Внутри Локки все сжалось. И хотя он знал, что несчастного Аймона убьет Сокольничий, а не он сам…
И… ничего не произошло. Он отпрянул назад, вырываясь из цепких рук человечка.
В глазах Аймона вспыхнул безумный огонь, и в следующий миг он, к ужасу Локки, прыгнул вперед и обеими руками вцепился в свою добычу – так изголодавшаяся птица-падальшик набрасывается на тухлое мясо.
– А-а-а! – разнесся его крик. На какой-то безумный миг Локки подумалось: «Ну вот, свершилось…» Но ничего подобного: Аймон был вполне жив и к тому же держал его мертвой хваткой.
– Хрен тебе в душу! – запоздало спохватился Локки. Он попытался занести левый кулак, чтобы ударить противника, но момент был упущен: диспозиция сложилась не в его пользу. Он с трудом удерживал равновесие, а Аймон навалился на него с немыслимой для такого доходяги силой.
– А-а-а-а!!! – теперь в его вопле слышался откровенный триумф. Локки успел этому удивиться, прежде чем оступился и упал на собственный зад.
И тут все пришло в движение – застучали десятки башмаков, черные силуэты метнулись к Локки, ухватили его за руки, за ноги и буквально распяли на грязной каменной поверхности.
Капа Барсави растолкал толпу, властным движением отодвинул в сторону ошалевшего Аймона и оказался лицом к лицу с распластанным Локки. На его грубом расплывшемся лице застыло радостное предвкушение.
– Так-так, ваше величество, – с расстановкой проговорил он. – Готов поспорить, что вы удивлены не меньше моего. Теперь все в порядке – я вижу перед собой обделавшегося вонючего урода.
Его люди загомонили и засмеялись. Затем пудовый кулак капы обрушился Локки под дых, и воздух со свистом вылетел из его легких. Черная волна боли с головой накрыла Благородного Подонка, и он с пронзительной ясностью осознал, как крупно и непоправимо влип.

4
– Я бы сказал, что все это невероятно странно, – продолжал капа Барсави, прохаживаясь взад-вперед перед своим пленником. Локки по-прежнему лежал неподвижно, удерживаемый десятками рук, и мог лишь следить за стариком. – Ну-ка, парни, откиньте его дурацкий капюшон.
Тут же бесцеремонные пальцы ухватились за его плащ, потянули назад. Капа холодно смотрел на беспомощного распростертого человека, и рука его бессознательно поглаживала бороду, обильно тронутую сединой.
– Все серое, с ног до головы… Прямо как на сцене, – усмехнулся Барсави. – А какой тощий! Что за недомерок попался нам сегодня, ребята! И ведь именует себя Серым Королем, повелителем теней, туманов и чего-то там еще!
Капа презрительно, наотмашь ударил Локки по лицу – раз, другой… Тот даже не сразу ощутил жгучую боль – настолько сильным было потрясение. Голова его поникла, но тут же грубые руки потянули сзади за волосы и заставили смотреть прямо в лицо мучителю. Мысли, как безумные, ходили по кругу. Что происходит? Неужели люди Барсави накрыли Сокольничего? Может, они что-то предприняли, как-то отвлекли его? Слабо верится, чтобы капа рискнул убить контрмага… но вдруг?
– Мы знаем, что тебя нельзя ранить ножом или пронзить стрелой, – продолжал издеваться Барсави. – Какая жалость! Но как насчет простых побоев, а? Любопытная штука – чары этого контрмага. Весьма своеобразная, не правда ли?
И он снова под одобрительный шумок своих приспешников пнул Локки в живот. Тот подсознательно попытался закрыться, скорчиться, но его пленители держали крепко, не позволяя даже вздохнуть, пока волны мучительной боли захлестывали тело.
– Знаешь ли, – усмехнулся старик, – а ведь сегодня утром один твой парень объявился у меня на Плавучей Могиле.
У Локки по спине побежали мурашки.
– Прислав тело Наццы в таком виде, ты оскорбил своим деянием не одного меня, – продолжал Барсави, и тон его не предвещал ничего хорошего. – Похоже, кое-кто из вашей команды не разделяет твоего чувства юмора и счел это недопустимым осквернением. Так или иначе, мы потолковали с твоим человечком и, можно сказать, сторговались. Он порассказал мне много удивительного, раскрыл все твои хитрые фокусы… Вот так-то. История про то, что ты убиваешь одним прикосновением – дерьмо собачье.
«Попался! – прошелестел неслышный голос где-то на грани сознания Локки – отнюдь не голос Сокольничего. – Попался, попался». Вот хрен! Ну разумеется, контрмага не схватили и не отвлекли… Теперь все окончательно стало на свои места.
