Он рассказал про самую страшную казнь, которую наблюдал недавно в Вантале:
– Честное слово, никогда ещё не видел столько кровищи на площади! Никогда не слышал таких душераздирающих криков! Вот уж не думал, что человек может не умирать так долго! А потом они бросили отрубленную голову в телегу, и она поехала… Ну, если подумать, как раз в вашем направлении… И я никогда не видел, чтобы в рот голове запихивали послание, написанное кровью казнённого! Я не разглядел, что там написано, далеко стоял, но мне сказали.,… Сейчас вспомню… А, да! Там было написано: «Судьба всех мятежников». Вот. И я думаю, мятежники удивятся, когда прочтут послание, – счастливо заявил кендер.
Телега катилась к Безнадёжности. Гнев и страх уступили место отчаянию, а отчаяние превратилось в панику, когда дозорные на башнях сообщили об огромной туче пыли, появившейся на горизонте. Разведчики вернулись с ужасными новостями; с северо-запада надвигалась большая армия, которая уже была всего в одном дне пути от города.
Время тайн миновало, солдаты Ариакаса маршировали день и ночь, не ведая усталости. Жители Безнадёжности в панике метались по улицам города, стояли перед домом лорд-мэра или ломились в здание Гильдии торговцев. Сосед спрашивал соседа, ученик – мастера, хозяйка – слугу, солдат – командира. Мэр пытался добиться ответа от совета Гильдии, но те были слишком заняты, вопрошая друг друга: «Что нам делать? Мы остаёмся? Мы бежим? Если бежим, то куда? Что будет с нашими домами, нашей работой, друзьями? Куда деть женщин и детей?»
Облако пыли росло и росло, пока весь восток не затянуло огромной тучей, небеса стали красными, словно от крови. Многие люди спешно бежали из города, особенно те, кто жил здесь недавно и не успел глубоко пустить корни. Они кидали всё, что можно увезти, в телеги, остальное несли на себе или просто бросали. Спешно прощались с друзьями и присоединялись к цепочке беженцев на дороге, уводящей прочь от приближающейся красной тучи.
Но большинство горожан остались. Подобно гигантским дубам, они поколениями жили и умирали в Безнадёжности. Основание города одни легенды связывают с последней Драконьей Войной, другие с Катаклизмом. «Мои предки похоронены здесь. Мои дети рождены здесь. Я слишком молод, чтоб уйти одному. Я слишком стар, чтоб начать все заново. Это дом, в котором я рос с детства. Этот магазин основала ещё моя бабушка, – говорили они. – Должен ли я все бросить и бежать? Должен ли я убивать, чтоб защитить все это?»
Ужасный выбор, горький выбор.
Когда последний беженец ушёл, ворота города с грохотом захлопнулись. Изнутри к ним подогнали фургоны, гружённые камнями и кирпичом, чтобы не позволить тарану легко вышибить створки. Каждая доступная ёмкость наполнялась водой для борьбы с пожарами, торговцы превратились в солдат и целыми днями занимались с мечом и луком. Детей постарше учили собирать и чинить использованные стрелы. Жители готовились к самому худшему, по крайней мере, к тому, что они считали худшим.
Они все ещё верили в короля и представляли себе обычную армию, подошедшую к городу и разбившую лагерь, учтивого командира, который подъедет к стене для переговоров и выслушает их условия. Он им немного поугрожает, но горожане останутся твёрдо стоять на своём. Ну, потом чуть-чуть уступят. А после целого дня трудных и упорных переговоров все разойдутся домой ужинать.
Самое худшее, что представлялось горожанам, – если им придётся пару раз выстрелить из луков. Но, конечно, поверх голов солдат, не дай Боги в кого-то попасть! Просто показать армейским, что они серьёзны в своих намерениях. Командующий армией, человек разумный, поймёт, что осада города – пустая трата времени и сил. И после этого торг был бы продолжен.
Рожки и трубы затрубили по городу, объявляя тревогу. Армия короля Вильгельма Справедливого вышла на расстояние прямой видимости. Каждый, кто мог двигаться, поспешил на стены. Город Безнадёжность, зажатый с трёх сторон отрогами гор, вытянулся по четвёртой в сторону плодородной долины. К нему вела дорога, которая огибала перевал, падала в долину, делала там несколько извивов и упиралась в Безнадёжность. Тут и там среди деревьев мелькали ухоженные фермы. Весна заставила все вокруг бурно зеленеть и цвести.
