Силач сначала расстроился из-за того, что пропустит битву, но слова о необходимости надёжного укрытия для раненых товарищей успокоили его. Крыса так и вовсе был доволен, понимая, что в предстоящем бою от него мало проку. Он с нетерпением ждал возможности обыскать Храм, засыпав товарищей историями про древние святилища и сокровища, лежащие в потайных местах.
– Ты, конечно, думаешь, что за последние триста лет их никто не искал? – саркастически хмыкнул Рейстлин.
Он находился в ужасном настроении, его все раздражало – от перемены погоды до его спутников. Ветер трепал красную мантию, хлопая тканью на ветру, холод заставлял дрожать и прислоняться к стенам домов, пока не начался приступ кашля. Силы каждый раз возвращались все медленнее.
– Ну, если там клад, значит, его должны охранять, – взволнованно шептал Крыса. – И знаете, кто чаще всего обитает в старых храмах? Живые мертвецы и скелеты! Упыри, а может, демон или два…
Карамон бросил на него беспокойный взгляд:
– Рейст, а может…
– Я обещаю разобраться с любыми упырями, которые нам встретятся, Карамон, – хрипло прокаркал Рейстлин.
Позади на стенах взревели трубы, глухо и часто ударили барабаны, вслед раздался многоголосый крик армии барона.
– Сигнал к атаке! – Карамон остановился и посмотрел через плечо.
– Значит, скоро будет много раненых, – чувствуя укол совести, поторопил Рейстлин.
Вспомнив о важности задания, все прибавили шаг, забыв разговоры о скелетах и демонах. Дойдя до давшего им приют склада, друзья легко нашли Храм, пройдя в нужном направлении.
– Мы пришли в нужное место? – наморщил лоб Карамон.
– Должно быть, оно, – закашлялся Рейстлин. Вчера ночью Храм был полон красоты и загадок, при дневном же свете он сильно разочаровывал: колонны выщерблены, крыша просела, стены заляпаны грязью и заросли сорняками. Прихваченный болезнью, Рейстлин уже не видел в нём благословенного места для лечения раненых. Здание было более старым и ветхим, чем он себе представлял. Вспомнив пожелание Хоркина о крыше, Рейстлин засомневался – а есть ли она? Магу живо представился холодный ветер, свищущий между пустынными руинами.
– Наверное, мы зря пришли сюда, – сказал он.
– Нет, не зря, Рейст, – пробасил Карамон. – От этого места исходит добрая сила, оно мне нравится. Но сначала обезопасим периметр. – Силач постоянно слышал от сержанта Немисс про «периметр» и давно уже ждал случая ввернуть веское слово.
– Какой ещё периметр? Тут его нет, – раздражённо бросил Рейстлин. – Здесь только старый сарай и заросший двор.
Он был необычайно разочарован, но не мог понять почему. Неужели он действительно думал найти здесь Бога?
– Здание крепкое, клали из цельного камня, наверняка гномская работа, – важно заявил Карамон со всей напыщенностью человека, ничего не понимающего в данном вопросе.
– Раз оно простояло столько лет, значит, крепкое, – практично заметил Крыса.
– Но проверить всё равно надо, – убеждал Карамон.
Рейстлин колебался. Вчера ночью луна Солинари ясно указывала путь, однозначно свидетельствуя – это святое место. Но ночь – время теней, вид которых мозг приукрашивает или им ужасается, а дневной свет показал Храм без прикрас. Ночью Храм был прекрасным, благословенным, сейчас, наоборот, зловещим. Маг испытывал желание немедленно повернуться и уйти, чтобы никогда сюда не возвращаться.
– Подожди на улице, Рейст, здесь безопасно, – преувеличенно заботливо сказал Карамон, – а мы с Крысой сходим, посмотрим.
Рейстлин пронзил брата взглядом, который должен был пригвоздить его не хуже чёрной стрелы.
– Неужели я сказал «безопасно»? – немедленно покраснел Карамон, словно вся кровь вдруг бросилась ему в лицо. – Я имел в виду, что здесь теплее, чем в холодном доме. Вот что я хотел сказать… Я и не думал, Рейст…
– Пошли за мной, – бросил маг. – Я войду первым.
Карамон уже открыл рот, чтобы сказать, что он гораздо сильней и лучше вооружён, а значит, должен идти первым, но, посмотрев на сжатые губы брата и мрачный блеск его глаз, решил промолчать и безропотно затопал вслед.
Внутри двора не было никакого укрытия, они оказались как на ладони перед теми, кто мог засесть в Храме. Рейстлин заметил, что несколько растений на плитах притоптаны и помяты. Кто-то недавно прошёл здесь, пересекая двор, – мятые листья были свежи и не думали вянуть.
Маг молча показал на явное свидетельство чьего-то присутствия. Карамон наполовину вытащил меч из ножен, Крыса схватился за кинжал.
