– Это не то же самое, что «положительное решение», верно? Или я ошибаюсь?
– Увы, нет, уважаемая дона София, – Локки вздохнул и напустил на себя пристыженный вид. – Есть одно «но»… Видите ли, капитану второго корабля поступило альтернативное предложение – перевозка особого груза в Балинель. Это весьма долгое путешествие, но и оплата за него будет высока. Тем не менее меня не оставляет надежда, что капитана удастся склонить к сотрудничеству с нами.
– Полагаю, для этого понадобится еще несколько тысяч крон? – проговорил дон Сальвара, усаживаясь подле супруги.
– Боюсь, что именно так, мой дорогой компаньон.
– Хм-м… Что ж, мы еще вернемся к этому вопросу. А вот и Конте! Мне не терпится похвастаться новыми достижениями моей жены.
Конте принес три серебряные вазочки на медном подносе. В каждой из них лежало по половинке апельсина, уже разделенного на дольки, и по двузубой вилочке. Одну из вазочек слуга поставил на полку, расположенную в ветвях дерева по соседству с Локки.
Оба супруга Сальвара выжидающе смотрели на гостя и не начинали есть. Локки пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть неуверенность. Вооружившись вилкой, он аккуратно выудил одну из апельсиновых долек и положил ее на язык. И тут же по всему рту у него разлилось ощущение трепетного тепла – Локки немедленно узнал вкус алкоголя.
– Ого! Вы чем-то пропитали апельсин? Какой любопытный получился результат… Это что, апельсиновый ликер? Но здесь чувствуется и лимонный оттенок…
– Ошибаетесь, Лукас, не пропитали! – на лице дона Сальвары расцвела довольная мальчишеская улыбка. – Это естественный вкус апельсинов. Деревья Софии вырабатывают собственный алкоголь и обеспечивают его поступление во фрукты.
– Святые Сущности, какой необычный гибрид! – искренне восхитился Локки. – Насколько мне известно, еще никто не пытался проделать такое с цитрусовыми.
– Я всего несколько месяцев назад получила нужную рецептуру, – пояснила дона София. – Все прежние образцы не обеспечивали должного качества. Но этот, похоже, удался. Предстоит провести еще несколько проверок, и продукт можно будет пускать в продажу.
– Мне бы хотелось назвать его именем супруги, – поделился дон Лоренцо. – Представляете, «Апельсин Софии из Каморра»! Новое алхимическое чудо, которое повергнет в уныние всех тал-вераррских виноторговцев.
– Перестань, – возразила София, игриво стукнув мужа по запястью. – Можно придумать название и получше.
– Все Мастера Культивации сошлись бы на одном – вы столь же дивное создание, как и ваши апельсины, – галантно заявил Локки. – Мне кажется, это открывает новые горизонты в нашем сотрудничестве. Ваш дар… вам дано превращать каждое растение в маленькое чудо. Я бы осмелился предположить, что в следующем столетии лицо Аустерсхолинской компании сильно изменится – благодаря вашему благотворному воздействию, дона София.
– Вы мне льстите, мастер Фервит. Однако не будем забегать вперед. Как говорят у нас в Каморре, есть смысл считать корабли, когда они уже прибыли в порт.
– Действительно, – поддакнул Лоренцо. – И, кстати, эта пословица возвращает нас к нашему обсуждению. Боюсь, Лукас, у меня для вас неутешительные новости. Дело в том, что в последнее время у меня возникли некоторые препятствия. Один из моих должников сильно подвел меня… и, вообще, как выяснилось, я немного переоценил свои возможности. Стыдно признаться, но наше положение далеко не столь блестящее, как нам хотелось бы надеяться. Короче, в настоящий момент возможность вложить еще несколько тысяч крон в наше совместное предприятие видится мне весьма сомнительной.
– О! – проговорил Локки. – Это… это действительно весьма прискорбно.
Он подцепил очередную дольку апельсина и положил ее в рот. Сладковатый вкус алкоголя помог ему растянуть губы в натянутой улыбке. А что еще делать, если жизнь не дает ни малейших поводов улыбаться?
2
Вдоль береговой линии Отстойника от одного затененного участка к другому, стараясь не привлекать к себе внимания, двигался человек в одеянии служителя Азы Гуиллы. Священник шел медленно, с осторожной грацией, неожиданной для особы столь внушительной комплекции.
