Кончик этого приспособления для письма — зачерненный, как заметил Николас — он лизнул языком, после чего расправил пергамент на ладони и озабоченно спросил:
— «Первоправитель» как пишется? Это одно слово или два?
Трактир выгорел дотла. А поскольку кроме бревен, из которых он был построен, поблизости не оказалось вовсе никакой древесины, сложить погребальный костер, чтобы сжечь на нем тела убитых, было не из чего, и Николас велел своим людям закопать всех мертвецов поглубже в землю. Около полудня, когда с этим было покончено, к «Пристани Шингази» подогнали фургоны и расставили их в опустевшем дворе. Воин по имени Ваджа очнулся от забытья примерно через час после того, как Энтони извлек из его плеча стрелу. Молодой красавец воин полностью подтвердил рассказ своего старшего товарища.
Оставив обоих раненых на попечение лекарей, Николас отправился осматривать ближайшие окрестности постоялого двора. С собой он взял Маркуса, Калиса и Гарри. Но тех, кто истребил гостей Шингази — наемников и членов разных кланов, — давно и след простыл.
Когда они вернулись к фургонам, Накор сообщил им приятную новость: оказалось, что огонь пощадил подвальный склад трактира, о котором в свое время говорил Тука. Николас вскоре разыскал на обгоревшем полу кольцо крышки люка, что вел в подпол. Схватившись за почерневшее от огня медное кольцо, он рванул крышку на себя, та поднялась, и под нею принц увидел лестницу. Он стал быстро по ней спускаться. За ним не мешкая последовали Тука, Гуда, Накор и Маркус.
Гарри передал Маркусу зажженный фонарь, после чего и сам нырнул в подпол вслед за остальными. Спустившись с лестницы, Николас не успел сделать и нескольких шагов, как споткнулся о чье-то распростертое на земляном полу тело и едва не упал. Маркус поднес фонарь к лицу погибшего: черты его были сведены судорогой страдания, глаза с застывшим в них выражением ужаса выкатились из орбит, полуоткрытый рот оказался полон пены. Над мертвецом склонился Тука:
— Шингази. Он надеялся спастись тут от огня.
Накор, вглядевшись в лицо умершего, вздохнул и покачал головой:
— Бедняга умер от угара. Скверная смерть, ничего не скажешь!
— А что, разве смерть бывает приятной? — с сарказмом спросил его Гарри.
— Еще бы! — ухмыльнулся Накор. — Есть такое снадобье, от которого в голове сперва начинается круженье, а потом тебе представляются всякие чудеса: диковинные цветы и птицы, и красивые женщины, и прежде чем ты от него умрешь…
— Ну, будет об этом! — с досадой прервал его Николас. — Нам нельзя тратить время на пустопорожние разговоры. Давайте-ка обыщем этот подвал и заберем отсюда все мало-мальски ценное. Думаю, мы по праву можем считать любые трофеи своей законной добычей. — Он повернулся к Туке. — Ведь у Шингази не осталось наследников?
Возница мотнул головой:
— Никого, энкоси.
Все разбрелись в разные концы подвала.
Первым о достойной внимания находке сообщил Маркус.
— Эй! Идите все сюда! — крикнул он, и остальные заторопились к небольшому помещению, выгороженному в дальнем углу подвала бревенчатой стеной. Маленький чулан был доверху забит «всевозможным оружием и воинскими доспехами.
При виде этой внушительной груды мечей, кольчуг, шлемов, луков и копий, блестевших в тусклом свете фонаря, Николас присвистнул от удивления и покачал головой.
— Вот так Шингази! При желании он бы ведь мог вооружить целую армию!
Тем временем Гуда вышиб дно из объемистого бочонка и потребовал, чтоб ему посветили. Маркус поднес свой фонарь к бочонку, который оказался доверху набит сушеным мясом. Вынув верхний ломоть, Гуда оторвал от него зубами узкую полоску, прожевал и удовлетворенно кивнул:
— Малость отдает гарью, ну да это ничего. И не такое едали. Сгодится!
