Едва завидев оруженосца в его разноцветных одеждах, он громко рассмеялся, при этом едва не подавившись долькой апельсина, которую на ходу засунул в рот. Гарри с притворным смущением теребил свою короткую курчавую бородку.
— А почему пиратов называют еще буканьерами? — спросил он Накора, чтобы отвлечь общее внимание от своей персоны.
— Это старинное бас-тайрское слово, — охотно пояснил исалани. — Вообще-то в прежние времена прозвание boucanier давали разбойникам, которые жгли на побережье костры, чтоб приманить на огонь корабли и потом их ограбить. А после так стали именовать вообще всех морских разбойников.
— Каких только названий не придумано для этого постыдного ремесла, — заметил Гарри. — Пират, корсар, буканьер, джентльмен у дачи…
Накор пожал плечами:
— Много языков, много слов, обозначающих одни и те же вещи. Разные народы перенимают друг у друга эти слова, чтоб легче было меж собой общаться. Королевство ведь росло и ширилось в веках, как и Империя Кеша, за счет захвата чужих земель. Когда-то жители Даркмура и Рилланона говорили на совершенно разных наречиях и не могли друг с другом объясниться. Не то что теперь. — Сказав это, он снова оглядел Гарри с ног до головы своими узкими черными глазами, качнул головой и сдержанно усмехнулся.
— Надеюсь, Амос не заставит всех нас вырядиться таким же манером, — буркнул Маркус и обернулся к Николасу.
— Продолжим?
Принц помотал головой:
— Нет, на сегодня довольно. Я порядком устал, да и нога начинает болеть.
Но Маркус, словно не расслышав ответа принца, выхватил саблю из ножен и замахнулся на него. Тот едва успел увернуться от удара и отбить эту внезапную атаку. Если бы не его проворство, оружие Маркуса могло бы причинить ему нешуточное увечье.
— Ты что же это, и врагу, когда он на тебя нападет, станешь объяснять, что устал и занемог?!
— Кузен, ты в своем уме? — выдохнул Николас, отступая под натиском Маркуса.
— Имей в виду, что противник обыкновенно выбирает для атаки самые неподходящие минуты. Он попытается тебя убить, именно когда ты будешь изнурен, болен и вообще не в настроении драться. — Говоря это, Маркус ни на мгновение не прекращал размахивать саблей перед самым носом Николаса.
Оба они еще не вполне освоились с этим видом оружия. Окажись в руках Николаса рапира или шпага, он в считанные секунды взял бы верх над любым из фехтовальщиков Крайди. В сабельном же поединке возможности кузенов были почти равны. Николас сражался гораздо ловчее, стремительнее и расчетливее, чем его противник, что же до Маркуса, то он превосходил принца физической силой и выносливостью. Нынче на его стороне был еще и эффект внезапности. Но стоило только Николасу, ошеломленному неожиданным нападением Маркуса, прийти в себя и обрести былую ясность мысли, как он тотчас же отбил очередную атаку задиристого кузена и сам перешел в наступление. Теперь уже Маркус принужден был защищаться и пятиться назад. Он все отступал и отступал, пока не наткнулся на низкую каменную стену, которой мастеровые несколько дней назад окружили двор трактира. В этот момент Николас ловким движением выбил оружие из его руки и приставил острие своей сабли к его горлу. Маркус» согнув колени, склонился назад. Он попытался сохранить равновесие, делая круговые движения разведенными в стороны руками, но это ему не удалось. Николас с холодной усмешкой наблюдал, как кузен его перевалился через изгородь и опрокинулся на спину.
Гарри сделал было несколько неуверенных шагов по направлению к Николасу, но сердитый взгляд принца пригвоздил его к месту. В глазах Николаса горело бешенство. Он вновь коснулся шеи Маркуса острием сабли и медленно процедил:
— Благодарю тебя за урок, кузен. — Выдержав долгую паузу, во все время которой он не сводил яростного взора с лица Маркуса, принц опустил оружие и с надменной усмешкой добавил:
— Надеюсь, что и мне удалось кое-чему тебя научить. — Он переложил саблю в левую руку и помог Маркусу подняться.
