— Она была наказана всего три раза? — спросил знаток.
— Да, — ответил учитель, — но только для острастки — первый раз, когда мне показалось, что она повинуется недостаточно быстро, и во второй — потому что мне так захотелось.
Девушка вздрогнула.
Она видела уголком глаза плеть учителя.
— Значит, всего два раза, — заключил знаток. — Два удара были только в назидание — такие наказания надо назначать в любое время, по любой причине.
— Да, она была наказана дважды, — кивнул учитель.
— Тебя наказывали очень редко, Флора, — произнес знаток.
— Я старалась угодить, господин.
— Поднимись, Флора, — приказал знаток. — Выгни спину и положи руки на затылок. Гибкая девушка, — похвалил он.
— Очень милая зверюшка, — заметил человек, стоящий позади знатока, торговец.
— Ты славно поработал, Эмон, — сказал знаток, и надзиратель кивнул, принимая похвалу.
Конечно, за диетой и упражнениями рабынь устанавливали строгий надзор.
— В документах сказано, Ригг, — продолжал знаток, — что ее пришлось обучать ограниченное время, чтобы воспитать хорошую рабыню для удовольствия ее хозяина.
— Да, — согласился учитель.
— Положи руки на бедра, Флора, — приказал знаток. — Она была усердна в уроках?
— Чрезвычайно, — подтвердил учитель Ригг.
— Крошка Флора, по-видимому, поняла, что ей полезно быть обученной, — улыбнулся знаток.
Ригг усмехнулся.
— Умения значительно улучшают жизнь рабыни, — заметил знаток, — повышая ее цену так, что ее может купить более богатый, лучший хозяин, и давать ей работу полегче.
— Разумеется, — кивнул торговец Амбон.
— Но, думаю, есть и другая причина, по которой она столь ревностно относилась к урокам, — добавил Ригг.
— Плеть? — спросил знаток.
— Нет, другое.
— Что же?
— Говори, — приказал Ригг девушке.
— То, что я рабыня, господин, — произнесла Флора.
— Как и все женщины в этом доме, — уточнил знаток.
— Да, господин.
В сущности, девушка знала об этом задолго до того, как стала рабыней.
— Мы повысим твою цену, Флора, — объявил знаток.
— Спасибо, господин.
— Теперь не каждый мужчина сможет позволить себе такую покупку, как ты. Ты можешь даже захотеть скрыть свое искусство, чтобы у тебя появился хозяин.
— Да, господин.
— Но я бы предупредил продавца об этом.
— Да, господин, — вздрогнула она.
— Обо всем будет написано в твоих бумагах, — продолжал знаток, — я бы посоветовал тебе быть честной во всех отношениях.
— Да, господин.
Рабыня должна быть абсолютно преданной и честной. Она — не свободная женщина.
— Ты достигла очень многого за короткое время, Флора, — сказал знаток, — но помни, что твоя учеба была очень ограничена, и в этом смысле она еще только начинается.
— Да, господин.
— Ты должна стараться продолжать учиться всему, чему только можешь. Здесь указано, — добавил знаток, — что она преуспела в косметике, украшениях, прическах и прочем.
— Да, — кивнул Ригг.
— А в танцах?
— На это не хватило времени.
— Но, конечно, ты научил ее по крайней мере нескольким движениям, полезным для того, чтобы доставить хозяину удовольствие?
— Конечно.
— А шитье, уборка, приготовление еды?
— Она получила только общие знания, — ответил Ригг.
— Многим мужчинам нужны умелые рабыни, Флора, — наставительно произнес знаток, — такие, которые смогут услужить им во всем. К примеру, многие хозяева пожелают, чтобы ты умела содержать их дом в порядке.
— Я мало знаю об этом, господин…
— Вероятно, ты сможешь возместить свое неумение для слишком проницательного хозяина своим усердным служением на его ложе.
— Я надеюсь на это, господин.
— А тем временем будешь совершенствоваться в ведении домашнего хозяйства.
— Да, господин.
— Мужчины хотят получать от женщин все, — подчеркнул знаток. — Все! Но, поскольку ты рабыня для удовольствий, в твоей учебе было уделено особое внимание служению на ложе.
— Да, господин, — благодарно произнесла Флора.
— Помню, когда ее привезли ко мне в дом, беглый осмотр показал, что у нее очень чувствительное тело, — сказал знаток.
— Мы подтверждаем это, — кивнул Ригг.
— Значит, она будет полностью зависеть от желаний своего хозяина.
— Да, и не сможет им противиться, — добавил Ригг.
Девушка опустила голову.
— И она до сих пор девственна! — с удовольствием произнес знаток.
Девушка густо покраснела.
— Девственница? — переспросил торговец Амбон.
