Я послушно прилег, вглядываясь в противоположный берег, куда указывал Берубой. И тут же увидел разбойников. Четыре мужика не торопясь, вальяжно вышли из кустов к воде – словно демонстрируя себя. Через неширокую речку долетели обрывки смеха, крупный кусок смачного ругательства, хлюпанье сапог по мелководью… Все четверо выглядели весьма колоритно: самый высокий из бандитов – я сразу решил, что это княжич Рогволод – был затянут в молочно-серебристую кольчугу. Он возвышался над своими спутниками, особенно широко размахивал руками при ходьбе, выше всех задирал голову в остроконечном шлеме. В этом доспехе – железо ровно светилось в сумерках – предводитель налетчиков был похож на белого медведя, вставшего на задние лапы… По правую руку от него суетливыми шажками перемещался человек в объемном и, очевидно, насквозь промокшем сером балахоне. Этот старичок (я даже длинную бороду разглядел) был раза в три ниже ростом и рядом с княжичем удивительно напоминал гнома. Сходство подчеркивала огромная торба, которую карлик тащил на спине. Два других джентльмена – я мельком оглядел их накачанные полуобнаженные фигуры, сдавленные здесь и там черными ремнями многочисленных мечей, кинжалов и прочего оружия – весьма смахивали на телохранителей. Один из них держал в руке длинный шест, похожий на штандарт. На верхушке шеста что-то болталось – я напряженно сощурился – нет, не знамя. Длинная и золотистая девичья коса, плотно прикрученная к древку… Это что, разбойничий флаг?
– Смотри у меня! Бороду оторву!.. оторву! – эхом донесло до нас грозное высказывание князя Рогволода, обращенное, очевидно, к горбатому старичку. – Ворожи на совесть! Чтобы сработалось дело!
Бородатый карла что-то ответил, мелко подергивая головой в грязном капюшоне – я не расслышал. Он свергнул с плеча свою торбу и уселся рядом на песок, запуская мелкие толстые ручонки в недра огромного мешка, набитого, должно быть, колдовским реквизитом.
– Бона и лодьи уж видать! – глухо пробубнил один из полуобнаженных боевиков. Он забрел по колено в реку и остановился, распутывая завязку на портах. – А что, княже, много ли при купцах охраны плывет? – осведомился он у Рогволода, не поворачивая головы.
– Сколько ни есть, все наши будут! – Рогволод сощурился на потемневший восточный край неба – на том конце горизонта уже высветлились из дымки три корабельных паруса. – Нынче дело будет жестокое – говорят, дюже богатый купчина пожаловал. И на охрану не жалкий.
Берубой рядом со мной заворочался и подполз ближе.
– Ово и есть Рогволод, твой сосед по угодьям, – быстро зашептал он, бешено кося серым глазом на противоположный берег. – А горбатый при нем – это Плескун, чаройдейщик и волхв. Небеспечный вражина – заговоры сильные ведает.
– Сколько всего людей у Рогволода? – Как я ни вглядывался в кустарниковые гущи, больше никого не виднелось.
– Ну… человек четырдесять наберется, – подумав, сказал Берубой.
Я быстро обернулся. Сорок! Это что – такая огромная банда? Неужели он думает, что я поведу своих катафрактов против двукратно сильнейшего противника? Никогда.
– Они в кущах сидят, хоронятся, – лениво пояснил Берубой. – Да ты не остерегайся их, княже Лисей! (Я заметил, что мой спутник подавил улыбку во взгляде.) Это ж не вой, а пьянь рваная! Разбитчики… Один твой всадничек десятерых уломает.
Я промолчал. На дальнем берегу горбатый волшебник суетливо разводил небольшой костер, подкидывая в пламя не то песок, не то порошок… А мускулистый разбойник все никак не мог распутать узел на кушаке.
– А что за товар у купца? – зычно осведомился он, запуская руку в необъемные глубины штанов.
– Не твоя забота знать! – кратко ответил Рогволод. – Умей себе на ладью заскочить, да поболе мечом помахать. Понял?
– Понял, княже. Твоя правда… – удовлетворенно рассмеялся боевик. Наконец он нашел в штанах то, что искал – до нашего берега донеслось бурливое журчание извергаемой жидкости.
