А Тандар из Ти не сводил глаз с наливающей ему пату Бусинки.
— Хорошенькая, — обронил Клитус Вителлиус.
— Да. — Подавшись вперед, Тандар из Ти нежно коснулся шеи девушки. Не поднимая головы, та вздрогнула, зарделась. — Встань на колени у стола, рабыня, — приказал он. Отставив кувшин с пагой, она встала в позу наслаждения — в коротеньком шелковом платьице, в увешанном колокольчиками ошейнике, благоухающая духами.
Наезжая в Ар, Тандар из Ти — уже успели шепнуть мне девушки — частенько заглядывал в «Ошейник с бубенцом». Почти уверена: причиной тому — она, рабыня Бусинка.
— Как ты думаешь, может, мне ее купить? — разглядывая прелестную фигурку, спросил Тандар из Ти Клитуса Вителлиуса. Бусинка задрожала так, что едва не нарушила позу.
— Красивая, — похвалил Клитус Вителлиус. — Если она тебе нравится, предложи Бузебиусу цену.
— Бузебиус! — позвал Тандар из Ти. Бусинка, казалось, вот-вот лишится чувств.
— Мне нравится вот эта малышка, — указывая на нее, объявил мгновенно примчавшемуся на зов Бузебиусу Тандар из Ти. — Даю за нее тарск серебра.
— Господин так щедр, — залебезил Бузебиус, — предлагая так много за столь ничтожную девку.
— Так по рукам? — спросил Тандар из Ти.
— Пять тарсков, — выпалил Бузебиус.
— Вот подлец! Даю два.
— По рукам! — хохотнул Бузебиус. Еще бы — он в прибыли: ведь на рынке, насколько я помню, он отдал за Бусинку меньше тарска. К тому же угодил Тандару из Ти, выгодному клиенту.
Рабыня Бусинка без чувств скользнула на пол. Бузебиус снял с нее колокольчики и ошейник, стянул платье — лишь клеймо осталось — а она, нагая, все лежала без сознания у стола. Не пришла в себя и тогда, когда Тандар из Ти защелкнул наручники на ее тонких запястьях.
Но вот она открыла глаза. Голая, в его наручниках!
— Я твоя, хозяин? — протягивая схваченные железными кольцами руки, пролепетала она.
— Да, рабыня.
Обмирая от радости, она встала перед ним на колени, бросила на меня мимолетный взгляд: «Не выдавай!» Когда-то она, леди Сабина из Крепости Сафроникус, дочь Клеоменеса из Крепости Сафроникус, ради укрепления политических связей между Крепостью Сафроникус и Салерианской Конфедерацией, была обещана пятому сыну воина Эбуллиуса Гайиуса Кас-сиуса, Правителя города Ти, воину Тандару из Ти.
Он поднялся на ноги. Она не сводила с него глаз. Перед ней, глядя на нее, стоял Тандар из Ти, ее хозяин! Некогда ее прочили ему в жены. Теперь она стала его рабыней.
— Я люблю тебя, хозяин, — проговорила она.
— Пойдем-ка мы на постоялый двор, — объявил один из мужчин. — По-моему, тут одной рабыне не терпится послужить хозяину.
— Встань, рабыня, — приказал Тандар из Ти.
Она встала перед ним, держа перед собой скованные наручниками руки.
— Чудесно, — похвалил он.
— Спасибо, хозяин. Он осмотрел ее бедро.
— Хорошее клеймо.
Откинул назад ее волосы, держа за подбородок, повернул из стороны в сторону голову.
— Уши проколоты. Превосходно. Отступил, любуясь восхитительным телом.
— Хорошая покупка, — одобрил один из его спутников.
— Да, — согласился он. Взглянул ей в глаза: — Пожалуй, я назову тебя Сабиной.
— Хозяин? — Она вздрогнула как от удара. Пронзила меня /лазами. Я ответила ей недоуменным взглядом. Я не выдавала ее тайны!
— Разве не прелестное имя для рабыни? — спросил он.
— Да, хозяин, — послушно подтвердила она, — прелестное имя для рабыни.
— Ах ты плутовка, — схватив ее за руки, расхохотался он, — думала, я не знаю, кто ты?
— Хозяин? — только и выдавила она.
— Ты — дочь Клеоменеса, когда-то тебя звали Сабиной и прочили мне в жены.
Она смотрела на него в смятении.
— А теперь, разумеется, ты просто рабыня.
— Да, хозяин.
— Когда Совет Конфедерации рассматривал вопрос о нашем браке, — рассказал он, — я проник на тарне в Крепость Сафроникус. Выслеживал тебя, хотел узнать, понравишься ли.
— Понравилась? — вскричала она. Нравиться мужчинам — недостойно свободной женщины. Нравятся только рабыни.
— Да, — кивнул он.
— Увидев меня в уличном платье, нелегко было понять, понравлюсь ли я тебе.
— Помнишь твои покои, — спросил он, — окно высоко в стене?
— Да…
— Ничего не стоило добраться до него с крыши, по веревке. У нее перехватило дух.
