Авзоний заморгал — яркий свет, зажегшийся где-то наверху, ослепил его. Кресло перед ним пустовало.
Прищурившись, Авзоний оглянулся, стараясь рассмотреть стражников. Это оказалось трудным делом, поскольку они стояли далеко позади него. По их лицам он ничего не мог понять, кроме того, что они выполнили приказание.
Дверь открылась, и вошел полицейский офицер.
— Пощадите! — крикнул Туво Авзоний. Офицер, который нес кипу бумаг, внимательно взглянул на него.
— Я невиновен!
— В чем? — удивился офицер.
— Не знаю, — ответил Туво Авзоний. — Почему меня привели сюда? В чем меня обвиняют?
Офицер отвел глаза и не ответил.
— Это ошибка! — настаивал Туво Авзоний. — Я — Туво Авзоний с планеты Митон, честный гражданин, патриций, гражданский служащий четвертого ранга в управлении его величества императора! Мой служебный список безупречен! Я патриций, я ни в чем не виновен!
— Вас выслушают, — ответил офицер. — Его светлость сам решил заняться вашим делом.
— Его светлость? — изумился Туво Авзоний.
В этот момент на пороге появился высокий, одетый в черное человек.
Туво Авзоний сжал закованные в цепи кулаки.
— Ваша светлость, — почтительно произнес офицер.
Человек в черной одежде кивнул и взял у офицера бумаги.
— Спасибо, комиссар, — сказал он.
Такое обращение изумило Туво Авзония. Человек в черном уселся в кресло и перелистал бумаги.
— Я невиновен, ваша светлость, — сказал Туво Авзоний.
— Можете идти, комиссар, — произнес человек в черном.
— Да, ваша светлость, — офицер поклонился и вышел.
Лицо сидящего было скрыто под маской.
— Туво Авзоний, гражданский служащий, четвертый уровень, Митон, планета «одинаковых», финансовый отдел, первый имперский квадрант, хонестори, даже потомок патрициев… — скороговоркой произнес он, просматривая бумаги.
— Из рода Авзониев, — добавил Авзоний, — потомок в сто третьем колене.
— Это впечатляет, — усмехнулся человек в маске. — Отличные рекомендации.
— Да, ваша светлость! — воскликнул Авзоний.
— В основном.
— Что, ваша светлость? — переспросил Туво Авзоний.
— Вопрос состоит в семейном положении, — продолжал человек в маске. — Вы же знаете мнение имперских властей по этому вопросу. Вам известно, что сама мать-императрица озабочена этим?
— О, конечно! — с облегчением воскликнул Туво Авзоний. — Разумеется! Я уже давно веду поиски супруги! Брак уже был назначен с достойным потомком патрицианского рода, с приемлемой планеты Тереннии, с потомком рода, равного моему, Трибонием Аврезием!
Человек в маске поднял глаза от бумаг.
— Конечно, это женщина, — уточнил Туво Авзоний. — «Одинаковые» часто дают девочкам мужские или нейтральные имена, чтобы помочь им подавить свою психологию и вести себя так, как подобает «одинаковым».
— Но вы не женаты, — заметил человек в черном.
— Увы, нет, — подтвердил Туво Авзоний. — Вероятно, вы слышали о случае с «Аларией»?
— Да.
— Она пропала, — продолжал Туво Авзоний.
— Пропало уже несколько кораблей.
— Конечно, причиной стала поломка корабля или метеоритный поток, — объяснил Туво Авзоний.
— Несомненно, — подтвердил человек в маске.
— Моя невеста находилась на борту «Аларии», — дрогнувшим голосом сказал Туво Авзоний.
— Почему же вы не стали искать себе другую невесту?
— Я растерялся, мое сердце было разбито, — проникновенно объяснял Туво Авзоний. — Вы же понимаете…
— Думаю, да, — кивнул человек в маске.
— Но теперь, по прошествии времени, — продолжал Туво Авзоний, — я готов вновь искать себе невесту. Неужели комиссия может предложить мне кандидатуру? Я готов жениться, кем бы она ни была. Я — верный гражданин.
— Ваше гражданское рвение достойно похвалы, — произнес человек в маске. — Но неужели вы думаете, что ваше дело связано с комиссией по бракам?
— А разве нет? — насторожился Туво Авзоний.
— В Империи не практикуется принуждение, — заметил его собеседник. — Как вам известно, в Империи в таких вопросах человек волен решать сам.
— Разумеется, — кивнул Туво Авзоний.
— Очень мало кто из граждан вызывается на комиссию, — добавил человек в маске, — и то лишь в тех случаях, когда на это имеются веские причины. Вы сделали гораздо больше, чем ожидает комиссия — вы заключили помолвку. Вас реабилитируют незамедлительно и без вопросов. Империя приносит вам соболезнования по поводу утраты и уважает ваши чувства.