Я вздрогнул – Берубоя рядом со мной уже не было. Сбоку послышался легкий шорох травы… Мой спутник со страшной скоростью уползал от меня по пыльной травке – как черная ящерица. Я не стал торопиться – спокойно переложил арбалет из левой руки в правую, сомкнул пальцы на влажной деревянной рукояти, нащупал крючок. Мне думается, Берубой не успеет отползти дальше десяти шагов…
Он словно ощутил мою решимость – замер в траве и обернул посеревшее от пыли лицо. Заметив жало арбалета, направленное в свою сторону, поспешно улыбнулся.
Я поманил его пальчиком. Берубой скорчил недовольную гримасу, но тронулся в обратный путь.
– Ты забыл попрощаться, – усмехнулся я, когда он подполз ближе. – Куда теперь путь держишь?
Вместо ответа почтальон указал на одно из старых деревьев, темневших вдали, метрах в полуста от кромки берега. Я покачал головой: действительно, любопытная деталь пейзажа. К толстому древесному стволу была привязана оседланная лошадь. Готов поклясться, что еще пять минут назад ее не было.
– А всадник на древо взлез, – пояснил Берубой. – Тоже дозорный, я мыслю. Только вот от кого прислан – неведомо. Надоба его с дерева спустить по-быстрому. Иначе заметят нас. Ежли хочешь, айда вдвоем…
Я согласился. Лошадь дозорного недовольно всхрапнула, когда мы, пригибаясь к земле, добежали до дерева. Я задрал голову – в темноте ветвей никого не было.
К счастью, я успел шарахнуться в сторону – что-то сухо треснуло вверху, и в землю совсем рядом ударила острая черная игла. Я едва успел понять, что это сулица – легкий кавалерийский дротик, как что-то тяжкое бросилось на меня с небес, сминая и опрокидывая к земле! Словно обрушилось дерево – я физически ощутил, как легко и колко ломается мой позвоночник. Чья-то босая нога в клочьях рваной штанины, проволочная кромка кольчужного подола, вдавившегося в щеку, – последнее, что я помню.
Пока я приходил в себя, улыбчивое лицо Берубоя невнятно светлело надо мной на фоне вечереющего неба. К счастью, позвоночник выдержал – человек, спрыгнувший на меня с дерева, немного промахнулся. Он задел меня не очень сильно. Как рассказал Берубой, обычно люди не выживают после того, как на них приземляются рослые молодые парни в тяжелых кольчугах.
Этот парень теперь валялся рядом с проломленным черепом – во всяком случае, лицо его было залито кровью. Я приподнялся на локтях, оглядывая себя: золотая цепь на месте. Арбалет лежал рядом, серебряный рожок по-прежнему болтался на своем ремешке. В целом я ощущал себя даже неплохо – только почти не чувствовал ног. И голова болела так, что было больно моргать. Кажется, я валялся без сознания не очень долго – раскаленный солнечный слиток еще пламенел на границе заката, нижним краем прожигая горизонт. Итак, Берубой имел возможность легко прикончить меня – но почему-то не сделал этого. Видимо, ему нужно любой ценой помешать разбойникам захватить купеческий караван – потому и рассчитывает он на моих катафрактов.
– Повезло тебе, княже Лисей! Дешево отделался. – Берубой покачал головой. Только теперь я заметил, что весь левый бок моего почтальона был просто черным от кровяных разводов – похоже, парень в кольчуге успел зацепить Берубоя чем-нибудь острым.
Я снова глянул на молодого человека с проломленной головой. Берубой обошелся с ним жестоко: под глазом незнакомца расплылся багровый синяк, а изломанные руки аж почернели по локоть – как от сильного ожога. Убитый лежал на спине, раскинув конечности по травке – добротная кольчуга, на поясе меч… Интересно, как безоружный Берубой умудрился справиться с таким верзилой.
– Ты обыскал бы его, княже Лисей! – снова услышал я голос почтальона. – Я бы и сам успел, да руки заняты, – весело добавил он, прижимая к ране на боку кусок оторванной штанины.
Ничего особенного я не обнаружил. Убитый молодчик знал, что идет на опасное дело, а потому не захватил с собой денег. Только небольшая холщовая сумочка была привязана к поясу. Я взял ее в руки – и под пальцами содрогнулось что-то живое! Осторожно распустив узелок, заглядываем внутрь – надеюсь, это не змея… Что-то жарко закопошилось из мешочка мне навстречу: сизая пушистая головка голубя!
Прижимая крылья к птичьему тельцу, я извлек голубя из сумки. К розовой лапке на длинной нитке привязан крошечный берестяной лоскут – совершенно чистый. Очевидно, владелец пташки должен был кому-то сообщить о происходящем здесь, у реки… Голубь обиженно – кому понравится битый час сидеть в мешке! – покосился на меня черничным глазом.