Вечер выдался жарким, пот ручьями струился по лицу Жеана под серебряным Скорбным Ликом. Каморрцы по опыту знали, что эти недели в середине лета перед Днем Перемен бывают самыми знойными. На некотором расстоянии в заливе покачивался вадранский корабль «Сатисфакция» со своими желтыми огнями. До Жеана доносился плеск воды и голоса людей, тянущих на веревке очередной «благотворительный груз».
Он уже вывихнул себе мозги, но так и не придумал, как получить побольше сведений об этом загадочном грузе. Разве что напасть на экипаж лодочки, курсирующей между пристанью и зачумленным кораблем? Однако эта идея не выдерживала критики. Поэтому сегодня Жеан решил переключить внимание на склады, расположенные в Старой Гавани, вернее, на один конкретный склад Отстойника.
По степени запустения эта зона Каморра могла поспорить с печально знаменитым Пепелищем. Заброшенные здания постепенно разрушались, и казалось, что весь район неуклонно засасывает мрачная свалка, усеянная кучами битого щебня и гниющей древесины. Все законные представители деловых кругов давно уже покинули Отстойник, уступив место Правильным Людям. Они же приходили и уходили, оставляя после себя кучи трупов, едва прикрытые всяческим мусором или и вовсе валявшиеся посреди пустынных улиц.
Шныряя по тропинкам Отстойника в своей черной рясе, Жеан приметил заброшенный склад, откуда постоянно выходили люди Разо. Казалось, в здании кипит какая-то работа: там до самого рассвета горел свет, из дверей выходили рабочие, нагруженные тяжелыми мешками, а пару раз даже подъезжали телеги.
Это продолжалось несколько ночей подряд, но сегодня вся деятельность затихла. Склад стоял темный и пустынный, словно вымер. Сей факт подстегнул любопытство Жеана, и, пока Локки пьет чай со своими аристократами, он решил по возможности разведать секреты капы Разо.
Для выполнения задуманного ему требовалось быть зорким, терпеливым и не жалеть ног. Но это не смущало Жеана. Он несколько раз обошел кругом здание склада, всякий раз укрываясь в тени, если замечал на улице одинокого прохожего. Осторожный человек, даже такого размера, как Жеан, всегда сумеет остаться незамеченным. А что до ходьбы, то он всегда был легок на подъем.
В результате тщательной разведки Жеан, к своему удовлетворению, установил, что ни на улицах, ни на соседних крышах наблюдательных постов не имеется. «Либо те, кто их выставлял, куда более продвинуты в науке маскировки, чем я», – подумал Жеан, распластавшись по стене интересующего его склада.
– Аза Гуилла, не оставь меня своей заботой, – взмолился он, приближаясь к дверям. – Иначе я никогда не смогу вернуть владельцам эту замечательную черную рясу и священную маску. Не сердись, Аза Гуилла… Я просто размышляю вслух.
Дверь оказалась не заперта, более того, наполовину открыта, как бы приглашая войти внутрь. Жеан засунул свои топорики поглубже в правый рукав – вроде бы под рукой, но при этом не вызовут лишних вопросов у случайного наблюдателя, привыкшего уважительно относиться к жреческому облачению.
Дверь подалась с тихим скрипом, и Жеан вошел в помещение склада. Он стоял, прижавшись к стенке возле двери, слушал и наблюдал. Со всех сторон его окружала темнота, крест-накрест исчерченная серебряной сеткой. В воздухе стоял странный запах разогретого металла – настолько сильный, что перебивал запах сырой земли и прелого дерева.
Несколько бесконечных минут Жеан оставался на месте, прислушиваясь, не раздастся ли хоть какой-то посторонний звук. Ничего, кроме поскрипывания старых досок причала да завывания Ветра Палача, как обычно, вступающего в свои права в ночное время.
Левой рукой Жеан достал из-под рясы заготовленный алхимический шар – тот же, которым пользовался в подземелье Гулкой Дыры. После нескольких энергичных встряхиваний шар разгорелся до белого свечения. В этом мертвенном свете удалось разглядеть, что внутри здание представляет собой единое пустое пространство. Лишь возл amp; дальней стены сохранились какие-то невысокие перегородки: скорее всего, раньше там размещалась складская контора. Под ногами – земляной, хорошо утоптанный пол. По углам громоздились кучи всякого мусора, некоторые из них были накрыты брезентом.
Жеан тщательно пристроил шар так, чтобы тот светил ему прямо под ноги. Теперь он сам оставался практически невидимым со стороны – просто движущийся темный силуэт. Но даже в таких условиях Жеан не собирался задерживаться тут надолго. Быстро все осмотреть – и наружу.
