И только теперь развязал путы на руках и ногах. И вот я в кандалах, прикована к железному кольцу. Куда надежнее веревок.
— Мужчин сняли с баркаса, — заговорила одна из девушек, — заковали в цепи и погрузили на корабль.
— Каких мужчин? — не поняла я.
— Тех, что сидели со мной в баркасе, — объяснила она. — Ты меня помнишь?
— Нет.
— Мы были вместе на «Лучане из Телнуса».
— Ты — свободная! — ахнула я.
Горько рассмеявшись, она взвесила на руке тянущуюся к| изящной лодыжке цепь. Указала на соседок:
— Все мы были свободными.
— Радуйтесь, — сказала я, — что понравились мужчинам. Кое-кто из девушек вздрогнул.
— Нас отвезут в Порт-Кар и продадут, — посетовала одна.
— Что это такое — быть рабыней? — спросила другая. Хорошенькая!
— Скоро узнаешь, рабыня, — усмехнулась я. Она испуганно прижалась к стене трюма.
— Что это за корабль? — поинтересовалась я.
— «Дорна», — ответил кто-то.
— А кто капитан?
Так как же имя того жилистого, могучего, похожего на зверя рыжеволосого гиганта, явно из воинов? Он так напугал меня.
— Боек из Порт-Кара, — был ответ.
Крышка люка над головой закрыта, я слышала, как щелкнул замок. Скованная кандалами, я сижу на цепи в трюме «Дорны», судна, принадлежащего грозе морей, пирату и работорговцу Боску из Порт-Кара.
Я улеглась на доски.
«Мы получим это послание», — сказал он.
Но я же не знаю, что оно значит!
«Мы получим послание».
Не представляю, что со мной сделают, когда поймут, что передать им послание я не в силах.
Идет война. Я, сама того не ведая, несла послание одной и з воюющих сторон. И попала в руки другой стороны.
Девушки сжались у стены. Как я завидовала им! Их пометят клеймом, и станут они просто рабынями.
Повиноваться во всем, доставлять мужчинам наслаждение — вот и все, что от них требуется.
Я лежу на шероховатых досках. Руки и ноги схвачены цепью. Что будет со мной?
Глава 25. ПОСЛАНИЕ
Я протянула нитку бус седовласому, коротко стриженному мужчине с квадратным подбородком. Лицо обветренное, в ушах — крошечные золотые колечки. Это Самос, глава Совета Капитанов Порт-Кара. По одну сторону от него, скрестив ноги, восседал Боек из Порт-Кара, рядом сосредоточенно следил за происходящим Клитус Вителлиус. По другую сторону от седовласого — худощавый сероглазый человек в зеленой одежде врача. Искандер, выходец из Турий, искусный лекарь, прославившийся умением проникать в самые потаенные глубины человеческой психики.
Не вставая с колен, я присела на пятки. В комнате еще две рабыни в шелках и ошейниках, стоят на коленях, ждут знака, готовые служить мужчинам. Я — нагая. Так было и тогда, в доме Белизариуса, когда я нанизывала бусы для него.
Положив на столик нитку бус, Самос озадаченно разглядывал мое творение.
— И все? — наконец спросил он.
— Да, хозяин, — ответила я.
Незадолго до этого лекарь Искандер заставил меня выпить какое-то странное пойло.
— Это поможет тебе расслабиться, — пояснил он, — и приведет твое сознание в необычное состояние. Я стану говорить с тобой — память твоя обретет невиданную доселе ясность. Всплывут мельчайшие детали. И ты воспримешь мое внушение.
Не знаю, каким зельем опоил он меня, но оно и правда оказалось эффективным. Постепенно под его действием, повинуясь умиротворяющему, но властному голосу Искандера, я рассказала все о доме Белизариуса и о том, что там происходило. Я и так припомнила бы многое — кто что делал, кто что говорил, но в том удивительном состоянии, в которое с помощью снадобья и внушения поверг меня Искандер, в памяти с поразительной ясностью всплыли самые незначащие подробности, мелочи, которые не задерживаются в сознании здравого человека, отбрасываются как нечто абсолютно несущественное. Одетая в короткую голубую тунику белокурая рабыня по имени Лума, стоя на коленях подле Боска, записывала мои слова. Судя по цвету туники, когда-то она была переписчицей. Ноги ничего, красивые.
— Какое имеет значение порядок слов? — спросил Самос Искандера.
