Ничего не могла с собой поделать. Я — рабыня.
Хозяин взглянул на меня.
— А в предложении Турнуса что-то есть, — заметил он. Я застонала от отчаяния.
— Но, по-моему, — улыбнулся он, — стоит еще подумать. Изо всех сил пыталась я сдерживаться, не отвечать на ласку
Турнуса — и не могла. Вспомнилась Элайза Невинс, моя ослепительная соперница. Вот высмеяла бы меня сейчас! Видела бы она меня — едва прикрытая ужасающе короткой та-тирой полуголая рабыня прижалась губами к чаше, ее трогает мужчина, и она не в силах устоять. В какой стыд и унижение повергла меня сама мысль о гордой, невозмутимой, высокомерной Элайзе! Хорошо, что она не видит свою былую соперницу.
Турнус еще приблизил к себе чашу. Теперь, в этой позе, я еще беспомощнее. Руки мои сцеплены на запястье держащей чашу руки. Зубы прижаты к краю чаши.
— Хорошее имя — Марла, — поглядев на угнездившуюся в его объятиях Марлу, проговорил хозяин. — Как ты думаешь, Марла — подходящее имя для рабыни?
— О, да, хозяин. Марла — замечательное имя для рабыни, — шепнула она, целуя его шею и подбородок.
— Может, назвать ее Марла? — предложил он. Я содрогнулась.
— Но у нас уже есть одна Марла, — улыбаясь, продолжал он, глядя в ее прекрасные темные глаза.
— Да, хозяин, — прошептала она. Так какое же имя мне дадут?
— Если безымянная рабыня тебя хоть чуть-чуть интересует, — кивнув в мою сторону, обратился хозяин к Турнусу, — можешь делать с ней что хочешь.
Я застыла. Я — рабыня. Рабыня Гора.
— Но, — отвечал со смехом Турнус, — ты пришел смотреть слинов.
— Действительно, — пожав плечами, согласился хозяин.
— Ну так давай не будем терять времени, развлекаясь с рабынями. Займемся делами посерьезнее. — Турнус взглянул на меня. — Можешь оторвать губы от чаши.
Я отняла губы. Он убрал руку и встал.
Уставившись в пространство широко раскрытыми глазами, я скрипя зубами стояла на коленях. Хотелось царапать ногтями циновку.
Хозяин поднялся на ноги, встали и его помощники. Марла, надувшись, преклонила перед ним колени. Кто мы такие? Всего лишь женщины. Мужчины заняты. У них есть дела и поважнее.
Хотелось истошно вопить и кататься по полу.
На глаза мне попался Домашний Камень — талисман дома. Здесь, в хижине, где хранится его талисман, Турнус — главный. Будь он хоть ничтожным из ничтожных, будь он хоть нищим — в доме, где находится его Домашний Камень, он Убар, Без домашнего талисмана и дворец — хижина. С талисманом и хижина — дворец.
В этом доме, в этой хижине, в этом дворце хозяин — Тур-нус. Здесь он может творить что пожелает. И гости это знают. Они находятся под покровительством его Домашнего Камня.
Значит, попроси Турнус моего хозяина — и тут же получил бы меня. Не уважить такую просьбу — непростительное даже для неотесанного мужлана оскорбление и вероломство, пренебрежение приличиями и гостеприимством.
И все же, хотя и проявив ко мне несомненный и отнюдь не мимолетный интерес, Турнус не попросил меня у хозяина. Может, в открытую возбуждая меня, просто проверял моего хозяина, хотел получше разобраться, что он за человек? Мне показалось, Турнус — далеко не простачок. Мой хозяин проявил должное уважение к его дому, к нему самому. Удовлетворенный признанием его прав в собственном доме, Турнус не воспользовался возможностью обладать мною, не испросил на это разрешения — хоть оно и было бы предоставлено охотно и безотлагательно. Уверившись, что мой хозяин признает его права, он, как часто бывает, великодушно и гордо отказался ими воспользоваться. В конце концов, я принадлежу хозяину. Таким незатейливым способом двое мужчин на горианский манер продемонстрировали уважение друг к другу.