Николас оглядел подземелье, тесно заставленное мешками, сундуками, коробами и бочками, и, нахмурившись, с тяжелым вздохом сказал:
— Если мы все это будем открывать, да еще и разглядывать, что там внутри, то и за неделю не управимся. Слишком уж здесь тесно, не повернуться. Надо первым делом поднять наверх все, что ближе к лестнице, и освободить проход для воинов.
В сопровождении Гарри он взобрался по лестнице наверх, чтобы отдать солдатам необходимые распоряжения. Но едва они вышли во двор, как до слуха их донесся оглушительный, негодующий вопль. Николас нахмурился. Он без труда узнал голос Ранджаны.
Близ фургона, в котором до сей поры содержались пленницы, стояли принцесса собственной персоной, Амос, пытавшийся ее урезонить, и охранник, который тыльной стороной ладони стирал кровь с расцарапанной щеки. Ранджана о чем-то спорила с Траском, то и дело переходя на крик, охранник же молча и не без досады поглядывал то на нее, то на адмирала.
— Как это так — нет лодок! — подбоченясь и выступая вперед, так что Амос вынужден был попятиться, верещала принцесса. — Мне надо прибыть в Город Змеиной реки не позднее, чем через две недели, так что придется вам…
— Что здесь происходит? — строго прервал ее подошедший Николас.
— Я пытался заступить ей дорогу, но она на меня напала и выскочила из фургона, — пожаловался воин. — Не мог же я с ней драться, ваше… м-м-м… капитан. А все из-за того, что она услыхала, как кто-то сказал, что трактир Шингази сгорел…
— И решила своими глазами увидеть, в каком положении очутилась по вашей милости, — докончила за него Ранджана, зло сверкнув глазами.
— По нашей милости, — ледяным тоном ответил ей Николас, терпение которого истощилось вконец, — вы сохранили не только жизнь, но и целомудрие, и имущество. Никто из нас на все это не посягал и не посягнет. Но если вы и дальше будете проявлять мне неповиновение и черную неблагодарность, то я не откажу себе в удовольствии пребольно вас высечь…А теперь — живо в фургон и посмейте только нос оттуда высунуть! Увидите, чем это для вас кончится! — произнося последние слова, он поневоле сорвался на крик, походивший скорее на грозное рычание, и даже притопнул ногой от ярости.
Ранджана вздернула подбородок и нарочито медленно, покачивая бедрами, стала взбираться в свою повозку по ступеням приставной лесенки. У порога она обернулась и с угрозой произнесла:
— Когда первоправитель узнает, какие издевательства я принуждена была вытерпеть от грязного, грубого, вонючего варвара-наемника, вы все пожалеете, что родились на свет!
Николас проводил ее взглядом, удостоверился, что охранник плотно притворил дверь фургона, и только тогда повернулся к Траску. На лице принца читалось замешательство.
— Грязного? — не без смущения повторил он. — Вонючего?.. Неужто же, старина Амос…
Но адмирал не дал ему договорить. Оглушительно расхохотавшись, он кивнул и хлопнул принца по плечу.
Николас перевел растерянный взгляд на воинов, деловито вытаскивавших бочки и сундуки запасливого трактирщика из подвала во двор. Только теперь принц вполне осознал, сколь убог и жалок был внешний облик его спутников. Он увидел их почерневшие от копоти, заросшие щетиной лица, немытую кожу, проглядывавшую сквозь прорехи в одеждах, грязные ладони, прохудившиеся башмаки, спутанные, свалявшиеся волосы. И с ужасом подумал, что и сам наверняка выглядит нисколько не лучше. Неудивительно, что Ранджана приняла их за банду наемников самого последнего разбора. Он со вздохом провел рукой по щетине, покрывавшей подбородок и щеки, и вспомнил, что в последний раз ему случилось бриться на палубе «Стервятника» еще до крушения.
