— Она только женщина, — продолжал Отто. — Однажды она шла нагая, со связанными руками, по всем коридорам имперского корабля «Алария», и этим опозорила дризриаков.
— Да ну? — удивился Аброгастес.
— Ей должна быть назначена другая, более подходящая смерть.
— Что-нибудь более страшное и постыдное? — спросил Аброгастес. — Более подобающее предательнице?
— Да, — кивнул Отто.
— Разденьте ее и бросьте в грязь, — приказал Аброгастес.
— Не надо, отец! — вскричала Геруна, но воины уже выполнили его приказ.
Геруна оказалась нагой в грязи, со связанными за спиной руками.
— Предательница! — бросил ей Аброгастес.
— Простите меня! — плакала Геруна.
— Предательство не прощают.
— Пощадите!
— Для предателей нет пощады.
— Меня нельзя так унижать, — крикнула Геруна. — Я принцесса!
— Лежи в грязи, вероломная принцесса, нагая и связанная, как рабыня, — усмехнулся Аброгастес.
— Нет! Нет!
— А когда я произнесу эти слова, — добавил он, — ты уже не будешь принцессой.
— Нет, отец! — рыдала Геруна.
— Ты больше не принцесса! — провозгласил Аброгастес, и Геруна сжалась. — Что ты думаешь, Гута? — обратился он к рабыне.
— Я только рабыня, господин.
— Не забывай об этом, — наставительно произнес Аброгастес.
— Я ваша дочь! — крикнула Геруна.
— Еще одно мое слово, — сказал Аброгастес, — и ты перестанешь быть ею!
— Нет! Нет!
— Ты больше мне не дочь!
Геруна вздрогнула, опозоренная и отвергнутая. Толпа одобрительно закричала.
— Не унижайте меня! — взмолилась она. — Если уж я больше вам не дочь и не принцесса, то отнеситесь ко мне с уважением, как к свободной женщине!
— Приготовься, — угрожающе сказал Аброгастес.
— Прошу вас, не надо, отец!
— Я произнесу эти слова, и ты больше не будешь свободной.
— Нет!
— Ты — рабыня! — громовым голосом заявил Аброгастес.
Геруна дико вздрогнула, лежа в грязи. Дризриаки веселились.
Действительно, наказание как нельзя лучше подходило для вероломной принцессы.
— Теперь ее может взять любой! — объявил Аброгастес. Мужчины отодвинулись, с презрением глядя на рабыню. — Кто хочет ее?
Мужчины только пренебрежительно смотрели на Геруну.
— Никто не хочет?
Все молчали.
— У нее хорошее тело, — заметил Аброгастес. — Думаю, за нее немало дадут на торгах.
Он говорил правду — рабыня была действительно красива, но никто не желал взять ее.
— Разве она не исправится под ударами плети? — Аброгастес искоса взглянул на Гуту, и та потупилась.
Мужчины расхохотались.
— Господин, нам она не нравится! — крикнул кто-то.
— На плаху ее! Под тесло!
— Отправьте ее на плаху! — бушевала толпа.
У входа в шатер, позади дризриаков, купцов и рабынь, появился воин и подал знак Аброгастесу. Тот поднял руку, призывая к молчанию.
— У нас мало времени, — сказал он. — Нам пора.
Юлиан и Отто переглянулись.
Купцы, посланники, оружейники, ремесленники и все прочие из свиты Ортога задрожали. Аброгастес взглянул на них.
— Ступайте своей дорогой, — сказал он.
— Спасибо, господин! — вразнобой закричали они и поспешили покинуть шатер.
— Подайте сигнал для возвращения катеров, — приказал Аброгастес.
Воин быстро вышел.
— Уведите эту рабыню на мой катер и не забудьте как следует привязать ее, — сказал Аброгастес, указывая на Гуту.
Воин схватил Гуту за плечо и грубо потащил за ошейник из шатра.
— Вольфанг, мы скоро придем за данью, — сообщил Аброгастес.
— Вы не получите ее, господин, — невозмутимо ответил Отто.
— Еще увидим, — усмехнулся Аброгастес.
— Убейте его, пока можно! — закричали воины.
— Он не может, — объяснил Отто. — Я прибыл на поединок и выиграл его.
— Я не стану держать тебя, — подтвердил Аброгастес, и Отто кивнул. — Но впредь берегись, вольфанг!
— Вы тоже берегитесь, господин.
— Он наглый, этот отунг! — закричали воины.
— Смотри, чтобы дань была готова, когда мы придем за ней, — напомнил Аброгастес.
— Не задерживайтесь, господин, — предупредил один из воинов. — Времени мало. Рубите рабыне голову.
— Отрубить ей голову! — взвыла толпа.
— Нет! — громко сказал Юлиан, выступая вперед. — Я возьму ее!
— Ты, раб? — удивился Аброгастес. — Рабам ничего не принадлежит.
— Я не раб, господин, — решительно заявил Юлиан.
Аброгастес взглянул на Отто.