Но, как я уже знала, в подобных ситуациях мужчины Гора не только почтительны друг к другу, но и щедры.
Во время праздника, который состоится сегодня вечером, — предупредила меня Этта — будет обмен рабынями. Воины моего хозяина смогут позабавиться с местными невольницами, а мы, его рабыни, окажемся в распоряжении здешних парней. Они будут ловить нас, а нам позволяется убегать не дальше огораживающего село частокола.
Мужчины уже стояли у выхода из хижины.
Хозяин шевельнул пальцами — и Марла, вскочив на ноги, выскользнула за дверь. Его помощники отправились следом.
Я стояла на четвереньках. Глаза наполнились слезами. Я подняла голову к хозяину.
— Боюсь, я возбудил твою рабыню, — бросив на меня взгляд через плечо, сказал Турнус.
— Пожалуйста, хозяин, — прошептала я.
— Не важно. — Хозяин повернулся и спустился по ступеням. — Пошли посмотрим слинов.
Турнус взглянул на меня.
— Хорошенькая малышка. — С этими словами он тоже повернулся и вышел.
Оставшись одна, я заколотила кулаками по циновке. Вскоре в хижину вошел один из воинов хозяина, закинул мне руки за спину и связал.
— Давай, кипятись до вечера, сладенькая. Как раз к празднику будешь готова.
Глава 7. КЛИТУС ВИТЕЛЛИУС
— Не заставляй меня бежать, хозяин, — рыдала рабыня Бусинка. — Я была свободной!
— За линию! — отрезал хозяин.
Рабыня Бусинка побрела к прочерченной на земле селения Табучий Брод длинной линии. На девушке болтались лохмотья, оставшиеся от тонкой нижней рубашки, поверх которой некогда было надето роскошное платье. Теперь рукавов у рубашки не осталось, она порвалась на боку, коротко отрезанный подол, обтрепавшись, стал еще короче — сквозь обрывки проглядывало левое бедро. Ворот разодран чуть ли не до пупа. Как водится у рабынь, она шла босая.
— Куда побежим? — рыдая, спросила меня Бусинка.
— Бежать тут некуда, — ответила я. — Селение обнесено частоколом, ворота накрепко заперты.
— Не хочу я бегать, как рабыня, — закрыв лицо руками, плакала Бусинка.
— А ну не реви! — рявкнула Лена.
— Да, госпожа, — промямлила Бусинка. Лену она боялась. Первое, что с ней сделали, поставив на ее тело клеймо, — заковали в сирик и отдали Лене, чтоб та ее хорошенько высекла.
Несколько недель назад мой хозяин со своими воинами совершил дерзкий набег на лагерь леди Сабины, направлявшейся из Крепости Сафроникус к своему суженому, Тандару из города Ти — одного из Четырех Городов, составляющих Салерианскую Конфедерацию, — и выкрал даму у ее вассалов. Похищение, как и само сватовство, было вызвано политическими соображениями. Брачный контракт заключили ради упрочения торговых и политических связей между Крепостью Сафроникус и набирающей силу в землях к северо-востоку от Воска Салерианской Конфедерацией. Укрепление позиций Салерианской Конфедерации оказалось не по вкусу властям Ара — города, лежащего в северном полушарии Гора, крупнейшего центра в регионе, располагающемся между Воском и Картиусом и между Волтейскими горами и морем Тасса. Убар Ара Марленус — говорят, человек выдающегося ума и невероятного честолюбия, гордый, отважный и воинственный — видел в растущей Салерианской Конфедерации потенциальную угрозу для Ара — и для его безопасности, и для его главенствующей роли в окрестных землях. Геополитическая обстановка, при которой к северу от Воска лежало множество разрозненных мелких городишек, складывалась благоприятно для Ара. Она обеспечивала разумную стабильность, нерушимость границ, препятствовала проникновению конкурентов в сферу влияния крупного города. Рост же Салерианской Конфедерации мог подорвать владычество Ара. Увеличение числа городов — членов Конфедерации, их укрепление могло привести к тому, что в один прекрасный день они сравняются с самим Аром, а то и превзойдут его в могуществе. И тогда к югу двинутся вражеские армии и кавалерия. Много лет назад, когда смута, вызванная утратой Домашнего Камня и свержением убара Марленуса, породила в городах-данниках мятеж, который возглавил предводитель Касты Убийц Па-Кур, и Ару довелось испить горечь вражеского нашествия. Великий Ар осадили орды Па-Кура. Члены этой касты, будучи у власти в городе в те времена, проявив малодушие, сдали город. Каста эта и по сей день пользуется в Аре дурной славой. Отстояли город в тот же день. Получив поддержку некоторых северных городов, прежде всего Ко-ро-ба и Тентиса, на защиту Ара поднялись возмущенные горожане. Об этом, о героях этих событий, например о Тэрле из Бристоля, сложены песни. Прославлен в песнях и Марленус. Впоследствии он вновь взошел на престол Ара, свергнув лже-убара Сернуса. На этом престоле восседает он по сию пору. Иногда его называют убаром из убаров.
