Туво Авзоний вскинул голову.
— Освободите его, — приказал человек в маске, — и возьмите ее под стражу.
Двое офицеров открыли наручники у Туво и схватили Сеселлу. Она протестующе закричала. Туво Авзоний поднялся на ноги.
— Снимите с нее всю одежду, — приказал человек в маске, — и принесите для нее наручники. Пусть встанет слева от меня.
Тут же тело Сеселлы Гарденер оказалось полностью обнаженным, таким, каким оно было в ногах кровати в грязной комнате. В таком же виде ей пришлось просидеть две недели в крошечной камере, прежде чем, к ее удивлению, ей принесли одежду «одинаковых» и сообщили об аресте Туво Авзония. Тогда за минуту все обвинение с нее было снято. Вскоре после этого ее привели в большую комнату в качестве свидетельницы. И вот теперь она стояла на коленях, как узница, в наручниках, подходящих для ее маленьких запястий, прикованная слева от человека в маске, и растерянно озиралась.
— Вы говорите, — спросил человек в маске у Туво Авзония, — что одежда этой женщины на корабле была в беспорядке и что она обнажила голову перед вами?
— Да, — кивнул Туво Авзоний, — на корабле она стояла передо мной на коленях.
— Он сам потребовал этого! — закричала пленница.
— И вы встали на колени?
— Да, — раздраженно ответила она.
— Вы хорошо выглядите в такой позе, — заметил человек в маске.
Женщина дернулась в наручниках, но цепь натянулась и коротко звякнула, и она сразу замерла, поняв, как соблазнительна в таком виде и какие последствия может вызвать ее движение.
— Вначале вы выдвинули обвинение, — произнес человек в маске, разглядывая коленопреклоненную женщину, — что этот почтенный гражданин пытался совершить насилие над вами.
— Да.
— Вы солгали?
— Да, — тихо произнесла она.
— Почему?
— Я была зла на него! Я хотела, чтобы у него были неприятности. Посмотрите, что он сделал со мной, до чего заставил дойти!
— За такое преступление вас могут послать в колонию, — заявил человек в маске.
— Если бы он был мужчиной, он бы обязательно изнасиловал меня!
— Я не варвар, — возразил Туво Авзоний.
— Когда женщина одета так, как вы сейчас, все мужчины становятся варварами, — заметил человек в маске.
Женщина раздраженно взглянула на него.
— Нельзя бросить горящий светильник в солому и ждать, что она не вспыхнет, — наставительно произнес человек в маске.
— Но он ничего не сделал! — ответила женщина.
— Он из «одинаковых».
— Я беру назад свое свидетельство! — крикнула женщина. — Я всего лишь сказала, что он пытался совершить надо мной насилие, и это правда!
— Это не обвинение, — возразил человек в маске.
— Значит, обвинение снято, — сказал комиссар.
— Да, — кивнул человек в маске.
— Почему вы поставили меня на колени, раздели и заковали в наручники?
— Разве лжесвидетельство — не достаточное преступление?
Она дернулась, и вновь замерла.
— А разве не преступление — беззаконно попирать права свободной женщины, относясь к ней как к рабыне? — воскликнула она.
— Конечно.
— Я свободная женщина!
— Едва ли, — возразил человек в маске.
— Но вы же признали его виновным, — напомнила женщина.
— Только в том, что он подвергал вас действиям, достойным рабыни.
— Тогда почему на меня надели наручники?
— Вы — свободная женщина, — ответил человек в маске, — но не имеете права быть свободной.
— Не понимаю, — прошептала она.
— Нет, вы отлично понимаете, — усмехнулся он, — против вас есть множество улик — вы пришли к нему в комнату, вы были одеты и надушены как проститутка, вы покорились ему и так далее.
— Я ничего не понимаю, — удивилась она.
— Ваша светлость, можно мне одеться? — спросил Туво Авзоний.
— Конечно, — человек в маске подал знак комиссару, а тот кивнул офицерам, которые привели в комнату Сеселлу Гарденер. Офицеры вышли.
— Все это безумие, стечение совпадений и обстоятельств, — сказала Сеселла Гарденер.
— За вами давно следили частные агенты и осведомители компании, — сказал человек в маске. — Известно, что вас раздражали ограничения, которые установлены для «одинаковых». Ваша привычка расстегивать верхнюю пуговицу воротника была замечена, а тем более ваше обыкновение низко наклоняться над пассажирами-мужчинами и пренебрежение нижним бельем, обязательным для «одинаковых» женского пола. При этом под одеждой выделялись очертания вашей фигуры. Кроме того, вы постоянно, хотя и почти незаметно, пользовались губной помадой. Нетрудно было понять тайную сущность вашей натуры.
