– Решительно не понимаю, – заявила госпожа Мерани, когда Лерметт склонился к ее руке, – отчего у вас такой унылый вид? Можно подумать, вы тут сами без меня не справитесь.
– Думаете, справимся? – улыбнулся Лерметт.
– Безусловно, – отрезала Мерани. – Вы уже вполне готовы к самостоятельной научной работе.
Если бы только научной, со вздохом подумал Лерметт.
– И не только научной, – неумолимо заключила Мерани Алмеррайде, становясь на приступку кареты.
– Стойте! – донесся издали могучий рык, от которого возница вздрогнул и втянул голову в плечи, а лошади так и присели. – Да стойте же! Погодите! ! !
И на дворцовую площадь вылетела его запыхавшаяся одноглазая светлость господин Патря собственной встрепанной персоной. Правой рукой он призывно размахивал на бегу, а в левой что-то держал.
– Погодите, – кивнула госпожа Мерани, и на губах ее мелькнула тень улыбки.
– Вот… – выпалил Одноглазый Патря, задыхаясь и судорожно поправляя одной рукой повязку через глаз. – Вот… ведь чуть не опоздал, а – вот…
И, опустившись на одно колено перед дамой, королевский пират протянул госпоже Мерани лобастого толстолапого щенка. За ошейник столь странного дара был лихо заткнут букетик незабудок.
Лерметт онемел. Илмерран, по всей видимости, тоже. Во всяком случае, никаких признаков того, что он умеет говорить, гном не подавал.
– Незабудки! – ахнула госпожа Алмеррайде, принимая щенка из рук на руки. – Осенью! Откуда?!
Этого мгновения ее растерянности, почти и незаметной со стороны, Одноглазому Патре вполне хватило, чтобы перевести дух. И то сказать – ведь не кто-нибудь, не новобранец зеленый, а пират, хоть и бывший.
– Не скажу, – плутовски ухмыльнулся он. – Это мое личное маленькое чудо. В конце концов, кто здесь маг, я или ты? Вот сама и догадывайся, откуда.
– Ни за что, – хмыкнула польщенная Мерани. – Должны же быть на свете неразгаданные тайны. Но… почему вдруг собака?
– Какое прискорбное отсутствие точности, госпожа ректор! – еще шире ухмыльнулся Патря. – Это не собака, а щенок. Пиратом кличут.
Госпожа Мерани прыснула.
– Он будет напоминать тебе меня, – пояснил его светлость. – Я ведь тоже еще щенок.
– Ну… – задумчиво протянула госпожа Алмеррайде, разглядывая лапы щенка, – если он вырастет в такую же здоровенную зверюгу…
– Вырастет, – уверенно посулил Патря. – Это настоящая суланская овчарка.
– Значит, Пират… – усмехнулась госпожа Мерани.
Лерметт тоже невольно усмехнулся. Конечно, Пират – а у кого еще достанет смелости пребывать подле грозной госпожи ректора! Ведь о том, как Мерани выбирает себе возлюбленных, по Арамейлю просто легенды ходили – и Лерметт сподобился их наслушаться в полной мере. Легенды были занятными вплоть до совершенного неправдоподобия – например, одна из них гласила, что кроме ума и душевного изящества, от претендента требуется сущая мелочь – поднять боевой топор госпожи ректора и удержать его на вытянутой руке. Раньше Лерметт в подобные слухи не верил – зато теперь, глядя на преклонившего колено пирата, поверил вполне… как и в то, что Патря топор удержал.
– Илмерран, мальчик мой, – улыбнулась госпожа Алмеррайде, – будь добр, обернись… ну, хотя бы налево и посмотри, что там.
– Лестница дворцовая, – недоуменно просипел Илмерран.
– Илмерран, мальчик мой, – все так же ласково произнесла госпожа Алмеррайде, – будь добр, посмотри, сколько в ней ступенек.
– Двадцать восемь, – не оборачиваясь, сообщил гном со все возрастающим недоумением.
– Илмерран, мальчик мой, – еще более ласково произнесла госпожа Алмеррайде, – я просто не понимаю, в кого ты уродился такой недогадливый.
Устоять пред искушением Лерметт не смог.
– Госпожа Мерани имеет в виду, Илмерран-рей, – прошептал он на ухо гному, – что ты еще слишком маленький, чтобы подглядывать, как бабушка целуется.
– Действительно, – кивнула госпожа ректор, чей натренированный слух позволял ей услышать, как подсказывают незадачливому студенту, даже если это происходит в соседнем помещении.