Троица напряжённо двинулась вперёд, готовая среагировать на любой подозрительный звук, отразить любую атаку. Но вокруг лишь посвистывал ветер, играя сухими листьями, да безучастно проносились белые облака над головой, исчезая за потрескавшимся шпилем.
Приблизившись к золотым воротам, Рейстлин чуть расслабился – теперь он был уверен, что Храм пуст, а даже если кто-то здесь недавно был, то теперь ушёл. Но, подойдя вплотную, маг заметил, что блестящие створки приоткрыты, словно кто-то заглянул в них или проскользнул. Карамон немедленно сделал шаг вперёд, заслонив телом брата:
– Дай нам глянуть внутрь, Рейст!
Силач взбежал по ступеням, на ходу освобождая меч, прижавшись к стене. Крыса прыгнул к дверям с другой стороны, с занесённым кинжалом.
– Ничего не слышу, – прошептал он через некоторое время.
– Да, и не видно тоже… – отозвался Карамон. – Темно, как в Бездне.
Он протянул руку, чтобы толкнуть створку, когда солнце поднялось выше городских стен, осветив лучами вход. Лучи ударили в золотую дверь одновременно с пальцами Карамона, создав впечатление, что рука воина погрузилась в расплавленное золото.
Вспышка ударила по глазам, и в этот миг Рейстлин увидел Храм в другом виде. Он испуганно и очарованно уставился на открывшееся ему зрелище. Трещины в мраморе исчезли, грязь и пыль испарились, стены Храма светились молочной белизной. Прекрасные барельефы вновь поражали тонкой работой, неся какой-то важный смысл в своих изображениях. Рейстлин воззрился на них, пожирая глазами; казалось, ещё несколько мгновений – и он поймёт.
Мир повернулся, и лучи солнца соскользнули с врат, закрытые тучей. Видение пропало, превратившись в ничто, Храм снова был пуст и заброшен. Рейстлин вгляделся в изуродованные барельефы, стараясь по памяти восстановить недостающие места, но картинка ускользала, как тают сны поутру.
– Я пошёл внутрь, – сказал Карамон, бросив клинок в ножны.
– Невооружённым? – вытаращил глаза Крыса.
– Здесь не нужно махать оружием, – глухо и почтительно проговорил Карамон. – Здесь так… – он замялся, подбирая нужное слово, – уважительно…
– Так ведь нет никого. Кого уважать-то? – удивился Крыса.
– Карамон прав, – к огромному удивлению брата, поддержал его Рейстлин. – Оружие нам здесь не понадобится, спрячь кинжал.
– И кто там любит говорить «безумный, как кендер»? – проворчал Крыса. – Ха! Кендерам далеко до этой парочки… – Впрочем, не имея желания спорить с магом, он сунул кинжал за пояс, хотя и не снял с него руки.
Друзья толкнули створки и вошли внутрь. После яркого сияния золотых врат тёмный зал Храма ослепил их. Несколько минут они стояли и привыкали к сумраку.
Любые опасения исчезли. Рейстлин внезапно почувствовал, как боль в груди уменьшилась и дышать стало легче. Истории и Храме Паладайна оказались правдой, и маг устыдился того, что недавно посмел сомневаться в них, – это место лучше всего подойдёт для раненых. Мягкий полумрак и чистый воздух наполняли Храм, сохранивший на себе благословенное прикосновение Богов.
– Прийти сюда было прекрасной идеей, Рейст, – сказал Карамон.
– Спасибо, брат, – кивнул Рейстлин. – Прости, что я рассердился на тебя недавно… Я знаю, ты не хотел меня обидеть.
Карамон уставился на брата со священным ужасом, он не помнил, чтобы близнец хоть раз извинялся. Не успел он раскрыть рот, как Крыса толкнул его, призывая молчать.
– Я что-то слышал из-за той двери! – прошептал он.
– Может, мыши? – предположил Карамон, решительно толкнув дверь.
Она распахнулась легко, словно за ней следили и хорошо смазывали. Из тёмного прохода на друзей пахнуло таким физически ощутимым страхом, словно их окатили холодной водой из бочки. Карамон нелепо взмахнул руками, защищаясь от невидимой волны, Рейстлин хотел крикнуть, чтобы брат скорей захлопнул дверь, но страх сжал горло, не давая вымолвить ни слова. Волна ужаса погрузила Храм в хаос ночи, Крыса мгновенно покрылся потом, испытывая невиданную доселе панику.
– Я… мне никогда… – слабым голосом произнёс полукендер, приседая на корточки. – Что происходит? Ничего не понимаю…
Рейстлин тоже никогда раньше не испытывал подобного чувства. Маг знал, что такое страх, – любой прошедший Испытание в Башне Высшего Волшебства в полной мере испытывает его: страх боли, страх смерти, страх неудачи.