Донна, Чанда и Марла тоже выстроились у прочерченной на земле линии. Рабыню Бусинку душили рыдания.
Во времена Па-Кура Марленусу довелось воочию увидеть, какими опасностями для Ара чревато объединение городов, поэтому укрепление Салерианской Конфедерации не на шутку тревожило его. Конечно, пока еще она относительно слаба. Но Убap должен смотреть вперед. С другой стороны, Конфедерация угрожает не столько безопасности Ара, сколько его власти над окрестными городами, честолюбивым устремлениям самого Марленуса. Обширная полоса некогда необжитых земель, примыкающих к Ару с севера, меняла свой облик. Прежде от нашествия с севера Ар защищала, точно крепостная стена, простирающаяся на тысячи пасангов безводная, безлесная, невозделанная безлюдная пустыня с отравленными колодцами и выжженными засоленными полями. Однако в последние годы пустоши зазеленели. Сюда пришли крестьяне, вырыли новые колодцы. И сколько бы кто ни твердил о расширении пахотных площадей, ясно было одно: территорию осваивают для крупномасштабного наступления. Завезли сюда даже промысловую дичь и диких босков. Теперь о былом напоминало лишь название — Пустынный Край. Мы пересекли его без особых трудностей — на юг, к Ару, вела дорога. Пустынный Край, девственность и дикость которого больше не поддерживались искусственно, расцветал — и взоры Ара обратились на север. Росли и притязания Салерианской Конфедерации — северные города опасались нашествия со стороны Ара. Как бы то ни было, на чьей бы стороне ни лежала истина в замысловатой геополитической игре, поощрять рост Салерианской Конфедерации Марленус был вовсе не расположен.
Рядом с нами у линии встала Этта. Я взглянула на Бусинку. Лицо залито слезами. Босая, как и мы все. Ноги в грязи.
Клитус Вителлиус, мой хозяин, — предводитель воинов Ара. По-видимому, Марленус из Ара, убар города, возложил на него обязанность воспрепятствовать грядущему альянсу между Крепостью Сафроникус и Салерианской Конфедерацией, альянсу, скрепленному брачным контрактом между Тандаром из Ти, младшим из пяти сыновей Эбуллиуса Гайиуса Кассиуса из касты Воинов, и леди Сабиной, дочерью Клеоменеса, богатого торговца из Крепости Сафроникус.