Позади них послышался раскатистый смех. Николас, Маркус и Накор обернулись. На пороге трактира стоял Амос и весело махал им рукой. Подойдя к кузенам, он назидательно проговорил:
— Впредь будь поумнее, дружище Маркус, и не задевай тех, кто фехтует лучше тебя. Ведь это ж верный путь на тот свет!
В том наряде, какой он разыскал для себя в уцелевших после пожара сундуках, Амос выглядел весьма живописно: на ногах его красовались тяжелые черные сапоги с острыми носами и широкими голенищами, верх которых украшала красная кайма, темно-синюю адмиральскую форму заменили широкие голубые штаны и такого же цвета короткий жакет с серебряными пуговицами и серебряным шитьем вокруг петель и по вороту. Нарядная сорочка с многочисленными оборками и кружевом, бывшая некогда белоснежной, теперь же изрядно пожелтевшая от времени и многочисленных стирок, туго облегала бочкообразную грудь адмирала. Плечо его оттягивала кожаная портупея, с которой свешивалась внушительных размеров абордажная сабля. На голову Амос водрузил черную треугольную шляпу, отделанную золотою и увенчанную потрепанным желтым пером. Он щедро намаслил волосы и бороду, и теперь его широкую физиономию обрамляли мелкие и тугие чернью с сединой завитки.
Сняв с головы треуголку, Амос провел ладонью до лысине и добавил:
— Каждому свое, Маркус. Ты и Мартин прекрасно стреляете из лука, зато в фехтовании принцу Аруте и Николасу нет равных во всех Западных землях. — Он повернулся к принцу:
— Как твоя нога, Ники?
Николас поморщился:
— Временами все еще побаливает.
— Это всего лишь фантомная боль, — заверил его Накор. — Ты ее на самом деле не чувствуешь, а просто воображаешь.
Николас прихрамывая подошел к скамье, на которой расположился Маркус, и присел на самый краешек. Маркус нахмурился, передвинулся к другому краю сиденья и демонстративно отвернулся в сторону.
— Фантомная, говоришь? — озадаченно переспросил Амос. — Чудеса, да и только! И слово больно уж мудреное.
— Ничего чудесного в этом нет, Амос, — вздохнул Николас. — Накор вот говорит, что нога перестанет болеть, когда я окончательно усвою уроки, которые получил в замковой башне.
— Так оно и будет, — подхватил коротышка. — Стоит ему понять и осознать все до конца, и боль отступит.
— В таком случае тебе следовало бы поторопиться с этим, Ники. Ведь мы отплываем из Крайди завтра поутру.
Маркус порывисто вскочил на ноги.
— У меня остались кое-какие незавершенные дела. — Он коротко кивнул всем и заторопился к трактиру.
Когда дверь за ним закрылась, Амос подмигнул Николасу.
— Нельзя сказать, чтоб вы с кузеном сильно друг друга любили, а, Ники?
Николас пожал плечами и опустил глаза. Вместо него на вопрос адмирала ответил Гарри:
— Они возненавидели друг друга с первого взгляда. Думаю, эта вражда будет продолжаться, пока Эбигейл не сделает окончательный выбор между ними. А возможно, ее решение их еще больше раззадорит.
— О чем ты?! Какой еще выбор? — с горечью возразил Николас. — Ведь мы даже не знаем, жива ли она! — Он поднялся со скамьи. — Пойду соберу вещи в дорогу.
Принц прошел через двор и исчез в дверях трактира. Амос, проводив его взглядом, повернулся к Гарри.
— Одно из двух: либо они в ближайшее же время заключат перемирие, либо друг друга поубивают.
