Донья София прислушалась: где-то над головой ветер жалобно завывал в причудливых арках на крыше башни, порождая своеобразную тоскливую мелодию. Двое слуг в камзолах кремового цвета и ослепительно белых перчатках шагнули навстречу гостье и помогли ей выйти из клети, проделав это столь непринужденно, будто имели дело с обычной каретой, стоящей на земле. Как только дона София оказалась на платформе, лакеи вежливо, в пояс поклонились ей.
– М'леди Сальвара, – промолвил тот, что стоял слева. – Моя госпожа просит вас пожаловать в Янтарный Кубок.
– Премного благодарна, – учтиво ответила гостья.
– Соблаговолите подождать ее на террасе. Дона Ворченца будет с минуты на минуту.
Он повел ее мимо дюжины других слуг, которые стояли возле сложного подъемного механизма и пытались отдышаться после долгого подъема доны Сальвары. Они тоже почтительно склонились перед знатной гостьей. София приветствовала их ласковой улыбкой – она считала, что с теми, кто иногда держит твою жизнь в руках, лучше быть любезной.
Знаменитая терраса доны Ворченцы располагалась на северном фасаде башни и представляла собой полукруглую площадку из прозрачного Древнего стекла, обнесенную медными перилами. Очутившись там, донья София немедленно сделала то, что, вопреки просьбам хозяйки, делала всегда – посмотрела себе под ноги сквозь прозрачную поверхность террасы. Ощущение было такое, будто они с лакеем парят в воздухе на высоте добрых сорока этажей над мощеной площадью и дворовыми постройками. Алхимические фонари казались отсюда едва заметными крапинками света, а проезжавшие экипажи были не больше ногтя на ее мизинце. Потрясающе!
Слева от себя донья София увидела ряд окон с низкими подоконниками – они вели в слабо освещенные залы и кабинеты башни. Будучи бездетной, донья Ворченца, последняя представительница некогда знатного и могущественного рода, одиноко доживала свой век в этой роскошной резиденции. У нее осталось совсем немного родственников, и, насколько знала София, никто из этих жадных и честолюбивых знатных пустышек не мог претендовать на то, чтобы после смерти доньи Ворченцы занять Янтарный Кубок. В настоящий момент башня выглядела темной и пустынной, надежно пряча свои сокровища в многочисленных сундуках и кладовых.
Несмотря на кажущееся запустение, хозяйку было не в чем упрекнуть – донья Ворченца все еще умела устраивать превосходные вечерние чаепития. В дальнем северо-западном углу террасы, откуда открывался великолепный вид на загородные поля и леса, был укреплен шелковый тент, трепетавший под напором Ветра Палача. Со всех четырех сторон тента свисали алхимические светильники в изящных бронзовых подвесках, льющие мягкий свет на маленький столик и два кресла с высокими спинками, притаившиеся под тентом.
Слуга подвел гостью к тому креслу, что стояло справа, и предупредительно отодвинул его от столика, не забыв подложить на сиденье тонкую черную подушку. Зашуршав шелковыми юбками, донья София уселась за стол и кивком поблагодарила слугу. Тот вежливо поклонился и отошел в сторону – достаточно далеко, чтобы не слышать застольной беседы, но достаточно близко, чтобы заметить призывный жест, если он вдруг понадобится.
Ждать пришлось недолго – уже через несколько минут в одной из дверей появилась хозяйка дома.
Как показывает практика, с возрастом – если, конечно, люди живут достаточно долго, чтобы говорить о настоящем возрасте, – характерные черты внешности лишь усугубляются: круглые становятся еще круглее, а худые и вовсе грозят истаять, раствориться. Донья Анджавеста Ворченца относилась к последней категории. К старости она изрядно уменьшилась в размерах, но и только – у нее не было ни морщин, ни поблекших глаз или трясущихся рук, ни иных признаков дряхлости. Всего лишь уменьшенная копия той доньи Ворченцы, какой она была тридцать лет назад, тщедушный деревянный божок, оживленный силой неизвестных чар и помещенный в интерьер величественного Янтарного Кубка. Ей было никак не меньше семидесяти – а может, и больше, она уже сама не помнила. Но, несмотря на это, донья Ворченца передвигалась самостоятельно, обходясь без помощи слуг или хотя бы неизбежной тросточки. Одевалась она весьма эксцентрично – в старомодный мужской кафтан из черного бархата, с меховым воротником и манжетами, а вместо громоздких нижних юбок, принятых у дам в ее эпоху, носила черные панталоны и серебряные шлепанцы. Абсолютно седые волосы Анджавеста поднимала наверх и закалывала лакированными шпильками. Ее темные проницательнее глаза живо поблескивали за стеклами полукруглых очков.