— Значит, дело не связано с комиссией по бракам? — осторожно спросил Туво Авзоний.
— Разумеется, нет. Как вы думаете, почему вас вызвали на эту планету?
— Не знаю.
— Империя уже давно следит за вами. Ваши рекомендации признаны выдающимися, — пронес человек в маске. Вы приглашены сюда, чтобы вас могли почтить за преданность Империи, вознаградить и даровать повышение.
— Ваша светлость!
— Но при изучении ваших документов, необходимых для представления к награде, обнаружился ряд небольших, но серьезных расхождений.
— Это невозможно.
— Существуют специальные, не обнародованные формулы для выявления таких расхождений.
— Я веду документацию с максимальной точностью, — возразил Туво Авзоний.
— Вероятно, ошибки были следствием невнимательности? — спросил человек в маске.
— Может быть, но мне трудно поверить в это.
— Исследовательская комиссия тоже не могла поверить своим глазам. Ошибки были такими грубыми, повторялись с такой частотой, что их ни в коем случае нельзя было оправдать невнимательностью. Они неопровержимо продемонстрировали комиссии наличие огромной, бессовестной растраты.
— Не понимаю, — произнес Туво Авзоний. Он вдруг очень ясно осознал, что его запястья стягивают крепкие наручники, а колени трутся о цементный пол.
— Может быть, у вас есть враги? — предположил человек в маске.
— Но зачем, с какой целью это было сделано? — вскричал Туво Авзоний.
— Из-за ваших рекомендаций и уважения к знатности рода я приостановил процесс.
— Я невиновен! — настаивал Туво Авзоний.
— Прежде, чем была обнаружена растрата, я даже хотел из уважения к вашим рекомендациям дать вам место в самом дворце, вероятно, на девятом уровне, место особого, или тайного агента, которому доверяют секретные поручения…
— Я сделаю все, что угодно! — закричал Туво Авзоний.
— Я хотел даже вернуть вам все записи, которые подтверждают это… гм… недоразумение, чтобы вы могли их уничтожить или проверить — как вам угодно.
— Ваша светлость!
— Действительно, было бы вопиющей несправедливостью отправить невиновного на рудники, сроком на пятьдесят лет, на тяжелые работы.
— Я невиновен!
— Я верю вам, — успокоил его человек в маске.
— Благодарю, ваша светлость!
— Но есть еще одна, гораздо более серьезная причина, — с сожалением произнес человек в маске.
— Что такое, ваша светлость? — со страхом спросил Туво Авзоний.
— Именно поэтому вас раздели, поставили на колени и заковали в цепи.
— Не понимаю…
— Комиссар! — позвал человек в маске, и офицер вернулся в комнату. — Вы, Туво Авзоний с планеты Митон, обвиняетесь в попытке насилия над свободной женщиной, некой Сеселлой Гарденер, с планеты Митон, и совершении над истицей, свободной женщиной Сеселлой Гарденер действий, уместных только с животными или рабынями.
— Нет! Нет! — закричал Туво Авзоний.
— Приведите свидетельницу, — приказал человек в маске.
На пороге появилась Сеселла Гарденер — злая, пылающая праведным негодованием, в сопровождении двух полицейских.
Она была одета в серое, мешковатое отвратительное одеяние «одинаковых», сапожки и длинный плащ с высоким воротом. Ее волосы скрывала тяжелая и темная материя покрывала.
Плащ был запахнут, горло спрятано под высоким воротом. Туво Авзоний, стоящий на коленях на цементном полу, смотрел на нее с отчаянием и страхом, к которому примешивалось разочарование.
Туво Авзоний с сожалением думал, что две недели назад эта удивительная красавица была совсем другой.
Однако он замечал даже теперь слабые признаки женственности — такие соблазнительные округлости под серым бесформенным одеянием фигуры, стоящей справа от кресла человека в маске. Теперь Туво Авзоний лучше разбирался в женской красоте.
— Это он? — спросил человек в маске.
— Он! — яростно воскликнула Сеселла Гарденер, указывая на коленопреклоненного Туво Авзония.
— Нет! — ответил он.
Такой поворот дела был совершенно неожиданным и досадным, поскольку именно в этот вечер Туво Авзоний ожидал увидеть на торгах свою жертву. Он даже собирался за отсутствием прочих дел посетить аукцион. Конечно, он не хотел покупать ее — это было недостойно мужчины с планеты «одинаковых». С другой стороны, он мысленно прикидывал, сколько у него денег — конечно, из чистого любопытства. Он полагал, что такая женщина может оказаться полезной, к примеру, для уборки дома, приготовления еды и прочих хозяйственных дел.
