У рабынь длинные волосы ценились, поскольку это было не только красиво, но и позволяло менять прически или использовать волосы в более интимных целях. Кроме того, в некоторых случаях их можно было использовать в качестве веревок. Обрезание волос или сбривание их считалось наказанием. Конечно, все зависело от того, к какой работе готовили женщину. Длинные волосы были ни к чему, если ей приходилось чистить конюшни. Длина, вид, ухоженность волос рабыни — все это зависело от воли хозяина. Рабыня должна была следить за ними так, чтобы угодить хозяину, и не имела права менять прическу без его разрешения. Точно так же обстояло дело с гривами и хвостами лошадей.
— Как стыдно, должно быть, Геруне видеть свою одежду и украшения на рабынях, — заметил Отто.
— Да, — одобрительно кивнул Юлиан.
— Неужели тебе не жаль ее?
— Она свободна, и я свободный человек — в этом смысле я, конечно, испытываю жалость, — ответил Юлиан. — Но если бы она была рабыней, мне ни к чему было бы жалеть ее.
— Да, тогда ее никто не стал бы жалеть, — согласился Отто.
— Тогда она стала бы просто рабыней.
— Да.
— Смотрите, господин, — провозгласила Гута, — я погружаю в священную кровь, кровь истины, белое, ничем не оскверненное покрывало и призываю десять тысяч богов тимбри изъявить свою волю и показать нам знак!
Она до локтей погрузила в сосуд свои руки, обтянутые белой тканью рукавов, опуская покрывало в жидкость, а затем выпрямилась. Она удерживала ткань под поверхностью крови, сейчас бурлящей от движений пальцев верховной жрицы.
— Явите нам знак, о, боги тимбри!
Она вытащила ткань из сосуда и подняла ее — сперва показав стоящим на помосте, а потом всей толпе. Мужчины возбужденно кричали, женщины ахали.
На поверхности ткани, пропитанной кровью, отчетливо проступил знак ортунгов.
— Предзнаменование явилось! — провозгласила Гута.
— Подойди, — позвал Ортог Отто, и тот приблизился к помосту вместе с Юлианом.
Жрица Гута передала ткань со знаком ортунгов другим жрицам, те осторожно свернули полотнище и унесли.
— Ты Отто, называющий себя вождем воль-фангов, — сказал Ортог.
— Я — Отто, вождь вольфангов, — ответил Отто.
— Пусть называет себя вождем, — прошептал писец Ортогу. — Чтобы участвовать в поединке, он должен быть вождем.
— Приветствую тебя, — сказал Ортог, поднимая руку, — вождь вольфангов.
— Я — вождь вольфангов, — подтвердил Отто.
— Приветствуй меня, — ответил Ортог.
— Приветствую тебя, — сказал Отто, поднимая руку, — Ортог, принц Дризриакский.
— И король ортунгов, — поправил Ортог.
— Да, и король ортунгов, — согласился Отто.
На поляне раздались приветственные крики, воины неистово потрясали оружием, стреляли из револьверов и винтовок. Казалось, откуда-то издалека тоже донесся ответный залп.
— Нам не нужно твое признание, чтобы стать теми, кто мы есть — независимым племенем народа алеманнов, — сказал Ортог.
— В любом случае вы его уже получили, — напомнил Отто.
— Да здравствуют ортунги! — закричал посланник.
— Да, слава ортунгам! — подхватили другие.
— Ты получил то, что хотел, — заметил Отто. — Теперь я хочу, чтобы ортунги перестали грабить вольфангов.
— Грабить? — переспросил Ортог.
— Вольфанги платят нам дань, — вставил писец.
— Нет, ортунги требуют, чтобы вольфанги платили дань, — возразил Отто.
— Но мы друзья вольфангам, — усмехнулся Ортог.
— Мы особенно дружим с их женщинами, — подхватил кто-то из толпы, и все рассмеялись.
— Как я понял, это решит поединок? — спросил Отто.
— Согласен, — кивнул Ортог.
— Ты будешь биться со мной?
— Нет, — отказался Ортог.
— Ты имеешь право выбрать воина и оружие, — напомнил Отто.
Когда-то Ортог и Отто уже встречались в поединке. Он происходил на песчаной арене в гигантской секции корабля «Алария». Тогда Отто был гладиатором, обученным в школе цирковых бойцов Палендия, он был опытным и умелым, готовым к битвам в главных цирках Империи.
Ортогу не хотелось вновь терпеть поражение, впрочем, участия в поединке от него никто и не ждал.
Ортог был королем, а не наемным убийцей. Для обнаженного, безоружного человека не было бесчестьем использование хитростей викота. Даже Аброгастес, его отец, вождь дризриаков, страшный и свирепый, не стал бы принимать такой вызов. Это было бы проявлением не храбрости, а безрассудства.
