День клонился к закату, холодало. Китиара зябко поёжилась – открытые части тела быстро покрылись гусиной кожей. В сумке у неё был толстый шерстяной плащ, но она ещё ни разу не доставала его. «Сейчас согреемся», – подумала воительница, отгоняя сонливость, потянулась к сумке и достала плащ. Закутавшись в тёплую ткань, она сразу почувствовала себя уютнее.
Немного успокоившись, Китиара достала карту, выданную Ариакасом, и начала изучать её. Она быстро нашла все основные ориентиры: пик горы, раздвоенный на верхушке, как змеиный язык, огромный выступ скалы, нависавший над долиной, как крючковатый нос старухи. С их помощью Китиара без труда определила место, где должен был находиться вход в пещеру. Надо было обогнуть длинный выступ породы совсем невдалеке от неё.
Женщина поднялась и подошла к краю одной из скал, что обрывалась прямо под её ногами. «Выход есть… Один шаг, и все быстро кончится… – зазвенело у неё в голове. – Выход есть… – Китиара резко тряхнула головой. – Этот выход только для труса!» – оборвала она себя. «Ложь, обман, кража – все бывает в этом мире, – говорил ей как-то отец. – Но помни, мир никогда не прощает трусов!»
– Может, это и будет мой последний бой, но я смело приму его… – сказала Китиара вслух.
Она огляделась по сторонам и заметила, как быстро сгущается тьма. У воительницы не было никакого плана: всё, что приходило ей в голову, через миг казалось глупым и невыполнимым. Оставалось только пойти и постучать в парадную дверь драконьей пещеры. Положив руку на рукоять эфеса, Китиара двинулась в путь…
Огромная тень появилась на фоне темнеющего неба и понеслась вдоль отрогов Властителей Судеб, поднимаясь всё выше и выше. Размах мощных крыльев был огромен, огненно-красная чешуя сверкала в последних лучах заходящего солнца – блики вспыхивали и гасли, подобно искрам растревоженного костра. Поэт сравнил бы их с гранями рубинов на шее красавицы, играющими на свету, или каплями алой крови, упавшей на землю. Туша с длинной мордой и мясистым хвостом казалась невероятно тяжёлой, и не верилось, что какие бы то ни было крылья способны поднять эту громаду в полёт. Острые шипы хребта против света выглядели чёрными, мощные лапы с саблевидными когтями были поджаты, зоркие пламенные глаза оглядывали скалы внизу.
Впервые за двадцать восемь лет своей жизни Китиара испугалась до смерти: в животе похолодело, судорожно сжавшийся желудок комом подкатил к горлу, слюна приобрела металлический привкус, руки и ноги ослабели – женщина не могла сдвинуться с места, меч бесполезно болтался на боку. В голове билась единственная мысль:
«Бежать! Бежать! Скрыться! Исчезнуть!» Если бы поблизости была хоть маленькая щель, Китиара забилась бы в неё, как ящерица. Сейчас желание прыгнуть со скалы казалось ей мудрым и продуманным.
Упав за ближайшим валуном, Китиара дрожала как осиновый лист, от страха она почти не могла дышать. Спрятаться было негде. Женщина упорно глядела в землю, не в силах поднять глаза на приближающегося дракона – он был слишком прекрасен и ужасен одновременно. Не меньше сорока футов в длину, чудовище заняло бы весь плац, на котором тренировались солдаты Ариакаса, а хвост бы наверняка заполз в Храм. Больше всего она боялась того, что дракон заметил её.
Иммолатус понятия не имел, что внизу есть кто-то живой. Он размышлял о других, более важных сейчас вещах. Дракон летел охотиться. Не так давно он насытился посыльными и, пока полностью не переварил их, ленился вылетать на поиски пищи. Но сегодня к ночи втянувшийся живот напомнил о себе, пробудив его из сладостной дремоты. Дракон немного полежал в приятных мечтаниях о том, чтобы еда снова сама пришла к входу в пещеру. Но никто не появился.
Тяжело вздохнув, Иммолатус пожалел, что последнего посыльного он использовал в качестве игрушки, загоняв того по скалам и, в конце концов, метко накрыв огненным плевком. «Из него получился красивый бегущий факел. А сейчас придётся лететь охотиться. Если бы я сначала подумал, то оставил бы посланника в живых, пока снова не проголодаюсь…» Иммолатус любил поворчать.
Он кружил вокруг своего пика, осматривая окрестности и убеждаясь, что все вокруг в порядке. Китиара продолжала лежать неподвижно, заворожённая, словно кролик, увидевший стаю собак. Ей казалось, что сердце бьётся так громко, что по всей долине гуляет многоголосое эхо, и хотелось только одного – чтобы дракон улетел как можно дальше.
