секреты производства «Аустерсхолина» вы не узнаете. Долгие годы мы передавали их от поколения к поколению в устной форме и лишь внутри своего дома. Так оно и останется. Также мы не можем обещать вам – ни в уплату за оказанные услуги, ни в качестве дополнительного стимула – что-либо из нашей земельной собственности, ибо, покидая Эмберлин, мы попросту лишаемся ее. Как вернуть свои виноградники в будущем – это наша собственная забота, тут мы не собираемся прибегать к вашей помощи. Любая попытка с вашей стороны проникнуть в тайну производственного процесса, например, через подкуп членов дома бел Аустеров, будет расценена как нарушение договоренностей. – Локки отхлебнул из своего бокала. – Уж не знаю, какие именно меры примут мои хозяева в подобном случае, дабы выразить свое неудовольствие, но поверьте – они обязательно изыщут для этого возможность. Меня просили специально остановиться на данном вопросе.
– Считайте, что вы это сделали. – Донья София опустила руку на плечо мужа. – Однако мы пока не услышали ваших предложений.
– Прошу простить меня за столь решительный тон, любезная дона София, но я хотел быть уверенным, что вполне довел до вашего сведения данное требование дома бел Аустеров. Мои хозяева особо на этом настаивали. Прошу понять меня правильно: в настоящий момент мы с Грау держим в своих слабых руках будущее нашего производства. Поэтому не в моей власти говорить с вами как частное лицо по имени Лукас Фервит. Сейчас моими устами вещает дом бел Аустеров. Вы должны понять, что некоторые карты мы не намерены раскрывать даже в самой отдаленной перспективе.
Дон Сальвара согласно кивнул; его жена, после некоторого колебания, – тоже.
– Теперь давайте проанализируем ситуацию. В Эмберлине вот-вот начнется война. Она грозит нам потерей не только капиталов, но и наших драгоценных виноградников. Это означает, что производство «Аустерсхолина» приостановится на неопределенное время. Сколько это займет – десять лет, тридцать? Одним Сущностям известно. Даже вернув назад свои земли, мы потратим на их восстановление долгие годы. Я знаю, о чем говорю – в нашей истории уже трижды случалось подобное несчастье. Пройдет немало времени, прежде чем мы получим новый «Аустерсхолин» из той части бочек, что нам удастся вывезти из Эмберлина. Ужасно – перевозить на чужбину свое же добро тайком, подобно ворам в ночи… Но представьте, каков тогда будет спрос! Цены невероятно подскочат!
Губы Лоренцо непроизвольно зашевелились – в уме он уже подсчитывал прибыли. Дона София, нахмурившись, смотрела в пространство. Аустерсхолинский коньяк был наиболее качественным и востребованным из всех алкогольных напитков, доступных в Каморре. Даже алхимические вина Тал-Верарра во всем их многообразии не могли тягаться по цене с продукцией бел Аустеров. Сейчас розничная цена самого молодого «Аустерсхолина» составляла тридпать полновесных крон за полгаллона. Само собой, выдержанный коньяк стоил гораздо дороже. Чего же ожидать при неожиданно возникшем дефиците и загубленных аустерсхолинских виноградниках?
– Хрен мне в душу!.. – вырвалось у дона Сальвары, когда в голове у него окончательно нарисовался порядок предполагаемой суммы. – …Ох, простите, пожалуйста, донья София. Я совсем потерял голову.
– Прекрасно понимаю. – Она решительно, по-мужски, в один глоток осушила свой бокал. – Подозреваю, что вы еще скромны в своих прогнозах. Реальные цены по крайней мере втрое превышают ваши подсчеты.
– Дом бел Аустеров, – продолжал Локки, – очень рассчитывает на партнерские отношения с вами, чтобы в период, так сказать, вынужденного изгнания иметь возможность хранить и продавать свои запасы в Каморре. В обмен на вашу неоценимую и столь своевременную помощь в перевозке наших сокровищ мы готовы предложить вам… скажем, пятьдесят процентов всей выручки от продажи нашего коньяка – того, что вам удастся перевезти. Все это с учетом сложившейся ситуации и новых цен в условиях жесточайшего дефицита. Ваши затраты с лихвой – я бы сказал, десятикратно – окупятся еще в течение года. Если же заглянуть вперед на пять-десять лет…
– Безусловно, – промолвил дон Лоренцо, поигрывая очками. – Но, Лукас, позволите ли вопрос? Я смотрю, как вы сидите здесь и рассуждаете о предстоящей гибели налаженного дела, о его переносе куда-то за полторы тысячи миль на юг – и как-то не замечаю особого расстройства в вашем поведении. Интересно, почему?