– Ах, да ведь это зверь знатный! – Берубой обмотал израненное туловище штаниной и теперь восторженно улыбался, глядя на птичку. – Это поток знаменитый, скорый! Это ж сам Горлаш! Мстиславки Лыковича посыльный птах!
Он принял птичку в свои руки, ласково пощекотал окровавленным ногтем пушистую головку. А я вспомнил, что Мстиславка Лыкович – один из многочисленных разбойников, обитавших в здешних краях.
– Добро, что ты голубя узнал, – сказал я напряженно. – Теперь узнай и людину: что за человека-то прибили? Как звать его? Уж не сам ли будет Мстиславка Лыкович? (Честно говоря, я втайне на это надеялся.)
– Да нет! – Берубой расхохотался. – Это так себе, безымянный разбойка из Мстиславкиной ватаги. А самого Лыковича эдак запросто не прибьешь. За ним еще побегать надо.
Я сплюнул. Стало быть, у Мстиславки тоже есть свои планы в отношении купеческого каравана. Да, есть где разгуляться длинной руке правосудия. Однако Мстиславку будем ловить потом – для начала займемся другим разбойником, княжичем Рогволодом.
Что-то быстро и радостно встрепенулось рядом – это Горлаш вырвался из рук Берубоя и серебристой ракетой взмыл в небо! И пошел, крутой петлей уходя за кромку ближнего леса, – грамотно пошел, от камней и стрел хоронясь за верхушки дерев.
– Выскочил, пострел! – Берубой с досады аж щелкнул пальцами. И тут же замахал руками, указывая ввысь. – Смотри-смотри, как высоко пошел! Драгоценная птичка, смышленая.
Напрасно Берубой тыкал пальцами в небо, призывая меня понаблюдать за виражами Горлаша. Я уже заметил главное: в руке моего спутника мелькнула и тут же исчезла крошечная заостренная палочка. Я мгновенно узнал костяной рез – пишущую принадлежность древнего славянства. Хитрый почтальон успел тайком нацарапать что-то на голубиной бересте – не иначе! Он намеренно выпустил Горлаша – отправил с ним свое послание! И кому? Разумеется – Мстиславу Лыковичу!
Я послушно задрал голову, делая вид, что отыскиваю взглядом отлетевшего голубя. Очевидно, почтальон ведет двойную игру. Работает на разбойника Мстиславку? Но – зачем тогда уничтожать своего коллегу, который валяется теперь с разбитой головой? Или… он провоцирует Мстислава? Интересно, что можно начеркать на бересте за две-три секунды – всего-то несколько слов…
…Берубой еще восхищенно следил за поведением где-то в стратосфере своего крылатого коллеги-почтальона. Ну-ну… А я уже видел эти паруса. И верхушки мачт. Они медленно двигались мимо нашего высокого берега. Борта лодий и вооруженные люди на них – все это было ниже уровня зрения, под берегом. Только паруса – огромные серые полотнища – неостановимо проносились мимо. В отвердевающей темноте вечера три раздутых квадрата словно светились изнутри – пораженный нереальностью зрелища, я тяжело поднялся на ноги. Медленно ступил вперед, ближе к обрыву берега.
И вышел на край в тот самый миг, когда передняя ладья выдвинулась из-за поворота – корма сидит низко, крутой нос со звериной мордой гордо задран кверху. И – никаких разбойников не было на противоположном берегу. Только ровно теплится на песке небольшой костерок. Да темная груда каких-то тряпок валяется рядом – ах нет, это не свернутый плащ… Это низкорослый сгорбленный старик сидит, уставившись из-под капюшона на приближающееся судно.
А люди на судне не замечают серого старика. Отсюда, сверху, я прекрасно вижу на носу передней ладьи человека в дорогих доспехах. Рядом с ним – неподвижные фигуры арбалетчиков в неловких, нерусских шлемах с высокими остриями. Их много, они вооружены – и бесстрашны.