Осторожно продвигаясь в северном направлении, Жеан почувствовал еще один запах, от которого желудок у него болезненно сжался. Здесь что-то разлагалось… какая-то плоть… К несчастью, Жеану хорошо был знаком этот тошнотворно-сладковатый привкус. Он почти не сомневался, что именно обнаружит через несколько шагов.
Так и есть: в северо-западном углу склада под куском брезента лежало четыре трупа – три мужчины и женщина. Все были одеты лишь в бриджи и нижние рубахи, но при этом в тяжелых башмаках и кожаных перчатках. Это удивило Жеана, и он принялся внимательнее исследовать тела. Вскоре на руках у погибших обнаружились характерные татуировки. Это была давняя традиция каморрских ремесленников – делать на видимой части тела наколки, обозначающие принадлежность к той или иной гильдии. Задерживая дыхание и прикрывая нос рукой, Жеан провел возле трупов еще несколько минут, желая выяснить, кем были эти люди.
Двое их них оказались мастерами зеркал, еще двое – ювелирами. У троих мужчин обнаружились колотые раны, а у женщины… у нее через мертвенно-бледную щеку тянулись знакомые припухшие багровые рубцы.
Со вздохом Жеан снова опустил на тела край брезента, И в этот момент его взгляд уловил под ногами искорки отраженного света. Опустившись на колени, он обследовал землю и обнаружил крошечный осколок зеркала. Точнее, это походило на расплавленную каплю амальгамы, которая упала на пол и застыла уже там. Приглядевшись, Жеан увидел в грязи еще с дюжину таких капелек.
– Аза Гуилла, я действительно обокрал священников в твоем храме, – сказал он шепотом. – Но эти люди перед тобой не виноваты, а кроме меня, больше некому помолиться за их упокой. Поэтому прими мою молитву и не суди их строго за то, что они похоронены таким образом и в таком месте. И ты, Бог-Ловкач… если можешь, поддержи Всемилостивейшую Госпожу. Я буду тебе очень благодарен.
Тут раздался противный скрип, и двери в северной стене распахнулись. Первым побуждением Жеана было отскочить в сторону, но он передумал. Все равно его фонарь уже заметили. Лучше попытаться отыграть роль опечаленного служителя Азы Гуиллы, а топорики пусть до поры останутся в правом рукаве.
Однако меньше всего он ожидал увидеть в этом уединенном месте сестер Беранджиас!
На Черине и Раизе были непромокаемые плащи, но откинутые капюшоны позволяли разглядеть их лица и сетки для волос с акульими зубами, ярко блестевшими в свете шара. Каждая из сестер держала в руках свой алхимический фонарь – через секунду они вспыхнули красноватым светом.
– Добрый вечер, отец, – произнесла одна из Беранджиас. – Чрезвычайно любознательный священник…
– И места для прогулок выбирает странные, – поддержала ее другая. – Обычно сюда не приходят без приглашения.
– Мы приходим туда, куда пришла смерть, невзирая на время и место, – отозвался Жеан, кивнув в сторону брезента. – Насколько я вижу, здесь совершено подлое злодеяние. Мой долг – прочитать заупокойную молитву. Каждый умерший имеет право на это перед встречей с Госпожой Долгого Молчания.
– О да, подлое злодеяние! Может, оставим священника в покое? Что скажешь, Черина?
– Нет, – ответила та. – Уж больно часто он появляется в тех же местах, что и мы.
– И то правда, сестрица. Если бы мы столкнулись с ним лишь разок-другой, это можно было бы объяснить. Но святой отец чрезвычайно назойлив.
– Я бы сказала, неоправданно назойлив, – обе сестры медленно, со зловещими улыбками приближались к Жеану – так кошки наступают на загнанную в угол мышь. – Прямо-таки удручающе! Мы уже встречаем его не только на пристани, но и на своем собственном складе.
– Надеюсь, вы не собираетесь чинить препятствий посланцу Азы Гуиллы, Госпожи Долгого Молчания, самой Смерти? – ответил Жеан с величавым спокойствием, хотя сердце его припустило вскачь.
– Чинить препятствия – это наша профессия, отец, – возразила одна из Беранджиас. – Мы оставили дверь незапертой как раз для того, чтобы ты мог сунуть сюда свой нос.
– Мы надеялись, что ты не удержишься от соблазна.
– К тому же мы и сами неплохо знакомы с Госпожой Долгого Молчания…
– …и служим ей на свой собственный лад.