Тут-то и настал звездный час Локки. Он позволил себе грустную обезоруживающую улыбку, которую на протяжении недель терпеливо репетировал перед зеркалом.
– Подобная катастрофа не стала для нас неожиданностью, уважаемый дон Сальвара. Мои хозяева сумели осмыслить происходящее и уловить суть момента. Они просчитали неизбежное возникновение искусственного дефицита и поняли, как можно обратить к вящей славе нашего дома даже это досадное препятствие. Если на протяжении нескольких лет продавать содержимое указанных шести тысяч бочек по новым ценам, мы сможем вернуться в Эмберлин с такими накоплениями, которые затмят все наши прежние достижения. Что же касается лично вас…
– То здесь речь идет не о сотнях тысяч крон, а о миллионах! – вынырнула из своего транса дона София. – Даже если иметь в виду процент от вашей выручки…
– Это не все, – перебил ее Локки. – Мои хозяева склоняются к тому, чтобы даровать вам еще одну привилегию – уже после нашего успешного возвращения и восстановления в Эмберлине. Мы предлагаем семейству Сальвара постоянный пай в торговых операциях бел Аустеров. Естественно, речь идет отнюдь не о контрольном пакете акций, но, думаю, вы будете довольны. Предположим, десять-пятнадцать процентов от нашей прибыли вас устроят? Вы станете первым и, надеюсь, единственным иностранцем, удостоенным подобной чести.
На секунду в беседке повисла тишина.
– Это очень заманчивое предложение, – проговорил наконец дон Лоренцо. – Подумать только, волею случая все это достанется мне, а не Джакобо! Во имя Богов, Лукас, если мне когда-нибудь доведется снова встретиться с вашими разбойниками, я выражу им самую искреннюю благодарность за то, что они свели меня с вами!
– Вполне вас понимаю. – Локки рассмеялся. – Возможно, Грауманн меня не поддержит, но я всегда считал, что надо отпускать прошлое с благодарностью, а не с укоризной. В конце концов, важны результаты. Мое сердце переполнено радостью от мысли, что в ближайшем времени мы заключим с вами сделку, пошлем корабли на север и ухватим удачу за хвост. Нынешнее положение вещей напоминает мне сказочный приз, подвешенный на подгнившей веревке. Перетрется последняя нить, и он упадет нам в руки. – Локки отсалютовал супругам Сальвара бокалом коньяка и добавил: – Поверьте, наш приз неминуемо оборвется!
В этот момент объевшийся кальмар всплыл на поверхность – и немедленно был вознагражден отравленным арбалетным болтом. Служители Речных Игрищ посчитали излишним трудом заталкивать такую махину обратно в ящик. При помощи крючьев и цепей они попросту оттащили труп чудовища на край заводи. Синяя кровь кальмара смешалась с кровью его жертв – по водной поверхности расплывалось огромное неопределенно-темное пятно, которому надлежало сыграть свою роль в дальнейшем представлении.
5
Ученые из Теринской Коллегии, проживающие в безопасной дали от морских просторов, наверняка назвали бы волчью акулу, обитающую в Стальном море, одним из самых прекрасных и удивительных созданий. Они могли бы долго распространяться о ее великолепной мускулатуре и неповторимой окраске. И впрямь, полосатые глянцевые тела хищников демонстрируют богатую гамму оттенков – от позеленевшей бронзы до черного цвета грозовых туч. Но тот, кому доводилось работать в открытом море и вдоль береговой линии, скажет вам коротко и ясно: волчьи акулы – это мерзкие агрессивные твари, которые обожают прыгать.
Заключенные в прочные клетки, голодные и обезумевшие от запаха крови, волчьи акулы являлись гвоздем программы Речных Игрищ. В других городах тоже устраивают гладиаторские бои, в которых немногочисленные смельчаки схватываются насмерть с дикими зверями. Но только в Каморре можно увидеть, как вооруженные гладиаторы (они называются контрареквиллами) сражаются на воде со смертельно опасными прыгающими акулами. Причем по давней каморрской традиции контрареквиллами дозволено становиться лишь женщинам.