Совершив невероятно дерзкую вылазку, мой хозяин похитил купеческую дочь. С помощью отвлекающего маневра, в котором участвовала и я, он проник в лагерь и, схватив девушку, улизнул, оставив ложный след. Охранявшие невесту воины, не мешкая, бросились в погоню по свежим следам. Пока они рыскали в окрестностях лагеря, мой хозяин вернулся туда и завладел приданым леди Сабины и ее служанками — Леной, Донной, Чандой и Марлой. Нас приковали к цепи и погнали в ночь, вслед за двумя повозками, везущими приданое леди Сабины. Леди Сабину мы нашли неподалеку, не дальше одного пасанга от лагеря. В полном облачении стояла она со схваченными стальными наручниками запястьями, обхватив руками небольшое деревце. Ее покрывала были сброшены на плечи, голову скрывал застегнутый под подбородком рабский колпак. Колпак такой конструкции не просто лишает зрения, он снабжен еще и кляпом — во внутренней его части вшито специальное утолщение с продернутыми сквозь петли шнурами, завязывающимися сзади на шее. Такие колпаки часто используют при похищении женщин, будь то рабыня или свободная. Независимо от социального статуса девушки, роль свою колпаки выполняют исправно. Перчатки леди Сабины — заметила я — сдернуты и болтаются на кончиках пальцев, стальные наручники надеты на голые запястья. Опытные похитители стараются не надевать путы поверх ткани — так надежнее. Например, связывая девушке ноги, с нее обязательно снимут чулки. Леди Сабину стерег охранник — вдруг на нее набредет рыщущий в поисках добычи слин. А стража ее в этот момент спешила по следу — в противоположном направлении. Первое кольцо в нашей цепи, прямо перед Леной, оставалось свободным.
Отстегнув застежку, отвязав шнурки, мой хозяин отбросил прочь удушающий унизительный колпак. И вот леди Сабина с открытым лицом. Отвернулась, не желая встречаться с нами взглядом. Мой хозяин, к моему удовольствию, просто схватил ее за волосы и повернул к нам, выставив не прикрытое кисеей лицо на всеобщее обозрение. Она вырывалась, но боль победила — отвернуться так и не смогла. Позволив нам наслаждаться этим зрелищем в течение целого ена, он отпустил ее волосы. Она, рыдая, бросала на нас гневные взгляды, но прятать лицо больше не пыталась. Какой теперь в этом смысл? Похоже, хозяин не намерен мириться с тем, что она примется изображать из себя скромницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Хозяин взглянул на меня.
— А в предложении Турнуса что-то есть, — заметил он. Я застонала от отчаяния.
— Но, по-моему, — улыбнулся он, — стоит еще подумать. Изо всех сил пыталась я сдерживаться, не отвечать на ласку
Турнуса — и не могла. Вспомнилась Элайза Невинс, моя ослепительная соперница. Вот высмеяла бы меня сейчас! Видела бы она меня — едва прикрытая ужасающе короткой та-тирой полуголая рабыня прижалась губами к чаше, ее трогает мужчина, и она не в силах устоять. В какой стыд и унижение повергла меня сама мысль о гордой, невозмутимой, высокомерной Элайзе! Хорошо, что она не видит свою былую соперницу.
Турнус еще приблизил к себе чашу. Теперь, в этой позе, я еще беспомощнее. Руки мои сцеплены на запястье держащей чашу руки. Зубы прижаты к краю чаши.
— Хорошее имя — Марла, — поглядев на угнездившуюся в его объятиях Марлу, проговорил хозяин. — Как ты думаешь, Марла — подходящее имя для рабыни?
— О, да, хозяин. Марла — замечательное имя для рабыни, — шепнула она, целуя его шею и подбородок.
— Может, назвать ее Марла? — предложил он. Я содрогнулась.
— Но у нас уже есть одна Марла, — улыбаясь, продолжал он, глядя в ее прекрасные темные глаза.
— Да, хозяин, — прошептала она. Так какое же имя мне дадут?
— Если безымянная рабыня тебя хоть чуть-чуть интересует, — кивнув в мою сторону, обратился хозяин к Турнусу, — можешь делать с ней что хочешь.
Я застыла. Я — рабыня. Рабыня Гора.
— Но, — отвечал со смехом Турнус, — ты пришел смотреть слинов.
— Действительно, — пожав плечами, согласился хозяин.
— Ну так давай не будем терять времени, развлекаясь с рабынями. Займемся делами посерьезнее. — Турнус взглянул на меня. — Можешь оторвать губы от чаши.