– София, милочка, какое наслаждение снова видеть тебя здесь! – проворковала донья Ворченца, изящно нырнув под шелковый навес. – Ты не появлялась, должно быть, несколько месяцев. Нет-нет, сиди, дорогая! Я пока еще в состоянии сама отодвинуть себе стул. Вот так… Ну, расскажи мне, как поживает Лоренцо. И еще мы с тобой обязательно должны поговорить о твоем необыкновенном саде.
– Мы с Лоренцо в полном порядке – если говорить исключительно о нас самих. А сад цветет и пахнет, благодарю вас за заботу.
– Если говорить исключительно о вас самих? Что-то я не поняла. В таком случае позволь спросить – а что, присутствуют какие-то внешние факторы?
Согласно каморрской традиции, вечерние чаепития были исключительно женским делом и устраивались для того, чтобы испросить совета подруги или просто поплакаться на чужой груди, особенно если дело касалось проблем с мужчинами.
– Конечно же, донья Ворченца, вы можете спрашивать о чем угодно. «Внешние факторы»… Должна заметить, что вы подобрали поразительно точное определение для наших проблем.
– Так дело не в Лоренцо?
– О, вовсе нет! Лоренцо замечательный человек и устраивает меня во всех отношениях, – София вздохнула и бросила взгляд себе под ноги, в обманчивую иллюзию пустоты. – Видите ли, донья Ворченца, нам обоим нужен ваш совет.
– Совет… – хихикнула старушка. – Забавно, какие волшебные шутки играет с нами время, придавая респектабельность нашей болтовне. Возьми на себя смелость посоветовать в сорок лет – и ты брюзга, сделай то же в семьдесят – обретешь репутацию мудреца.
– Дорогая донья Ворченца, – возразила София, – я всегда очень ценила ваши советы и никогда не рассматривала вас как… В конце концов, мне просто не с кем обсудить подобные проблемы.
– Вот как? Что ж, милочка, конечно, я постараюсь помочь, чем смогу, но только после чая. Давай хоть немного побалуем себя.
В этот момент один из ливрейных лакеев подкатил к ним столик, накрытый, как куполом, серебряным колпаком. Когда слуга сдвинул его в сторону, дона София увидела под ним чайные приборы, дымящийся чайник и – о чудо! – торт, представлявший собой точную копию Янтарного Кубка. При высоте всего в девять дюймов кондитер умудрился сохранить все детали – даже алхимические шары сверкали в башенках на крыше, хотя сами светильники были не больше рисового зернышка.
– Смотри, какую работу я задала своему шеф-повару, – снова рассмеялась донья Ворченца. – А то он постоянно жалуется, что вкусы у нас слишком простые, и ему некуда приложить свои таланты. Тут уж он постарался на славу. Ты не представляешь, насколько сложно с этими кулинарными гениями! Закажешь пару вареных яиц, а обнаружишь у себя на тарелке танцующих цыплят. Скажи честно, Жиль – твой шедевр съедобен?
– Вполне, госпожа Ворченца, только я бы советовал остерегаться этих крохотных светильников. Обратите внимание: сама башня изготовлена из ванильной массы, башенки и террасы – из фруктового желе. Здания и экипажи у подножия башни сделаны из шоколада. Внутри торта коньячный крем, а окна…
– Достаточно, Жиль, – прервала его старая графиня. – Покорно благодарим за этот архитектурный экскурс. Так, значит, крохотные огоньки нужно выплевывать?
– Будет более прилично, мадам, если вы позволите мне удалить их предварительно, – заторопился слуга, благообразный округлый человечек с черными кудрями до плеч.
– Ну вот, опять! Ты слышала, София? «Прилично!» Нет уж, позволь нам развлечься от души, сплевывая вниз через перила эти светящиеся зернышки. Буду очень благодарна, если ты не станешь ничего трогать. А что насчет чаю?
– Как вы и просили, дона Ворченца, «Сияющий», – поклонился Жиль и стал разливать по маленьким стаканчикам ароматную жидкость бледно-коричневого цвета из серебряного чайника. София обратила внимание на необычную форму посуды – каждый стакан был сделан в виде бутона тюльпана с серебряным основанием. Оказавшись в них, чай начал испускать слабое свечение нежно-апельсинового цвета.