— Все это совпадения! — закричала женщина. — О, как мне не повезло! Я не должна была идти в этот рейс, я согласилась в последнюю минуту! Даже корабль подменили, подсунули тот, в котором не работала система вентиляции! И зачем только я согласилась лететь? На таких кораблях я не работала уже несколько лет! И надо же было случиться так, что этот человек стал моим пассажиром!
— Невероятное стечение обстоятельств, — усмехнулся человек в маске.
Офицер вернулся в комнату, держа в руках длинный широкий плащ, в который с удовольствием завернулся Туво Авзоний. Запахнув широкие полы, он взглянул на Сеселлу Гарденер, которая стояла на коленях.
— Я не мог не заметить и не оставить без внимания ее неряшливый вид, нарушающий правила ношения одежды для экипажа, и ее вызывающее поведение, — произнес Туво Авзоний.
— Конечно, не могли, — ответил человек в маске.
— Вероятно, другой на моем месте не стал бы докладывать о ней, — продолжал Туво Авзоний. — Но только не я!
— Конечно, конечно.
— Что же со мной будет? — задрожала Сеселла Гарденер.
— Я отошлю вас в исправительную колонию, — объяснил человек в маске, — по обвинению в незаконной проституции.
Она в отчаянии взглянула на него.
— Но у вас есть оправдания, — продолжал он. — Во-первых, вы свободная женщина, а не рабыня. Таким образом, вас поместят не в колонию для рабынь, а вместе со свободными проститутками. Во-вторых, вы пришли к этому человеку, чтобы купить его молчание, а это уже уклонение от дисциплинарных взысканий.
— У меня была и другая причина, — возразила она, опустив голову.
— Я знаю об этом, — ответил человек в маске, и женщина подняла голову. — Как вы себя чувствуете в цепях?
— Они крепко держат меня.
— И о чем они свидетельствуют?
— Что я должна выполнять приказания, — прошептала женщина.
— Вам известно наказание за незаконную проституцию?
— Да, ваша светлость.
— Какое же оно?
— Обращение в рабство, — еле слышно произнесла женщина.
— Но в вашем случае я готов проявить снисходительность и отправить вас в исправительную колонию, — ответил человек в маске.
— Минимальный срок заключения в таком месте — двадцать лет, — заметила она.
— Да.
— Что же там делают заключенные?
— Охранники находят применение заключенным-женщинам, — усмехнулся человек в маске.
— И все они обвиняются в незаконной проституции?
— Да.
— Такой приговор будет ошибочным, при всем уважении к вам, ваша светлость, — вдруг сказала женщина.
— Почему же?
— Я не проститутка.
— Кто же вы?
— Я — рабыня, — объявила женщина. Туво Авзоний вздрогнул.
— На вас нет клейма, вы свободная женщина, — возразил человек в маске.
— В глубине души, ваша светлость, я знаю, что я рабыня, — ответила она. — Я знаю это уже несколько лет.
— Любопытно…
— Жалкая рабыня! — воскликнул Туво Авзоний.
— Я прошу вашего снисхождения, ваша светлость, в моем унижении и слабости. Но такие женщины существуют, и я — одна из них. Думаю, мне нет больше смысла отрицать это. Я хочу принадлежать, иметь единственную цель — повиновение. Я хочу любить и служить, самоотверженно, непрестанно, изо всех моих сил.
— Но вас ужасала мысль стать рабыней, — напомнил человек в маске.
— Такова уж я, — вздохнула женщина. — Я не знаю, что и думать. Я чувствую, что рабство — моя истинная свобода. Вряд ли я могу быть счастлива, живя другой жизнью.
— Вы рассуждаете неверно, — удивился Туво Авзоний.
— Вам бы хотелось, чтобы я рассуждала, как вы? — усмехнулась женщина. — Я всю жизнь прожила с такими же серыми, бессмысленными и пустыми мыслями, как ваши.
— Кошмар! — изумился Туво Авзоний.
— Некоторым женщинам надо знать наверняка, что они живут, — продолжала она. — Им нужны реальные, сильные ощущения.
— А как насчет нежности и чувственности? — спросил человек в маске.
— Эти качества очень ценны, — ответила Сеселла, — и, несомненно, рабыни дорожат ими, но они имеют значение только тогда, когда у женщины есть хозяин.
— Падшая шлюха! — воскликнул Туво Авзоний. Женщина сердито взглянула на него.
— Я не намерена извиняться за то, что я такая!
— Вы предпочитаете клеймо рабства двадцати годам заключения в исправительной колонии? — спросил человек в маске.
— Да.
— Почему?