Я отняла губы. Он убрал руку и встал.
Уставившись в пространство широко раскрытыми глазами, я скрипя зубами стояла на коленях. Хотелось царапать ногтями циновку.
Хозяин поднялся на ноги, встали и его помощники. Марла, надувшись, преклонила перед ним колени. Кто мы такие? Всего лишь женщины. Мужчины заняты. У них есть дела и поважнее.
Хотелось истошно вопить и кататься по полу.
На глаза мне попался Домашний Камень — талисман дома. Здесь, в хижине, где хранится его талисман, Турнус — главный. Будь он хоть ничтожным из ничтожных, будь он хоть нищим — в доме, где находится его Домашний Камень, он Убар, Без домашнего талисмана и дворец — хижина. С талисманом и хижина — дворец.
В этом доме, в этой хижине, в этом дворце хозяин — Тур-нус. Здесь он может творить что пожелает. И гости это знают. Они находятся под покровительством его Домашнего Камня.
Значит, попроси Турнус моего хозяина — и тут же получил бы меня. Не уважить такую просьбу — непростительное даже для неотесанного мужлана оскорбление и вероломство, пренебрежение приличиями и гостеприимством.
И все же, хотя и проявив ко мне несомненный и отнюдь не мимолетный интерес, Турнус не попросил меня у хозяина. Может, в открытую возбуждая меня, просто проверял моего хозяина, хотел получше разобраться, что он за человек? Мне показалось, Турнус — далеко не простачок. Мой хозяин проявил должное уважение к его дому, к нему самому. Удовлетворенный признанием его прав в собственном доме, Турнус не воспользовался возможностью обладать мною, не испросил на это разрешения — хоть оно и было бы предоставлено охотно и безотлагательно. Уверившись, что мой хозяин признает его права, он, как часто бывает, великодушно и гордо отказался ими воспользоваться. В конце концов, я принадлежу хозяину. Таким незатейливым способом двое мужчин на горианский манер продемонстрировали уважение друг к другу.
Но, как я уже знала, в подобных ситуациях мужчины Гора не только почтительны друг к другу, но и щедры.
Во время праздника, который состоится сегодня вечером, — предупредила меня Этта — будет обмен рабынями. Воины моего хозяина смогут позабавиться с местными невольницами, а мы, его рабыни, окажемся в распоряжении здешних парней. Они будут ловить нас, а нам позволяется убегать не дальше огораживающего село частокола.
Мужчины уже стояли у выхода из хижины.
Хозяин шевельнул пальцами — и Марла, вскочив на ноги, выскользнула за дверь. Его помощники отправились следом.
Я стояла на четвереньках. Глаза наполнились слезами. Я подняла голову к хозяину.
— Боюсь, я возбудил твою рабыню, — бросив на меня взгляд через плечо, сказал Турнус.
— Пожалуйста, хозяин, — прошептала я.
— Не важно. — Хозяин повернулся и спустился по ступеням. — Пошли посмотрим слинов.
Турнус взглянул на меня.
— Хорошенькая малышка. — С этими словами он тоже повернулся и вышел.
Оставшись одна, я заколотила кулаками по циновке. Вскоре в хижину вошел один из воинов хозяина, закинул мне руки за спину и связал.
— Давай, кипятись до вечера, сладенькая. Как раз к празднику будешь готова.
Глава 7. КЛИТУС ВИТЕЛЛИУС
— Не заставляй меня бежать, хозяин, — рыдала рабыня Бусинка. — Я была свободной!
— За линию! — отрезал хозяин.
Рабыня Бусинка побрела к прочерченной на земле селения Табучий Брод длинной линии. На девушке болтались лохмотья, оставшиеся от тонкой нижней рубашки, поверх которой некогда было надето роскошное платье. Теперь рукавов у рубашки не осталось, она порвалась на боку, коротко отрезанный подол, обтрепавшись, стал еще короче — сквозь обрывки проглядывало левое бедро. Ворот разодран чуть ли не до пупа. Как водится у рабынь, она шла босая.