— Да, — кивнул сквайр, — отношения между ними становятся все хуже. Они слишком уж похожи друг на друга. Каждый норовит задеть другого побольнее, и об уступках тут и речи быть не может. — Он облокотился о спинку скамьи и мельком взглянул на захлопнувшуюся за Николасом дверь гостиницы. — Ники будто подменили. Прежде ведь он был кротким и добродушным, как ягненок. — Амос кивком выразил свое согласие с этим утверждением. — Хоть веревки из него вей. Но Маркус его ужасно раздражает. Он для Николаса словно заноза пониже спины.
Последнее замечание Гарри развеселило Траска и стоявшего неподалеку Накора. Амос хлопнул сквайра по плечу, исалани подмигнул ему и, посмеиваясь, отошел к бревенчатому сараю и уселся в тени у его стены.
— Маркус тоже ведь не со всеми ведет себя так задиристо, как с Николасом,
— заметил Траск. — А ты, друг Гарри, больше не зови меня адмиралом. Обращайся ко мне не иначе как «капитан». Я ведь снова Тренчард, гроза морей. Ясно? — Скорчив свирепую гримасу, он выхватил из-за пояса кинжал с кривым лезвием и легонько провел по нему подушечкой большого пальца. — Что и говорить, годы взяли свое. Они ведь никого не щадят. Но былую удаль, ловкость и силу мне заменит мое коварство. Это, скажу я тебе, главнейшее качество для всякого пирата. — Внезапно он сделал резкое движение рукой, и острие кинжала очутилось в каком-нибудь дюйме от лица опешившего Гарри. — Возражения будут?!
Гарри едва успел прийти в себя от испуга. Он слабо улыбнулся и помотал головой:
— Нет, сэр. То есть, капитан.
Амос оглушительно расхохотался. Сквайр поежился и с опаской взглянул на кинжал.
— Во времена моей молодости, — доверительно пробасил Траск, — капитаном всегда становился самый хитрый, жестокий и подлый из членов команды. Пираты только таких и уважают.
Гарри лукаво прищурился:
— И вы не были исключением?
— Представь себе, нет, — честно признался Амос. — Но я сумел заслужить уважение этих сукиных детей, когда был еще совсем желторотым юнцом. Я убил второго помощника, который собрался меня высечь за чужую провинность. Случилось это в мое второе по счету плавание. Ну а в первое я попал, когда мне стукнуло двенадцать. Так-то. И вот, все узнали, что я его убил. Да я и не запирался. И наш капитан созвал суд чести…
— Суд чести? На пиратском корабле? — удивился Гарри.
— Ну да, — кивнул Амос. — Все очень просто. Никакой волокиты. Команда собирается на палубе, виновный держит слово, и ребята решают, как с ним поступить. На мое счастье, команда терпеть не могла этого Барнса, которого я укокошил. Да я и приврал вдобавок, что он меня пребольно отлупил. А тут еще и тот из матросов, за чью оплошность Барнс меня чуть не выпорол, вышел вперед и повинился перед всеми. — По губам Траска скользнула едва заметная усмешка. Он смущенно развел руками. — Знаешь, а ведь мне теперь нипочем не вспомнить, что именно он натворил. Зато я не забыл, как капитан велел потом ему всыпать, но однако приказал ребятам сечь полегче. Парень ведь как-никак поступил честно и признанием своим спас мне жизнь. А меня сразу же назначили третьим помощником. Я остался на том корабле и через четыре года был уже первым помощником капитана. А в двадцать, друг Гарри, я стал капитаном. К двадцати шести я со своими головорезами побывал почитай что во всех портах Горького моря кроме Дурбина и Крондора и везде заставил о себе говорить. Но еще через несколько лет мне все это опротивело. — Он усмехнулся и покачал головой. — И я решил заняться достойным ремеслом. Честь по чести снарядил торговый корабль и повел его к Дальнему берегу. Но цурани сожгли мою посудину, и мне пришлось надолго застрять здесь, в Крайди. Деваться-то все равно было некуда. Уж три с лишком десятка лет миновало, как все это стряслось. И вот я снова здесь, и снова становлюсь пиратом. — Он весело хохотнул. — Боги, что управляют нашими судьбами, порой оказываются горазды на слишком уж затейливые шутки. Ты согласен?
