двери плотно закрыты, на узких зарешеченных окнах пыльные холщовые занавески. В воздухе стоял неизбывный запах плесени, жидкости для полировки серебра, выветрившихся благовоний и застарелого пота. И в центре всего этого находился сам Гарца – пожилой, чрезвычайно бледный человечек с широко посаженными водянистыми глазами. Каждая складочка и морщинка на его лице как будто сползала вниз, к земле. Создавалось впечатление, что бог, лепивший этого смертного, был слегка навеселе и обращался с глиной не слишком осторожно. Свою кличку Безнадега получил за крайнюю несговорчивость, которую проявлял всякий раз, как только речь заходила о продлении срока или снижении процентов. Кало как-то сказал, что если Гарце в скулу воткнется стрела, он предпочтет сидеть и ждать, когда она отвалится сама, вместо того чтобы заплатить лекарю за каплю мази и лоскуток бинта.
В правом углу заворочался на стуле полусонный охранник – жирный, неопрятный парень с дешевыми бронзовыми перстнями на всех пальцах и немытой курчавой гривой волос. С пояса у него свешивалась обитая железом дубинка. Громила медленно, без улыбки кивнул вошедшим – на случай, если они не прониклись, кто он здесь такой.
– Уже знаю, что ты принес, Локки Ламора, – продолжал брюзжать Гарца. – Флакончики с духами и женское нижнее белье. Столовые принадлежности и старые кубки. Погнутый, поцарапанный металл, который не купит ни один нормальный человек. Твои парни считают себя такими умницами. Они бы сперли и дерьмо у собаки из-под задницы, если бы знали, как донести его до дому.
– Мне смешно это слышать, Гарца, – перебил его Локки, забирая мешок у Жука. – Сегодня в моей сумке…
– …Не только крысиный помет. Я уже слышу по звуку. Давай посмотрим, вдруг ты по ошибке припер что-то стоящее.
Ноздри Гарцы раздулись. Он вцепился в мешок и ловким жестом высыпал его содержимое на специальную кожаную подушечку, лежащую поверх прилавка. Казалось, труд оценщика был единственным чувственным видом деятельности, доступным старику. Он действительно с головой ушел в работу. В глазах горела страсть, длинные скрюченные пальцы жадно сжимались и разжимались.
– Барахло, – объявил он, выуживая три медальона, украденных Кало и Гальдо. – Дурацкая алхимическая паста и речные агаты. Не годятся даже на корм козе. Даю по два медяка за каждый.
– Жестко, – заметил Локки.
– Зато справедливо, – отрезал Гарца. – Так да или нет?
– Семь медяков за три.
– Я умею считать, умник. Два на три будет шесть. Соглашайся или проваливай ко всем чертям!
– Ну, если выбор таков, я согласен.
– Хм-м… – Гарца внимательно изучил серебряные кубки из Липового сундучка. – Так и знал – поцарапанные. Неужели твои идиоты не могут принести вещь, не испортив ее в своих заскорузлых мешках? Ладно, думаю, что сумею отполировать их и продать кому-нибудь из крестьян. Один солон и три медяка за каждый.
– Один солон и четыре, – возразил Локки.
– Три солона и один медный за все сразу.
– Годится.
– Так, теперь это… – Гарца вытащил бутылочку опиумного молока, отвинтил крышку, понюхал, что-то пробормотал себе под нос, затем закрутил крышку обратно. – В принципе товар стоит больше, чем твоя никчемная душонка, но у меня нет на него покупателей. Поганые сучки из богатеньких подбирают товар сами или заказывают у алхимиков, но никогда не берут его с рук. Может быть, я смогу всунуть это какому-нибудь подонку, которому надо сделать перерыв между вином и гляделками. Три солона и три барона.
– Четыре солона и один барон.
– Ха, сами боги не выбили бы из меня четыре и два! Сам Моргайте, с пылающим мечом и десятком голых дев, накинувшись на мою задницу, получил бы четыре солона и один. Ты получишь три и четыре, и закончили с этим.
– Ладно. Но только потому, что мы торопимся.
Гарца записал промежуточный итог на клочке пергамента, потом бегло пробежался пальцами по маленькой кучке дешевых колец от Кало и Гальдо и расхохотался.
– Издеваешься? Все это дерьмо стоит меньше груды отрубленных собачьих хвостов.
– Да брось!