— Большое, — отвечал Искандер. — Это как ключ. Как в арбалете. Все по порядку. Каждая мелочь — на своем месте. Иначе стрела не вылетит. Замочек не откроется.
— Странно как-то, — протянул Самос.
— Странно, потому что непонятно, — объяснил Искандер. — На самом деле все это не более странно, чем устройство замка или арбалета. А нам и нужно разобраться в устройстве — в данном случае это вербальная структура, диалог. Слова тут действуют как спусковой крючок, дают толчок нанизывать бусинки.
— А нельзя просто приказать ей припомнить последовательность цветов?
Как раз этого припомнить я и не могла.
— Нет, — отрезал Искандер. — Этого она не сможет. Или сделает неправильно.
— Почему? — допытывался Самос. — Разве снадобья недостаточно?
— Девушку тщательно подготовили, — терпеливо растолковывал Искандер. — Подвергли мощному внушению. Постепенно мы пробьемся сквозь эти дебри, но нет никакой уверенности, что не наткнемся на ложные воспоминания, которые внушили ей, чтобы запутать нас, увести в сторону. Полагаю, мы столкнемся с переплетением фальшивых и истинных воспоминаний. И самая эффективная тактика — воспроизвести ситуацию, действующую как спусковой механизм.
— Значит, по твоему мнению, в ее памяти может храниться несколько вариантов расположения бусинок?
— Да. И в каждом заключен разный смысл.
— Стало быть, какое из посланий настоящее, разобраться мы не сможем?
— Совершенно верно, — согласился Искандер. — Но нам известна последовательность действий, вызывающая из памяти то самое, основное послание.
— Иначе, — вступил в разговор Боек, — и сам адресат не отличил бы истинное послание от ложного.
— Точно, — кивнул Искандер.
— В таком случае, — повелел Самос, — продолжай восстанавливать пусковой механизм, ищи ключ.
Искандер снова принялся задавать мне вопросы.
Я протянула нитку бус седовласому, коротко стриженному мужчине с квадратным подбородком, Самосу из Порт-Кара. Не вставая с колен, присела на пятки. Самос положил бусы на столик.
— И все?
— Да, хозяин, — ответила я.
— Но в них — никакого смысла.
— Вот эти бусы, — проговорил Искандер. — Я сделал все, что мог. Если в них есть смысл, разгадывать его — не по моей части.
— Дай мне бусы, — попросил Боек из Порт-Кара. Самос протянул ему нитку.
— Обрати внимание, — рассматривая ее, заметил пират, — на частоту желтых бусинок. Каждая третья бусинка — желтая.
— Да, — пригляделся Самос.
— Почему?
— Не знаю.
— Если каждая третья — желтая, — предположил Боек, — можно сделать вывод: суть в парах бусинок, заключенных между желтыми. Смотри: вот за красной идет синяя, а здесь — красная за оранжевой. И таких сочетаний множество. Может, это буквы?
— А если цвета расположены в обратном порядке? — спросил Самос.
— Тогда, безусловно, это другая буква.
— Ключа к шифру у нас нет, — напомнил Искандер.
— Переберем все сочетания! — стукнув по столу, рявкнул Самос.
— Можно предположить, — продолжал Боек, — что послание — на горианском. Насколько мы знаем, известный нам лишь по имени, а имя это может быть вымышленным, Белизариус — горианин.
— Да? — проронил Самос.
— Смотри, — Боек внимательно рассматривал бусы, — чаще всего встречается сочетание синей и красной.
— Ну и что? — не мог взять в толк Самос.
— В горианских словах, — объяснил Боек, — чаще всего встречается буква «этта». Для начала можем предположить, что синей и красной бусинками обозначают «этту».
— Ясно.
— После нее чаще всего встречаются «тау», «ал-ка», «омни-он» и «ню». Дальше следуют «ар», «ина», «шу» и «хомен», ну и так далее.
— Откуда это известно? — удивился Самос.
— Выяснили, подсчитывая буквы в тысячах слов из разных рукописей.
— Это писцы высчитали? — поинтересовался Самос.
— Да, — ответил Боек.
— А зачем им это?
— Эти исследования, официально по крайней мере, проводились в пику предполагаемым секретным разработкам шифровальщиков для Сардарских ярмарок. Собирались писцы, придумывали, как упростить письменный алфавит, сделать его единообразным. Это и для обучения важно — чтобы дети учили сначала буквы, которые встречаются чаще всего.
— Я учил алфавит, начиная с «ал-ка», — усмехнулся Самос.