– Правда, я не был ни в чем уверен до последнего момента – твой парень мог и обмануть, – продолжал откровенничать капа. – Поэтому пришлось подстраховаться с Аймоном, которого, я уверен, ты не знаешь лично. Дело в том, что этот человек все равно умирает. У него что-то вроде рака легких – опухоли повсюду, и в спине, и в брюхе. Врач сказал, это не лечится. Жить ему осталось от силы месяц-другой, – Барсави одобрительно, даже с какой-то гордостью похлопал по плечу доходягу Аймона. – Вот я и предложил – почему бы тебе не выйти вперед, Аймон, и не попытаться сцапать этого маленького грязного ублюдка? Если он действительно убьет тебя одним прикосновением – что ж, ты получишь легкую смерть. Зато если такого не случится…
Капа ухмыльнулся, щеки его при этом пошли гротескными морщинами.
– Тогда я получу тысячу полновесных крон, – хихикнул Аймон.
– Это для начала, – веско произнес Барсави. – Я дал обещание и намерен его сдержать. Более того, я собираюсь его расширить. Я пообещал Аймону, что он умрет на собственной вилле, в окружении золота и шелков, и его будут ублажать полдюжины девочек из Гильдии Лилий по его собственному выбору. Клянусь, я придумаю для него еще что-нибудь этакое! Аймон Дансьер проживет остаток жизни не хуже нашего гадского герцога. И все потому, что сегодня ночью он показал себя самым храбрым из мужчин Каморра.
В толпе поднялся одобрительный гомон: люди захлопали и застучали ладонями по своим облаченным в кожу бокам.
– Вот пример тебе, подлому, трусливому куску дерьма, который убил мою единственную дочь. Который даже не посмел сделать это своими руками, передоверив дело грязной магии. Мерзкий отравитель! – Барсави с презрением плюнул в лицо Локки, и тот даже сквозь плотную массу грима почувствовал тепло капель. – Твой человек рассказал мне, как контрмаг сначала навел свои чары, а затем решил бросить тебя. Подонок, ты был настолько самоуверен, что не захотел платить ему! Что ж, я от души аплодирую твоей бережливости.
Капа сделал знак сыновьям, и те шагнули к Локки. Лица их были подобны высеченным из камня маскам. Одинаковым зловещим жестом они сняли очки и убрали их в карманы камзолов. Локки открыл было рот, желая объясниться… и промолчал, поскольку на него нахлынуло окончательное понимание ситуации. Его положение было даже хуже, чем показалось ему вначале. Откровенно говоря, он даже не мог представить себе такой кучи дерьма, в которой сейчас оказался.
Конечно, он мог бы сейчас открыться – содрать накладные усы, оттереть фальшивые морщины, с рыданиями поведать капе свою историю, – но что это даст? Ему все равно не поверят – ведь он только что на глазах у всех использовал защитные чары контрмага. А если он назовет свое настоящее имя, сотни людей Барсави тут же начнут охоту за Жеаном, Жуком и братьями Санца. Благородные Подонки не посмеют и носа сунуть на улицы Каморра, ибо за их жизнь никто не даст и ломаного медяка.
Нет, если он не хочет подставлять товарищей, ему придется играть роль Серого Короля до самого конца – и надеяться, что конец этот будет не слишком мучительным. А что до Локки Ламоры… он просто исчезнет, растворится в пустоте. Пусть друзья куда-нибудь уедут и начнут новое дело в расчете на удачу.
Чувствуя, как на глаза ему наворачиваются жгучие слезы, Локки заставил себя нагло усмехнуться в лицо братьям Барсави.
– Ну что, дворняжки? – прошипел он. – С вашим отцом мы уже познакомились. Посмотрим, на что способны вы.
Анжаис и Пачеро умели убить человека одним-единственным ударом, но сейчас это не входило в их намерения. Они били Локки долго и со вкусом – отбили все ребра, ободрали кожу с рук, отшибли бока, вволю попинали его несчастную голову – она моталась из стороны в сторону, как привязанная, – и так сместили позвонки в спине, что каждый вдох отзывался мучительной болью. Наконец Анжаис снова швырнул его на землю пинком и, склонившись, поднял за подбородок – так, чтобы посмотреть в глаза.
– А это тебе подарочек от Локки Ламоры, – произнес он. Придерживая подбородок одним пальцем, он нанес Локки такой мощный удар, что у того перед глазами будто взорвалась молния. Затем все затянула багровая тьма, в которой плавали ослепительные звезды. Закашлявшись, Локки сплюнул кровью и облизал разбитые опухшие губы.
– Теперь настало время для моего отцовского правосудия, – раздался голос капы Барсави, и он трижды хлопнул в ладоши.
