Николас протянул меч подошедшему Маркусу и кивнул в сторону повозок:
— Похоже, мы опоздали.
— А мне думается, — возразил Маркус, — мы здесь появились как раз вовремя. Одни боги ведают, чем могла закончиться наша встреча с грабителями, окажись мы здесь несколькими часами прежде. — И он подвел принца к той стороне круга из повозок, где на земле лежало не меньше трех десятков окровавленных тел. — Ты себе представляешь, сколько их было? Да они не моргнув глазом перебили бы и нас всех заодно с этими беднягами. Ведь мы почти безоружны!
Николас принужден был с ним согласиться:
— Возможно, ты прав. К тому же мы ведь не знаем, кто эти люди и что они не поделили с нападавшими.
С восточной стороны к месту побоища подошли Гуда с Маркусом и принялись внимательно разглядывать тела убитых и нанесенные им раны.
— Что ты обо всем этом думаешь. Гуда? — спросил Николас, подбежав к старому воину.
Гуда задумчиво почесал щеку:
— Похоже, это были торговцы и наемные охранники. — Он окинул цепким взглядом все поле сражения и кивнул в сторону. — Несколько человек из нападавших схоронились вон там и первыми набросились на караван. А после их поддержали все остальные, которые скрывались у реки. — Он указал на груду тел возле одного из перевернутых фургонов. — Здесь была самая жаркая битва. Все закончилось очень быстро. И среди убитых уж точно есть и стражники, и те, кто их атаковал.
Николас повернулся к матросу:
— Беги к остальным и скажи, чтоб они шли сюда не мешкая.
Матрос отсалютовал принцу и бросился выполнять его приказ.
— Выходит, это разбойники ограбили торговый караван и перебили охранников, — предположил Маркус.
Гуда помотал головой:
— Навряд ли. Уж больно грамотно все было обставлено. Сдается мне, это дело рук настоящих воинов.
— Но ни на одном из убитых нет воинской формы, — с сомнением заметил Николас.
— Ну и что ж с того? — пожал плечами Гуда. — Я ведь тоже ношу обычное платье, но это не мешает мне быть солдатом.
Разговор их был внезапно прерван раздавшимися со стороны реки чьими-то пронзительными воплями. Все мгновенно насторожились и потянулись к оружию. Вскоре, раздвигая одной рукой высокую траву, а другой придерживая за шиворот какого-то маленького тщедушного человечка, к собравшимся подошел Калис. При виде него Николас облегченно вздохнул и с любопытством взглянул на пленного. Тот повалился принцу в ноги и стал с мольбой и страхом что-то быстро бормотать на незнакомом наречии.
— Кто это такой? — спросил Николас.
Калис пожал плечами.
— Не иначе как слуга этих торговцев. Он прятался в кустах у берега.
— Хотел бы я понять, что это он лопочет, — сказал принц.
— А это не так уж и трудно, — усмехнулся Гуда, — ты только прислушайся повнимательней.
Николас последовал совету воина и вскоре с удивлением обнаружил, что многие из произносимых коротышкой слов ему знакомы. Тот говорил по-кешиански, но с таким сильным акцентом, что поначалу его речь показалась принцу набором каких-то бессвязных звуков. Понять пленника было непросто еще и потому, что голос его дрожал от страха. Он то горестно вздымал руки к небу, то вновь валился наземь и не переставая молил сжалиться над ним и оставить ему жизнь.
— Да он, никак, изъясняется по-наталезски? — удивился Маркус.
Язык жителей Наталя был сродни кешианскому, ибо в прежние времена Наталь входил в состав Великой Империи в качестве одной из вассальных провинций.
— Встань! — приказал Николас маленькому человечку. Он произнес это слово на кешианском наречии, которым владел хотя и не вполне свободно, но достаточно, чтобы объясниться с перепуганным пленником.
Тот без труда его понял. Он проворно вскочил на ноги и встал перед принцем навытяжку.
— Сах, энкоси.
Николас вопросительно взглянул на Гуду, и воин вполголоса пояснил:
— Похоже, он сказал: «Слушаюсь, энкоси». — Николас недоуменно вскинул брови. — В некоторых землях Кеша «энкоси» — это почтительное и вежливое обращение, что-то вроде нашего «сэр».
Николас кивнул и спросил пленного:
— Кто ты такой?
— Меня звать Тука. Я возница, энкоси.
— Кто это сделал?
Коротышка пожал плечами:
— Отряд воинов, энкоси. Но какой именно — я не знаю. — Он с тревогой обвел глазами лица всех, кто его окружал. В его испуганном взгляде ясно читалось подозрение в их возможной причастности к случившемуся.