— Что ж, послушаем доброго совета, — с принужденной улыбкой обратился он к Траску, — и теперь же все как следует вымоемся. Благо, воды в реке хоть отбавляй.
— Как прикажете, капитан! — осклабился Амос.
Николас подбежал к подвальному люку и громко крикнул воинам, которые разбирали завалы в подземелье:
— Эй, поглядите как следует, нет ли там мыла! И тащите его наверх, коли найдете!
Несколько поместительных сундуков, извлеченных из кладовой Шингази, оказались доверху набиты всевозможным платьем. Находка эта чрезвычайно обрадовала спутников Николаса и самого принца. Одежды были тщательно осмотрены, рассортированы и поделены между всеми членами отряда. Тут были панталоны, жилеты, халаты и камзолы всевозможных фасонов, сшитые из разных материалов, от самого простого и грубого полотна до шелка и бархата. Взглянув на самые дорогие из нарядов, Тука предположил, что прежние владельцы либо оставили их в залог трактирщику с правом последующего выкупа, либо отдали в уплату за еду и ночлег.
От одежды исходил резкий запах гари, и Николас приказал своим людям выстирать в реке все новообретенные наряды и высушить их на солнце. Мыла в подвале у Шингази оказалось в достатке, и вскоре воины и матросы, смыв грязь со своих лиц и тел, сложили свое прежнее убогое тряпье в кучу посреди двора и предали его огню, сами же облачились в новые и чистые, без единой прорехи одеяния, побрили бороды, подстриглись и приобрели в итоге самый что ни на есть благообразный вид. Никто не узнал бы в них прежних оборванных, грязных бродяг со всклокоченными волосами и заросшими щетиной лицами.
Самым счастливым из всех выглядел Маркус. В арсенале Шингази отыскался длинный лук с целым колчаном стрел. Маркус тотчас же присвоил это оружие себе и похвалялся им перед всеми и каждым. Николас со снисходительной улыбкой наблюдал, как тот любовно поглаживал пальцами тетиву. Но тут его внимание привлекло какое-то движение у отверстия люка. Через мгновение оттуда вынырнул Траск, а за ним — Гарри. Оба со всех ног бросились к Николасу. Они тащили за ручки резной сундук, окованный железом. Ноша, судя по всему, была весьма тяжелой. Амос и Гарри кряхтели от напряжения и свободными руками стирали пот с разгоряченных лиц.
— Ты только посмотри, что мы отыскали! — выдохнул Траск. Вместе с Гарри они поставили сундук у ног Николаса и откинули крышку.
Внутри оказалось множество небольших мешочков — кожаных, полотняных, парусиновых, кольчужных.
— Кошельки! — догадался Николас.
Один из мешочков он вынул и тотчас же открыл, и высыпал часть содержимого
— ограненные алмазы, сапфиры, изумруды и рубины — на ладонь. Все, кто при этом присутствовал, так и присвистнули от изумления. Амос и Гарри заглянули еще в несколько кошелей. Те были набиты украшениями из золота и каменьев, а также серебряными и золотыми монетами.
— Мы теперь богаты! — восторгался Гарри. — Мы отыскали клад! Вот так трофей!
Николас вынул из сундука парусиновый кошелек с золотыми монетами и направился к фургону, в тени которого отдыхали Праджи и Ваджа. Завидев принца, оба с поспешностью вскочили на ноги.
— Это вам, — сказал Николас и протянул мешочек Праджи.
Тот подбросил подарок на ладони и, услыхав ласкавший слух звон монет, с недоумением воззрился на принца.
— Нам? Но за что?
— Мне никак не помешают в моем небольшом отряде двое опытных воинов, которые уцелели там, где погибли десятки других. К тому же, вы знаете здешние места и потому можете быть нам вдвойне полезны. Ведь у нас пока только один проводник. Вы его уже видели, это возница по имени Тука. Золото,
— он кивком указал на мешочек, — я вам дарю, если даже вы откажетесь мне служить. А в случае согласия получите еще.