— Я — рабыня.
— Думаю, я все же пошлю вас в колонию, — произнес человек в маске.
— Прошу вас, не надо! .
— Я могу делать то, что пожелаю.
— Да, — смутилась она и с дрожью опустила голову. — Власть в ваших руках.
— Как, по-вашему, я должен поступить, Туво Авзоний? — неожиданно спросил человек в маске.
— Мне трудно судить, ваша светлость, — ответил Туво Авзоний.
— Она хорошо сложена, — заметил человек в маске.
— Я из «одинаковых». Меня не интересуют женские фигуры, — напомнил Туво Авзоний.
— Конечно, заключение в исправительной колонии — одно из самых легких наказаний, — произнес человек в маске.
— Более легкого наказания достойны другие женщины, — возразил Туво Авзоний, — но здесь следует учесть ее порочную натуру и ничтожество.
— Верно.
— Кроме того, в качестве свободной женщины она никчемна, ни к чему не пригодна, — продолжал Туво Авзоний. — Как рабыня она еще может на что-нибудь сгодиться. К примеру, ее можно продать.
— Тоже верно, — подтвердил человек в маске и повернулся к Сеселле Гарденер, стюардессе компании «Межпланетные крылья». — Вы понимаете, что в качестве рабыни с вами будут обращаться, как с вещью? — спросил он. — Например, вас могут продать, и тогда вы будете всецело принадлежать тому, кто купит вас.
— Знаю, — сказала она.
— Вас может купить даже почтенный Туво Авзоний.
— О, нет! — воскликнула женщина. — Не надо так шутить, ваша светлость!
— Но такое действительно возможно, — возразил он.
Она беспомощно и отчаянно забилась, но не смогла даже подняться на ноги.
— После того, как я произнесу эти слова, вы будете причислены к подобным себе — к рабыням, — сказал человек в маске.
Женщина с дрожью смотрела на него.
— Ты — рабыня. Уведите ее, — приказал он. — Проследите, чтобы ее заклеймили до вечера.
Цепи рабыни отцепили от барьера, и ее поставили на ноги.
— Надейся, что ты попадешь в руки хорошего хозяина, — напутствовал ее человек к маске.
Рабыню вытолкнули из комнаты. На пороге ей удалось оглянуться через плечо на Туво Авзония.
— Она пришла к вам в комнату, верно? — спросил человек в маске.
— Да, — кивнул Туво Авзоний.
— Интересно, почему.
— Это очень странно, — согласился Туво Авзоний.
— Она упомянула, что у нее была на это причина, а не только желание не потерять работу в компании.
— Да, помню.
— Интересно, что бы это значило, — задумался человек в маске.
— Понятия не имею, — ответил Туво Авзоний.
— У некоторых женщин существуют потребности, сложный набор желаний.
— Наверное, только у падших, низких женщин, — уточнил Туво Авзоний.
— Таких, как рабыни?
— Наверное.
— Теперь она рабыня.
— Как и следовало ожидать, — усмехнулся Туво Авзоний.
— Думаю, она сочла вас привлекательным.
— Не может быть, — удивился Туво Авзоний.
— Но у вас неплохая внешность, — возразил человек в маске.
— Она же ненавидит меня!
— Тогда тем более интересно приобрести ее.
Туво Авзоний изумленно уставился на него.
— Ведь вам она тоже кажется привлекательной?
— Я из «одинаковых», — напомнил Туво Авзоний. — Такие вещи меня не интересуют.
Человек в маске повернулся к комиссару и двум офицерам, которые оставались в комнате.
— Благодарю вас, господа. Все поклонились и вышли.
— Туво Авзоний, я уверен, что вы невиновны в растрате и всем прочем, но подозрение очень серьезно. Боюсь, у вас есть враги.
— Не знаю, кто бы это мог быть, — размышлял Туво Авзоний.
— У меня тоже есть враги, — заметил человек в маске.
— У вас, ваша светлость?
— К несчастью, да. В наше время кругом полно интриг, тщеславия и зла.
— Я невиновен!
— Думаю, вам не помешает иметь друга и защитника во влиятельных кругах, какую-нибудь важную персону, обладающую значительной властью.
— Увы, я не знаком с такими людьми, — вздохнул Туво Авзоний.
— С некоторым риском для себя я мог бы стать вашим защитником, — предложил человек в маске.
— Вы, ваша светлость! — воскликнул Туво Авзоний.
— Но есть серьезное затруднение…
— Какое же, ваша светлость?
— Меня восхитила ваша проницательность и храбрость, проницательность в определении того, кем является на самом деле Сеселла Гарденер, и уверенность, что она по праву может стать рабыней;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40