На улице послышался шум: кто-то поднимался по каменным ступеням с тяжелым грузом, нещадно кляня все на свете. Затем в дверном проеме показалось с полдюжины людей капы Барсави, тащивших огромную деревянную бочку – точно такую же, в какой доставили несчастную Наццу. Погребальная бочка… Толпа вокруг капы Барсави и его сыновей расступилась, чтобы дать пройти носильщикам. Те опустили свою ношу на пол, и Локки услышал, как внутри тяжело колыхнулась жидкость.
«О Тринадцать Богов!» – пронеслось у него в голове.
– Нельзя зарезать, нельзя пронзить, – приговаривал капа, будто размышляя вслух. – Но, как выяснилось, тебя вполне можно избить. И, конечно же, тебе требуется воздух, чтобы дышать…
Двое из его слуг откинули крышку бочки и подтащили Локки поближе. В лицо ему ударила такая удушающая вонь конской мочи, что Локки поперхнулся и зашелся в мучительном кашле пополам с тошнотой.
– Смотрите, как плачет Серый Король, – прошептал Барсави. – Смотрите, как он рыдает. Это зрелище я сохраню в памяти до конца дней, как самую большую драгоценность, – голос его окреп и возвысился. – Скажи, а дочь моя Нацца рыдала? Она плакала, размазывая слезы, когда ты ее казнил? Что-то мне не верится.
Теперь капа кричал на всю Гулкую Дыру:
– Посмотрите на него в последний раз! Он получит то же, что и моя дочь Нацца Барсави. Он умрет той же смертью, что и она – но от моей руки!
Как Локки ни упирался, Барсави подтащил его за волосы к проклятой бочке и едва не окунул лицом в ее содержимое. На какое-то безумное мгновение Локки возликовал, что его желудок пуст и не может ничего извергнуть наружу. Однако сухие спазмы, сотрясавшие его измученное тело, быстро заставили позабыть об этой глупости.
– Я убью тебя одним легким движением, – продолжал капа, глотая слезы. – Шевельну пальцем – и тебе конец, выродок. И даже не мечтай о яде! Я не дам тебе легкой смерти. Ты у меня выпьешь эту чашу до дна… все распробуешь, пока не сдохнешь.
Кряхтя и ворча, он приподнял Локки за шиворот. На помощь ему кинулись несколько человек. Вместе они перевалили мнимого Серого Короля через край бочки и швырнули его вниз головой… о боги, прямо в густую тепловатую мерзость, которая заслонила собой весь мир вокруг. В зловонную тьму, которая обожгла его глаза и многочисленные ушибы, прежде чем поглотить целиком…
Люди капы захлопнули крышку и накрепко заколотили ее деревянными молотками и обухами топоров. Напоследок Барсави грохнул по ней кулаком и широко, облегченно улыбнулся, хотя по щекам у него продолжали течь слезы.
– Вот тебе твои переговоры, грязный подонок!
Толпа вокруг зашумела и заулюлюкала. Вверх взлетели десятки рук с дымящими факелами, породив причудливые тени на стенах.
– А теперь бросьте в море этого ублюдка, – велел капа, махнув в сторону водопада.
Тут же с десяток человек подхватили тяжеленную бочку и со смехом потащили ее в северо-западный угол – туда, где шумный водопад низвергал свои воды с потолка и уходил в бездонную черную дыру диаметром примерно восемь футов.
– Раз-два, взяли, – скомандовал один из них. На следующий счет помощники капы сбросили бочку вниз. Через несколько мгновений оттуда донесся тяжелый всплеск – дело было сделано. Носильщики отряхнули руки и радостно загомонили.
– Сегодня ночью, – выкрикнул Барсави, – герцог Никованте может спокойно спать в своей стеклянной башне! Ибо проклятый Серый Король навечно упокоился в бочке с мочой – так я решил! Сегодня моя ночь! Кто правит Каморром?
– Барсави!!! – вырвался оглушительный крик из десятков глоток. Он разнесся по всей Гулкой Дыре, отразился от чуждых символов на стенах и вернулся к капе. Тот стоял посреди ликующей толпы – гордый и недоступный.
– Сегодня ночью, – продолжал он, – пошлите гонцов во все уголки моих владений! Пусть несутся в «Последнюю ошибку»! Пусть бегут в Огневой район! Разбудите Чертов Котел и Муравейник, Отстойник и Западню! Скажите всем, что сегодня ночью двери моего дома открыты для них. Я зову в гости на Плавучую Могилу всех Правильных Людей Каморра! Пусть простые горожане покрепче запирают двери, а «желтые куртки» помалкивают в своих казармах – сегодня ночью мы гуляем, да так, что боги будут смотреть на нас с небес и удивляться, что за шум!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95