В красноватом свете блеснула обнаженная сталь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Увы, нет, уважаемая дона София, – Локки вздохнул и напустил на себя пристыженный вид. – Есть одно «но»… Видите ли, капитану второго корабля поступило альтернативное предложение – перевозка особого груза в Балинель. Это весьма долгое путешествие, но и оплата за него будет высока. Тем не менее меня не оставляет надежда, что капитана удастся склонить к сотрудничеству с нами.
– Полагаю, для этого понадобится еще несколько тысяч крон? – проговорил дон Сальвара, усаживаясь подле супруги.
– Боюсь, что именно так, мой дорогой компаньон.
– Хм-м… Что ж, мы еще вернемся к этому вопросу. А вот и Конте! Мне не терпится похвастаться новыми достижениями моей жены.
Конте принес три серебряные вазочки на медном подносе. В каждой из них лежало по половинке апельсина, уже разделенного на дольки, и по двузубой вилочке. Одну из вазочек слуга поставил на полку, расположенную в ветвях дерева по соседству с Локки.
Оба супруга Сальвара выжидающе смотрели на гостя и не начинали есть. Локки пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть неуверенность. Вооружившись вилкой, он аккуратно выудил одну из апельсиновых долек и положил ее на язык. И тут же по всему рту у него разлилось ощущение трепетного тепла – Локки немедленно узнал вкус алкоголя.
– Ого! Вы чем-то пропитали апельсин? Какой любопытный получился результат… Это что, апельсиновый ликер? Но здесь чувствуется и лимонный оттенок…
– Ошибаетесь, Лукас, не пропитали! – на лице дона Сальвары расцвела довольная мальчишеская улыбка. – Это естественный вкус апельсинов. Деревья Софии вырабатывают собственный алкоголь и обеспечивают его поступление во фрукты.
– Святые Сущности, какой необычный гибрид! – искренне восхитился Локки. – Насколько мне известно, еще никто не пытался проделать такое с цитрусовыми.
– Я всего несколько месяцев назад получила нужную рецептуру, – пояснила дона София. – Все прежние образцы не обеспечивали должного качества. Но этот, похоже, удался. Предстоит провести еще несколько проверок, и продукт можно будет пускать в продажу.
– Мне бы хотелось назвать его именем супруги, – поделился дон Лоренцо. – Представляете, «Апельсин Софии из Каморра»! Новое алхимическое чудо, которое повергнет в уныние всех тал-вераррских виноторговцев.
– Перестань, – возразила София, игриво стукнув мужа по запястью. – Можно придумать название и получше.
– Все Мастера Культивации сошлись бы на одном – вы столь же дивное создание, как и ваши апельсины, – галантно заявил Локки. – Мне кажется, это открывает новые горизонты в нашем сотрудничестве. Ваш дар… вам дано превращать каждое растение в маленькое чудо. Я бы осмелился предположить, что в следующем столетии лицо Аустерсхолинской компании сильно изменится – благодаря вашему благотворному воздействию, дона София.
– Вы мне льстите, мастер Фервит. Однако не будем забегать вперед. Как говорят у нас в Каморре, есть смысл считать корабли, когда они уже прибыли в порт.
– Действительно, – поддакнул Лоренцо. – И, кстати, эта пословица возвращает нас к нашему обсуждению. Боюсь, Лукас, у меня для вас неутешительные новости. Дело в том, что в последнее время у меня возникли некоторые препятствия. Один из моих должников сильно подвел меня… и, вообще, как выяснилось, я немного переоценил свои возможности. Стыдно признаться, но наше положение далеко не столь блестящее, как нам хотелось бы надеяться. Короче, в настоящий момент возможность вложить еще несколько тысяч крон в наше совместное предприятие видится мне весьма сомнительной.
– О! – проговорил Локки. – Это… это действительно весьма прискорбно.
Он подцепил очередную дольку апельсина и положил ее в рот. Сладковатый вкус алкоголя помог ему растянуть губы в натянутой улыбке. А что еще делать, если жизнь не дает ни малейших поводов улыбаться?
2
Вдоль береговой линии Отстойника от одного затененного участка к другому, стараясь не привлекать к себе внимания, двигался человек в одеянии служителя Азы Гуиллы. Священник шел медленно, с осторожной грацией, неожиданной для особы столь внушительной комплекции.