Но старый горбун уже поднялся со своего места. Не отрывая от переднего корабля сонного взгляда, он вытягивает из костра обожженную палку с розово светящимся концом. Клочья легкого рыжего пламени еще вьются по дереву – словно факел курится в руке у волшебника. Тихо, как во сне, горбун движется по берегу к воде – подол плаща оставляет на песке невнятный влажный след. Словно из жести вырезаны одинаковые фигуры алыберских воинов – их кованые лица безразличны, и даже гордая бровь не двинется навстречу горбатому уродцу. Осторожно ступая по мелководью, уродец входит в реку – склонив крупную голову, молча смотрит на приближающуюся ладью. Горящая головешка в правой руке склоняется все ниже к воде…
Я запомнил, как это было. Светящийся конец головешки – гудящий алым жаром сквозь пепельный налет – коснулся воды и зашипел… В тот же миг словно красные фонари включились в речной глубине – нехорошо просветлела вода под днищем передней ладьи… Я почувствовал, что мой рот медленно приоткрывается – концы весел размеренно, разом опустились в эту побагровевшую воду – и вынырнули оттуда… все в ярых огненных искрах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Смотри у меня! Бороду оторву!.. оторву! – эхом донесло до нас грозное высказывание князя Рогволода, обращенное, очевидно, к горбатому старичку. – Ворожи на совесть! Чтобы сработалось дело!
Бородатый карла что-то ответил, мелко подергивая головой в грязном капюшоне – я не расслышал. Он свергнул с плеча свою торбу и уселся рядом на песок, запуская мелкие толстые ручонки в недра огромного мешка, набитого, должно быть, колдовским реквизитом.
– Бона и лодьи уж видать! – глухо пробубнил один из полуобнаженных боевиков. Он забрел по колено в реку и остановился, распутывая завязку на портах. – А что, княже, много ли при купцах охраны плывет? – осведомился он у Рогволода, не поворачивая головы.
– Сколько ни есть, все наши будут! – Рогволод сощурился на потемневший восточный край неба – на том конце горизонта уже высветлились из дымки три корабельных паруса. – Нынче дело будет жестокое – говорят, дюже богатый купчина пожаловал. И на охрану не жалкий.
Берубой рядом со мной заворочался и подполз ближе.
– Ово и есть Рогволод, твой сосед по угодьям, – быстро зашептал он, бешено кося серым глазом на противоположный берег. – А горбатый при нем – это Плескун, чаройдейщик и волхв. Небеспечный вражина – заговоры сильные ведает.
– Сколько всего людей у Рогволода? – Как я ни вглядывался в кустарниковые гущи, больше никого не виднелось.
– Ну… человек четырдесять наберется, – подумав, сказал Берубой.
Я быстро обернулся. Сорок! Это что – такая огромная банда? Неужели он думает, что я поведу своих катафрактов против двукратно сильнейшего противника? Никогда.
– Они в кущах сидят, хоронятся, – лениво пояснил Берубой. – Да ты не остерегайся их, княже Лисей! (Я заметил, что мой спутник подавил улыбку во взгляде.) Это ж не вой, а пьянь рваная! Разбитчики… Один твой всадничек десятерых уломает.
Я промолчал. На дальнем берегу горбатый волшебник суетливо разводил небольшой костер, подкидывая в пламя не то песок, не то порошок… А мускулистый разбойник все никак не мог распутать узел на кушаке.
– А что за товар у купца? – зычно осведомился он, запуская руку в необъемные глубины штанов.
– Не твоя забота знать! – кратко ответил Рогволод. – Умей себе на ладью заскочить, да поболе мечом помахать. Понял?
– Понял, княже. Твоя правда… – удовлетворенно рассмеялся боевик. Наконец он нашел в штанах то, что искал – до нашего берега донеслось бурливое журчание извергаемой жидкости.
Я вздрогнул – Берубоя рядом со мной уже не было. Сбоку послышался легкий шорох травы… Мой спутник со страшной скоростью уползал от меня по пыльной травке – как черная ящерица. Я не стал торопиться – спокойно переложил арбалет из левой руки в правую, сомкнул пальцы на влажной деревянной рукояти, нащупал крючок. Мне думается, Берубой не успеет отползти дальше десяти шагов…
Он словно ощутил мою решимость – замер в траве и обернул посеревшее от пыли лицо. Заметив жало арбалета, направленное в свою сторону, поспешно улыбнулся.
Я поманил его пальчиком. Берубой скорчил недовольную гримасу, но тронулся в обратный путь.
– Ты забыл попрощаться, – усмехнулся я, когда он подполз ближе. – Куда теперь путь держишь?
Вместо ответа почтальон указал на одно из старых деревьев, темневших вдали, метрах в полуста от кромки берега. Я покачал головой: действительно, любопытная деталь пейзажа. К толстому древесному стволу была привязана оседланная лошадь. Готов поклясться, что еще пять минут назад ее не было.