— В ванне ты была очень хороша.
Она смущенно потупилась, залившись краской.
— Рабыня застенчива? — удивился он.
— Нет, хозяин, — ответила она, а потом робко добавила: — Я действительно тебе понравилась?
— Да, вполне, — отвечал он. — И эта девушка, Марла, и остальные тоже.
— Да, у меня были красивые служанки. — Она подняла на него глаза. — Красивее меня?
— На мой взгляд — нет.
— Я рада.
— Понимаешь, какая возникла передо мной дилемма, — рассказывал он. — Я смотрел на тебя, и меня охватывало вожделение. Ты так женственна, так привлекательна. Ты из тех женщин, которыми хочется безраздельно обладать. Я желал тебя. Мечтал видеть тебя нагой у своих ног, жаждал надеть на тебя ошейник. А ты была предназначена мне в жены. Ну скажи, возможно ли относиться к такой пленительной женщине иначе как к рабыне?
— Не знаю, — откликнулась она.
— К тому же, — продолжал он, — ты из торговцев. Брать в жены дочь торговца воину не пристало. Подобных политических уловок я не признаю. Меня никто и не спросил.
— И меня тоже, — добавила она.
— Но ты женщина.
— Верно.
— Дочери торговцев, — заявил он, — годятся воинам только в рабыни.
— Неужто, хозяин? — лукаво переспросила она.
— Да, — бестрепетно ответил он.
— Да, хозяин, — потупилась она.
— Кроме того, свободная ты была уж слишком надменна. Тебя надо было поработить, надеть ошейник и высечь.
— Да, хозяин. — В голосе ее зазвенел страх.
— Я решил расторгнуть помолвку. И покинуть город. — Тандар из Ти ухмыльнулся. — Но случилось так, что необходимость в этом отпала.
— Как же хозяин нашел меня?
— Благодаря братству Воинов, — ответил он. Клитус Вителлиус улыбнулся.
— Спасибо, хозяин, — сказала Клитусу Вителлиусу рабыня Бусинка, ныне Сабина.
Он кивнул, принимая благодарность. Сабина, рабыня, повернулась к Тандару из Ти.
— Ты нашел меня, — сказала она. — Ты владеешь мною. — В глазах ее стояли слезы. — Я надеялась сохранить в тайне свое происхождение.
— Почему? — не понял он.
Она смутилась. Тряхнула головой.
— Почему?
— Я должна говорить? — спросила она.
— Ты рабыня. Говори.
— Потому, — смело взглянув ему в глаза, заговорила она, — что хотела быть твоей рабыней! — Снова смущенно потупилась. — Я чувствовала, что ты — мой истинный хозяин, а я — твоя истинная рабыня.
Мужчины переглянулись. О, они по достоинству оценили признание крошки рабыни!
— А еще, — добавила она, — я не хотела обесчестить тебя.
— Клеймо на теле дочери торговца не может меня обесчестить, — возразил Тандар из Ти.
— Понимаю, что не может. — В голосе ее сквозила ярость. Но это и в самом деле так. Что с того, что на Горе поймали и заклеймили девчонку? — Но теперь, зная, кто я, и сохранив в неприкосновенности свою честь, ты должен освободить меня.
— О? — Он не поверил своим ушам.
— Да. Теперь ты освободишь меня, и все снова пойдет так, как договорено между Крепостью Сафроникус и Салерианской Конфедерацией. Когда я стану свободной, помолвка наша восстановится, и все, хотим мы того или нет, снова встанет на свои места.
Тандар из Ти захохотал. Клитус Вителлиус улыбнулся.
— Хозяин? — Она стояла перед ним обнаженная, в наручниках. Восхитительно хороша!
— Отличное клеймо, — поглядывая на ее бедро, повторил Тандар из Ти.
— Теперь, когда ты знаешь, кто я, ты освободишь меня? Он повернул из стороны в сторону ее голову.
— И уши проколоты.
— Ты непременно освободишь меня!
— Ты — дочь торговца, — ответил он. — А дочери торговцев годятся воинам только в рабыни.
— Ты освободишь меня! — вскричала она.
— На колени! — приказал он. — Я надену на тебя ошейник.
— Хозяин!
— Принеси плеть, — бросил он кому-то из своих спутников. Она мгновенно встала на колени. Плетка не потребовалась.
Рабыня Сабина смотрела на Тандара из Ти полными восхищения, изумления и любви глазами. Вот что за человек ее властелин!
— Принеси ошейник, — приказал кому-то Тандар из Ти. В его вещах отыскали ошейник.
— Я нашел рабыню, которая мне нравится, — объявил он. — И надеваю на нее ошейник.
Ни политические интриги, ни гнев государственных мужей — все ему нипочем. Он — воин.
Отступив на шаг, он, как принято в Ти и в некоторых других городах, собираясь надеть на девушку ошейник, пригнул пониже ее голову.
— Повинуешься?
— Повинуюсь безраздельно, хозяин!