Воины переглянулись, и Праджи уклончиво ответил:
— Что ж… Мы ведь оба ранены и навряд ли будем в силах идти с вами пешком. Вот ежели ехать в повозках… — Он тряхнул головой и прибавил веско и решительно:
— Но для меня важней другое. Ответь, капитан, честь по чести на один только вопрос.
— Охотно, — кивнул Николас.
— Ты за первоправителя или против?
Ответ Николаса значил для Праджи и его приятеля очень многое. Оба нетерпеливо ждали, что он им скажет. Николас после недолгого замешательства пожал плечами и осторожно проговорил:
— Ни то ни другое. Мне, признаться, нет до него никакого дела. У нас своих забот хватает. Но если один из убитых в этом дворе негодяев, тот, что носил красный шлем, и впрямь состоял в отряде палачей первоправителя, то боюсь, что нам рано или поздно придется примкнуть к числу его врагов.
Праджи и его молодой приятель снова обменялись долгими взглядами, затем друг другу кивнули, и Праджи сказал принцу:
— Мы вот что решили: доберемся с твоим отрядом до Города Змеиной реки, а там видно будет. За это время мы получше тебя узнаем, каков ты капитан, да и ты к нам присмотришься. А пока что, сам посуди, слишком рано нам заключать с тобой контракты.
— Ну что же, это, по крайней мере, честный ответ, — с принужденной улыбкой кивнул Николас.
Праджи, видя, что капитан отряда с трудом скрывает свое разочарование итогами этого разговора, примирительно ухмыльнулся и пустился в объяснения:
— Да ты на нас с Ваджей не обижайся, капитан! Дело ведь не в том, что мы тебе не доверяем или твои люди нам не годятся в товарищи. Но пойми такую вещь: как же я могу поступить на службу к человеку, который еще точно не знает, друг он первоправителю или враг? Ведь он же теперь в моем списке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— «Первоправитель» как пишется? Это одно слово или два?
Трактир выгорел дотла. А поскольку кроме бревен, из которых он был построен, поблизости не оказалось вовсе никакой древесины, сложить погребальный костер, чтобы сжечь на нем тела убитых, было не из чего, и Николас велел своим людям закопать всех мертвецов поглубже в землю. Около полудня, когда с этим было покончено, к «Пристани Шингази» подогнали фургоны и расставили их в опустевшем дворе. Воин по имени Ваджа очнулся от забытья примерно через час после того, как Энтони извлек из его плеча стрелу. Молодой красавец воин полностью подтвердил рассказ своего старшего товарища.
Оставив обоих раненых на попечение лекарей, Николас отправился осматривать ближайшие окрестности постоялого двора. С собой он взял Маркуса, Калиса и Гарри. Но тех, кто истребил гостей Шингази — наемников и членов разных кланов, — давно и след простыл.
Когда они вернулись к фургонам, Накор сообщил им приятную новость: оказалось, что огонь пощадил подвальный склад трактира, о котором в свое время говорил Тука. Николас вскоре разыскал на обгоревшем полу кольцо крышки люка, что вел в подпол. Схватившись за почерневшее от огня медное кольцо, он рванул крышку на себя, та поднялась, и под нею принц увидел лестницу. Он стал быстро по ней спускаться. За ним не мешкая последовали Тука, Гуда, Накор и Маркус.
Гарри передал Маркусу зажженный фонарь, после чего и сам нырнул в подпол вслед за остальными. Спустившись с лестницы, Николас не успел сделать и нескольких шагов, как споткнулся о чье-то распростертое на земляном полу тело и едва не упал. Маркус поднес фонарь к лицу погибшего: черты его были сведены судорогой страдания, глаза с застывшим в них выражением ужаса выкатились из орбит, полуоткрытый рот оказался полон пены. Над мертвецом склонился Тука:
— Шингази. Он надеялся спастись тут от огня.