– Хвосты я хотя бы могу загнать на скотобойню. – Ростовщик по одному пошвырял Благородным Подонкам медные и бронзовые колечки. – Больше не приносите такого барахла, у меня самого закрома ломятся от всякой хрени, которую вовек не продать… – Тут Гарца наткнулся на перстень из золота и платины с бриллиантами и обсидианом. – Хоть одна стоящая вещь… Пять солонов ровно. Золото – настоящее, но платина – вераррская дешевка, такая же подлинная, как стеклянный глаз. А бриллиантами такой величины я гажу пять-шесть раз в неделю…
– Семь и три, – твердо перебил его Локки. – Я с большим трудом добыл именно эту вещь.
– И что? Я обязан платить больше из-за того, что твои мозги и задница случайно перепутались при рождении? По-моему, не слишком справедливо. Если бы так было принято, то я бы наверняка об этом слыхал. Бери свои пять монет и считай себя счастливчиком.
– Вот уж не думаю, что хоть один из твоих клиентов может назвать себя счастливчиком!
Все их встречи проходили по одному и тому же сценарию: поиск компромисса, взаимные оскорбления, неохотное согласие Локки и зубовный скрежет старика, пока он брал товар и прятал его под стойку. Под конец Гарца проворно сгреб обратно в мешок те вещи, которые его не заинтересовали.
– Ну, мои сладкие недоумки, похоже, мы сойдемся на шестнадцати солонах и пяти медяках. Хорошая сумма, ради этого имеет смысл тащить сюда телегу дерьма.
– Или держать ломбард, – широко усмехнулся Локки.
– Очень смешно! – огрызнулся старик, отсчитывая шестнадцать потертых серебряных монет и пять меньших медных кружочков. – Я дарю вам легендарное потерянное сокровище Каморра. Собирайте свое барахло и проваливайте до следующей недели. Если, конечно, Серый Король не выпустит из вас кишки за это время.
5
Когда Благородные Подонки, посмеиваясь про себя, вышли из лавки I арцы, дождь сменился мелкой моросью.
– Помните, как говаривал отец Цепп? – улыбнулся Локки. – Ничто не дарит большую свободу, чем постоянная недооценка со стороны окружающих.
– О боги, именно так! – Кало закатил глаза и высунул язык. – Будь мы еще чуточку посвободнее, оторвались бы от земли и улетели, как птички.
К плавучей крепости Барсави напрямую тянулся длинный мост, достаточно широкий, чтобы на нем разошлись два человека. На берегу его охраняли четверо, чье оружие хорошо просматривалось под промокшими плащами. Локки был уверен, что еще столько же, если не больше, стражей притаилось в засаде на расстоянии полета стрелы. Приблизившись к мосту, он проделал все сложные сигнальные знаки, установленные на текущий месяц. Разумеется, охрана хорошо знала Благородных Подонков, но здесь было не принято пренебрегать формальностями, особенно в такое неспокойное время.
– Привет, Ламора. – Самый старший из стражников, жилис-, тый старик с выцветшими татуировками в виде акул на шее и щеках, шагнул вперед. Воры крепко пожали друг другу руки. – Слыхал про Тессо?
– И ты тоже здравствуй, Бернел. Один из Серолицых уже сообщил нам по дороге. Так это правда насчет того, что его повесили и отрезали яйца?
– Истинная правда. Можешь представить себе, в каком настроении капа. Кстати, Нацца утром отдала распоряжение по этому поводу. Она хотела обязательно повидать вас. Так и сказала: придете с данью – не пускать, пока не встретитесь с ней. Вы же пришли платить дань, не так ли?
Вместо ответа Локки потряс маленьким мешочком, в котором звенели монеты – двадцать солонов Жеана и шестнадцать с небольшим Гарцы.
– А как же! Готовы исполнить свой долг честных подданных.
– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь сейчас пришел по другой причине. Послушай, Локки, я знаю, что вы – особенные, у вас сама Нацца в друзьях и вообще… Но тем не менее ты же хочешь, чтобы сегодня все прошло гладко? Сегодня тут крутится много пезонов, и явных, и скрытых. Короче, все очень строго. Сейчас капа допрашивает парней из Полных Крон, где те были прошлой ночью.
– Допрашивает?!
– Да, по всем правилам. Так что следите сегодня за собой и ни в коем случае не делайте резких движений, хорошо?
– Уяснили, – протянул Локки. – Спасибо, что предупредил.
– Без проблем. Арбалетные болты тоже стоят денег. Стыдно тратить их на таких, как вы.