Воздух был так чист и свеж, что, глядя с городской стены, можно было рассмотреть на дороге фермера, ведущего волов, или стайку кендеров, бегущую позади фургона ремесленника, заполненного чайниками и горшками. Иногда можно увидеть усталого путника, который смотрит на городские стены и предвкушает скорый отдых и ночлег.
Сейчас по дороге лилась река стали, поблёскивая рябью кольчуг и бурля водоворотами копий. Путь войска отмечала резкая барабанная дробь, а вскоре к ней присоединились костры, заполыхавшие по долине. Это солдаты поджигали фермы, забивали скот и грабили дома. Река разлилась по долине в своём страшном движении, солдаты рубили лагерь, устанавливали палатки и тенты. Никто не обращал внимания на город со стенами, почерневшими от людей, которые наблюдали за солдатами, побледнев, с тревожно бьющимися сердцами.
Одна слабая струйка солдат отделилась, наконец, от бурного потока и направилась к воротам Безнадёжности. Они ехали под белым флагом, чья ткань почти не просматривалась из-за густого дыма, скрывающего долину. Солдаты остановились в пределах слышимости, один из них, закованный в тяжёлую броню, выехал на три корпуса вперёд.
– Город Безнадёжность! – глубоким басом заорал он, – Я, Холос, командующий армией Блодхельма. Выбирайте – сдаться или умереть.
Жители города в страхе и удивлении воззрились на него. Это было совсем не то, что они ожидали. После некоторой заминки вперёд выступил лорд-мэр.
– Мы… мы хотим договориться! – крикнул он.
– Что?! – не понял командир Холос.
– Вести переговоры!!! – изо всех сил завопил лорд-мэр.
– Хорошо. – Холос поудобней уселся на лошади, – Я буду вести переговоры. Вы сдаётесь?
– Нет, – с достоинством ответил мэр, – Этого не будет.
– Тогда вы умрёте, – пожал плечами Холос. – Вот вам и переговоры.
– Что будет, если мы сдадимся? – со стены выкрикнул кто-то.
Холос издевательски расхохотался:
– Я вам отвечу. Сдавшись, вы сделаете мою жизнь более лёгкой! Вот мои условия. Во-первых, все здоровые мужчины выйдут из города и выстроятся в линию, чтоб мой надсмотрщик над рабами мог работать без проблем. Во-вторых, все красивые женщины выстраиваются во вторую линию, чтоб я сам мог выбрать. В третьих, все, кто остался, тащат из города сокровища и складывают к моим ногам. Вот такие будут условия…
– Но это… это неблагородно! – задохнулся от возмущения лорд-мэр. – Такие условия неприемлемы! Мы на них не пойдём!
Командующий Холос развернул коня и поскакал обратно к лагерю, охрана понеслась вслед. Люди Безнадёжности начали готовиться к битве, собираясь убивать или умереть. Они верили, что отстаивают свой город, борются против несправедливости.
Никто из них понятия не имел, что война развернулась не из-за них, а люди Безнадёжности лишь маленькие разменные фигурки в чьей-то огромной и сложной партии. Они не ведали, что Лорд, пославший сюда армию, даже не знал названия их города, пока не нашёл его на карте, а его командиры расценивали эту операцию как тренировочную…
Жители Безнадёжности верили, что смертью докажут свою храбрость. Они не знали, что скоро от их города останется лишь дым, который превратится в маленькое облачко, что легко разметает холодный северный ветер. И Безнадёжность будет забыта навсегда…
2
Приблизительно в то же время, когда по приказу короля Вильгельма Справедливого на главной площади потрошили гонца восставшего города, армия Безумного Барона начала свой поход к обречённой Безнадёжности.
Во главе с бароном, весело размахивающим своей широкополой шляпой и громко хохочущим просто от предвкушения новых сражений, солдаты следовали по дороге среди приветствий и прощальных напутствий от жителей Лэнгтри. После того как последний тяжело гружённый снаряжением фургон прогрохотал по дороге, горожане разошлись по домам, довольные миром и спокойствием вокруг, жалея лишь о скором уходе солдат.
Барон решил не изматывать свою армию походом, а идти экономными переходами, не больше пятнадцати миль в день. Ему нужны были отряды, способные сражаться, а не падать от истощения. Броню, оружие и провизию везли на повозках, поэтому солдатам не надо было останавливаться больше одного раза в день.