– А всадник на древо взлез, – пояснил Берубой. – Тоже дозорный, я мыслю. Только вот от кого прислан – неведомо. Надоба его с дерева спустить по-быстрому. Иначе заметят нас. Ежли хочешь, айда вдвоем…
Я согласился. Лошадь дозорного недовольно всхрапнула, когда мы, пригибаясь к земле, добежали до дерева. Я задрал голову – в темноте ветвей никого не было.
К счастью, я успел шарахнуться в сторону – что-то сухо треснуло вверху, и в землю совсем рядом ударила острая черная игла. Я едва успел понять, что это сулица – легкий кавалерийский дротик, как что-то тяжкое бросилось на меня с небес, сминая и опрокидывая к земле! Словно обрушилось дерево – я физически ощутил, как легко и колко ломается мой позвоночник. Чья-то босая нога в клочьях рваной штанины, проволочная кромка кольчужного подола, вдавившегося в щеку, – последнее, что я помню.
Пока я приходил в себя, улыбчивое лицо Берубоя невнятно светлело надо мной на фоне вечереющего неба. К счастью, позвоночник выдержал – человек, спрыгнувший на меня с дерева, немного промахнулся. Он задел меня не очень сильно. Как рассказал Берубой, обычно люди не выживают после того, как на них приземляются рослые молодые парни в тяжелых кольчугах.
Этот парень теперь валялся рядом с проломленным черепом – во всяком случае, лицо его было залито кровью. Я приподнялся на локтях, оглядывая себя: золотая цепь на месте. Арбалет лежал рядом, серебряный рожок по-прежнему болтался на своем ремешке. В целом я ощущал себя даже неплохо – только почти не чувствовал ног. И голова болела так, что было больно моргать. Кажется, я валялся без сознания не очень долго – раскаленный солнечный слиток еще пламенел на границе заката, нижним краем прожигая горизонт. Итак, Берубой имел возможность легко прикончить меня – но почему-то не сделал этого. Видимо, ему нужно любой ценой помешать разбойникам захватить купеческий караван – потому и рассчитывает он на моих катафрактов.
– Повезло тебе, княже Лисей! Дешево отделался. – Берубой покачал головой. Только теперь я заметил, что весь левый бок моего почтальона был просто черным от кровяных разводов – похоже, парень в кольчуге успел зацепить Берубоя чем-нибудь острым.
Я снова глянул на молодого человека с проломленной головой. Берубой обошелся с ним жестоко: под глазом незнакомца расплылся багровый синяк, а изломанные руки аж почернели по локоть – как от сильного ожога. Убитый лежал на спине, раскинув конечности по травке – добротная кольчуга, на поясе меч… Интересно, как безоружный Берубой умудрился справиться с таким верзилой.
– Ты обыскал бы его, княже Лисей! – снова услышал я голос почтальона. – Я бы и сам успел, да руки заняты, – весело добавил он, прижимая к ране на боку кусок оторванной штанины.
Ничего особенного я не обнаружил. Убитый молодчик знал, что идет на опасное дело, а потому не захватил с собой денег. Только небольшая холщовая сумочка была привязана к поясу. Я взял ее в руки – и под пальцами содрогнулось что-то живое! Осторожно распустив узелок, заглядываем внутрь – надеюсь, это не змея… Что-то жарко закопошилось из мешочка мне навстречу: сизая пушистая головка голубя!
Прижимая крылья к птичьему тельцу, я извлек голубя из сумки. К розовой лапке на длинной нитке привязан крошечный берестяной лоскут – совершенно чистый. Очевидно, владелец пташки должен был кому-то сообщить о происходящем здесь, у реки… Голубь обиженно – кому понравится битый час сидеть в мешке! – покосился на меня черничным глазом.
– Ах, да ведь это зверь знатный! – Берубой обмотал израненное туловище штаниной и теперь восторженно улыбался, глядя на птичку. – Это поток знаменитый, скорый! Это ж сам Горлаш! Мстиславки Лыковича посыльный птах!
Он принял птичку в свои руки, ласково пощекотал окровавленным ногтем пушистую головку. А я вспомнил, что Мстиславка Лыкович – один из многочисленных разбойников, обитавших в здешних краях.
– Добро, что ты голубя узнал, – сказал я напряженно. – Теперь узнай и людину: что за человека-то прибили? Как звать его? Уж не сам ли будет Мстиславка Лыкович? (Честно говоря, я втайне на это надеялся.)