Илмерран поспешно повернулся лицом к лестнице, да так и застыл. И, пока госпожа Мерани и бывший пират обменивались прощальным поцелуем, даже не шелохнулся. Вот только лицо его медленно заливалось краской – сначала почему-то края нижней челюсти возле ушей, потом лоб, и только потом щеки. Даже борода его, казалось, и та слегка порозовела. Когда вослед всему остальному заполыхали уши, Лерметт благоговейно затаил дыхание. Такого он еще никогда не видел… да нет, куда там – такого и вообще еще никто и никогда не видел!
– Мы еще увидимся? – хрипло прошептал Одноглазый Патря.
– Вообще-то теперь у меня, твоими заботами, и без тебя есть кому мебель грызть, – невинно заметила Мерани, ласково погладив щенка. – Но, если вдуматься, вот уже три года как никто не пел серенады под моим окном – не говоря уже о том, чтобы попытаться в него залезть. А все уважение к особе ректора, будь оно неладно!
Патря густо захохотал. Госпожа Мерани тоже засмеялась в ответ, выпрямилась, перехватила щенка поудобнее и неожиданно свистнула так резко и пронзительно, как и сам Патря навряд ли сумел бы. Мигом очнувшийся возница заорал: «Н-но-о-оо!» – карета сорвалась с места и понеслась прочь. Госпожа Мерани так и осталась стоять на приступке кареты, держась левой рукой, а правой прижимая к себе своего личного четвероногого Пирата.
Только теперь Илмерран позволил себе повернуться.
– Какая женщина – три шторма и один абордаж! – восхищенно выдохнул Патря. – Нет, но какая женщина!
Илмерран подумал немного и вновь, к тайному восторгу Лерметта, повернулся к лестнице.
Глава 6
Полет стрелы
С точки зрения его величества Иргитера, Найлисс – прескучный городишко. И не он один. Мир в последнее время стал и вообще удивительно скучным местом. Впрочем, вероятнее всего, таким он всегда и был, просто Териан этого раньше не замечал. Когда ребенок становится взрослым, вчерашние игрушки не вызывают у него ничего, кроме брезгливой скуки. Каким же, однако, ребячливым надо быть, чтобы задыхаться от восторга, совершив всего-навсего кражу! Ну, ожерелье, ну, священное… ну и что, собственно? Подумаешь, подвиг – отвлечь внимание напыщенного богодуя светской беседой! Брали-то ожерелье все равно не они, а Териан – легко, просто и буднично, как собственный башмак, стоящий у кровати. Оказывается, нет никакой разницы, что красть – недельное жалование у другого, такого же, как и ты, пажа, медальон с локоном возлюбленной, никому, кроме влюбленного обалдуя, не нужный, или предмет поклонения целой страны. Териан так надеялся если и не на трепет, то хотя бы на легкое возбуждение… ничего. Как есть ничего. Сотоварищи Териана обмирали от восторга, а сам он лишь пожимал презрительно плечами. Ожерелье похищено – а мир так и остался серым, выцветшим и скукоженным. Это он нарочно. Уж наверняка этот дурацкий мир создавали женщины – потому что он тоже не любит Териана, вот и издевается исподтишка. Присыпался серой пылью, дразнит Териана, притворяется… как будто Териан не знает, каков мир изнутри – там, где жаркий запах, темное биение и последняя судорога… там, где все яркое и одинаковое… где ничто не притворяется… но и эта яркость тоже притворство, ведь она всегда одна и та же. Ни разу еще Териан не видел синей крови или зеленого сердца. Это все нарочно. Чему так радуются эти ослы? Можно подумать, эта фиолетовая побрякушка и впрямь что-то значит.
Внезапно девицы загалдели – и с чего, спрашивается? Что они там такого увидели возле пруда… а, нет, и впрямь увидели! Вот она, ее высочество Шеррин… ну что же, тем проще. Быстрее и не так докучно. Не нужно терять время на якобы случайный визит в покои ее адейнского высочества. Не нужно глядеть на ее жалких служанок. Просто подойти и завести с ней разговор. И показать ожерелье. Какая женщина откажется взять драгоценность в руки, чтобы рассмотреть ее получше? А потом дело сделано. Любой маг, пытаясь найти ожерелье с помощью заклятий, первым делом почует не саму побрякушку, а тех, кто ее касался – иди потом, доказывай, твое высочество, что нет на тебе вины! Подозрение-то в любом случае останется. Вот потому-то Шеррин и не побежит, подбирая юбки, доносить богодуям на похитителей. Тем более, что и не докажет она ничего. Ее слово против слова стольких свидетелей, которые так старались отговорить ее, вернуть украденное… да кто ей поверит? Они же там нищие совсем в этой Адейне… вот и польстилась глупая девчонка на побрякушку! Риэрн – страна богатая, его величество Иргитер денег на своих придворных не жалеет… да кому из них могла понадобиться такая жалкая малость, как аметистовое ожерелье! Териан еще в бытность свою пажом мог таких хоть сотню купить, а уж теперь и подавно – не то, что адейнская нищенка в прабабкиных обносках! Кому, как не ей могла прийти охота украсть ожерелье? И кому, как не ей, знать, чем для нее окончится попытка донести. Она промолчит, а значит, станет соучастницей – и преступная тайна окончательно предаст девчонку в руки Риэрна… все-таки его величество – замечательный стратег. Его замыслы хотя бы на время способны отогнать скуку. Особенно когда за их исполнение берется Териан. Все остальные – просто раззолоченная шваль. Егеря и загонщики, которые необходимы каждому подлинному охотнику. Собаки с крепкой хваткой, не более. И лишь когда загонщики изнемогут, когда собаки изойдут лаем, настанет его черед.