– Какая прелесть! – воскликнула дона София. – Я слышала о таком чае. Кажется, он тал-вераррский?
– Лашенский, – поправила ее хозяйка, осторожно приподнимая свой стаканчик. – Так сказать, последняя новинка. Эти чайных дел мастера прямо-таки с ума сходят, чтобы переплюнуть друг друга. Уверена, через год мы увидим еще какие-нибудь чудеса. Конкуренция – великое дело. Прошу прощения, дорогая, надеюсь, ты не против познакомиться с алхимическим продуктом на столе, а не в саду?
– Вовсе нет, донья Ворченца, сделаю это с удовольствием.
София поднесла стеклянный тюльпан к лицу и с удовольствием вдохнула тонкий аромат апельсинов и ванили. Затем попробовала на вкус – приятное тепло растеклось по языку, проникло в носоглотку. Оставшись вдвоем (Жиль куда-то деликатно исчез), женщины некоторое время наслаждались напитком и делились впечатлениями о нем, так что София почти позабыла о своих неприятностях.
– Забавный чай, – заметила графиня, отставляя в сторону полупустой стаканчик. – Посмотрим, будет ли он так же светиться, когда выйдет с другой стороны.
Лицо ее приняло лукавое выражение, и София невольно рассмеялась.
– Так о чем ты хотела со мной поговорить, дорогая? – спросила хозяйка дома.
– Простите меня, донья Ворченца, – начала София, неловко замявшись, – но в городе поговаривают, будто у вас есть какие-то выходы на тайную полицию господина герцога…
– У господина герцога есть тайная полиция? – старуха прижала к груди сухонькие ручки, всем своим видом демонстрируя изумление.
– Я имею в виду Полуночников… и их начальника.
– О да, герцогского Паука. Как же, как же… Прости меня, девочка. Разумеется, я понимаю, о чем ты толкуешь. Мне просто не нравится, как это звучит – «в городе поговаривают»… Поговаривают-то о многом, да не всегда понимают, о чем говорят.
– Тем не менее, – осторожно настаивала донья София, – многие знатные дамы приходят к вам со своими проблемами, а потом как-то выходит, что это дошло до Паука… не обижайтесь, во всяком случае, так мне кажется. Ну и… в результате люди герцога помогают решить возникшие проблемы.
– Ах, дорогая София, мимо меня проходит целая куча самых разных слухов. Бывает, что я шепну кое-что кому надо… а дальше слух начинает жить собственной жизнью. Рано или поздно информация может дойти до человека, от которого зависит решение проблемы.
– Простите, донья Ворченца, но при всем уважении к вам мне кажется, что вы несколько кривите душой.
– Мне очень неприятно разочаровывать тебя, дитя мое, но, по-моему, у тебя нет никаких оснований для подобного заявления.
– Видите ли, донья Ворченца, – София так сжала край столешницы, что побелели костяшки пальцев. – Дело в том, что нас с Лоренцо пытаются ограбить.
– Ограбить? Ты, должно быть, шутишь?
– Увы, нет! И в этом деле замешаны Полуночники. Они… они приходили к нам с весьма необычными вопросами и требованиями. Все это выглядит как-то подозрительно… Донья Ворченца, может быть, есть какой-то способ убедиться, что они действительно те, за кого себя выдают?
– Ты утверждаешь, что вас пытаются ограбить Полуночники?!
– Не совсем так, – прикусила губу София. – Не сами Полуночники. По их словам, они просто наблюдают за происходящим и ждут момента, когда придет время действовать. Но, знаете, дона Ворченца, что-то мне во всем этом не нравится. Возможно, они нам чего-то не договаривают…
– Моя дорогая София, бедная моя девочка! Ты должна рассказать мне все по порядку, не упуская ни одной детали.
– Это очень непросто, донья Ворченца. Дело в том, что ситуация очень запутанная… и щекотливая.
– Можешь не беспокоиться, дорогая, здесь нас никто не услышит. Смелее, ты ведь уже сделала самое сложное – пришла ко мне за советом. Теперь тебе нужно просто все рассказать. Слышишь – все, без утайки. А затем я прослежу, чтобы этот кусочек слухов пошел в верном направлении и достиг ушей нужного человека.
Но донья София все никак не могла решиться. Она сделала еще один маленький глоток чая, откашлялась, затем слегка сгорбилась на стуле, чтобы быть одного роста с хозяйкой дома и глядеть ей прямо в глаза.