Между тем дракон парил вокруг двойного пика, нащупывая тёплые потоки воздуха и забираясь все выше. Китиара хотела кричать, но горло было стиснуто удавкой ужаса, и она лишь тихо хрипела. Дракон беспокойно ворочал головой с огненными глазами и все чаще посматривал в её сторону. Его ноздри широко раздувались, он явно ощущал знакомый аппетитный запах. Вдруг из пасти его закапала слюна, и одновременно Китиару пронзила страшная мысль: «Овцы! Проклятый новенький плащ из овечьей шерсти пахнет сейчас для дракона лучше всего на свете! А найдя под шкурой овцы человека, дракон не сильно расстроится».
Огромная голова повернулась к ней, и Китиара ясно различила громадные зубы в распахнувшейся пасти.
«Королева Тьмы! – взмолилась Китиара первый раз в жизни. – Я здесь по твоему приказу, я твоя верная слуга. И если ты хочешь, чтобы приказ был выполнен, сделай же что-нибудь!» Крылья приближающегося дракона уже закрывали звезды на небе. И чем гуще становилась тьма, тем ярче горели кровавые, мрачные глаза. Беспомощная, неспособная даже пошевелить рукой, воительница молча наблюдала, как к ней приближается смерть. Ветер от крыльев метался над валуном, за которым она притаилась, невдалеке раздался ужасный скрип когтей по камням. Сильный хвост чудовища возбуждённо хлестал по сторонам, расшвыривая камни. Внезапно в стороне раздалось испуганное козлиное блеяние, а вслед за ним резкий удар – и всё стихло.
Капли свежей крови брызнули с небес на Китиару, и дракон рванулся вверх. Приподняв голову, она различила жирного козла, безжизненно висящего в страшных когтях.
Иммолатус был вполне доволен быстрой охотой. Раньше он никогда не замечал, чтоб козлы отваживались так близко подходить к его логову. Он понёс пищу в пещеру, где мог не спеша заняться ею. Правда, дракон различил ещё один запах, странный, смесь овечьего и человеческого, но здраво рассудил, что лучше козлятина в когтях, чем баранина, которая бегает где-то по склонам. Кроме того, съесть овцу он может в любой день, а на человеке не так уж много мяса, да ещё в последнее время оно упаковано в железо, замучаешься выковыривать. Вкус металла держится потом во рту неделями. Влетев в пещеру, Иммолатус бросил тушу на огромный камень, который, к большому сожалению, заменял дракону груды сокровищ, и начал потрошить её.
Китиара была спасена. Некоторое время она ничего не могла понять, каждый миг ожидая последнего удара. Тело свела судорога. С огромным усилием воительница взяла себя в руки, выровняла дыхание и осторожно пошевелила пальцами. Первым делом необходимо было поблагодарить Тёмную Королеву.
– Королева Такхизис! – кротко сказала Китиара в тёмное небо. – Благодарю тебя! Ты не покинула меня в трудную минуту, и я буду всегда тебе верна.
Закончив краткую молитву, она натянула злосчастный плащ и начала слово за словом вспоминать разговор с Лордом Ариакасом, всё то, что он говорил ей о драконах…
8
Козёл был жирным и необычайно вкусным, возможно, ещё и потому, что так быстро попался охотнику в когти. Разморённый сытной пищей, Иммолатус довольно растянулся на своём каменистом ложе и, представляя, что лежит на груде сокровищ, погрузился в сои, в котором ему было значительно приятней, чем в жизни. Большинство других драконов, служащих Такхизис, были довольны, когда она пробудила их от векового сна, но не Иммолатус.
Он грезил о прошлом, когда горели огни пожаров и метались в ужасе перед ним сотни эльфов, кендеров и гномов; когда он разрывал мужчин и женщин пополам и пожирал их детей у них на глазах. Дракон вспоминал рушащиеся города и замки, крики Соламнийских Рыцарей, извивающихся у него в когтях, пробивающих самую крепкую броню, как хрупкий пергамент…
Все это кружилось перед его внутренним взором и превращалось в золотые украшения и утварь, магические артефакты и оружие, грудами сваленные перед ним, фургоны сокровищ, тянущиеся к нему в логово… Пещера была так набита, что Иммолатусу едва удавалось заползти в неё…
Проклятый Богами Хума и его мерзкий друг Магиус положили конец счастью Иммолатуса. Они едва не прикончили его самого, пожри Тёмная Королева его сердце! Владычица Тьмы призвала его для того, чтоб начать последнюю из войн – войну с проклятыми соламнийцами, которая сотрёт их род с лица измученной земли. И сейчас драконы неуязвимы, словно защищены невидимой завесой. Так сказала Такхизис.