Бернел помахал им, и Благородные Подонки вступили на деревянный мост длиной в сто ярдов. Он упирался в корму неповоротливого судна, где были сняты несколько секций внешней обшивки, а на их место установлена пара окованных железом крепких дверей. Там тоже стояла охрана – вооруженные мужчина и женщина. Оба выглядели изрядно усталыми. Заметив приближающихся гостей, женщина стукнула в дверь четыре раза. Прошло несколько мгновений, прежде чем створки открылись внутрь. Подавив зевок, женщина вновь прислонилась к стене и поглубже натянула мокрый капюшон. Тучи уже относило к северу, и солнце снова начинало палить по-летнему.
Зал для публичных приемов на Плавучей Могиле был очень высоким, вчетверо выше человеческого роста. Это и неудивительно – горизонтальные переборки галеона сняли много лет назад, оставив только шкафут и верхнюю палубу. Пол и стены были выполнены из твердых пород светлого дерева. Переборки покрывали великолепные гобелены в черно-красных тонах с узором из акульих зубов, вытканных золотом и серебром. Тут тоже находилось полдюжины головорезов со взведенными арбалетами в руках. Поверх шелковых рубах на телохранителях были кожаные дублеты с металлическими накладками и боевые наручи; шеи их защищали плотные кожаные воротники. Да и зал выглядел под стать обитателям: вместо цветов и нарядных светильников – корзины для арбалетных болтов и стойки для запасных клинков.
– Эй, вы, полегче, – прикрикнула на стражей девушка, стоящая у них за спиной. – Понимаю, они выглядят охренеино подозрительно, но все-таки Серого Короля среди них не наблюдается.
На девушке были мужские бриджи и свободная блуза из черного шелка с пышными рукавами, поверх – рифленая кожаная кираса, причем, судя по ее виду, ее носили куда чаще, чем хранили в кладовке. По полу звонко процокали подбитые железом башмаки, вкус к которым она не потеряла с детства. Девушка радушно улыбнулась, но эта улыбка не затронула ее глаз, которые настороженно смотрели из-за стекол очков в простои черной оправе.
– Приношу извинения за подобный прием, дорогие мои, – обратилась Нацца Барсави ко всем Благородным Подонкам, но руку положила на левое плечо Локки. Она была выше его на добрых два дюйма. – Должна огорчить вас, но четверым придется подождать здесь, пока мы с Локки будем внутри. Вход только для гаррист. Папа сегодня в дурном настроении.
В этот момент из-за дверей, ведущих во внутренние покои Плавучей Могилы, раздался приглушенный вопль, за ним последовали неясные звуки – крики, проклятья, опять вопли. Нацца потерла виски и со вздохом откинула со лба непослушную прядь.
– Дознание с пристрастием, – пояснила она. – С целью подробного выяснения обстоятельств у ребят из Полных Крон папа пригласил Мудрого Праведника.
– Тринадцать Богов! – пробормотал Кало. – Уж лучше мы подождем здесь.
– Точно, – поддержал его Галь до, полез в карман и вытащил слегка намокшую колоду карт. – Полагаю, мы и здесь найдем себе неплохое занятие. Скучать не придется.
Он лучезарно улыбнулся охранникам, но те при виде братьев Санца с картами в руках не проявили ни малейшего воодушевления. Некоторые просто попятились, другие, казалось, испытали желание снова взяться за арбалеты.
– Да что ж это такое, парни! – обиженно воскликнул Гальдо. – И вы туда же? Все это брехня чистейшей воды! Просто у всех за тем столом выдался на редкость неудачный вечер…
За широкими тяжелыми дверями открывался короткий пустой коридор. Охраны здесь не было. Нацца плотно прикрыла двери и лишь потом повернулась к Локки, протянула руку и пригладила его мокрые волосы. Уголки губ у нее печально опустились.
– Здравствуй, пезон. Я смотрю, ты опять недоедаешь.
– Да нет, я вроде питаюсь регулярно.
– Может, и регулярно, но недостаточно плотно. Помнится, когда-то давно я уже говорила, что ты похож на скелет.
– А я, помнится, был удивлен, что семилетняя девочка так бессовестно клянчит выпивку.
– Возможно, ты и прав – тогда я действительно перебрала. Но, надеюсь, сегодня ты простишь мне мою бесцеремонность. Пойми, Локки, дела у папы совсем плохи. Потому я и решила перехватить тебя до того, как вы с ним увидитесь. Полагаю, он заведет разговор… о некоторых вещах. И я хочу, чтобы ты… Неважно, что он потребует… но, Локки, ради меня… не прекословь ему. Соглашайся, понимаешь?