Гарри слушал его рассказ с полураскрытым от изумления ртом.
— Вот так дела! — пробормотал он.
Амос, прищурившись, взглянул вдаль, туда, где виднелись обугленные остовы четырех башен замка. Накануне из Карса в Крайди прибыли несколько мастеров каменщиков с подмастерьями. Мартин повел их всех в замок, чтобы объяснить на месте, какими он желал бы видеть восстановленные наружные стены и внутреннюю отделку. Герцог решил позаботиться о том, чтобы работы в крепости начались с первыми же весенними оттепелями независимо от того, успеет ли он сам к этому времени вернуться в Крайди из плавания.
— Здесь, в этом замке, я познакомился с удивительными людьми, каких прежде мне нигде не довелось встретить, — сказал Траск и доверительно понизил голос:
— Благодаря им я здорово изменился. Я обязан всем этим людям бесконечно многим. Знаешь, я часто пенял Аруте на то, что он только и норовит помешать другим радоваться жизни. И ведь это сущая правда! — Он мельком взглянул на дверь трактира и снова повернулся к Гарри. — Но однако же это, поверь, не мешает ему быть замечательным человеком во всем остальном. Ежели мне пришлось бы выбирать помощника, чтоб снова идти по штормовому морю в Пролив Тьмы, я не задумываясь кликнул бы с собой именно Аруту. На него всегда можно положиться, а это ведь большая редкость меж людей. — Гарри задумчиво кивнул.
— Я люблю его как сына, — продолжал Амос, — но очень даже хорошо понимаю, что быть его сыном — задача не из легких. Что до Боуррика и Эрланда, то им, сдается мне, сильно повезло: они мало похожи на Аруту. А вот зато Николас…
— Точная его копия решительно во всем, — с усмешкой подхватил сквайр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— А почему пиратов называют еще буканьерами? — спросил он Накора, чтобы отвлечь общее внимание от своей персоны.
— Это старинное бас-тайрское слово, — охотно пояснил исалани. — Вообще-то в прежние времена прозвание boucanier давали разбойникам, которые жгли на побережье костры, чтоб приманить на огонь корабли и потом их ограбить. А после так стали именовать вообще всех морских разбойников.
— Каких только названий не придумано для этого постыдного ремесла, — заметил Гарри. — Пират, корсар, буканьер, джентльмен у дачи…
Накор пожал плечами:
— Много языков, много слов, обозначающих одни и те же вещи. Разные народы перенимают друг у друга эти слова, чтоб легче было меж собой общаться. Королевство ведь росло и ширилось в веках, как и Империя Кеша, за счет захвата чужих земель. Когда-то жители Даркмура и Рилланона говорили на совершенно разных наречиях и не могли друг с другом объясниться. Не то что теперь. — Сказав это, он снова оглядел Гарри с ног до головы своими узкими черными глазами, качнул головой и сдержанно усмехнулся.
— Надеюсь, Амос не заставит всех нас вырядиться таким же манером, — буркнул Маркус и обернулся к Николасу.
— Продолжим?
Принц помотал головой:
— Нет, на сегодня довольно. Я порядком устал, да и нога начинает болеть.
Но Маркус, словно не расслышав ответа принца, выхватил саблю из ножен и замахнулся на него. Тот едва успел увернуться от удара и отбить эту внезапную атаку. Если бы не его проворство, оружие Маркуса могло бы причинить ему нешуточное увечье.
— Ты что же это, и врагу, когда он на тебя нападет, станешь объяснять, что устал и занемог?!
— Кузен, ты в своем уме? — выдохнул Николас, отступая под натиском Маркуса.