Кроме того, из одного чувства долга король не должен был подвергать себя риску.
— О твоем противнике тебе расскажет моя советница Гута из народа тимбри, — сказал Ортог, и в толпе кто-то хихикнул.
— Что такое «единство» и «множество»? — спросила Гута.
— Не понимаю, — пожал плечами Отто.
— Звезд много?
— Да.
— Но все они звезды, верно?
— Конечно.
— Значит, они едины, — заключила Гута.
— Не понимаю.
— Что гласит принцип единства?
— Не знаю.
— Множество может быть единым, а единство — множественным, — объяснила Гута.
— Я не понимаю, о чем она говорит, — пожал плечами Отто. — Наверное, она очень мудра.
— Или безумна, а может, и хитроумна, — проворчал Юлиан.
— Прикажите привести бойца, господин, — попросила Гута.
— Привести сюда бойца! — крикнул Ортог.
Откуда-то из толпы под руки вывели грузного, рослого, медлительного мужчину, с белесыми волосами и голубыми глазами. Его плечи отличались чудовищной шириной, тело было рыхлым. Боец не нес никакого оружия. Он обводил толпу остекленелым взглядом, и, казалось, не понимал, что происходит.
— Его напоили или одурманили, — сказал Юлиан.
— Выбери другого бойца, — обратился Отто к Ортогу.
— Смотри, вот другой! — и Ортог указал в сторону.
Из толпы вывели еще одного мужчину, как две капли воды похожего на первого.
— Они одинаковые, — в изумлении проговорил Отто.
— Близнецы, — объяснил Юлиан.
— Приведите бойца! — снова приказал Ортог.
Вывели еще одного медлительного гиганта.
— Я буду драться с тремя? — спросил Отто.
Но вызовы все продолжались, пока перед помостом не выстроилось десять совершенно одинаковых мужчин, несомненно, пьяных или одурманенных наркотиками. Некоторых из них пришлось поддерживать.
— Это называется «клонирование», — объяснил Юлиан. — Процесс, при котором можно производить генетически одинаковые существа.
— Вот боец, — провозгласила Гута, указывая на десятерых мужчин перед помостом.
— Это десять бойцов, — возразил Юлиан.
— Нет, один. Они едины!
— Десять, — настаивал Юлиан.
— А ты получил позволение говорить, раб? — осведомилась Гута. — Пусть ему вырвут язык, — обратилась она к Ортогу.
— Нет, — отказался тот.
— Они не похожи на бойцов, — сказал Отто.
— Не похожи, — кивнул Ортог.
— Они пьяны или больны.
— Или одурманены, — добавил Юлиан.
— Они не смогут быстро двигаться, — сказал Отто.
— Им это не понадобится, — усмехнулся Ортог.
— Я буду драться с ними со всеми одновременно? |
— Нет, с одним.
— Не понимаю, — сказал Отто.
— Вы не боитесь, что он победит, господин? — зашептал писец.
— Нет, — улыбнулся Ортог.
— Неужели господин надеется так легко получить права на собственность и женщин воль-фангов? — спросил оруженосец Ортога.
— Совсем напротив.
— Король ортунгов великодушен, — усмехнулся Отто. — Но я прошу его снисхождения и требую, чтобы он выставил против меня настоящего воина, какого он пожелает — своего самого искусного бойца.
— Это я сам, — заявил Ортог.
— Тогда сражайся со мной, — удивленно сказал Отто.
Ортог покачал головой.
— Я не хочу убивать пьяных или одурманенных людей, — заметил Отто.
— Зачем вы напоили бойцов? — вмешался Юлиан.
— Чтобы они поменьше сознавали, что происходит, — откровенно объяснил Ортог.
— Не понимаю…
— Принесите машину, — приказал Ортог.
— Только не это, брат! — в ужасе воскликнула Геруна.
— Молчи, недостойная женщина! — презрительно отозвался Ортог.
— Она заговорила без разрешения, — заметил Юлиан.
— Она свободна, — возразил Отто.
— Если бы она сидела у моих ног, как рабыня, — усмехнулся Юлиан, — она не осмелилась бы заговорить.
— Да, но тогда все было бы иначе.
— Конечно.
— Принесите машину! — повторил Ортог.
К помосту вынесли странный аппарат. Где-то вдалеке прозвучал крик, похожий на птичий. Желтый шелк на ширмах вокруг поляны хлопал на ветру.
— Подержите его, — предупредил Ортог.