— Куда побежим? — рыдая, спросила меня Бусинка.
— Бежать тут некуда, — ответила я. — Селение обнесено частоколом, ворота накрепко заперты.
— Не хочу я бегать, как рабыня, — закрыв лицо руками, плакала Бусинка.
— А ну не реви! — рявкнула Лена.
— Да, госпожа, — промямлила Бусинка. Лену она боялась. Первое, что с ней сделали, поставив на ее тело клеймо, — заковали в сирик и отдали Лене, чтоб та ее хорошенько высекла.
Несколько недель назад мой хозяин со своими воинами совершил дерзкий набег на лагерь леди Сабины, направлявшейся из Крепости Сафроникус к своему суженому, Тандару из города Ти — одного из Четырех Городов, составляющих Салерианскую Конфедерацию, — и выкрал даму у ее вассалов. Похищение, как и само сватовство, было вызвано политическими соображениями. Брачный контракт заключили ради упрочения торговых и политических связей между Крепостью Сафроникус и набирающей силу в землях к северо-востоку от Воска Салерианской Конфедерацией. Укрепление позиций Салерианской Конфедерации оказалось не по вкусу властям Ара — города, лежащего в северном полушарии Гора, крупнейшего центра в регионе, располагающемся между Воском и Картиусом и между Волтейскими горами и морем Тасса. Убар Ара Марленус — говорят, человек выдающегося ума и невероятного честолюбия, гордый, отважный и воинственный — видел в растущей Салерианской Конфедерации потенциальную угрозу для Ара — и для его безопасности, и для его главенствующей роли в окрестных землях. Геополитическая обстановка, при которой к северу от Воска лежало множество разрозненных мелких городишек, складывалась благоприятно для Ара. Она обеспечивала разумную стабильность, нерушимость границ, препятствовала проникновению конкурентов в сферу влияния крупного города. Рост же Салерианской Конфедерации мог подорвать владычество Ара. Увеличение числа городов — членов Конфедерации, их укрепление могло привести к тому, что в один прекрасный день они сравняются с самим Аром, а то и превзойдут его в могуществе. И тогда к югу двинутся вражеские армии и кавалерия. Много лет назад, когда смута, вызванная утратой Домашнего Камня и свержением убара Марленуса, породила в городах-данниках мятеж, который возглавил предводитель Касты Убийц Па-Кур, и Ару довелось испить горечь вражеского нашествия. Великий Ар осадили орды Па-Кура. Члены этой касты, будучи у власти в городе в те времена, проявив малодушие, сдали город. Каста эта и по сей день пользуется в Аре дурной славой. Отстояли город в тот же день. Получив поддержку некоторых северных городов, прежде всего Ко-ро-ба и Тентиса, на защиту Ара поднялись возмущенные горожане. Об этом, о героях этих событий, например о Тэрле из Бристоля, сложены песни. Прославлен в песнях и Марленус. Впоследствии он вновь взошел на престол Ара, свергнув лже-убара Сернуса. На этом престоле восседает он по сию пору. Иногда его называют убаром из убаров.
Донна, Чанда и Марла тоже выстроились у прочерченной на земле линии. Рабыню Бусинку душили рыдания.