– Но это же естественно, Нацца! Ни один гарриста, если он, конечно, ценит жизнь, не поступит иначе. Неужели ты думаешь, что сегодня – особенно сегодня! – я пришел сюда сознательно злить его? Да если твой отец прикажет полаять, как собака, я тут же спрошу: «Какой породы, ваша честь?»
– Я понимаю, прости… Но я о другом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
В правом углу заворочался на стуле полусонный охранник – жирный, неопрятный парень с дешевыми бронзовыми перстнями на всех пальцах и немытой курчавой гривой волос. С пояса у него свешивалась обитая железом дубинка. Громила медленно, без улыбки кивнул вошедшим – на случай, если они не прониклись, кто он здесь такой.
– Уже знаю, что ты принес, Локки Ламора, – продолжал брюзжать Гарца. – Флакончики с духами и женское нижнее белье. Столовые принадлежности и старые кубки. Погнутый, поцарапанный металл, который не купит ни один нормальный человек. Твои парни считают себя такими умницами. Они бы сперли и дерьмо у собаки из-под задницы, если бы знали, как донести его до дому.
– Мне смешно это слышать, Гарца, – перебил его Локки, забирая мешок у Жука. – Сегодня в моей сумке…
– …Не только крысиный помет. Я уже слышу по звуку. Давай посмотрим, вдруг ты по ошибке припер что-то стоящее.
Ноздри Гарцы раздулись. Он вцепился в мешок и ловким жестом высыпал его содержимое на специальную кожаную подушечку, лежащую поверх прилавка. Казалось, труд оценщика был единственным чувственным видом деятельности, доступным старику. Он действительно с головой ушел в работу. В глазах горела страсть, длинные скрюченные пальцы жадно сжимались и разжимались.
– Барахло, – объявил он, выуживая три медальона, украденных Кало и Гальдо. – Дурацкая алхимическая паста и речные агаты. Не годятся даже на корм козе. Даю по два медяка за каждый.
– Жестко, – заметил Локки.
– Зато справедливо, – отрезал Гарца. – Так да или нет?
– Семь медяков за три.
– Я умею считать, умник. Два на три будет шесть. Соглашайся или проваливай ко всем чертям!
– Ну, если выбор таков, я согласен.
– Хм-м… – Гарца внимательно изучил серебряные кубки из Липового сундучка. – Так и знал – поцарапанные. Неужели твои идиоты не могут принести вещь, не испортив ее в своих заскорузлых мешках? Ладно, думаю, что сумею отполировать их и продать кому-нибудь из крестьян. Один солон и три медяка за каждый.
– Один солон и четыре, – возразил Локки.
– Три солона и один медный за все сразу.
– Годится.
– Так, теперь это… – Гарца вытащил бутылочку опиумного молока, отвинтил крышку, понюхал, что-то пробормотал себе под нос, затем закрутил крышку обратно. – В принципе товар стоит больше, чем твоя никчемная душонка, но у меня нет на него покупателей. Поганые сучки из богатеньких подбирают товар сами или заказывают у алхимиков, но никогда не берут его с рук. Может быть, я смогу всунуть это какому-нибудь подонку, которому надо сделать перерыв между вином и гляделками. Три солона и три барона.
– Четыре солона и один барон.
– Ха, сами боги не выбили бы из меня четыре и два! Сам Моргайте, с пылающим мечом и десятком голых дев, накинувшись на мою задницу, получил бы четыре солона и один. Ты получишь три и четыре, и закончили с этим.
– Ладно. Но только потому, что мы торопимся.
Гарца записал промежуточный итог на клочке пергамента, потом бегло пробежался пальцами по маленькой кучке дешевых колец от Кало и Гальдо и расхохотался.
– Издеваешься? Все это дерьмо стоит меньше груды отрубленных собачьих хвостов.
– Да брось!
– Хвосты я хотя бы могу загнать на скотобойню. – Ростовщик по одному пошвырял Благородным Подонкам медные и бронзовые колечки. – Больше не приносите такого барахла, у меня самого закрома ломятся от всякой хрени, которую вовек не продать… – Тут Гарца наткнулся на перстень из золота и платины с бриллиантами и обсидианом. – Хоть одна стоящая вещь… Пять солонов ровно. Золото – настоящее, но платина – вераррская дешевка, такая же подлинная, как стеклянный глаз. А бриллиантами такой величины я гажу пять-шесть раз в неделю…
– Семь и три, – твердо перебил его Локки. – Я с большим трудом добыл именно эту вещь.