— Он — свободный человек, — подтвердил тот.
— Я — гражданин Империи!
— Убить его! — крикнул один из воинов, выхватывая нож.
— Ты имеешь полномочия посланника? — спросил Аброгастес.
— Нет, господин, — ответил Юлиан.
— Что же ты делал здесь?
— Пас свиней.
Это смелое заявление Юлиана было встречено дружным смехом дризриаков.
— Самое подходящее занятие для людей из Империи — пасти для нас свиней! — крикнул кто-то, и вновь послышался смех.
— Ты грязный, босой и в лохмотьях, — брезгливо произнес Аброгастес.
Юлиан подошел к отчаявшейся Геруне и поднял ее голову, за подбородок. Ее глаза были переполнены ужасом.
— Ты хорошо сложена, — усмехнулся Юлиан.
— Пес! — с плачем ответила она.
— Ты хочешь умереть?
— Какая разница?
— Ты права, — кивнул Юлиан. — Ты всего лишь рабыня. Какая тебе разница?
Она изумленно уставилась на него.
— Ты права — никакой разницы нет, — повторил он.
Слезы вновь полились из ее глаз.
— Отведи эту сучку к плахе! — кричала толпа. Геруна в страхе огляделась.
— Ты хочешь умереть? — вновь спросил Юлиан.
— Нет!
— Говори как следует.
— Я не хочу умереть, — повторила она.
— Не слышу!
— Я не хочу умереть, господин, — поправилась она.
— Эта сучка быстро учится, — заметил кто-то.
— Все они такие, — отозвался другой. Юлиан отступил.
— На колени, — приказал он, и связанная рабыня встала на колени.
— Отлично! — причмокнул кто-то в толпе.
— Ты неплохо выглядишь, — заметил Юлиан.
— Спасибо, господин, — ответила рабыня, и толпа гулко захохотала.
— Сюда, — кратко приказал Юлиан, указывая на свои ноги.
— Ползи к его ногам, тварь, и целуй их! — подсказали из толпы.
Рабыня на коленях подползла к Юлиану и склонилась над его ступнями. Толпа вновь взорвалась хохотом. Рабыня выпрямилась и с трепетом взглянула на Юлиана.
— Я беру ее, — сказал он.
— Отдай ее, — закричала толпа Аброгастесу. — Пусть служит свинопасу!
— Она твоя, — кивнул Аброгастес.
— Спасибо, господин, — с достоинством поблагодарил Юлиан.
Рабыня оцепенела в грязи у его ног.
— Я думал, что знаю ее, — покачал головой Аброгастес. — Я думал, что ей потребуется строгий и непреклонный хозяин. Посмотрим, что сумеешь с ней сделать ты.
— Я буду строг, господин, — ответил Юлиан. Снаружи донесся переливчатый свист — знак того, что катера вернулись.
— Эй, ты, — обратился Юлиан к тому воину, который выхватил нож, узнав, что Юлиан из Империи, — дай мне свой нож!
Воин вопросительно взглянул на Аброгастеса.
Тот кивнул.
Юлиан взял нож и склонился над рабыней.
— Господин… — удивленно произнесла она.
— Тебя будут звать Геруной, — сказал Юлиан.
— Да, господин.
Юлиан схватил ее за косы.
— Что вы хотите делать, господин?
— У тебя длинные и красивые волосы, — задумчиво произнес он.
Волосы Геруны, белокурые и густые, были заплетены в две толстые косы, свисавшие до колен. Их еще ни разу не стригли.
— Рабыне не нужны такие длинные и красивые косы, — сказал Юлиан.
— Господин! — вскрикнула она, ибо Юлиан обрезал обе косы у самой головы рабыни.
Встав, он вернул нож воину. Геруна рыдала.
— Такие волосы, — объяснил Юлиан, — больше подходят принцессе, чем рабыне.
Геруна сжалась в комок.
— Теперь ты годишься для грязной работы, — заключил Юлиан.
— Да, господин, — всхлипнула она. Аброгастес сошел с помоста и махнул рукой мастеровому с теслом и двум воинам.
— Заберите плаху и тесло, — приказал он. Воины молча кивнули.
Свист послышался еще раз.
Аброгастес оглянулся, осмотрел помост, задержал взгляд на истоптанной, превратившейся в грязь земле, на кровавых лужах, смятом тростнике, отпечатках ног. Он вспомнил об отмщении, казнях и обращении в рабство. Он взглянул на усталого мастерового, руки и фартук которого были заляпаны кровью. Наконец, Аброгастес взглянул на то место, где упал Ортог, а потом на связанную рабыню.
— Славно, — усмехнулся он и вместе со своими людьми вышел из шатра.
Отто вышел за ними. Юлиан с трудом нагнал его — он нес на руках связанную рабыню.
— Она без сознания, — сказал Отто, увидев обвисшее тело.
— Да, — согласился Юлиан.
— Она доставит тебе немало удовольствий на ложе, — заметил Отто, разглядывая рабыню.
— Увидим, — кивнул Юлиан.