Все это и называется Зубастым Шоу.
6
Локки не без интереса разглядывал четверку контрареквилл на воде. Трудно сказать, насколько они красивы, размышлял он, но, безусловно, эффектные женщины… Судя по смуглой коже, все участницы являлись уроженками Каморра с хорошо развитой мускулатурой сельских жительниц – это бросалось в глаза даже на расстоянии. Тем более, что традиционный костюм контрареквиллы оставлял открытым почти все тело: черная хлопковая полоса на груди, борцовская набедренная повязка и тонкие кожаные перчатки. Темные волосы убраны под красные банданы, скрепленные медными или серебряными об-Ручами, – они ярко блестели на солнце, и их отражения сливались на воде в цепочку ослепительных сполохов. Относительно этих обручей существовали разные мнения. Одни утверждали, будто их предназначение – слепить и так не слишком зорких акул. Большинство же склонялось ко мнению, что яркие вспышки, наоборот, помогают хищникам следить за своими жертвами.
Каждая из контрареквилл держала в одной руке короткий дротик, в другой – топор особой конструкции, древко которого имело специальную перекладину, чтобы оружие не выскользнуло в пылу схватки. Сам топор был двуглавым: с одной стороны, как и полагается, закругленное лезвие, с другой – прочный шип наподобие остроконечной кирки. Обычно опытная воительница сначала отсекала акуле под корень плавники и хвост и лишь потом приканчивала тварь. Однако попадались и такие мастерицы, которые умудрялись расправиться с врагом при помощи одного только шипа. Надо сказать, что по толщине шкура акулы может сравниться с корой многовекового дуба.
Локки с привычным восхищением разглядывал мранных сосредоточенных контрареквилл, готовящихся к выступлению. По его мнению, эти женщины были столь же отважны, сколь и безумны.
– Вон та, что слева, – Цецилия де Рикура, – специально для Лукаса Фервита пояснил дон Лоренцо, по такому поводу решив прервать деловые переговоры, которые длились уже больше часа. – Отличный боец. Рядом с ней Аганесса; она знаменита тем, что никогда не пользуется своим дротиком. Остальные две, должно быть, новенькие. По крайней мере, на наших Игрищах.
– Очень жаль, что сегодня вы не сможете увидеть сестер Беранджиас, мастер Фервит, – подала голос донья София. – Они лучшие в своем роде.
– Безусловно, лучшие из всех, кто когда-либо выступал, – подтвердил дон Сальвара. Прищурившись на солнце, он вглядывался в воду, пытаясь оценить размеры акул, что неясными темными тенями метались в своих клетках. – Или когда-либо будут выступать. Но они вот уже несколько месяцев не появляются на Игрищах.
Локки кивнул и задумчиво закусил собственную щеку. Будучи уважаемым вором, гарристой Благородных Подонков, он лично был знаком с двойняшками Беранджиас и доподлинно знал, где именно они провели эти несколько последних месяцев.
Тем временем первая воительница заняла боевую позицию. По правилам контрареквиллы сражались, балансируя на небольших деревянных площадках в два фута длиной и выступающих из воды примерно на полфута. Площадки были разбросаны на расстоянии четырех-пяти футов друг от друга, образуя на поверхности воды подобие решетки. Между ними оставалось достаточно места, чтобы дать вертким и стремительным акулам возможность проплывать туда и обратно. Более того, они могли выпрыгивать из воды, настигая свои жертвы даже в воздухе. Женщинам оставалось лишь резво перепрыгивать с одной деревяшки на другую, соревнуясь в скорости с хищницами. Падение в воду однозначно знаменовало окончание этой смертельной схватки.
Позади клеток с акулами, открывавшихся издалека при помощи блоков с цепями, плавала маленькая лодочка. Гребцов в нее набирали из числа добровольцев, польстившихся на высокую плату. Пассажирами же ее были трое обязательных наблюдателей за опасным представлением. Прежде всего там находился священник Ионо в своем изумрудном с серебряной каймой одеянии. Рядом с ним сидела одетая в черное, в серебряной маске жрица Азы Гуиллы – Госпожи Долгого Молчания, Богини Смерти. И, наконец, неизменный лекарь, чье присутствие Локки всегда воспринимал как совершенно нелепый и неоправданный оптимизм.