Вечер выдался жарким, пот ручьями струился по лицу Жеана под серебряным Скорбным Ликом. Каморрцы по опыту знали, что эти недели в середине лета перед Днем Перемен бывают самыми знойными. На некотором расстоянии в заливе покачивался вадранский корабль «Сатисфакция» со своими желтыми огнями. До Жеана доносился плеск воды и голоса людей, тянущих на веревке очередной «благотворительный груз».
Он уже вывихнул себе мозги, но так и не придумал, как получить побольше сведений об этом загадочном грузе. Разве что напасть на экипаж лодочки, курсирующей между пристанью и зачумленным кораблем? Однако эта идея не выдерживала критики. Поэтому сегодня Жеан решил переключить внимание на склады, расположенные в Старой Гавани, вернее, на один конкретный склад Отстойника.
По степени запустения эта зона Каморра могла поспорить с печально знаменитым Пепелищем. Заброшенные здания постепенно разрушались, и казалось, что весь район неуклонно засасывает мрачная свалка, усеянная кучами битого щебня и гниющей древесины. Все законные представители деловых кругов давно уже покинули Отстойник, уступив место Правильным Людям. Они же приходили и уходили, оставляя после себя кучи трупов, едва прикрытые всяческим мусором или и вовсе валявшиеся посреди пустынных улиц.
Шныряя по тропинкам Отстойника в своей черной рясе, Жеан приметил заброшенный склад, откуда постоянно выходили люди Разо. Казалось, в здании кипит какая-то работа: там до самого рассвета горел свет, из дверей выходили рабочие, нагруженные тяжелыми мешками, а пару раз даже подъезжали телеги.
Это продолжалось несколько ночей подряд, но сегодня вся деятельность затихла. Склад стоял темный и пустынный, словно вымер. Сей факт подстегнул любопытство Жеана, и, пока Локки пьет чай со своими аристократами, он решил по возможности разведать секреты капы Разо.
Для выполнения задуманного ему требовалось быть зорким, терпеливым и не жалеть ног. Но это не смущало Жеана. Он несколько раз обошел кругом здание склада, всякий раз укрываясь в тени, если замечал на улице одинокого прохожего. Осторожный человек, даже такого размера, как Жеан, всегда сумеет остаться незамеченным. А что до ходьбы, то он всегда был легок на подъем.
В результате тщательной разведки Жеан, к своему удовлетворению, установил, что ни на улицах, ни на соседних крышах наблюдательных постов не имеется. «Либо те, кто их выставлял, куда более продвинуты в науке маскировки, чем я», – подумал Жеан, распластавшись по стене интересующего его склада.
– Аза Гуилла, не оставь меня своей заботой, – взмолился он, приближаясь к дверям. – Иначе я никогда не смогу вернуть владельцам эту замечательную черную рясу и священную маску. Не сердись, Аза Гуилла… Я просто размышляю вслух.
Дверь оказалась не заперта, более того, наполовину открыта, как бы приглашая войти внутрь. Жеан засунул свои топорики поглубже в правый рукав – вроде бы под рукой, но при этом не вызовут лишних вопросов у случайного наблюдателя, привыкшего уважительно относиться к жреческому облачению.
Дверь подалась с тихим скрипом, и Жеан вошел в помещение склада. Он стоял, прижавшись к стенке возле двери, слушал и наблюдал. Со всех сторон его окружала темнота, крест-накрест исчерченная серебряной сеткой. В воздухе стоял странный запах разогретого металла – настолько сильный, что перебивал запах сырой земли и прелого дерева.
Несколько бесконечных минут Жеан оставался на месте, прислушиваясь, не раздастся ли хоть какой-то посторонний звук. Ничего, кроме поскрипывания старых досок причала да завывания Ветра Палача, как обычно, вступающего в свои права в ночное время.
Левой рукой Жеан достал из-под рясы заготовленный алхимический шар – тот же, которым пользовался в подземелье Гулкой Дыры. После нескольких энергичных встряхиваний шар разгорелся до белого свечения. В этом мертвенном свете удалось разглядеть, что внутри здание представляет собой единое пустое пространство. Лишь возл amp; дальней стены сохранились какие-то невысокие перегородки: скорее всего, раньше там размещалась складская контора. Под ногами – земляной, хорошо утоптанный пол. По углам громоздились кучи всякого мусора, некоторые из них были накрыты брезентом.
Жеан тщательно пристроил шар так, чтобы тот светил ему прямо под ноги. Теперь он сам оставался практически невидимым со стороны – просто движущийся темный силуэт. Но даже в таких условиях Жеан не собирался задерживаться тут надолго. Быстро все осмотреть – и наружу.