Накор, вглядевшись в лицо умершего, вздохнул и покачал головой:
— Бедняга умер от угара. Скверная смерть, ничего не скажешь!
— А что, разве смерть бывает приятной? — с сарказмом спросил его Гарри.
— Еще бы! — ухмыльнулся Накор. — Есть такое снадобье, от которого в голове сперва начинается круженье, а потом тебе представляются всякие чудеса: диковинные цветы и птицы, и красивые женщины, и прежде чем ты от него умрешь…
— Ну, будет об этом! — с досадой прервал его Николас. — Нам нельзя тратить время на пустопорожние разговоры. Давайте-ка обыщем этот подвал и заберем отсюда все мало-мальски ценное. Думаю, мы по праву можем считать любые трофеи своей законной добычей. — Он повернулся к Туке. — Ведь у Шингази не осталось наследников?
Возница мотнул головой:
— Никого, энкоси.
Все разбрелись в разные концы подвала.
Первым о достойной внимания находке сообщил Маркус.
— Эй! Идите все сюда! — крикнул он, и остальные заторопились к небольшому помещению, выгороженному в дальнем углу подвала бревенчатой стеной. Маленький чулан был доверху забит «всевозможным оружием и воинскими доспехами.
При виде этой внушительной груды мечей, кольчуг, шлемов, луков и копий, блестевших в тусклом свете фонаря, Николас присвистнул от удивления и покачал головой.
— Вот так Шингази! При желании он бы ведь мог вооружить целую армию!
Тем временем Гуда вышиб дно из объемистого бочонка и потребовал, чтоб ему посветили. Маркус поднес свой фонарь к бочонку, который оказался доверху набит сушеным мясом. Вынув верхний ломоть, Гуда оторвал от него зубами узкую полоску, прожевал и удовлетворенно кивнул:
— Малость отдает гарью, ну да это ничего. И не такое едали. Сгодится!
Николас оглядел подземелье, тесно заставленное мешками, сундуками, коробами и бочками, и, нахмурившись, с тяжелым вздохом сказал:
— Если мы все это будем открывать, да еще и разглядывать, что там внутри, то и за неделю не управимся. Слишком уж здесь тесно, не повернуться. Надо первым делом поднять наверх все, что ближе к лестнице, и освободить проход для воинов.
В сопровождении Гарри он взобрался по лестнице наверх, чтобы отдать солдатам необходимые распоряжения. Но едва они вышли во двор, как до слуха их донесся оглушительный, негодующий вопль. Николас нахмурился. Он без труда узнал голос Ранджаны.
Близ фургона, в котором до сей поры содержались пленницы, стояли принцесса собственной персоной, Амос, пытавшийся ее урезонить, и охранник, который тыльной стороной ладони стирал кровь с расцарапанной щеки. Ранджана о чем-то спорила с Траском, то и дело переходя на крик, охранник же молча и не без досады поглядывал то на нее, то на адмирала.
— Как это так — нет лодок! — подбоченясь и выступая вперед, так что Амос вынужден был попятиться, верещала принцесса. — Мне надо прибыть в Город Змеиной реки не позднее, чем через две недели, так что придется вам…
— Что здесь происходит? — строго прервал ее подошедший Николас.
— Я пытался заступить ей дорогу, но она на меня напала и выскочила из фургона, — пожаловался воин. — Не мог же я с ней драться, ваше… м-м-м… капитан. А все из-за того, что она услыхала, как кто-то сказал, что трактир Шингази сгорел…
— И решила своими глазами увидеть, в каком положении очутилась по вашей милости, — докончила за него Ранджана, зло сверкнув глазами.