Но такого всепоглощающего ужаса ему ещё переживать не приходилось. Должно быть, такой чудовищный трепет испытывал древний человек перед неизведанным миром: когда смотрел в небеса и видел кружащиеся звезды и огромный шар пламени, когда нисходила тьма, и человек боялся, что она не кончится никогда. Кости мага стали мягкими и жидкими, они больше не могли нести на себе безвольную плоть, мозг посылал панические сигналы, но ответ не приходил – руки и ноги дрожали и тряслись.
Рука Рейстлина непроизвольно стиснула спасительный посох, и юноша увидел, как навершие в форме драконьей лапы, держащей шар, взорвалось ослепительным светом.
Когда Рейстлин произносил «Ширак», оно тоже светилось, но совсем по-другому, до сих пор маг не видел такого жаркого и гневного сияния, словно забилось огромное огненное сердце.
В его руке полыхало горнило, бросая во все стороны сгустки пламени.
В дверном проёме появился рыцарь с обнажённым мечом, затянутый в серебряную броню, украшенную символом розы. Он сорвал с себя шлем, и его глаза обожгли Рейстлина, заглянув, казалось, в самую душу.
– Магиус, – произнёс он, – миру снова необходима твоя сила и помощь.
– Я не Магиус, – пробормотал Рейстлин, под пронизывающим взглядом рыцаря неспособный даже подумать о лжи.
– У тебя его посох. Легендарный посох Магиуса.
– Это подарок… – прошептал Рейстлин, низко опуская голову. Но даже сейчас пронизывающие глаза обжигали его, доставая до самых глубин его существа.
– Тогда это ценный дар, – произнёс рыцарь. – Достоин ли ты его?
– Я… я не знаю, – в замешательстве пробормотал маг.
– Честный ответ, – улыбнулся рыцарь. – Познай это и помоги мне.
– Я боюсь! – выкрикнул Рейстлин, заслоняясь в ужасе рукой. – Я не могу помочь никому и ни в чём!
– Преодолей страх, – сказал рыцарь, – или до конца жизни будешь ковылять в тени ужаса и неуверенности.
Свет навершия полыхал, как молния, Рейстлин вынужден был отвернуться, чтобы не ослепнуть. Когда он снова посмотрел вперёд, рыцарь пропал, будто его и не было. Серебряные двери стояли распахнутыми, и ужас лежал за ними.
«Ты был храбрым и прошёл Испытание», – произнёс внутренний голос. «Я был храбрым, убивая собственного брата!» – мысленно ответил Рейстлин.
Пар-Салиан и Антимодес могли презирать его за это, но презрению было далеко до того океана ненависти, которую Рейстлин сам к себе испытывал. Горькая ненависть жгла его всегда, где бы маг ни оказался, самоистязание стало второй тенью: «Я был храбрым настолько, что убил Карамона, когда он пришёл мне на помощь, убил его, безоружного, беспомощного, любящего меня… Вот мой собственный вид храбрости. Я буду ковылять всю жизнь в тени ужаса…»
– Нет! – вскричал маг. – Не буду!
Не давая себе шанса обдумать, что делает, Рейстлин поднял повыше посох Магиуса и шагнул сквозь серебряные врата во тьму.
18
Карамон тоже до сих пор не испытывал такого страха. Ни когда стрелы молотили по его щиту, ни когда камни катапульт превращали его друзей в кровавое месиво. Да, что-то неприятное шевелилось тогда в животе, но с помощью дисциплины и тренировок он легко преодолевал это.
Сейчас страх выкручивал все тело, выжимая из него жизнь и лишая сил. Силач не мог преодолеть этот страх, ему хотелось упасть на землю осенним листом и лежать не двигаясь. Одновременно ему хотелось бежать со всех ног подальше от Храма и этой чёрной волны ужаса, вытекающей из серебряных врат. Он не знал, что это, да и не хотел знать, какой бы бедой оно ни грозило остальным.
Захлёбываясь ужасом, Карамон наблюдал, как его брат сдвинулся с места и пошёл прямо во тьму.
– Рейст, не надо… – Он хотел закричать, но вместо крика с губ сорвалось лишь жалкое блеянье. Даже если Рейстлин и услышал его, он не вернулся.
Рыцарь в полной броне возник в проёме. Карамон был бы рад подойти к нему, но смертный ужас приковал ноги к полу. Силач терялся в догадках, какая сила могла толкнуть брата идти прямо навстречу смерти. В ответ он услышал голос, очень слабый и далёкий, зовущий на помощь.
Всё изменилось мгновенно. Теперь у него не осталось выбора, страх за жизнь брата оказался сильней всего, вспыхнул лесным пожаром, охватив все тело Карамона, выжигая из него остальные чувства без остатка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60