– И что? Я обязан платить больше из-за того, что твои мозги и задница случайно перепутались при рождении? По-моему, не слишком справедливо. Если бы так было принято, то я бы наверняка об этом слыхал. Бери свои пять монет и считай себя счастливчиком.
– Вот уж не думаю, что хоть один из твоих клиентов может назвать себя счастливчиком!
Все их встречи проходили по одному и тому же сценарию: поиск компромисса, взаимные оскорбления, неохотное согласие Локки и зубовный скрежет старика, пока он брал товар и прятал его под стойку. Под конец Гарца проворно сгреб обратно в мешок те вещи, которые его не заинтересовали.
– Ну, мои сладкие недоумки, похоже, мы сойдемся на шестнадцати солонах и пяти медяках. Хорошая сумма, ради этого имеет смысл тащить сюда телегу дерьма.
– Или держать ломбард, – широко усмехнулся Локки.
– Очень смешно! – огрызнулся старик, отсчитывая шестнадцать потертых серебряных монет и пять меньших медных кружочков. – Я дарю вам легендарное потерянное сокровище Каморра. Собирайте свое барахло и проваливайте до следующей недели. Если, конечно, Серый Король не выпустит из вас кишки за это время.
5
Когда Благородные Подонки, посмеиваясь про себя, вышли из лавки I арцы, дождь сменился мелкой моросью.
– Помните, как говаривал отец Цепп? – улыбнулся Локки. – Ничто не дарит большую свободу, чем постоянная недооценка со стороны окружающих.
– О боги, именно так! – Кало закатил глаза и высунул язык. – Будь мы еще чуточку посвободнее, оторвались бы от земли и улетели, как птички.
К плавучей крепости Барсави напрямую тянулся длинный мост, достаточно широкий, чтобы на нем разошлись два человека. На берегу его охраняли четверо, чье оружие хорошо просматривалось под промокшими плащами. Локки был уверен, что еще столько же, если не больше, стражей притаилось в засаде на расстоянии полета стрелы. Приблизившись к мосту, он проделал все сложные сигнальные знаки, установленные на текущий месяц. Разумеется, охрана хорошо знала Благородных Подонков, но здесь было не принято пренебрегать формальностями, особенно в такое неспокойное время.
– Привет, Ламора. – Самый старший из стражников, жилис-, тый старик с выцветшими татуировками в виде акул на шее и щеках, шагнул вперед. Воры крепко пожали друг другу руки. – Слыхал про Тессо?
– И ты тоже здравствуй, Бернел. Один из Серолицых уже сообщил нам по дороге. Так это правда насчет того, что его повесили и отрезали яйца?
– Истинная правда. Можешь представить себе, в каком настроении капа. Кстати, Нацца утром отдала распоряжение по этому поводу. Она хотела обязательно повидать вас. Так и сказала: придете с данью – не пускать, пока не встретитесь с ней. Вы же пришли платить дань, не так ли?
Вместо ответа Локки потряс маленьким мешочком, в котором звенели монеты – двадцать солонов Жеана и шестнадцать с небольшим Гарцы.
– А как же! Готовы исполнить свой долг честных подданных.
– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь сейчас пришел по другой причине. Послушай, Локки, я знаю, что вы – особенные, у вас сама Нацца в друзьях и вообще… Но тем не менее ты же хочешь, чтобы сегодня все прошло гладко? Сегодня тут крутится много пезонов, и явных, и скрытых. Короче, все очень строго. Сейчас капа допрашивает парней из Полных Крон, где те были прошлой ночью.
– Допрашивает?!
– Да, по всем правилам. Так что следите сегодня за собой и ни в коем случае не делайте резких движений, хорошо?
– Уяснили, – протянул Локки. – Спасибо, что предупредил.
– Без проблем. Арбалетные болты тоже стоят денег. Стыдно тратить их на таких, как вы.
Бернел помахал им, и Благородные Подонки вступили на деревянный мост длиной в сто ярдов. Он упирался в корму неповоротливого судна, где были сняты несколько секций внешней обшивки, а на их место установлена пара окованных железом крепких дверей. Там тоже стояла охрана – вооруженные мужчина и женщина. Оба выглядели изрядно усталыми. Заметив приближающихся гостей, женщина стукнула в дверь четыре раза. Прошло несколько мгновений, прежде чем створки открылись внутрь. Подавив зевок, женщина вновь прислонилась к стене и поглубже натянула мокрый капюшон. Тучи уже относило к северу, и солнце снова начинало палить по-летнему.