— Отряд, говоришь? — спросил Гарри.
— У них не было ни знамени, ни… — тут пленник произнес незнакомое Николасу слово и с почтением добавил:
— Энкоси.
— Мне думается, — вставил Гуда, — он имеет в виду нагрудные бляхи или какие другие знаки различия. — Воин говорил по-кешиански, и пленник его понял. Он заметно ободрился, закивал головой и поспешно проговорил, обращаясь к Гуде:
— Твоя правда, энкоси! Эти люди скрывали, кто они такие. А значит, это никакой не отряд, а просто банда разбойников.
Николас с вниманием вслушивался в слова пленного возницы, и чем охотнее тот отвечал на вопросы, тем больше сомнений в его правдивости возникало в душе принца. Он отвел Гуду в сторону и шепнул ему:
— По-моему, этот Тука сам не очень-то верит тому, что говорит. Нам надо выяснить, отчего он лжет. Это может быть для нас важно.
Гуда пристально взглянул на коротышку, обернувшись через плечо, и прошептал Николасу в ответ:
— Тому может быть много причин. Мы ж ведь не знаем, что за люди здесь живут, с кем и почему они дружат, а с кем враждуют. Может, какой-нибудь торговец пожелал таким способом разделаться со своим конкурентом, или же кто-то из вельмож расправился здесь с врагом. И откуда ж этому вознице знать, кто мы такие и на чью сторону встали бы, узнав от него всю правду. Вот он на всякий случай и держит язык за зубами. Так оно для него всяко безопаснее.
Николас пожал плечами и повернулся к пленному:
— Кто-нибудь кроме тебя остался в живых? Тука беспомощно огляделся по сторонам. Он никак не мог решить, что ответить принцу. Гуда, от которого не ускользнуло выражение растерянности на его узком лице, выхватил из ножен свой кинжал, подступил к нему вплотную и на него замахнулся.
— Не смей лгать господину, негодяй!
От страха лицо Туки стало пепельно-серым. Он повалился на колени перед Николасом и снова стал молить его о пощаде. Жалобно всхлипывая и раздирая на себе одежды, он заклинал принца пощадить его хотя бы ради семьи — трех жен и бессчетного числа малых детишек.
При этих словах Николас едва заметно улыбнулся и вопросительно взглянул на Маркуса. Принцу стало жаль этого тщедушного, насмерть перепуганного человечка. Но Маркус коротким кивком приказал Гуде продолжать, и великан воин, состроив свирепую гримасу, стал размахивать кинжалом перед самым носом пленного. Всем, кроме, разумеется, самого Туки, это представление показалось чрезвычайно забавным. Николас, покосившись на Гуду, едва не прыснул со смеху. Возница же снова залился слезами и стал пронзительно кричать, что всегда хранил верность своему господину и неповинен в измене и предательстве. При этом он бил себя кулаком в тощую грудь и призывал в свидетели своих слов с полдюжины божеств, имена которых были неведомы Николасу и его спутникам.
Николас почти не сомневался, что страх развяжет пленнику язык и тот станет правдиво отвечать на все вопросы. Он знаком велел Гуде вложить кинжал в ножны и снисходительно кивнул Туке:
— Не бойся его. Я ему не позволю тебя обидеть, если только ты перестанешь нас обманывать. И знай, что мы никак не связаны с теми, кто сжег повозки и перебил охрану. А теперь говори, кто ты такой, и куда вы направлялись, и кто на вас напал?
Маленький возница обвел испуганным взором лица всех, кто его окружал и, всплеснув руками, в который уже раз стал молить богов, которым поклонялся, о защите и помощи. Затем он взглянул на Николаса в упор, шмыгнул носом и быстро заговорил по-кешиански:
— Энкоси, не губи меня, смилуйся надо мной, и я тебе расскажу всю правду! Я — Тука, возница господина Андреса Русолави. Хозяин мой очень богат и знатен. У него есть торговые патенты шести разных городов. Он дружен с джешанди! — Николас в ответ важно кивнул головой, недоумевая про себя, что могло означать последнее слово, которое возница особо выделил голосом. Но принц предпочел до поры до времени скрывать свою неосведомленность и потому не стал спрашивать Туку, что являл собой этот столь почитаемый им Джешанди, а лишь махнул рукой, чтобы тот продолжал свой рассказ. — Мы возвращались к себе домой с Весенней ярмарки и везли много ценных товаров в наших десяти фургонах. Нынче утром на нас напали какие-то всадники, и мы составили все фургоны в круг, чтоб обороняться. Караван моего хозяина охранял отряд стражников Джаван. Они бились очень отважно и стали теснить этих бандитов, но тут к берегу причалило несколько лодок, и оттуда на берег выбежали еще какие-то разбойники. Их было очень много. Они перебили всех слуг моего господина и всех воинов Джаван. Четыре фургона с добром они угнали с собой, а остальные перед вами. — Дрожащим пальцем Тука указал на одну из опрокинутых повозок. — Я правил вот этим фургоном, энкоси. Когда он упал, я свалился с козел и очутился в высокой траве. — Он кивнул в ту сторону, откуда его привел Калис. — Я ведь не солдат, а всего лишь возница, эн-коси. И чтоб меня не убили, как остальных, я там прятался, пока все не кончилось. Пока один из твоих людей меня там не отыскал. — Произнося последние фразы, Тука покраснел и потупился. Он явно стыдился своей трусости.