Во времена Па-Кура Марленусу довелось воочию увидеть, какими опасностями для Ара чревато объединение городов, поэтому укрепление Салерианской Конфедерации не на шутку тревожило его. Конечно, пока еще она относительно слаба. Но Убap должен смотреть вперед. С другой стороны, Конфедерация угрожает не столько безопасности Ара, сколько его власти над окрестными городами, честолюбивым устремлениям самого Марленуса. Обширная полоса некогда необжитых земель, примыкающих к Ару с севера, меняла свой облик. Прежде от нашествия с севера Ар защищала, точно крепостная стена, простирающаяся на тысячи пасангов безводная, безлесная, невозделанная безлюдная пустыня с отравленными колодцами и выжженными засоленными полями. Однако в последние годы пустоши зазеленели. Сюда пришли крестьяне, вырыли новые колодцы. И сколько бы кто ни твердил о расширении пахотных площадей, ясно было одно: территорию осваивают для крупномасштабного наступления. Завезли сюда даже промысловую дичь и диких босков. Теперь о былом напоминало лишь название — Пустынный Край. Мы пересекли его без особых трудностей — на юг, к Ару, вела дорога. Пустынный Край, девственность и дикость которого больше не поддерживались искусственно, расцветал — и взоры Ара обратились на север. Росли и притязания Салерианской Конфедерации — северные города опасались нашествия со стороны Ара. Как бы то ни было, на чьей бы стороне ни лежала истина в замысловатой геополитической игре, поощрять рост Салерианской Конфедерации Марленус был вовсе не расположен.
Рядом с нами у линии встала Этта. Я взглянула на Бусинку. Лицо залито слезами. Босая, как и мы все. Ноги в грязи.
Клитус Вителлиус, мой хозяин, — предводитель воинов Ара. По-видимому, Марленус из Ара, убар города, возложил на него обязанность воспрепятствовать грядущему альянсу между Крепостью Сафроникус и Салерианской Конфедерацией, альянсу, скрепленному брачным контрактом между Тандаром из Ти, младшим из пяти сыновей Эбуллиуса Гайиуса Кассиуса из касты Воинов, и леди Сабиной, дочерью Клеоменеса, богатого торговца из Крепости Сафроникус.
Совершив невероятно дерзкую вылазку, мой хозяин похитил купеческую дочь. С помощью отвлекающего маневра, в котором участвовала и я, он проник в лагерь и, схватив девушку, улизнул, оставив ложный след. Охранявшие невесту воины, не мешкая, бросились в погоню по свежим следам. Пока они рыскали в окрестностях лагеря, мой хозяин вернулся туда и завладел приданым леди Сабины и ее служанками — Леной, Донной, Чандой и Марлой. Нас приковали к цепи и погнали в ночь, вслед за двумя повозками, везущими приданое леди Сабины. Леди Сабину мы нашли неподалеку, не дальше одного пасанга от лагеря. В полном облачении стояла она со схваченными стальными наручниками запястьями, обхватив руками небольшое деревце. Ее покрывала были сброшены на плечи, голову скрывал застегнутый под подбородком рабский колпак. Колпак такой конструкции не просто лишает зрения, он снабжен еще и кляпом — во внутренней его части вшито специальное утолщение с продернутыми сквозь петли шнурами, завязывающимися сзади на шее. Такие колпаки часто используют при похищении женщин, будь то рабыня или свободная. Независимо от социального статуса девушки, роль свою колпаки выполняют исправно. Перчатки леди Сабины — заметила я — сдернуты и болтаются на кончиках пальцев, стальные наручники надеты на голые запястья. Опытные похитители стараются не надевать путы поверх ткани — так надежнее. Например, связывая девушке ноги, с нее обязательно снимут чулки. Леди Сабину стерег охранник — вдруг на нее набредет рыщущий в поисках добычи слин. А стража ее в этот момент спешила по следу — в противоположном направлении. Первое кольцо в нашей цепи, прямо перед Леной, оставалось свободным.
Отстегнув застежку, отвязав шнурки, мой хозяин отбросил прочь удушающий унизительный колпак. И вот леди Сабина с открытым лицом. Отвернулась, не желая встречаться с нами взглядом. Мой хозяин, к моему удовольствию, просто схватил ее за волосы и повернул к нам, выставив не прикрытое кисеей лицо на всеобщее обозрение. Она вырывалась, но боль победила — отвернуться так и не смогла. Позволив нам наслаждаться этим зрелищем в течение целого ена, он отпустил ее волосы. Она, рыдая, бросала на нас гневные взгляды, но прятать лицо больше не пыталась. Какой теперь в этом смысл? Похоже, хозяин не намерен мириться с тем, что она примется изображать из себя скромницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71