— По нашей милости, — ледяным тоном ответил ей Николас, терпение которого истощилось вконец, — вы сохранили не только жизнь, но и целомудрие, и имущество. Никто из нас на все это не посягал и не посягнет. Но если вы и дальше будете проявлять мне неповиновение и черную неблагодарность, то я не откажу себе в удовольствии пребольно вас высечь…А теперь — живо в фургон и посмейте только нос оттуда высунуть! Увидите, чем это для вас кончится! — произнося последние слова, он поневоле сорвался на крик, походивший скорее на грозное рычание, и даже притопнул ногой от ярости.
Ранджана вздернула подбородок и нарочито медленно, покачивая бедрами, стала взбираться в свою повозку по ступеням приставной лесенки. У порога она обернулась и с угрозой произнесла:
— Когда первоправитель узнает, какие издевательства я принуждена была вытерпеть от грязного, грубого, вонючего варвара-наемника, вы все пожалеете, что родились на свет!
Николас проводил ее взглядом, удостоверился, что охранник плотно притворил дверь фургона, и только тогда повернулся к Траску. На лице принца читалось замешательство.
— Грязного? — не без смущения повторил он. — Вонючего?.. Неужто же, старина Амос…
Но адмирал не дал ему договорить. Оглушительно расхохотавшись, он кивнул и хлопнул принца по плечу.
Николас перевел растерянный взгляд на воинов, деловито вытаскивавших бочки и сундуки запасливого трактирщика из подвала во двор. Только теперь принц вполне осознал, сколь убог и жалок был внешний облик его спутников. Он увидел их почерневшие от копоти, заросшие щетиной лица, немытую кожу, проглядывавшую сквозь прорехи в одеждах, грязные ладони, прохудившиеся башмаки, спутанные, свалявшиеся волосы. И с ужасом подумал, что и сам наверняка выглядит нисколько не лучше. Неудивительно, что Ранджана приняла их за банду наемников самого последнего разбора. Он со вздохом провел рукой по щетине, покрывавшей подбородок и щеки, и вспомнил, что в последний раз ему случилось бриться на палубе «Стервятника» еще до крушения.
— Что ж, послушаем доброго совета, — с принужденной улыбкой обратился он к Траску, — и теперь же все как следует вымоемся. Благо, воды в реке хоть отбавляй.
— Как прикажете, капитан! — осклабился Амос.
Николас подбежал к подвальному люку и громко крикнул воинам, которые разбирали завалы в подземелье:
— Эй, поглядите как следует, нет ли там мыла! И тащите его наверх, коли найдете!
Несколько поместительных сундуков, извлеченных из кладовой Шингази, оказались доверху набиты всевозможным платьем. Находка эта чрезвычайно обрадовала спутников Николаса и самого принца. Одежды были тщательно осмотрены, рассортированы и поделены между всеми членами отряда. Тут были панталоны, жилеты, халаты и камзолы всевозможных фасонов, сшитые из разных материалов, от самого простого и грубого полотна до шелка и бархата. Взглянув на самые дорогие из нарядов, Тука предположил, что прежние владельцы либо оставили их в залог трактирщику с правом последующего выкупа, либо отдали в уплату за еду и ночлег.
От одежды исходил резкий запах гари, и Николас приказал своим людям выстирать в реке все новообретенные наряды и высушить их на солнце. Мыла в подвале у Шингази оказалось в достатке, и вскоре воины и матросы, смыв грязь со своих лиц и тел, сложили свое прежнее убогое тряпье в кучу посреди двора и предали его огню, сами же облачились в новые и чистые, без единой прорехи одеяния, побрили бороды, подстриглись и приобрели в итоге самый что ни на есть благообразный вид. Никто не узнал бы в них прежних оборванных, грязных бродяг со всклокоченными волосами и заросшими щетиной лицами.