— Да. Это редкость, Флора, чтобы девушка, а особенно рабыня с такими бедрами, как у тебя, была девственницей.
— Моему господину я не смогла угодить, — сказала Флора, — и после обращения в рабство он пренебрегал мною, относился ко мне равнодушно.
— Я покупаю ее! — вдруг воскликнул торговец.
Страх исказил лицо девушки. Конечно, ее могли продать и купить с такой же легкостью, как и свинью.
— Увы, — развел руками знаток, — она не принадлежит нам, а проходила тут учебу.
— Вы можете сказать, что ее похитили налетчики, — предложил торговец.
— Мы работаем честно, — отказался знаток, и торговец с досадой откинулся на спинку стула.
— Господин, можно мне говорить? — умоляюще произнесла девушка.
Все посмотрели на нее. Даже Эмон и Ригг казались удивленными. Правда, она всего лишь попросила позволения говорить, и было еще неизвестно, дадут ли ей его.
— Конечно, — кивнул знаток, с любопытством глядя на рабыню.
Его ответ вовсе не означал, что просьбы рабынь всегда удовлетворяли. Иногда девушкам не позволяли произнести ни слова по целым дням. Иногда даже на ложе они должны были демонстрировать свое умение в полной тишине.
— Я еще принадлежу тому же хозяину? — спросила Флора.
— Не знаю, — ответил знаток. — Не знаю, кто твой хозяин. Я видел только того, кто передал нам тебя, и знаю, кому мы возвратим тебя после подписания надлежащих бумаг.
— Меня могли продать, пока я была здесь, в школе?
— Вполне возможно, — кивнул знаток. — Часто после учебы цена на рабыню повышается, поэтому перед продажей хозяева отсылают рабынь в школы, надеясь получить прибыль. Она застонала.
— Тогда я не знаю, кто мой хозяин.
— Не знаешь, — согласился знаток, — но, несомненно, скоро узнаешь.
— Вы не знакомы с ним?
— Нет. Я вообще мало знаю о том месте, куда мы должны доставить тебя.
— Позвольте мне узнать, что это за место!
— В свое время узнаешь.
— Прошу вас, господин, — умоляюще произнесла она и заплакала.
Знаток обменялся взглядами с торговцем, Эмоном и Риггом, пожал плечами и прочел вслух адрес и название планеты.
— Но я не знаю, что это за планета! — воскликнула она.
— Несомненно, когда-нибудь узнаешь, — утешил ее знаток, — туда тебя отвезут к хозяину.
Красивая рабыня в отчаянии глядела на знатока. Она поднесла руку к ошейнику — простому, без украшений, домашнему металлическому ошейнику. Он вместе с клеймом составлял всю одежду рабыни.
— Там ты опустишься на колени перед хозяином, — продолжал знаток, — и преподнесешь ему, как тебя учили, цветок рабыни.
— Ты скромно предложишь ему этот цветок, — добавил Эмон.
— А он решит, стоит ли срывать его, — заключил Ригг.
Девушка зарыдала.
— Уведите ее, — приказал знаток, подписывая бумаги.
Ее поставили на ноги и повернули к двери. Девушка в отчаянии и страхе оглянулась через плечо.
— Господин, — плача, позвала она.
— Тебя увезут завтра утром, — сказал знаток, и рыдающую Флору вывели из комнаты.
Знаток придвинул к себе другую стопу бумаг.
— Следующую, — приказал он.
Глава 18
— Я невиновна! Невиновна! — кричала женщина.
— Она укрыта? — тревожно спросил Туво Авзоний и отвернулся.
— Да, — сказал полицейский офицер.
Туво Авзоний повернулся к женщине, укутанной от пят до шеи мешковиной. Ее вывели из дома на улицу и поставили на колени.
— У вас есть ко мне вопросы? — спросил Туво Авзоний.
— Да, — кивнул офицер.
— Это он! — закричала женщина, закутанная в мешковину. — Это был он, он приходил сюда!
Постепенно вокруг них собиралась толпа.
— Я прибыл с Митона сегодня утром, — заявил Туво Авзоний. — Я принадлежу к сословию хонестори. Надеюсь, что претензия предъявлена мне просто по недоразумению.
— Конечно, — ответил офицер.
— Я что-нибудь должен подписать?
— Нет, благодарю, у нас уже есть показания.
— Значит, все в порядке? — спросил Туво Авзоний.
— Да.
— На колени, шлюха, — приказал второй полицейский; хватая женщину на плечо.
— Какой неприятный случай, — поморщился Туво Авзоний.
— Проблема города, — вздохнул офицер.
— Что происходит? — спросил мужчина, только что пробравшийся сквозь толпу.
— Незаконная проституция, — объяснил офицер. — Мы арестовали ее.