– Каморр! – с этим возгласом молодая женщина – судя по всему, Цецилия де Рикура – вскинула вверх свое оружие. Тут же все разговоры в толпе смолкли, над заводью воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь плеском волн о борта лодок и каменные волнорезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Считайте, что вы это сделали. – Донья София опустила руку на плечо мужа. – Однако мы пока не услышали ваших предложений.
– Прошу простить меня за столь решительный тон, любезная дона София, но я хотел быть уверенным, что вполне довел до вашего сведения данное требование дома бел Аустеров. Мои хозяева особо на этом настаивали. Прошу понять меня правильно: в настоящий момент мы с Грау держим в своих слабых руках будущее нашего производства. Поэтому не в моей власти говорить с вами как частное лицо по имени Лукас Фервит. Сейчас моими устами вещает дом бел Аустеров. Вы должны понять, что некоторые карты мы не намерены раскрывать даже в самой отдаленной перспективе.
Дон Сальвара согласно кивнул; его жена, после некоторого колебания, – тоже.
– Теперь давайте проанализируем ситуацию. В Эмберлине вот-вот начнется война. Она грозит нам потерей не только капиталов, но и наших драгоценных виноградников. Это означает, что производство «Аустерсхолина» приостановится на неопределенное время. Сколько это займет – десять лет, тридцать? Одним Сущностям известно. Даже вернув назад свои земли, мы потратим на их восстановление долгие годы. Я знаю, о чем говорю – в нашей истории уже трижды случалось подобное несчастье. Пройдет немало времени, прежде чем мы получим новый «Аустерсхолин» из той части бочек, что нам удастся вывезти из Эмберлина. Ужасно – перевозить на чужбину свое же добро тайком, подобно ворам в ночи… Но представьте, каков тогда будет спрос! Цены невероятно подскочат!
Губы Лоренцо непроизвольно зашевелились – в уме он уже подсчитывал прибыли. Дона София, нахмурившись, смотрела в пространство. Аустерсхолинский коньяк был наиболее качественным и востребованным из всех алкогольных напитков, доступных в Каморре. Даже алхимические вина Тал-Верарра во всем их многообразии не могли тягаться по цене с продукцией бел Аустеров. Сейчас розничная цена самого молодого «Аустерсхолина» составляла тридпать полновесных крон за полгаллона. Само собой, выдержанный коньяк стоил гораздо дороже. Чего же ожидать при неожиданно возникшем дефиците и загубленных аустерсхолинских виноградниках?
– Хрен мне в душу!.. – вырвалось у дона Сальвары, когда в голове у него окончательно нарисовался порядок предполагаемой суммы. – …Ох, простите, пожалуйста, донья София. Я совсем потерял голову.
– Прекрасно понимаю. – Она решительно, по-мужски, в один глоток осушила свой бокал. – Подозреваю, что вы еще скромны в своих прогнозах. Реальные цены по крайней мере втрое превышают ваши подсчеты.
– Дом бел Аустеров, – продолжал Локки, – очень рассчитывает на партнерские отношения с вами, чтобы в период, так сказать, вынужденного изгнания иметь возможность хранить и продавать свои запасы в Каморре. В обмен на вашу неоценимую и столь своевременную помощь в перевозке наших сокровищ мы готовы предложить вам… скажем, пятьдесят процентов всей выручки от продажи нашего коньяка – того, что вам удастся перевезти. Все это с учетом сложившейся ситуации и новых цен в условиях жесточайшего дефицита. Ваши затраты с лихвой – я бы сказал, десятикратно – окупятся еще в течение года. Если же заглянуть вперед на пять-десять лет…
– Безусловно, – промолвил дон Лоренцо, поигрывая очками. – Но, Лукас, позволите ли вопрос? Я смотрю, как вы сидите здесь и рассуждаете о предстоящей гибели налаженного дела, о его переносе куда-то за полторы тысячи миль на юг – и как-то не замечаю особого расстройства в вашем поведении. Интересно, почему?