— Как ты думаешь, не лжет ли он нам снова? — спросил Николас Гуду на языке Королевства.
Воин покачал головой:
— Навряд ли. Он ведь уверен, что мы знаем, кто такие эти Джаван и Джешанди. Иначе он стал бы нам это растолковывать так же подробно, как рассказал о своем хозяине, которого, по его представлению, мы знать никак не можем. — Он повернулся к маленькому человечку и спросил его по-кешиански:
— Так значит, ты из дома Русолави?
Тука кивнул, просияв гордой улыбкой.
— Да, энкоси. Как и мой покойный отец. Мы, весь наш род, его свободнорожденные слуги.
Гуда наклонился к Николасу и вполголоса пробормотал:
— Думаю, нам лучше скрыть до поры до времени, кто мы и откуда.
— Я тоже так считаю, — согласился принц. — Предупреди всех в отряде, чтоб они держали язык за зубами, а я пока порасспрошу этого возницу еще кое о чем.
Николас направился к повозкам и сделал Туке знак следовать за собой. Принц полюбопытствовал, что за ценный груз вез Андрес Русолави к себе домой с Весенней ярмарки. Возница охотно и обстоятельно ответил на все его вопросы. Тем временем Гуда двинулся навстречу остальным членам отряда, которые медленно подходили к поляне, и успел предупредить всех, чтобы они поменьше говорили о себе с коротышкой пленником.
Убедившись, что жизни его ничто не угрожает, Тука стал держаться смелее и увереннее. Когда на поляне собрались все, кто сопровождал Николаса в путешествии, он искательно заглянул принцу в глаза и спросил:
— Энкоси, а что это за отряд?
Николас с горькой улыбкой оглядел оборванных, грязных, исхудалых солдат и матросов, сопровождавших его от самого Крайди.
— Это мой отряд.
Глаза у Туки едва не вылезли из орбит.
— Не окажешь ли ты мне честь назвать твое имя, энкоси?
— Николас, — сказал принц и едва удержался, чтобы не добавить: «Крондорский».
На лице возницы мелькнула растерянность, которая, впрочем, быстро сменилась восхищенно-подобострастным выражением.
— Как же, как же, энкоси! — воскликнул он, всплеснув руками. — Имя твое гремит повсюду, точно дробь боевых барабанов! И даже я, недостойный, наслышан о твоих подвигах! При одном упоминании о твоем знаменитом отряде все другие капитаны бледнеют от страха или скрежещут зубами от зависти!
Николас в ответ на льстивые слова возницы едва заметно усмехнулся и качнул головой.
— Мы пришли сюда из дальних краев, Тука.
— Я это сразу понял, энкоси, — улыбнулся возница. — По вашему говору и платью. Но слава твоя опередила твой шаг. Весть о твоих деяниях, подобно урагану, облетела всю нашу землю…
— А кстати, — прервал его Николас, — как зовется эта земля?
Тука настолько опешил от этих его слов, что не сразу нашелся с ответом. Николас понял, что едва себя не выдал, и поторопился исправить свою оплошность:
— Далеко ли отсюда до того места, куда вы держали путь?
— Нет-нет, энкоси, совсем близко! — просиял Тука. — До таверны «Пристань Шингази» можно дойти отсюда дня за четыре. Там мой господин собирался погрузить свое добро на баржи и свезти его вниз по реке.
— Куда? — спросил Николас. Он повернулся и зашагал к своим людям. Возница, на мгновение остановившись и недоуменно покачав головой, засеменил с ним рядом.
— Как это — куда, энкоси? Конечно же, в Город Змеиной реки. Куда ж еще и идти-то в этих Западных землях? Вы ведь и сами знаете, что больше здесь просто некуда податься. — Говоря это, он то и дело с сомнением и тревогой взглядывал в лицо Николаса, словно проверяя, не шутит ли тот и не готовит ли ему паче чаяния какой-либо подвох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120