— Имей в виду, что противник обыкновенно выбирает для атаки самые неподходящие минуты. Он попытается тебя убить, именно когда ты будешь изнурен, болен и вообще не в настроении драться. — Говоря это, Маркус ни на мгновение не прекращал размахивать саблей перед самым носом Николаса.
Оба они еще не вполне освоились с этим видом оружия. Окажись в руках Николаса рапира или шпага, он в считанные секунды взял бы верх над любым из фехтовальщиков Крайди. В сабельном же поединке возможности кузенов были почти равны. Николас сражался гораздо ловчее, стремительнее и расчетливее, чем его противник, что же до Маркуса, то он превосходил принца физической силой и выносливостью. Нынче на его стороне был еще и эффект внезапности. Но стоило только Николасу, ошеломленному неожиданным нападением Маркуса, прийти в себя и обрести былую ясность мысли, как он тотчас же отбил очередную атаку задиристого кузена и сам перешел в наступление. Теперь уже Маркус принужден был защищаться и пятиться назад. Он все отступал и отступал, пока не наткнулся на низкую каменную стену, которой мастеровые несколько дней назад окружили двор трактира. В этот момент Николас ловким движением выбил оружие из его руки и приставил острие своей сабли к его горлу. Маркус» согнув колени, склонился назад. Он попытался сохранить равновесие, делая круговые движения разведенными в стороны руками, но это ему не удалось. Николас с холодной усмешкой наблюдал, как кузен его перевалился через изгородь и опрокинулся на спину.
Гарри сделал было несколько неуверенных шагов по направлению к Николасу, но сердитый взгляд принца пригвоздил его к месту. В глазах Николаса горело бешенство. Он вновь коснулся шеи Маркуса острием сабли и медленно процедил:
— Благодарю тебя за урок, кузен. — Выдержав долгую паузу, во все время которой он не сводил яростного взора с лица Маркуса, принц опустил оружие и с надменной усмешкой добавил:
— Надеюсь, что и мне удалось кое-чему тебя научить. — Он переложил саблю в левую руку и помог Маркусу подняться.
Позади них послышался раскатистый смех. Николас, Маркус и Накор обернулись. На пороге трактира стоял Амос и весело махал им рукой. Подойдя к кузенам, он назидательно проговорил:
— Впредь будь поумнее, дружище Маркус, и не задевай тех, кто фехтует лучше тебя. Ведь это ж верный путь на тот свет!
В том наряде, какой он разыскал для себя в уцелевших после пожара сундуках, Амос выглядел весьма живописно: на ногах его красовались тяжелые черные сапоги с острыми носами и широкими голенищами, верх которых украшала красная кайма, темно-синюю адмиральскую форму заменили широкие голубые штаны и такого же цвета короткий жакет с серебряными пуговицами и серебряным шитьем вокруг петель и по вороту. Нарядная сорочка с многочисленными оборками и кружевом, бывшая некогда белоснежной, теперь же изрядно пожелтевшая от времени и многочисленных стирок, туго облегала бочкообразную грудь адмирала. Плечо его оттягивала кожаная портупея, с которой свешивалась внушительных размеров абордажная сабля. На голову Амос водрузил черную треугольную шляпу, отделанную золотою и увенчанную потрепанным желтым пером. Он щедро намаслил волосы и бороду, и теперь его широкую физиономию обрамляли мелкие и тугие чернью с сединой завитки.
Сняв с головы треуголку, Амос провел ладонью до лысине и добавил:
— Каждому свое, Маркус. Ты и Мартин прекрасно стреляете из лука, зато в фехтовании принцу Аруте и Николасу нет равных во всех Западных землях. — Он повернулся к принцу:
— Как твоя нога, Ники?
Николас поморщился:
— Временами все еще побаливает.
— Это всего лишь фантомная боль, — заверил его Накор. — Ты ее на самом деле не чувствуешь, а просто воображаешь.