Катер Аброгастеса стоял неподалеку — всего в нескольких ярдах от шатра.
Фильхены беспокойно шныряли под ногами, птицы взмывали в воздух, как подхваченные вихрем листья, но вновь опускались на кучи трупов. Да и фильхены вскоре, навострив чуткие уши и вытаращив круглые блестящие глаза, тоже вернулись к еде. Юлиан смотрел на небо.
— Думаю, надо спрятаться, — сказал Отто, — пока мы не узнаем, кто еще прибывает сюда.
— В лесу? — спросил Юлиан.
— Да.
Они стояли неподалеку от катера Аброгастеса. Повелитель дризриаков взбирался по трапу, держась за поручни.
— А шатер, господин? — спросил у него кто-то из воинов.
— Сожгите его, — приказал Аброгастес.
— Мы нашли золотые цепи, — сказали двое воинов.
Вероятно, их разыскали на поляне, где происходил поединок.
— У нас нет времени на такие побрякушки, — возразил Аброгастес.
Воин швырнул цепи через плечо и поспешил в катер. Спустя несколько минут катер Аброгастеса взмыл в воздух.
Рабыня с покрытым грязью телом, дрожащим от ветра, зашевелилась на руках Юлиана, но так и не пришла в себя. Отто и Юлиан следили, как улетает катер Аброгастеса.
В катере, как предполагал Отто, но не знал точно, находилась связанная Гута. Несомненно, на нее уже надели наручники и цепь, прикованную к борту катера. Во всяком случае, так обычно переправляли пленниц и рабынь в таких судах. Это позволяло не только удерживать их на месте, но и предохраняло от падения при резких поворотах. Должно быть, рабыне заткнули рот, чтобы в случае аварии или насилия ее крики не были слишком пронзительными.
Отто и Юлиан с бесчувственной Геруной на руках выбрались из толпы, суетящейся вокруг шатра и катеров.
Они вышли на тропу, ведущую к роще. На вершине холма они остановились и посмотрели в сторону луга, где приземлился корабль Хендрикса и Гундлихта, привезший их сюда. Там виднелась груда почерневших обломков.
Позади них вспыхнул шатер. Вновь раздался резкий, переливчатый свист. На тропе им встретились оруженосец и писец, торопившиеся добраться до холма, пока не улетели все катера. Писец отвел глаза. Оруженосец коротко взглянул на Отто и торопливо прошел мимо.
— Пойдем лесом рядом с лугом, — предложил Отто. Юлиан согласился.
Лес почти не пострадал, несмотря на то, что корабль был полностью сожжен. Немного погодя Отто и Юлиан вошли в рощу, ненадолго остановились, прислушиваясь, и вновь поспешили вперед. В лесу уже было сумеречно. На вершине холма полыхало высокое, хорошо видное издалека пламя.
Катера, как круглые черные точки, взлетали с холма и устремлялись на восток. От пожара валил густой черный дым.
— Теперь мы в безопасности, — вздохнул Юлиан.
Они постояли на опушке, глядя вверх, на тропу, рощу и холм.
Позади лежала на листьях Геруна. Гибкой лианой ей стянули щиколотки и привязали к дереву. Она до сих пор не пришла в себя.
— Теперь мы затерялись на этой планете, — заметил Отто.
— Вряд ли, — возразил Юлиан. — Нет, друг, пока об этом говорить рано. Отдохни, если хочешь, а я покараулю.
Позади раздался тихий стон, и они обернулись. Геруна пошевелилась на сухих, шуршащих листьях.
— К ней возвращается сознание, — сказал Отто.
Геруна застонала громче, а потом вскрикнула, пытаясь порвать лиану.
— Молчи, — сказал Юлиан, наклоняясь к рабыне.
Поерзав на листьях, она села и взглянула на Юлиана. Тот обхватил ее голову руками и жадно прижался к ее губам. Геруна издала еле слышное протестующее восклицание, но оно тут же потонуло в безжалостной ярости его поцелуя.
Юлиан наконец отпустил ее, и Геруна с упреком подняла глаза.
— Разве ты не знаешь, насколько ты соблазнительна? — спросил он. — Тебя еще никогда не целовали как рабыню? Нет, конечно же, нет.
Очень мало кто из свободных женщин подозревал о силе мужской страсти. Свободные женщины ничего не знали о напоре, безжалостной власти и безудержном желании. Юлиан вновь обхватил ее голову и прижался к чуть дрогнувшим губам. Геруна вдруг слабо застонала.
Она внезапно поняла, кто она такая — женщина, внушающая страсть, и все ее тело охватило желание. Она качнулась вперед, но Юлиан отстранился, и Геруна протестующе вскрикнула, робко пытаясь дотянуться до него губами. Взяв за плечо, Юлиан толкнул ее на листья. Геруна упала на бок, уставившись на Юлиана расширенными от удивления глазами.
— Потом, — сказал он, — позже у меня найдется время для рабыни.
Она затихла, беспомощная, охваченная странным возбуждением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40