Самым счастливым из всех выглядел Маркус. В арсенале Шингази отыскался длинный лук с целым колчаном стрел. Маркус тотчас же присвоил это оружие себе и похвалялся им перед всеми и каждым. Николас со снисходительной улыбкой наблюдал, как тот любовно поглаживал пальцами тетиву. Но тут его внимание привлекло какое-то движение у отверстия люка. Через мгновение оттуда вынырнул Траск, а за ним — Гарри. Оба со всех ног бросились к Николасу. Они тащили за ручки резной сундук, окованный железом. Ноша, судя по всему, была весьма тяжелой. Амос и Гарри кряхтели от напряжения и свободными руками стирали пот с разгоряченных лиц.
— Ты только посмотри, что мы отыскали! — выдохнул Траск. Вместе с Гарри они поставили сундук у ног Николаса и откинули крышку.
Внутри оказалось множество небольших мешочков — кожаных, полотняных, парусиновых, кольчужных.
— Кошельки! — догадался Николас.
Один из мешочков он вынул и тотчас же открыл, и высыпал часть содержимого
— ограненные алмазы, сапфиры, изумруды и рубины — на ладонь. Все, кто при этом присутствовал, так и присвистнули от изумления. Амос и Гарри заглянули еще в несколько кошелей. Те были набиты украшениями из золота и каменьев, а также серебряными и золотыми монетами.
— Мы теперь богаты! — восторгался Гарри. — Мы отыскали клад! Вот так трофей!
Николас вынул из сундука парусиновый кошелек с золотыми монетами и направился к фургону, в тени которого отдыхали Праджи и Ваджа. Завидев принца, оба с поспешностью вскочили на ноги.
— Это вам, — сказал Николас и протянул мешочек Праджи.
Тот подбросил подарок на ладони и, услыхав ласкавший слух звон монет, с недоумением воззрился на принца.
— Нам? Но за что?
— Мне никак не помешают в моем небольшом отряде двое опытных воинов, которые уцелели там, где погибли десятки других. К тому же, вы знаете здешние места и потому можете быть нам вдвойне полезны. Ведь у нас пока только один проводник. Вы его уже видели, это возница по имени Тука. Золото,
— он кивком указал на мешочек, — я вам дарю, если даже вы откажетесь мне служить. А в случае согласия получите еще.
Воины переглянулись, и Праджи уклончиво ответил:
— Что ж… Мы ведь оба ранены и навряд ли будем в силах идти с вами пешком. Вот ежели ехать в повозках… — Он тряхнул головой и прибавил веско и решительно:
— Но для меня важней другое. Ответь, капитан, честь по чести на один только вопрос.
— Охотно, — кивнул Николас.
— Ты за первоправителя или против?
Ответ Николаса значил для Праджи и его приятеля очень многое. Оба нетерпеливо ждали, что он им скажет. Николас после недолгого замешательства пожал плечами и осторожно проговорил:
— Ни то ни другое. Мне, признаться, нет до него никакого дела. У нас своих забот хватает. Но если один из убитых в этом дворе негодяев, тот, что носил красный шлем, и впрямь состоял в отряде палачей первоправителя, то боюсь, что нам рано или поздно придется примкнуть к числу его врагов.
Праджи и его молодой приятель снова обменялись долгими взглядами, затем друг другу кивнули, и Праджи сказал принцу:
— Мы вот что решили: доберемся с твоим отрядом до Города Змеиной реки, а там видно будет. За это время мы получше тебя узнаем, каков ты капитан, да и ты к нам присмотришься. А пока что, сам посуди, слишком рано нам заключать с тобой контракты.
— Ну что же, это, по крайней мере, честный ответ, — с принужденной улыбкой кивнул Николас.
Праджи, видя, что капитан отряда с трудом скрывает свое разочарование итогами этого разговора, примирительно ухмыльнулся и пустился в объяснения:
— Да ты на нас с Ваджей не обижайся, капитан! Дело ведь не в том, что мы тебе не доверяем или твои люди нам не годятся в товарищи. Но пойми такую вещь: как же я могу поступить на службу к человеку, который еще точно не знает, друг он первоправителю или враг? Ведь он же теперь в моем списке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120