Тем более что лаять и гнать дичь они все-таки умеют. Натасканы неплохо. Сначала надо поднять дичь – и с этим фрейлины справляются, как подобает. Их слащавые издевки кого угодно до обморока доведут… и отлично, пусть отрабатывают свою сахарную косточку – не хватало еще, чтобы охотник вместо собак сам лаял! А теперь, когда дичь вспугнута, за дело берутся загонщики – не дать Шеррин уйти, окружить ее, оттеснить к пруду… как все-таки эта адейнская замарашка дурна собой! Короткие ноги, почти безбровое лицо с коротенькими жалкими ресничками… брр! Но головенку держит хорошо, кверху держит – будто ей есть чем гордиться. Ну-ну. До сих пор Териан ни разу не видел ее вблизи – а увидев, испытал почти разочарование: так это и есть обещанная его величеством награда? Одна слава, что будущая королева, а видимости никакой. Еще и притворщица к тому же: голосишко спокойный, ровный… а на самом деле в ней каждая поджилка трясется! Пожалуй, это все же занятно.
О да, занятно, и еще как! Загонщики сделали свое дело. Вот он, ее страх! Страх, ненависть, отчаяние – прикрытые внешним спокойствием, словно разгоряченная плоть кокетливой одеждой, и оттого соблазнительные вдвойне. Его величество прав, как всегда – и Териану он предложил крайне соблазнительную награду. Пусть Шеррин и дурна собой, зато ее страх прекрасен, а от ее ненависти томление разливается по всему телу, и дыхание становится коротким и прерывистым. А как хороша ее обреченность – свежая, только что осознанная… старая, настоявшаяся, хорошо выдержанная обреченность пьянит, как крепкое старое вино – а вот обреченность свежая кружит голову, как вино молодое. Вот оно, внятное Териану, жаркое, как запах боли, как запах крика… нет, награда и впрямь хороша. Ради такой стоит и постараться. Правда, Шеррин еще не обучена бояться как следует – этот, самый первый ее страх еще такой неумелый – но право же, это мелочь. Его величество живо обучит ее бояться самым что ни на есть изысканным образом. Дело за малым – заставить ее коснуться ожерелья.
Териан исподтишка передал ожерелье одной из фрейлин. Рука девушки мгновенно дрогнула. Что ж, оказывается, и в Найлиссе можно развлечься. Он ведь не ребенок, чтобы дуться из-за отсутствия игрушек. Взрослый человек всегда найдет себе занятие по вкусу.
– Глупая девчонка!
Териан и сам не знал, кого он назвал глупой девчонкой – злополучную фрейлину или принцессу. Обе хороши. Занятый своими мыслями, он упустил момент… непростительная слабость для охотника. Лицо принцессы потемнело, она с силой оттолкнула фрейлину, та споткнулась, и ожерелье, кувыркаясь и сверкая в лучах осеннего солнца, полетело прямо в пруд.
– Что теперь делать?
– А его величество…
– Не давайте ей уйти, вы, болваны!
– И как его оттуда достать?
– Я в воду не полезу!
Суматоха воцарилась необыкновенная. От безмозглой фрейлины полыхнуло таким восхитительным ужасом, что Териан поневоле смягчился. Вот кто умеет бояться, как следует. Что ж, он будет с ней сегодня добр. Тем более, что никакой катастрофы не произошло. Собака гавкнула не в очередь, только и всего – зато она загнала дичь прямо на край обрыва, прямо под решающий удар копья.
Териан нежно улыбнулся окаменевшей фрейлине, шагнул навстречу своей будущей королеве и склонился в обворожительном поклоне.
В историю с краденым ожерельем верилось с трудом до самого последнего мгновения. Скорей уж можно было поверить в то, что придворная свора Иргитера не пожелала упустить случая задеть некрасивую и небогатую принцессу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63