— Верно ли, что этот мужчина пытался совершить над вами насилие? — спросил человек в маске.
— Я думала, что он хочет этого! — воскликнула Сеселла Гарденер.
— Я никогда и пальцем ее не тронул! — возразил Туво Авзоний. — В ту ночь, когда кто-то из клиентов приковал ее цепью к кровати, меня даже не было в городе!
— Мы выяснили, что он был в городе и снял комнату, — сказал комиссар.
— Утром, до того, как произошел инцидент?
— Да, — кивнул комиссар, — у нас есть отметка о высадке, список пассажиров, документы агентства по сдаче недвижимости и тому подобные свидетельства.
— Именно он заставил меня снять одежду, встать рядом с кроватью и надеть цепь! — крикнула Сеселла Гарденер.
— Так значит, это он заставил вас раздеться и заковал в цепи? — с любопытством спросил комиссар.
— Да, — залилась румянцем Сеселла Гарденер.
— Она разделась добровольно! — возразил Туво Авзоний. — И добровольно лишила себя свободы!
— Это правда? — спросил человек в маске.
— Он приказал мне сделать это, — раздраженно ответила женщина.
— И вы послушались?
— Да.
— Несмотря на то, что вы — свободная женщина?
— Да, — смутившись, ответила Сеселла.
— Любопытно, — протянул человек в маске.
— У меня не было выбора, — объяснила женщина. — Он собирался доложить обо мне в компанию.
— За что?
— За небрежность в одежде, — неохотно ответила женщина, — за нарушение субординации и непочтительность, но все это ложь!
— На корабле ее одежда была неприлично расстегнута, а потом, в кабине, она наклонилась ко мне и сняла пилотку, так, что все ее волосы оказались открытыми, — объяснил Туво Авзоний.
— Я боялась, — оправдывалась женщина. — Я не хотела, чтобы он докладывал обо мне, мне не хотелось терять работу!
— Вы сказали, что ждали от него насильственных действий по отношению к вам? — спросил человек в маске.
— Да.
— И тем не менее пошли к нему в комнату?
— Да.
— Он пытался изнасиловать вас?
— Нет, — неохотно призналась женщина.
— Значит, первое обвинение может быть снято, комиссар, — заключил человек в маске.
— Разумеется, — ответил комиссар, делая пометку на листе.
— Зачем вы обвинили его в этом? — поинтересовался человек в маске.
— Я думала, что он так поступит! — ответила женщина.
— Вероятно, вы хотели этого от него?
— Нет, — гневно возразила она.
— Туво Авзоний, вам предъявлено еще более серьезное обвинение — в том, что вы вели себя по отношению к свободной женщине, названной Сеселле Гарденер, как к рабыне.
— Да! — подтвердила Сеселла Гарденер.
— Нет! — закричал Туво Авзоний.
— Вы оставили ее прикованной цепями к полу.
— Нет!
— На наручниках были отпечатки его пальцев? — спросил человек в маске.
— Да, — кивнул комиссар.
Отпечатки пальцев у Туво Авзония взяли сразу же после того, как привели в участок. Они совпали с отпечатками на наручниках.
Туво Авзоний в отчаянии опустил голову.
Сеселла Гарденер злорадно воскликнула и захлопала в ладоши.
— Разумеется, вы должны были понимать, что представители власти, которым вы доложили об этой женщине, примут ее за проститутку, не имеющую разрешения, и таким образом подвергнут наказанию?
Туво Авзоний затравленно огляделся и вновь опустил голову.
— Я признаю вас виновным, — сказал человек в маске.
— Правильно! — торжествующе воскликнула Сеселла Гарденер.
Она не сводила глаз с Туво Авзония.
— Вот где твое место — на коленях, в цепях, грязный голый фильхен! — сказала она.
Туво Авзоний сердито взглянул на нее.
— Истица может ударить обвиняемого, — сказал человек в маске.
Сеселла Гарденер подбежала к Туво Авзонию.
— Теперь ты — ничто, фильхен! — воскликнула она и дважды ударила его по лицу своей маленькой ладонью. — Фильхен, свинья, грязный пес! — кричала она.
— Достаточно, — остановил ее человек в маске.
Разъяренная, дрожащая, со слезами на глазах, Сеселла Гарденер отвернулась от Туво Авзония.
— В таких случаях наказание должно быть суровым, учитывая тяжесть преступления, состоящего в попытке попрания прав свободной женщины, унижения ее орудиями столь ненавистного ей рабства, но очевидно, что здесь дело обстоит иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40