– Донья Ворченца, вы, конечно же, слышали об Аустерсхолинском коньяке? – заговорила она наконец.
– Не только слышала, дорогая, но и держу несколько бутылочек у себя в погребах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– М'леди Сальвара, – промолвил тот, что стоял слева. – Моя госпожа просит вас пожаловать в Янтарный Кубок.
– Премного благодарна, – учтиво ответила гостья.
– Соблаговолите подождать ее на террасе. Дона Ворченца будет с минуты на минуту.
Он повел ее мимо дюжины других слуг, которые стояли возле сложного подъемного механизма и пытались отдышаться после долгого подъема доны Сальвары. Они тоже почтительно склонились перед знатной гостьей. София приветствовала их ласковой улыбкой – она считала, что с теми, кто иногда держит твою жизнь в руках, лучше быть любезной.
Знаменитая терраса доны Ворченцы располагалась на северном фасаде башни и представляла собой полукруглую площадку из прозрачного Древнего стекла, обнесенную медными перилами. Очутившись там, донья София немедленно сделала то, что, вопреки просьбам хозяйки, делала всегда – посмотрела себе под ноги сквозь прозрачную поверхность террасы. Ощущение было такое, будто они с лакеем парят в воздухе на высоте добрых сорока этажей над мощеной площадью и дворовыми постройками. Алхимические фонари казались отсюда едва заметными крапинками света, а проезжавшие экипажи были не больше ногтя на ее мизинце. Потрясающе!
Слева от себя донья София увидела ряд окон с низкими подоконниками – они вели в слабо освещенные залы и кабинеты башни. Будучи бездетной, донья Ворченца, последняя представительница некогда знатного и могущественного рода, одиноко доживала свой век в этой роскошной резиденции. У нее осталось совсем немного родственников, и, насколько знала София, никто из этих жадных и честолюбивых знатных пустышек не мог претендовать на то, чтобы после смерти доньи Ворченцы занять Янтарный Кубок. В настоящий момент башня выглядела темной и пустынной, надежно пряча свои сокровища в многочисленных сундуках и кладовых.
Несмотря на кажущееся запустение, хозяйку было не в чем упрекнуть – донья Ворченца все еще умела устраивать превосходные вечерние чаепития. В дальнем северо-западном углу террасы, откуда открывался великолепный вид на загородные поля и леса, был укреплен шелковый тент, трепетавший под напором Ветра Палача. Со всех четырех сторон тента свисали алхимические светильники в изящных бронзовых подвесках, льющие мягкий свет на маленький столик и два кресла с высокими спинками, притаившиеся под тентом.
Слуга подвел гостью к тому креслу, что стояло справа, и предупредительно отодвинул его от столика, не забыв подложить на сиденье тонкую черную подушку. Зашуршав шелковыми юбками, донья София уселась за стол и кивком поблагодарила слугу. Тот вежливо поклонился и отошел в сторону – достаточно далеко, чтобы не слышать застольной беседы, но достаточно близко, чтобы заметить призывный жест, если он вдруг понадобится.
Ждать пришлось недолго – уже через несколько минут в одной из дверей появилась хозяйка дома.
Как показывает практика, с возрастом – если, конечно, люди живут достаточно долго, чтобы говорить о настоящем возрасте, – характерные черты внешности лишь усугубляются: круглые становятся еще круглее, а худые и вовсе грозят истаять, раствориться. Донья Анджавеста Ворченца относилась к последней категории. К старости она изрядно уменьшилась в размерах, но и только – у нее не было ни морщин, ни поблекших глаз или трясущихся рук, ни иных признаков дряхлости. Всего лишь уменьшенная копия той доньи Ворченцы, какой она была тридцать лет назад, тщедушный деревянный божок, оживленный силой неизвестных чар и помещенный в интерьер величественного Янтарного Кубка. Ей было никак не меньше семидесяти – а может, и больше, она уже сама не помнила. Но, несмотря на это, донья Ворченца передвигалась самостоятельно, обходясь без помощи слуг или хотя бы неизбежной тросточки. Одевалась она весьма эксцентрично – в старомодный мужской кафтан из черного бархата, с меховым воротником и манжетами, а вместо громоздких нижних юбок, принятых у дам в ее эпоху, носила черные панталоны и серебряные шлепанцы. Абсолютно седые волосы Анджавеста поднимала наверх и закалывала лакированными шпильками. Ее темные проницательнее глаза живо поблескивали за стеклами полукруглых очков.