Николас прихрамывая подошел к скамье, на которой расположился Маркус, и присел на самый краешек. Маркус нахмурился, передвинулся к другому краю сиденья и демонстративно отвернулся в сторону.
— Фантомная, говоришь? — озадаченно переспросил Амос. — Чудеса, да и только! И слово больно уж мудреное.
— Ничего чудесного в этом нет, Амос, — вздохнул Николас. — Накор вот говорит, что нога перестанет болеть, когда я окончательно усвою уроки, которые получил в замковой башне.
— Так оно и будет, — подхватил коротышка. — Стоит ему понять и осознать все до конца, и боль отступит.
— В таком случае тебе следовало бы поторопиться с этим, Ники. Ведь мы отплываем из Крайди завтра поутру.
Маркус порывисто вскочил на ноги.
— У меня остались кое-какие незавершенные дела. — Он коротко кивнул всем и заторопился к трактиру.
Когда дверь за ним закрылась, Амос подмигнул Николасу.
— Нельзя сказать, чтоб вы с кузеном сильно друг друга любили, а, Ники?
Николас пожал плечами и опустил глаза. Вместо него на вопрос адмирала ответил Гарри:
— Они возненавидели друг друга с первого взгляда. Думаю, эта вражда будет продолжаться, пока Эбигейл не сделает окончательный выбор между ними. А возможно, ее решение их еще больше раззадорит.
— О чем ты?! Какой еще выбор? — с горечью возразил Николас. — Ведь мы даже не знаем, жива ли она! — Он поднялся со скамьи. — Пойду соберу вещи в дорогу.
Принц прошел через двор и исчез в дверях трактира. Амос, проводив его взглядом, повернулся к Гарри.
— Одно из двух: либо они в ближайшее же время заключат перемирие, либо друг друга поубивают.
— Да, — кивнул сквайр, — отношения между ними становятся все хуже. Они слишком уж похожи друг на друга. Каждый норовит задеть другого побольнее, и об уступках тут и речи быть не может. — Он облокотился о спинку скамьи и мельком взглянул на захлопнувшуюся за Николасом дверь гостиницы. — Ники будто подменили. Прежде ведь он был кротким и добродушным, как ягненок. — Амос кивком выразил свое согласие с этим утверждением. — Хоть веревки из него вей. Но Маркус его ужасно раздражает. Он для Николаса словно заноза пониже спины.
Последнее замечание Гарри развеселило Траска и стоявшего неподалеку Накора. Амос хлопнул сквайра по плечу, исалани подмигнул ему и, посмеиваясь, отошел к бревенчатому сараю и уселся в тени у его стены.
— Маркус тоже ведь не со всеми ведет себя так задиристо, как с Николасом,
— заметил Траск. — А ты, друг Гарри, больше не зови меня адмиралом. Обращайся ко мне не иначе как «капитан». Я ведь снова Тренчард, гроза морей. Ясно? — Скорчив свирепую гримасу, он выхватил из-за пояса кинжал с кривым лезвием и легонько провел по нему подушечкой большого пальца. — Что и говорить, годы взяли свое. Они ведь никого не щадят. Но былую удаль, ловкость и силу мне заменит мое коварство. Это, скажу я тебе, главнейшее качество для всякого пирата. — Внезапно он сделал резкое движение рукой, и острие кинжала очутилось в каком-нибудь дюйме от лица опешившего Гарри. — Возражения будут?!
Гарри едва успел прийти в себя от испуга. Он слабо улыбнулся и помотал головой:
— Нет, сэр. То есть, капитан.
Амос оглушительно расхохотался. Сквайр поежился и с опаской взглянул на кинжал.
— Во времена моей молодости, — доверительно пробасил Траск, — капитаном всегда становился самый хитрый, жестокий и подлый из членов команды. Пираты только таких и уважают.
Гарри лукаво прищурился:
— И вы не были исключением?