Иммолатус вспомнил, как хорошо всё начиналось. Он был тогда ещё совсем молодым драконом…
Он оставил на время сокровища и ушёл к своим братьям – синим и красным, зелёным и белым с заснеженных южных гор. Там были даже мглистые драконы… Но всё пошло не так, как планировалось! Хитрые люди изобрели новое оружие – Копья, металл которых был так же неприятен для глаз драконов, как и смертелен для их сердец.
Битва была ужасной. Иммолатус и его братья бились до последнего, но, в конце концов, Хума и его Копья вынудили Такхизис отступить, заключив позорный договор. Её драконы не будут казнены, но проспят столетия, сохранив равновесие с серебряными и золотыми драконами Паладайна.
Правое крыло и левая задняя нога Иммолатуса до сих пор хранили следы ужасного оружия Хумы.
Тогда его тело было страшно иссечено. Он плёлся назад, к своей пещере, и кровь хлестала из него, подобно летнему дождю. Когда он вполз в своё логово, то дикий вой вырвался у него из груди – подлые воры украли и увезли все его богатства! От ярости дракона раскололся надвое горный пик, а хребты тряслись до основания. Иммолатус поклялся, что никогда не будет иметь дела с людьми, разве только в качестве обеда. С Такхизис он тоже не желал иметь дела, Королева не должна так подло предавать своих слуг.
Страшные раны затянулись за столетия сна, он снова был силён, как и раньше, но не забыл своей клятвы. Семь лет назад дух Королевы Такхизис, заключённый сейчас в Бездне, явился в его пещеру и пробудил, призвав снова явиться на битву. Ещё на одну, последнюю битву!
Дух Королевы стоял в пещере, такой пустой теперь пещере, и излагал свои требования. Иммолатус пробовал напасть на неё. Напрасно!
Не в силах нанести вред призраку, обиженный дракон вернулся к своим снам, к убитым людям, жемчугам и сапфирам. Но сон не шёл. Такхизис упорно тревожила его, разрушая иллюзии. В последнее время зачастили посыльные с приказами и требованиями. Почему эта женщина не оставит его в покое? Разве мало он жертвовал собой ради неё? Сколько их надо превратить в факелы, чтобы до неё дошло?
Иммолатус погружался в мечты, где так сладко пахло горящей человеческой плотью, как вдруг сон внезапно изменился. Теперь ему снились блохи. Это было странно, и Иммолатус обеспокоился. У драконов нет блох, они есть у низших животных, с кожей и мехом. И всё же дракону снились блохи, причём блохи, кусающие его. Укусы были не очень болезненны, но раздражающе неприятны. Блоха грызла его за заднюю ногу, и Иммолатусу страшно захотелось почесаться. Он тряхнул ногой, и блоха исчезла. Но не успел он успокоиться, как снова был укушен. Блоха кружила по всему его телу, кусая все подряд…
Не на шутку разъярённый, дракон проснулся и вскочил. Лучи утреннего солнца проникали в его пещеру через шахту на восточном склоне. Иммолатус закрутил головой, пытаясь обнаружить блоху, и вдруг замер с разинутой пастью. На его плече сидел человек.
– Что за?!. – рыкнул он в полном изумлений.
Человек был затянут в броню и расположился так непринуждённо, словно сам он был Соламнийским Рыцарем, а Иммолатус – верным золотым драконом.
Свирепо уставившись на наглеца, Иммолатус заметил, как тот тычет остриём меча в его тело, причиняя ту самую раздражающую боль.
– У тебя здесь чешуя ослабла, лорд дракон. – Человек с натугой приподнял одну из чешуек, показывая Иммолатусу, насколько та свободно движется. Пластина была огромная, человек покраснел от напряжения, но старался не подавать виду. – Ты знал об этом?
Дракон все ещё находился под волшебным действием сна, чему только способствовало туго набитое брюхо, поэтому тут же втянул воздух, намереваясь одной вспышкой отправить надоедливую козявку в Бездну. Но в этот момент мозг панически сообщил: если он это сделает, то изжарит себе все плечо и половину правого крыла. Иммолатус захлопнул пасть, подавившись огнём, клокотавшим в чреве. Алые драконы неплохо владели магией, но Иммолатусу сейчас было лень обращаться к глубинам памяти и выискивать сложные слова формул и заклятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60