Четверо мужчин обступили Отто, двое других оттащили прочь Юлиана. Гута злорадно рассмеялась. Довольно простая, на первый взгляд, конструкция оказалась весьма хитроумной. Два стула с тяжелыми высокими металлическими спинками были укреплены друг против друга на маленькой платформе со столом посередине и установленной над ним горизонтальной трубой. В центр ее была вертикально вставлена вращающаяся трубка, на конце которой было заключено нечто, напоминающее револьвер с дулом на одном конце и барабаном на другом. — Посадите их, — приказал Ортог. В толпе послышался недовольный ропот. Отшвырнув воинов, которые удерживали его, Отто сел на один из стульев. На его высокой спинке были укреплены изогнутые зажимы. Отто осторожно положил голову между ними. Они не сжимали голову, просто удерживали ее на месте. Из зажимов можно было высвободиться только движением вперед или назад, но не в сторону. Вероятно, целью этого устройства было просто удержать человека от рефлекторных движений.
— Не надо! — крикнул ему Юлиан.
— Молчи, раб, — приказала Гута.
Первый из полусонных бойцов был усажен напротив Отто.
— Заряд, — объясняла Гута, — попадает в трубку вот отсюда. И заряд, и диаметр трубки j рассчитаны, как и все оружие, до тысячной доли дюйма. Вероятность, что дуло повернется вправо или влево абсолютно равна, как и шансы на то, куда будет направлен барабан.
— Понятно, — ответил Отто.
— Тебя привязать? — спросил мужчина, подручный жрицы.
— Нет.
— Ты сможешь нажать на пусковую кнопку?
— Да.
— Если ты откажешься, то потеряешь вызов, — предупредил другой воин.
— Откажись от вызова! — настаивал Юлиан.
— Нет, — покачал головой Отто.
— Уже слишком поздно отказываться, — усмехнулся Ортог.
— Ортунги не знают о чести! — закричал Юлиан.
— Величина выкупа за тебя будет удвоена, — пригрозил Ортог.
— Не вмешивайся, друг, — предупредил Отто, — если хочешь снова увидеть свою планету.
Револьвер на вертикальной опоре установили и закрепили.
Человека, сидящего напротив Отто, привязали к стулу — не потому, что он не хотел сидеть сам, ибо мало понимал происходящее, а скорее для того, чтобы он не упал.
— Понимаешь, что они задумали? — спросил Юлиан у Отто.
— Да.
— Твое умение, если таковое имеется, будет ни к чему, — усмехнулся Ортог. — Победа окажется делом случая.
— Или вероятности, — сердито добавил Юлиан.
— Ему не нужны советы, — отрезал Ортог. — Если он желает, может отказаться, и ему будет назначена быстрая, милосердная казнь.
— На то, что ты не погибнешь при первом выстреле, есть один шанс из двух, — объяснил Юлиан. — Шанс избежать смерти при двух выстрелах — один из четырех, при трех — один из восьми, при четырех — один из шестнадцати, при пяти — один из тридцати двух, при шести — один из шестидесяти четырех, при семи — один из ста двадцати восьми, при восьми — один из двухсот пятидесяти шести, при девяти — один из пятисот двенадцати, при десяти выстрелах — один шанс из тысячи двадцати двух.
— Я готов, — сказал Отто.
— Ты не умеешь даже сосчитать до тысячи, друг, — в отчаянии сказал Юлиан.
— Я знаю, что такое тысяча, — возразил Отто. — Это очень много.
— В таком случае вы могли бы выставить против него карликов или женщин! — в ярости воскликнул Юлиан.
— Много, как листьев на дереве или камешков на берегу, — добавил Отто.
Пусть те, кто силен в математике, поздравят себя с пониманием простых чисел, таких, как тысяча, но пусть они также попробуют, не считая и не отмечая на бумаге, представить, скажем, тысячу листьев или камней. Смогут ли они отличить по виду тысячу от девятисот или, положим, тысячи десяти?
— Карлики забавны, — задумчиво произнес Ортог. — Но уж никто не захочет отдавать ради такого дела женщин. Для них можно найти гораздо более приятное применение.
— Господин! — с упреком воскликнула Гута.
Ее жрицы и прислужницы в благочестивом страхе всплеснули руками и переглянулись. Кое-кто из рабынь не удержался от сдавленных возгласов.
— Это и вправду много, — проговорил Отто.
В машине имелся один спусковой крючок, или, вернее, кнопка на маленькой подвижной коробочке, которую мы будем называть пусковым устройством. Это устройство лежало на столе между стульями, от него к основанию машины уходил провод.
— Простите, госпожа Гута, — сказал Ортог.
Револьвер подняли вровень с переносицей Отто. Барабан его был направлен в сторону соперника Отто и находился где-то на уровне верхней части лба — Отто был слишком высок. Дуло располагалось на расстоянии четырех дюймов от лица каждого из мужчин.
— Зарядите его, — скомандовала Гута.
Один из прислуживающих ей мужчин опустил увесистый шарик в вертикальную опору револьвера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40