– София, милочка, какое наслаждение снова видеть тебя здесь! – проворковала донья Ворченца, изящно нырнув под шелковый навес. – Ты не появлялась, должно быть, несколько месяцев. Нет-нет, сиди, дорогая! Я пока еще в состоянии сама отодвинуть себе стул. Вот так… Ну, расскажи мне, как поживает Лоренцо. И еще мы с тобой обязательно должны поговорить о твоем необыкновенном саде.
– Мы с Лоренцо в полном порядке – если говорить исключительно о нас самих. А сад цветет и пахнет, благодарю вас за заботу.
– Если говорить исключительно о вас самих? Что-то я не поняла. В таком случае позволь спросить – а что, присутствуют какие-то внешние факторы?
Согласно каморрской традиции, вечерние чаепития были исключительно женским делом и устраивались для того, чтобы испросить совета подруги или просто поплакаться на чужой груди, особенно если дело касалось проблем с мужчинами.
– Конечно же, донья Ворченца, вы можете спрашивать о чем угодно. «Внешние факторы»… Должна заметить, что вы подобрали поразительно точное определение для наших проблем.
– Так дело не в Лоренцо?
– О, вовсе нет! Лоренцо замечательный человек и устраивает меня во всех отношениях, – София вздохнула и бросила взгляд себе под ноги, в обманчивую иллюзию пустоты. – Видите ли, донья Ворченца, нам обоим нужен ваш совет.
– Совет… – хихикнула старушка. – Забавно, какие волшебные шутки играет с нами время, придавая респектабельность нашей болтовне. Возьми на себя смелость посоветовать в сорок лет – и ты брюзга, сделай то же в семьдесят – обретешь репутацию мудреца.
– Дорогая донья Ворченца, – возразила София, – я всегда очень ценила ваши советы и никогда не рассматривала вас как… В конце концов, мне просто не с кем обсудить подобные проблемы.
– Вот как? Что ж, милочка, конечно, я постараюсь помочь, чем смогу, но только после чая. Давай хоть немного побалуем себя.
В этот момент один из ливрейных лакеев подкатил к ним столик, накрытый, как куполом, серебряным колпаком. Когда слуга сдвинул его в сторону, дона София увидела под ним чайные приборы, дымящийся чайник и – о чудо! – торт, представлявший собой точную копию Янтарного Кубка. При высоте всего в девять дюймов кондитер умудрился сохранить все детали – даже алхимические шары сверкали в башенках на крыше, хотя сами светильники были не больше рисового зернышка.
– Смотри, какую работу я задала своему шеф-повару, – снова рассмеялась донья Ворченца. – А то он постоянно жалуется, что вкусы у нас слишком простые, и ему некуда приложить свои таланты. Тут уж он постарался на славу. Ты не представляешь, насколько сложно с этими кулинарными гениями! Закажешь пару вареных яиц, а обнаружишь у себя на тарелке танцующих цыплят. Скажи честно, Жиль – твой шедевр съедобен?
– Вполне, госпожа Ворченца, только я бы советовал остерегаться этих крохотных светильников. Обратите внимание: сама башня изготовлена из ванильной массы, башенки и террасы – из фруктового желе. Здания и экипажи у подножия башни сделаны из шоколада. Внутри торта коньячный крем, а окна…
– Достаточно, Жиль, – прервала его старая графиня. – Покорно благодарим за этот архитектурный экскурс. Так, значит, крохотные огоньки нужно выплевывать?
– Будет более прилично, мадам, если вы позволите мне удалить их предварительно, – заторопился слуга, благообразный округлый человечек с черными кудрями до плеч.
– Ну вот, опять! Ты слышала, София? «Прилично!» Нет уж, позволь нам развлечься от души, сплевывая вниз через перила эти светящиеся зернышки. Буду очень благодарна, если ты не станешь ничего трогать. А что насчет чаю?
– Как вы и просили, дона Ворченца, «Сияющий», – поклонился Жиль и стал разливать по маленьким стаканчикам ароматную жидкость бледно-коричневого цвета из серебряного чайника. София обратила внимание на необычную форму посуды – каждый стакан был сделан в виде бутона тюльпана с серебряным основанием. Оказавшись в них, чай начал испускать слабое свечение нежно-апельсинового цвета.
– Какая прелесть! – воскликнула дона София. – Я слышала о таком чае. Кажется, он тал-вераррский?