Тут-то и настал звездный час Локки. Он позволил себе грустную обезоруживающую улыбку, которую на протяжении недель терпеливо репетировал перед зеркалом.
– Подобная катастрофа не стала для нас неожиданностью, уважаемый дон Сальвара. Мои хозяева сумели осмыслить происходящее и уловить суть момента. Они просчитали неизбежное возникновение искусственного дефицита и поняли, как можно обратить к вящей славе нашего дома даже это досадное препятствие. Если на протяжении нескольких лет продавать содержимое указанных шести тысяч бочек по новым ценам, мы сможем вернуться в Эмберлин с такими накоплениями, которые затмят все наши прежние достижения. Что же касается лично вас…
– То здесь речь идет не о сотнях тысяч крон, а о миллионах! – вынырнула из своего транса дона София. – Даже если иметь в виду процент от вашей выручки…
– Это не все, – перебил ее Локки. – Мои хозяева склоняются к тому, чтобы даровать вам еще одну привилегию – уже после нашего успешного возвращения и восстановления в Эмберлине. Мы предлагаем семейству Сальвара постоянный пай в торговых операциях бел Аустеров. Естественно, речь идет отнюдь не о контрольном пакете акций, но, думаю, вы будете довольны. Предположим, десять-пятнадцать процентов от нашей прибыли вас устроят? Вы станете первым и, надеюсь, единственным иностранцем, удостоенным подобной чести.
На секунду в беседке повисла тишина.
– Это очень заманчивое предложение, – проговорил наконец дон Лоренцо. – Подумать только, волею случая все это достанется мне, а не Джакобо! Во имя Богов, Лукас, если мне когда-нибудь доведется снова встретиться с вашими разбойниками, я выражу им самую искреннюю благодарность за то, что они свели меня с вами!
– Вполне вас понимаю. – Локки рассмеялся. – Возможно, Грауманн меня не поддержит, но я всегда считал, что надо отпускать прошлое с благодарностью, а не с укоризной. В конце концов, важны результаты. Мое сердце переполнено радостью от мысли, что в ближайшем времени мы заключим с вами сделку, пошлем корабли на север и ухватим удачу за хвост. Нынешнее положение вещей напоминает мне сказочный приз, подвешенный на подгнившей веревке. Перетрется последняя нить, и он упадет нам в руки. – Локки отсалютовал супругам Сальвара бокалом коньяка и добавил: – Поверьте, наш приз неминуемо оборвется!
В этот момент объевшийся кальмар всплыл на поверхность – и немедленно был вознагражден отравленным арбалетным болтом. Служители Речных Игрищ посчитали излишним трудом заталкивать такую махину обратно в ящик. При помощи крючьев и цепей они попросту оттащили труп чудовища на край заводи. Синяя кровь кальмара смешалась с кровью его жертв – по водной поверхности расплывалось огромное неопределенно-темное пятно, которому надлежало сыграть свою роль в дальнейшем представлении.
5
Ученые из Теринской Коллегии, проживающие в безопасной дали от морских просторов, наверняка назвали бы волчью акулу, обитающую в Стальном море, одним из самых прекрасных и удивительных созданий. Они могли бы долго распространяться о ее великолепной мускулатуре и неповторимой окраске. И впрямь, полосатые глянцевые тела хищников демонстрируют богатую гамму оттенков – от позеленевшей бронзы до черного цвета грозовых туч. Но тот, кому доводилось работать в открытом море и вдоль береговой линии, скажет вам коротко и ясно: волчьи акулы – это мерзкие агрессивные твари, которые обожают прыгать.
Заключенные в прочные клетки, голодные и обезумевшие от запаха крови, волчьи акулы являлись гвоздем программы Речных Игрищ. В других городах тоже устраивают гладиаторские бои, в которых немногочисленные смельчаки схватываются насмерть с дикими зверями. Но только в Каморре можно увидеть, как вооруженные гладиаторы (они называются контрареквиллами) сражаются на воде со смертельно опасными прыгающими акулами. Причем по давней каморрской традиции контрареквиллами дозволено становиться лишь женщинам.
Все это и называется Зубастым Шоу.