— Я не проститутка! — закричала женщина.
Офицер ударил ее плетью по шее.
— Я не знал, что это район проституток, — заметил Туво Авзоний. — Какой стыд!
— Вам незачем утруждать себя, — сказал офицер. — В участок идти вовсе не обязательно, все уже сделано.
— И мне никуда не надо являться в качестве свидетеля?
— Нет, — покачал головой офицер. — Здесь и так все ясно.
— Я не проститутка! — вновь закричала женщина.
— Откуда вы узнали, что она проститутка? — спросил кто-то в толпе.
— А ты понюхай ее! — со смехом предложил один из мужчин.
— И посмотрите вот на это, — добавил офицер, поднимая в руке украшения и алую шелковую юбку.
Толпа расхохоталась.
— Она называет себя Сеселлой Гарденер, стюардессой компании «Межпланетные крылья», — объявил полицейский, который держал женщину.
— Это правда! — закричала она.
— Была когда-то, — засмеялись в толпе.
— Но не теперь, — добавили с другой стороны.
Девушка испуганно вздрогнула.
— Разве в «Межпланетных крыльях» тебе мало платят?
— Похоже, она желала подработать!
— Тогда тебе надо было купить разрешение, милочка, — сказала женщина в золотых сандалиях и платье из лилового шелка.
— В городах с такими делами строго, — заметила другая.
— Слишком строго!
— Зато так твои права будут защищены, — убеждала третья женщина.
— Нам пришлось заплатить, и тебе придется, милочка.
— Ну и наглая ты сучка! — возмущалась еще одна женщина.
— Теперь получишь то, что заслужила, — злорадствовали другие.
— Правильно!
— Она лгунья!
— Я не проститутка! — кричала стюардесса.
— А как же она попалась? — полюбопытствовал мужчина в толпе.
— Этот господин, — офицер указал на Туво Авзония, — приехал на свою квартиру и обнаружил, что она самовольно заняла помещение. По-видимому, ее последний клиент оставил ее обнаженной, прикованной к кольцу для рабов.
— И поделом! — засмеялись мужчины.
— Я не проститутка, — захлебываясь слезами, протестовала стюардесса.
— Должно быть, она из бедной семьи, — поморщилась одна из женщин.
— Еще бы, если нет денег даже на разрешение!
— Видно, она недостаточно старалась угодить своему клиенту, — объяснил офицер.
— Если хочешь быть спесивой и наглой, заведи себе разрешение, милочка, — злорадно советовала женщина.
— Похоже, — засмеялся кто-то, — вскоре ей придется как следует угождать мужчинам.
— Всем мужчинам! — добавил другой.
Женщина заплакала и умоляюще взглянула на Туво Авзония.
— Скажите же им правду! — просила она.
— Я никогда в жизни не видел вас, — отрезал Туво Авзоний.
— Скажите правду!
— Я уже сказал.
— Он лжет! — крикнула стюардесса.
— Молчи, шлюха, — приказал один из офицеров и угрожающе замахнулся.
— Она могла придумать басню получше, — заметил кто-то из мужчин. — По одной одежде этого господина ясно, что он из «одинаковых».
— Бедный парень!
— Должно быть, он даже не знает, что делать с женщиной!
В толпе сдержанно захихикали.
Эти слова рассердили Туво Авзония — он гордился своей принадлежностью к «одинаковым». Однако высокомерие этих людей иногда оказывало им плохую услугу, «их даже считали сумасшедшими. Это слегка раздражало. Но самое важное, Туво Авзоний уже не был так уверен в своей „одинаковости“, как вчера вечером. А что, если быть „одинаковым“ — не самое лучшее в жизни? Что, если действительно существуют два совершенно разных пола? Он не забыл, как выглядела женщина у его ног, закутанная в алый шелк. Такое нелегко забыть. Иногда Туво Авзоний представлял себе, что значит быть мужчиной, но поспешно отгонял от себя эти чудовищно непристойные мысли. Однако до сих пор ему не случалось видеть женщину в алом шелке у своих ног. Такую женщину, да и других, наверное, трудно забыть сразу.
— Тише, — зашипели в толпе. — Он из хонестори! Туво Авзоний предположил, что из такой женщины могла получиться хорошая служанка.
Кое-кто из «одинаковых» держал в доме подобную прислугу, конечно, одевая ее в привычную одежду. Туво Авзоний пока не мог себе этого позволить. Такие служанки были рабынями, и, как свободные женщины Митона, они не занимались тяжелой работой — им была уготована лучшая участь. Туво Авзоний иногда представлял, что делают с такими служанками по ночам, при запертых дверях — несомненно, ничего особенного, но все же любопытно. И он сам, если заведет такую служанку, не посмеет плохо обращаться с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40