– Лашенский, – поправила ее хозяйка, осторожно приподнимая свой стаканчик. – Так сказать, последняя новинка. Эти чайных дел мастера прямо-таки с ума сходят, чтобы переплюнуть друг друга. Уверена, через год мы увидим еще какие-нибудь чудеса. Конкуренция – великое дело. Прошу прощения, дорогая, надеюсь, ты не против познакомиться с алхимическим продуктом на столе, а не в саду?
– Вовсе нет, донья Ворченца, сделаю это с удовольствием.
София поднесла стеклянный тюльпан к лицу и с удовольствием вдохнула тонкий аромат апельсинов и ванили. Затем попробовала на вкус – приятное тепло растеклось по языку, проникло в носоглотку. Оставшись вдвоем (Жиль куда-то деликатно исчез), женщины некоторое время наслаждались напитком и делились впечатлениями о нем, так что София почти позабыла о своих неприятностях.
– Забавный чай, – заметила графиня, отставляя в сторону полупустой стаканчик. – Посмотрим, будет ли он так же светиться, когда выйдет с другой стороны.
Лицо ее приняло лукавое выражение, и София невольно рассмеялась.
– Так о чем ты хотела со мной поговорить, дорогая? – спросила хозяйка дома.
– Простите меня, донья Ворченца, – начала София, неловко замявшись, – но в городе поговаривают, будто у вас есть какие-то выходы на тайную полицию господина герцога…
– У господина герцога есть тайная полиция? – старуха прижала к груди сухонькие ручки, всем своим видом демонстрируя изумление.
– Я имею в виду Полуночников… и их начальника.
– О да, герцогского Паука. Как же, как же… Прости меня, девочка. Разумеется, я понимаю, о чем ты толкуешь. Мне просто не нравится, как это звучит – «в городе поговаривают»… Поговаривают-то о многом, да не всегда понимают, о чем говорят.
– Тем не менее, – осторожно настаивала донья София, – многие знатные дамы приходят к вам со своими проблемами, а потом как-то выходит, что это дошло до Паука… не обижайтесь, во всяком случае, так мне кажется. Ну и… в результате люди герцога помогают решить возникшие проблемы.
– Ах, дорогая София, мимо меня проходит целая куча самых разных слухов. Бывает, что я шепну кое-что кому надо… а дальше слух начинает жить собственной жизнью. Рано или поздно информация может дойти до человека, от которого зависит решение проблемы.
– Простите, донья Ворченца, но при всем уважении к вам мне кажется, что вы несколько кривите душой.
– Мне очень неприятно разочаровывать тебя, дитя мое, но, по-моему, у тебя нет никаких оснований для подобного заявления.
– Видите ли, донья Ворченца, – София так сжала край столешницы, что побелели костяшки пальцев. – Дело в том, что нас с Лоренцо пытаются ограбить.
– Ограбить? Ты, должно быть, шутишь?
– Увы, нет! И в этом деле замешаны Полуночники. Они… они приходили к нам с весьма необычными вопросами и требованиями. Все это выглядит как-то подозрительно… Донья Ворченца, может быть, есть какой-то способ убедиться, что они действительно те, за кого себя выдают?
– Ты утверждаешь, что вас пытаются ограбить Полуночники?!
– Не совсем так, – прикусила губу София. – Не сами Полуночники. По их словам, они просто наблюдают за происходящим и ждут момента, когда придет время действовать. Но, знаете, дона Ворченца, что-то мне во всем этом не нравится. Возможно, они нам чего-то не договаривают…
– Моя дорогая София, бедная моя девочка! Ты должна рассказать мне все по порядку, не упуская ни одной детали.
– Это очень непросто, донья Ворченца. Дело в том, что ситуация очень запутанная… и щекотливая.
– Можешь не беспокоиться, дорогая, здесь нас никто не услышит. Смелее, ты ведь уже сделала самое сложное – пришла ко мне за советом. Теперь тебе нужно просто все рассказать. Слышишь – все, без утайки. А затем я прослежу, чтобы этот кусочек слухов пошел в верном направлении и достиг ушей нужного человека.
Но донья София все никак не могла решиться. Она сделала еще один маленький глоток чая, откашлялась, затем слегка сгорбилась на стуле, чтобы быть одного роста с хозяйкой дома и глядеть ей прямо в глаза.
– Донья Ворченца, вы, конечно же, слышали об Аустерсхолинском коньяке? – заговорила она наконец.
– Не только слышала, дорогая, но и держу несколько бутылочек у себя в погребах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95