Зал для публичных приемов на Плавучей Могиле был очень высоким, вчетверо выше человеческого роста. Это и неудивительно – горизонтальные переборки галеона сняли много лет назад, оставив только шкафут и верхнюю палубу. Пол и стены были выполнены из твердых пород светлого дерева. Переборки покрывали великолепные гобелены в черно-красных тонах с узором из акульих зубов, вытканных золотом и серебром. Тут тоже находилось полдюжины головорезов со взведенными арбалетами в руках. Поверх шелковых рубах на телохранителях были кожаные дублеты с металлическими накладками и боевые наручи; шеи их защищали плотные кожаные воротники. Да и зал выглядел под стать обитателям: вместо цветов и нарядных светильников – корзины для арбалетных болтов и стойки для запасных клинков.
– Эй, вы, полегче, – прикрикнула на стражей девушка, стоящая у них за спиной. – Понимаю, они выглядят охренеино подозрительно, но все-таки Серого Короля среди них не наблюдается.
На девушке были мужские бриджи и свободная блуза из черного шелка с пышными рукавами, поверх – рифленая кожаная кираса, причем, судя по ее виду, ее носили куда чаще, чем хранили в кладовке. По полу звонко процокали подбитые железом башмаки, вкус к которым она не потеряла с детства. Девушка радушно улыбнулась, но эта улыбка не затронула ее глаз, которые настороженно смотрели из-за стекол очков в простои черной оправе.
– Приношу извинения за подобный прием, дорогие мои, – обратилась Нацца Барсави ко всем Благородным Подонкам, но руку положила на левое плечо Локки. Она была выше его на добрых два дюйма. – Должна огорчить вас, но четверым придется подождать здесь, пока мы с Локки будем внутри. Вход только для гаррист. Папа сегодня в дурном настроении.
В этот момент из-за дверей, ведущих во внутренние покои Плавучей Могилы, раздался приглушенный вопль, за ним последовали неясные звуки – крики, проклятья, опять вопли. Нацца потерла виски и со вздохом откинула со лба непослушную прядь.
– Дознание с пристрастием, – пояснила она. – С целью подробного выяснения обстоятельств у ребят из Полных Крон папа пригласил Мудрого Праведника.
– Тринадцать Богов! – пробормотал Кало. – Уж лучше мы подождем здесь.
– Точно, – поддержал его Галь до, полез в карман и вытащил слегка намокшую колоду карт. – Полагаю, мы и здесь найдем себе неплохое занятие. Скучать не придется.
Он лучезарно улыбнулся охранникам, но те при виде братьев Санца с картами в руках не проявили ни малейшего воодушевления. Некоторые просто попятились, другие, казалось, испытали желание снова взяться за арбалеты.
– Да что ж это такое, парни! – обиженно воскликнул Гальдо. – И вы туда же? Все это брехня чистейшей воды! Просто у всех за тем столом выдался на редкость неудачный вечер…
За широкими тяжелыми дверями открывался короткий пустой коридор. Охраны здесь не было. Нацца плотно прикрыла двери и лишь потом повернулась к Локки, протянула руку и пригладила его мокрые волосы. Уголки губ у нее печально опустились.
– Здравствуй, пезон. Я смотрю, ты опять недоедаешь.
– Да нет, я вроде питаюсь регулярно.
– Может, и регулярно, но недостаточно плотно. Помнится, когда-то давно я уже говорила, что ты похож на скелет.
– А я, помнится, был удивлен, что семилетняя девочка так бессовестно клянчит выпивку.
– Возможно, ты и прав – тогда я действительно перебрала. Но, надеюсь, сегодня ты простишь мне мою бесцеремонность. Пойми, Локки, дела у папы совсем плохи. Потому я и решила перехватить тебя до того, как вы с ним увидитесь. Полагаю, он заведет разговор… о некоторых вещах. И я хочу, чтобы ты… Неважно, что он потребует… но, Локки, ради меня… не прекословь ему. Соглашайся, понимаешь?
– Но это же естественно, Нацца! Ни один гарриста, если он, конечно, ценит жизнь, не поступит иначе. Неужели ты думаешь, что сегодня – особенно сегодня! – я пришел сюда сознательно злить его? Да если твой отец прикажет полаять, как собака, я тут же спрошу: «Какой породы, ваша честь?»
– Я понимаю, прости… Но я о другом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95