Любого, кто по неосторожности или болезни выбивался из общего ритма, нещадно изводили насмешками, но позволяли ехать в фургонах. Все солдаты шли в прекрасном расположении духа, стремясь поскорее победить и получить оплату. Над колонной не смолкали песни, в которых явственно слышался густой баритон Айвора Лэнгтри. Внутри рядов рассказывали весёлые истории и всячески подшучивали над молодыми рекрутами. Любой солдат знал: для него это, может быть, последнее сражение и где-то наверняка лежит стрела, помеченная его кровью, или меч с его именем на лезвии…
Но зачем грустить об этом постоянно, когда жизнь так прекрасна!
Единственным человеком, который не наслаждался походом, был Рейстлин. Его слабое тело не могло выдержать даже умеренный темп ходьбы, и через пять миль он уже еле волочил ноги.
– Ты должен сесть в фургон со снаряжением, Рейст, – наконец участливо посоветовал ему Карамон.
– Так же как и остальные… – пробормотал в ответ Рейстлин. Его лицо от усталости покраснело, рот был широко открыт. – Так же как и остальные больные и слабые, – с трудом закончил он.
– Я… я не это имел в виду! – запнулся Карамон. – Сейчас ты намного сильнее, чем раньше… Не то чтоб ты раньше был слабым, но…
– Успокойся, Карамон, – сказал Рейстлин раздражённо, – Я прекрасно понял, что ты подразумевал, – Он обиженно захромал вперёд, оставив Карамона только смотреть себе вслед и качать головой.
Рейстлин представил презрительные взгляды других солдат, проходящих мимо, когда он будет ехать на мешке с сушёными бобами, представил брата, который помогает ему влезать в фургон и вылезть из него, заботясь и оберегая, и дал себе слово пройти весь путь пешком, даже если это убьёт его в конце концов, что очень вероятно. Упасть мёртвым лучше, чем испытывать постоянную жалость.
Маг потерял след Хоркина среди солдатских рядов, – возможно, он шёл рядом с бароном во главе колонны. Когда юноше передали приказ немедленно явиться к мастеру магии, Рейстлин был крайне удивлён, разыскав того лежащим в одном из фургонов.
– Я слышал, ты всю дорогу шёл, Красный? – спросил Хоркин.
– Как и остальные солдаты, мастер Хоркин, – ответил Рейстлин, приготовившись к оскорблениям. – Не волнуйся, я немного устал, вот и все, к утру буду абсолютно свеж.
– Хых! Вот твой помощник, Красный! – Хоркин указал на осла, привязанного к одному из фургонов. Тот спокойно жевал сено, не обращая внимания на происходящее вокруг и считая все тщательно организованным людским беспорядком. – Это Лили, она очень смирная, но держи в карманах побольше яблок.
Хоркин почесал ослицу между ушами.
– Благодарю за беспокойство, мастер Хоркин, – натянуто произнёс Рейстлин, – но я продолжу идти пешком.
– Как хочешь, Красный, – пожал плечами боевой мат. – Но тебе будет невероятно трудно догонять меня. – Он кивнул на другого осла, почти близнеца Лили, даже с такой же тёмной полоской на спине.
– Ты поедешь на осле? – удивился Рейстлин. Он знал, что мастер магии, несмотря на внешний вид, необычайно вынослив. Однажды боевой маг прошагал семьдесят миль за день, неся огромную и тяжёлую сумку. Тридцать миль в день, согласно теории Хоркина, – лёгкая прогулка по саду. – Ты ведь собираешься сделать это только ради меня, мастер Хоркин, – добавил юноша прохладно.
Хоркин доброжелательно похлопал его по плечу:
– Ты мой ученик. Красный, я честен, когда говорю это. Но сейчас ты меня не заботишь. Я еду верхом, потому что имею на то причину, которую ты увидишь утром. Ты мог бы помочь мне, но если ты решил идти пешком…
– Достаточно. Я еду, – сказал Рейстлин, улыбнувшись.
Хоркин кивнул и откинулся на своё удобное походное ложе. Рейстлин остался один и принялся задабривать Лили, задаваясь вопросом, какое извращённое завихрение в его характере заставляет обижаться на Карамона за заботу и уважать Хоркина за безразличие.
Если юный маг и думал, что теперь у него наступят лёгкие времена, то он жестоко ошибался, обнаружив это уже на следующий день.
Два мага ехали в хвосте огромной колонны, прямо за повозками со снаряжением. Рейстлин вовсю наслаждался ездой и солнечным светом, когда неожиданно Хоркин, издав дикий крик, стал дёргать поводья, поворачивая голову скакуна так резко, что осел протестующее заревел. Пиная осла под брюхо, Хоркин быстро выехал с дороги, заорав Рейстлину, чтобы тот следовал за ним. Магу и в голову не могло прийти, что его Лили может испытывать такие нежные чувства к своему дружку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60