— Представь себе, нет, — честно признался Амос. — Но я сумел заслужить уважение этих сукиных детей, когда был еще совсем желторотым юнцом. Я убил второго помощника, который собрался меня высечь за чужую провинность. Случилось это в мое второе по счету плавание. Ну а в первое я попал, когда мне стукнуло двенадцать. Так-то. И вот, все узнали, что я его убил. Да я и не запирался. И наш капитан созвал суд чести…
— Суд чести? На пиратском корабле? — удивился Гарри.
— Ну да, — кивнул Амос. — Все очень просто. Никакой волокиты. Команда собирается на палубе, виновный держит слово, и ребята решают, как с ним поступить. На мое счастье, команда терпеть не могла этого Барнса, которого я укокошил. Да я и приврал вдобавок, что он меня пребольно отлупил. А тут еще и тот из матросов, за чью оплошность Барнс меня чуть не выпорол, вышел вперед и повинился перед всеми. — По губам Траска скользнула едва заметная усмешка. Он смущенно развел руками. — Знаешь, а ведь мне теперь нипочем не вспомнить, что именно он натворил. Зато я не забыл, как капитан велел потом ему всыпать, но однако приказал ребятам сечь полегче. Парень ведь как-никак поступил честно и признанием своим спас мне жизнь. А меня сразу же назначили третьим помощником. Я остался на том корабле и через четыре года был уже первым помощником капитана. А в двадцать, друг Гарри, я стал капитаном. К двадцати шести я со своими головорезами побывал почитай что во всех портах Горького моря кроме Дурбина и Крондора и везде заставил о себе говорить. Но еще через несколько лет мне все это опротивело. — Он усмехнулся и покачал головой. — И я решил заняться достойным ремеслом. Честь по чести снарядил торговый корабль и повел его к Дальнему берегу. Но цурани сожгли мою посудину, и мне пришлось надолго застрять здесь, в Крайди. Деваться-то все равно было некуда. Уж три с лишком десятка лет миновало, как все это стряслось. И вот я снова здесь, и снова становлюсь пиратом. — Он весело хохотнул. — Боги, что управляют нашими судьбами, порой оказываются горазды на слишком уж затейливые шутки. Ты согласен?
Гарри слушал его рассказ с полураскрытым от изумления ртом.
— Вот так дела! — пробормотал он.
Амос, прищурившись, взглянул вдаль, туда, где виднелись обугленные остовы четырех башен замка. Накануне из Карса в Крайди прибыли несколько мастеров каменщиков с подмастерьями. Мартин повел их всех в замок, чтобы объяснить на месте, какими он желал бы видеть восстановленные наружные стены и внутреннюю отделку. Герцог решил позаботиться о том, чтобы работы в крепости начались с первыми же весенними оттепелями независимо от того, успеет ли он сам к этому времени вернуться в Крайди из плавания.
— Здесь, в этом замке, я познакомился с удивительными людьми, каких прежде мне нигде не довелось встретить, — сказал Траск и доверительно понизил голос:
— Благодаря им я здорово изменился. Я обязан всем этим людям бесконечно многим. Знаешь, я часто пенял Аруте на то, что он только и норовит помешать другим радоваться жизни. И ведь это сущая правда! — Он мельком взглянул на дверь трактира и снова повернулся к Гарри. — Но однако же это, поверь, не мешает ему быть замечательным человеком во всем остальном. Ежели мне пришлось бы выбирать помощника, чтоб снова идти по штормовому морю в Пролив Тьмы, я не задумываясь кликнул бы с собой именно Аруту. На него всегда можно положиться, а это ведь большая редкость меж людей. — Гарри задумчиво кивнул.
— Я люблю его как сына, — продолжал Амос, — но очень даже хорошо понимаю, что быть его сыном — задача не из легких. Что до Боуррика и Эрланда, то им, сдается мне, сильно повезло: они мало похожи на Аруту. А вот зато Николас…
— Точная его копия решительно во всем, — с усмешкой подхватил сквайр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120