6
Локки не без интереса разглядывал четверку контрареквилл на воде. Трудно сказать, насколько они красивы, размышлял он, но, безусловно, эффектные женщины… Судя по смуглой коже, все участницы являлись уроженками Каморра с хорошо развитой мускулатурой сельских жительниц – это бросалось в глаза даже на расстоянии. Тем более, что традиционный костюм контрареквиллы оставлял открытым почти все тело: черная хлопковая полоса на груди, борцовская набедренная повязка и тонкие кожаные перчатки. Темные волосы убраны под красные банданы, скрепленные медными или серебряными об-Ручами, – они ярко блестели на солнце, и их отражения сливались на воде в цепочку ослепительных сполохов. Относительно этих обручей существовали разные мнения. Одни утверждали, будто их предназначение – слепить и так не слишком зорких акул. Большинство же склонялось ко мнению, что яркие вспышки, наоборот, помогают хищникам следить за своими жертвами.
Каждая из контрареквилл держала в одной руке короткий дротик, в другой – топор особой конструкции, древко которого имело специальную перекладину, чтобы оружие не выскользнуло в пылу схватки. Сам топор был двуглавым: с одной стороны, как и полагается, закругленное лезвие, с другой – прочный шип наподобие остроконечной кирки. Обычно опытная воительница сначала отсекала акуле под корень плавники и хвост и лишь потом приканчивала тварь. Однако попадались и такие мастерицы, которые умудрялись расправиться с врагом при помощи одного только шипа. Надо сказать, что по толщине шкура акулы может сравниться с корой многовекового дуба.
Локки с привычным восхищением разглядывал мранных сосредоточенных контрареквилл, готовящихся к выступлению. По его мнению, эти женщины были столь же отважны, сколь и безумны.
– Вон та, что слева, – Цецилия де Рикура, – специально для Лукаса Фервита пояснил дон Лоренцо, по такому поводу решив прервать деловые переговоры, которые длились уже больше часа. – Отличный боец. Рядом с ней Аганесса; она знаменита тем, что никогда не пользуется своим дротиком. Остальные две, должно быть, новенькие. По крайней мере, на наших Игрищах.
– Очень жаль, что сегодня вы не сможете увидеть сестер Беранджиас, мастер Фервит, – подала голос донья София. – Они лучшие в своем роде.
– Безусловно, лучшие из всех, кто когда-либо выступал, – подтвердил дон Сальвара. Прищурившись на солнце, он вглядывался в воду, пытаясь оценить размеры акул, что неясными темными тенями метались в своих клетках. – Или когда-либо будут выступать. Но они вот уже несколько месяцев не появляются на Игрищах.
Локки кивнул и задумчиво закусил собственную щеку. Будучи уважаемым вором, гарристой Благородных Подонков, он лично был знаком с двойняшками Беранджиас и доподлинно знал, где именно они провели эти несколько последних месяцев.
Тем временем первая воительница заняла боевую позицию. По правилам контрареквиллы сражались, балансируя на небольших деревянных площадках в два фута длиной и выступающих из воды примерно на полфута. Площадки были разбросаны на расстоянии четырех-пяти футов друг от друга, образуя на поверхности воды подобие решетки. Между ними оставалось достаточно места, чтобы дать вертким и стремительным акулам возможность проплывать туда и обратно. Более того, они могли выпрыгивать из воды, настигая свои жертвы даже в воздухе. Женщинам оставалось лишь резво перепрыгивать с одной деревяшки на другую, соревнуясь в скорости с хищницами. Падение в воду однозначно знаменовало окончание этой смертельной схватки.
Позади клеток с акулами, открывавшихся издалека при помощи блоков с цепями, плавала маленькая лодочка. Гребцов в нее набирали из числа добровольцев, польстившихся на высокую плату. Пассажирами же ее были трое обязательных наблюдателей за опасным представлением. Прежде всего там находился священник Ионо в своем изумрудном с серебряной каймой одеянии. Рядом с ним сидела одетая в черное, в серебряной маске жрица Азы Гуиллы – Госпожи Долгого Молчания, Богини Смерти. И, наконец, неизменный лекарь, чье присутствие Локки всегда воспринимал как совершенно нелепый и неоправданный оптимизм.
– Каморр! – с этим возгласом молодая женщина – судя по всему, Цецилия де Рикура – вскинула вверх свое оружие. Тут же все разговоры в толпе смолкли, над заводью воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь плеском волн о борта лодок и каменные волнорезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95