Осторожно продвигаясь в северном направлении, Жеан почувствовал еще один запах, от которого желудок у него болезненно сжался. Здесь что-то разлагалось… какая-то плоть… К несчастью, Жеану хорошо был знаком этот тошнотворно-сладковатый привкус. Он почти не сомневался, что именно обнаружит через несколько шагов.
Так и есть: в северо-западном углу склада под куском брезента лежало четыре трупа – три мужчины и женщина. Все были одеты лишь в бриджи и нижние рубахи, но при этом в тяжелых башмаках и кожаных перчатках. Это удивило Жеана, и он принялся внимательнее исследовать тела. Вскоре на руках у погибших обнаружились характерные татуировки. Это была давняя традиция каморрских ремесленников – делать на видимой части тела наколки, обозначающие принадлежность к той или иной гильдии. Задерживая дыхание и прикрывая нос рукой, Жеан провел возле трупов еще несколько минут, желая выяснить, кем были эти люди.
Двое их них оказались мастерами зеркал, еще двое – ювелирами. У троих мужчин обнаружились колотые раны, а у женщины… у нее через мертвенно-бледную щеку тянулись знакомые припухшие багровые рубцы.
Со вздохом Жеан снова опустил на тела край брезента, И в этот момент его взгляд уловил под ногами искорки отраженного света. Опустившись на колени, он обследовал землю и обнаружил крошечный осколок зеркала. Точнее, это походило на расплавленную каплю амальгамы, которая упала на пол и застыла уже там. Приглядевшись, Жеан увидел в грязи еще с дюжину таких капелек.
– Аза Гуилла, я действительно обокрал священников в твоем храме, – сказал он шепотом. – Но эти люди перед тобой не виноваты, а кроме меня, больше некому помолиться за их упокой. Поэтому прими мою молитву и не суди их строго за то, что они похоронены таким образом и в таком месте. И ты, Бог-Ловкач… если можешь, поддержи Всемилостивейшую Госпожу. Я буду тебе очень благодарен.
Тут раздался противный скрип, и двери в северной стене распахнулись. Первым побуждением Жеана было отскочить в сторону, но он передумал. Все равно его фонарь уже заметили. Лучше попытаться отыграть роль опечаленного служителя Азы Гуиллы, а топорики пусть до поры останутся в правом рукаве.
Однако меньше всего он ожидал увидеть в этом уединенном месте сестер Беранджиас!
На Черине и Раизе были непромокаемые плащи, но откинутые капюшоны позволяли разглядеть их лица и сетки для волос с акульими зубами, ярко блестевшими в свете шара. Каждая из сестер держала в руках свой алхимический фонарь – через секунду они вспыхнули красноватым светом.
– Добрый вечер, отец, – произнесла одна из Беранджиас. – Чрезвычайно любознательный священник…
– И места для прогулок выбирает странные, – поддержала ее другая. – Обычно сюда не приходят без приглашения.
– Мы приходим туда, куда пришла смерть, невзирая на время и место, – отозвался Жеан, кивнув в сторону брезента. – Насколько я вижу, здесь совершено подлое злодеяние. Мой долг – прочитать заупокойную молитву. Каждый умерший имеет право на это перед встречей с Госпожой Долгого Молчания.
– О да, подлое злодеяние! Может, оставим священника в покое? Что скажешь, Черина?
– Нет, – ответила та. – Уж больно часто он появляется в тех же местах, что и мы.
– И то правда, сестрица. Если бы мы столкнулись с ним лишь разок-другой, это можно было бы объяснить. Но святой отец чрезвычайно назойлив.
– Я бы сказала, неоправданно назойлив, – обе сестры медленно, со зловещими улыбками приближались к Жеану – так кошки наступают на загнанную в угол мышь. – Прямо-таки удручающе! Мы уже встречаем его не только на пристани, но и на своем собственном складе.
– Надеюсь, вы не собираетесь чинить препятствий посланцу Азы Гуиллы, Госпожи Долгого Молчания, самой Смерти? – ответил Жеан с величавым спокойствием, хотя сердце его припустило вскачь.
– Чинить препятствия – это наша профессия, отец, – возразила одна из Беранджиас. – Мы оставили дверь незапертой как раз для того, чтобы ты мог сунуть сюда свой нос.
– Мы надеялись, что ты не удержишься от соблазна.
– К тому же мы и сами неплохо знакомы с Госпожой Долгого Молчания…
– …и служим ей на свой собственный лад.
В красноватом свете блеснула обнаженная сталь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95