Резким движением захлопнул замок, заключив ее прелестную шею в жесткое стальное рабское кольцо, и ударом нога швырнул рабыню на пол.
— Брось меня туда, где ты держишь своих женщин, хозяин!
— Непременно, — пообещал он и, отвернувшись, зашагал из таверны.
Но, не сомневаюсь, прекрасная Сабина будет его любимой рабыней.
Один из спутников Тандара из Ти отыскал Бузебиуса и расплатился по счету.
— Оставил меня рабыней! — похвасталась мне Сабина. — Какой сильный, какой дивный! Одного боюсь — не сумею любить его как должно.
Я поцеловала ее. Женщина не может не преклоняться перед мужчиной, поступающим согласно собственной воле, даже по отношению к ней самой. Женщину восхищает сила, особенно если направлена она на установление власти над нею. Так уж заведено: мужчина приказывает — женщина подчиняется; мужчина властвует — женщина покоряется; мужчина побеждает — женщина сдается. Закон природы. Основа его — любовь. Доказательство этому — радость. Утрать мы этот закон — утратим часть самих себя.
— Удачи тебе! — крикнула мне на прощание Сабина. — Удачи вам всем!
— Удачи! — пожелала ей я.
— Удачи! — откликнулись девушки из таверны. Спутники Тандара из Ти уже стояли у выхода.
— Придется пороть тебя, рабыня? — спросил один из них.
— Нет, хозяин! — И Сабина бросилась за ними. Мы смотрели им вслед.
— Пора, — объявил Клитус Вителлиус, — и нам двигаться в Курулен.
Я робко коснулась его колена.
— Прошу тебя, хозяин!
Он взглянул почти нежно. По-моему, ему было грустно.
— Ну, хорошо. — Знаком он указал, в какой альков мне идти. В алькове я сбросила с себя уличную тунику. Он задернул
занавеску.
— Сколько раз, — беспечно прощебетала я, — в этом самом алькове служила я клиентам Бузебиуса.
Он обнял меня — так нежно, что прикосновение его меня испугало.
— Мне будет не хватать тебя, Дина.
— На свете много девушек.
— Да, — проговорил он. — Девушек много.
— Ты скоро забудешь меня. Он взъерошил мне волосы:
— До самой весны все еще будут коротковаты.
— И это снизит мою цену, — ввернула я. Он поцеловал меня.
— Придешь посмотреть на меня в клетке?
Девушек часто выставляют перед торгами в клетках на всеобщее обозрение, в Курулене — почти всегда.
— Нет, — ответил он и снова — мягко, нежно — поцеловал меня.
— Оставь меня себе! — взмолилась я вдруг.
— Нет.
Я силилась не заплакать.
— Странно, — вздохнул он. — Я выходил один на один с диким слином, встречался лицом к лицу с вооруженными до зубов врагами. Я — воин и среди воинов один из первых. И все-же ты, просто девушка, обезоруживаешь меня слезами и улыбкой.
— Нет, хозяин.
— Да все ли ты понимаешь!
— Рабыне не нужны объяснения. Ее дело — повиноваться.
— Вот видишь, — начиная злиться, произнес он. — Ты делаешь меня слабым!
— Так покори меня, — предложила я.
— Ты не такая, как другие!
— Я всего лишь рабыня. Вот и обращайся со мной как с рабыней.
— Привязать бы тебя да выпороть!
— Привяжи меня, — согласилась я. — Выпори!
— Воин, — отчеканил он, — должен быть свирепым и несгибаемым.
— Будь со мной свирепым и несгибаемым.
— Хочется, чтобы тебя покоряли и порабощали, да, шлюха?
— Да, — признала я. — Я женщина. Он сел рядом.
— Как, должно быть, презираешь ты меня за слабость!
— Да, — в запальчивости бросила я. — Презираю! Он глядел с нескрываемой яростью.
— Я люблю тебя, — сказала я.
От его удара голова откинулась в сторону, изо рта показалась кровь.
— Лгунья! — И, схватив меня, он дал выход своему бешенству. Досталось мне здорово.
— Вставай, — сказал он потом. — Пора идти в Курулен.
Я натянула тунику, подпоясалась, одну за другой застегнула пять пуговиц. Сорвал бы он с меня одежды, повел бы обнаженной по улице — пусть все видят, какому сильному мужчине я принадлежу!
Выйдя из таверны, мы отправились в Курулен.
И вот мы уже у черного хода. Перед нами — мощная железная дверь. Там, внутри, меня продадут.
— Войдем, — сказал он.
— Делай со мной что хочешь.
— Я и делаю.
— Делаешь? — переспросила я.
— Да.
Я подняла на него глаза.
— Я — воин, — в который раз повторил он. — Я не должен быть слабым.
— Но сейчас ты слаб.
— Нет.
— Презираю твою слабость! — процедила я.
— В чем же я слаб?
— Ты не хочешь продавать меня. И все же продаешь.
— Нет. Я хочу тебя продать.
— Посмотри на меня, — попросила я. — Что ты видишь?
— Рабыню.
— И что же на самом деле тебе хочется сделать со мною?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71