– Да нет! – Берубой расхохотался. – Это так себе, безымянный разбойка из Мстиславкиной ватаги. А самого Лыковича эдак запросто не прибьешь. За ним еще побегать надо.
Я сплюнул. Стало быть, у Мстиславки тоже есть свои планы в отношении купеческого каравана. Да, есть где разгуляться длинной руке правосудия. Однако Мстиславку будем ловить потом – для начала займемся другим разбойником, княжичем Рогволодом.
Что-то быстро и радостно встрепенулось рядом – это Горлаш вырвался из рук Берубоя и серебристой ракетой взмыл в небо! И пошел, крутой петлей уходя за кромку ближнего леса, – грамотно пошел, от камней и стрел хоронясь за верхушки дерев.
– Выскочил, пострел! – Берубой с досады аж щелкнул пальцами. И тут же замахал руками, указывая ввысь. – Смотри-смотри, как высоко пошел! Драгоценная птичка, смышленая.
Напрасно Берубой тыкал пальцами в небо, призывая меня понаблюдать за виражами Горлаша. Я уже заметил главное: в руке моего спутника мелькнула и тут же исчезла крошечная заостренная палочка. Я мгновенно узнал костяной рез – пишущую принадлежность древнего славянства. Хитрый почтальон успел тайком нацарапать что-то на голубиной бересте – не иначе! Он намеренно выпустил Горлаша – отправил с ним свое послание! И кому? Разумеется – Мстиславу Лыковичу!
Я послушно задрал голову, делая вид, что отыскиваю взглядом отлетевшего голубя. Очевидно, почтальон ведет двойную игру. Работает на разбойника Мстиславку? Но – зачем тогда уничтожать своего коллегу, который валяется теперь с разбитой головой? Или… он провоцирует Мстислава? Интересно, что можно начеркать на бересте за две-три секунды – всего-то несколько слов…
…Берубой еще восхищенно следил за поведением где-то в стратосфере своего крылатого коллеги-почтальона. Ну-ну… А я уже видел эти паруса. И верхушки мачт. Они медленно двигались мимо нашего высокого берега. Борта лодий и вооруженные люди на них – все это было ниже уровня зрения, под берегом. Только паруса – огромные серые полотнища – неостановимо проносились мимо. В отвердевающей темноте вечера три раздутых квадрата словно светились изнутри – пораженный нереальностью зрелища, я тяжело поднялся на ноги. Медленно ступил вперед, ближе к обрыву берега.
И вышел на край в тот самый миг, когда передняя ладья выдвинулась из-за поворота – корма сидит низко, крутой нос со звериной мордой гордо задран кверху. И – никаких разбойников не было на противоположном берегу. Только ровно теплится на песке небольшой костерок. Да темная груда каких-то тряпок валяется рядом – ах нет, это не свернутый плащ… Это низкорослый сгорбленный старик сидит, уставившись из-под капюшона на приближающееся судно.
А люди на судне не замечают серого старика. Отсюда, сверху, я прекрасно вижу на носу передней ладьи человека в дорогих доспехах. Рядом с ним – неподвижные фигуры арбалетчиков в неловких, нерусских шлемах с высокими остриями. Их много, они вооружены – и бесстрашны.
Но старый горбун уже поднялся со своего места. Не отрывая от переднего корабля сонного взгляда, он вытягивает из костра обожженную палку с розово светящимся концом. Клочья легкого рыжего пламени еще вьются по дереву – словно факел курится в руке у волшебника. Тихо, как во сне, горбун движется по берегу к воде – подол плаща оставляет на песке невнятный влажный след. Словно из жести вырезаны одинаковые фигуры алыберских воинов – их кованые лица безразличны, и даже гордая бровь не двинется навстречу горбатому уродцу. Осторожно ступая по мелководью, уродец входит в реку – склонив крупную голову, молча смотрит на приближающуюся ладью. Горящая головешка в правой руке склоняется все ниже к воде…
Я запомнил, как это было. Светящийся конец головешки – гудящий алым жаром сквозь пепельный налет – коснулся воды и зашипел… В тот же миг словно красные фонари включились в речной глубине – нехорошо просветлела вода под днищем передней ладьи… Я почувствовал, что мой рот медленно приоткрывается – концы весел размеренно, разом опустились в эту побагровевшую воду – и вынырнули оттуда… все в ярых огненных искрах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84