— Я тоже, — подхватил Боек. — А может, надо было начинать с «этгы»?
— Но это же против всех устоев! — вскричал Самос.
— Верно, — согласился Боек. — Потому-то все эти нововведения особого успеха и не имели. И все же кое-что интересное выяснить удалось. Например, высчитали не только какая буква встречается чаще, какая реже, но и точно определили, во сколько раз. «Этта», скажем, употребляется в двести раз чаще, чем «алтрон». Язык больше чем на сорок процентов состоит из букв, которые я назвал первыми: «этта», «тау», «ал-ка», «омни-он» и «ню».
— Не может быть!
— Так и есть. Мало того. Вместе с буквами «ар», «ина», «шу» и «хомен» они составляют больше шестидесяти процентов.
— И все же мы можем перебрать все возможные сочетания, — упорствовал Самос.
— Конечно, — не стал спорить Боек. — В таком коротком послании мы, возможно, могли бы подобрать несколько очевидных вариантов. Короткие тексты, особенно не отражающие общестатистической частоты встречаемости букв, бывает очень трудно расшифровать, даже если шифр элементарный.
— Элементарный? — переспросил Самос.
— Шифров существует великое множество. Одни основаны на замещении знаков, другие — на перестановке. Полагаю, перед нами послание, зашифрованное просто с помощью замещения.
— Почему?
— Человек по имени Белизариус прочел его почти сразу. Более сложные шифры, в которых используются ключевые слова или ключевые цифры, читают при помощи дешифровочных кругов или специальных таблиц.
— А что, любой код можно разгадать? — поинтересовался Самос.
— Не надо путать код с шифром, — сказал Боек. — В коде определенным знаком или сочетанием знаков обычно обозначают слово, а не букву. Расшифровка кода требует специальных книг. Так что код в общем-то разгадать невозможно. Если кодовая книга попадет во вражеские руки, использование кода, разумеется, теряет всякий смысл. Коды уязвимы в одном отношении, шифры — в другом.
— Как по-твоему, враги рискнули бы использовать на Горе кодовые книги или устройства?
— Вряд ли, — улыбнулся Боек.
— А есть такие шифры, которые невозможно разгадать?
— Есть, — кивнул Боек. — И практически, и теоретически их существование возможно. Если шифр используется единожды, в данном коротком послании, то разгадать его невозможно. Просто недостаточно материала для работы. Теоретически невозможно разгадать однорядный шифр. В нем используются ключевые слова или цифры, но в каждом последующем послании ключ меняется в заранее оговоренном порядке. Получается, что каждый текст — единственный в своем роде, расшифровать его можно, только зная последовательность смены ключей. Например, и отправитель, и адресат знают, что в шестом послании будет использован ключ номер шесть, и так далее.
— Сложно, — заметил Самос.
— Отправитель и адресат должны иметь дешифровочные таблицы, — добавил Боек. — Так что хоть этот способ и удобнее использования кодовых книг, но у них есть некоторые общие недостатки.
— Почему ты считаешь, что здесь использовано простое замещение?
— Сужу по легкости, с какой прочел послание Белизариус. Такие шифры просты и удобны, так что, по-моему, простое замещение вполне вероятно.
— А надежен ли такой способ? — усомнился Самос.
— Надежность шифра, — усмехнулся Боек, — не в самом шифре, а в том, чтобы никто не догадался, что перед ним шифровка. Это же не испещренный неведомыми письменами клочок бумаги, на который сразу обратят внимание, посчитав секретным посланием, который вызовет любопытство, который интересно разгадать. Нет, на вид это болтающиеся на шее у какой-то рабыни ничем не примечательные деревянные бусы — дешевые, обычные, незатейливые.
Самос поднял нить со стола. Что за тайны она хранит?
— К тому же, — продолжал тот, кого называют Боском из Порт-Кара, — рабыня и сама не понимала, что за роль ей отведена. Долгое время вообще не знала, что несет послание. Да и то, как вызвать из ее памяти порядок, в котором нанизываются бусинки, и контрвнушение, из-за которого припомнить этот порядок без восстановления соответствующей обстановки она не может, — все это добавляет надежности. — Боек улыбнулся. — А еще удобство простого заместительного шифра в том, что для него не требуется кодовых книг, дешифровочных кругов или таблиц, так что он не только надежен, но и прост.
— Враги, как всегда, на высоте, — проронил Самос.
— Пожалуй, что так, — согласился Боек.
— А не можем мы захватить этого Белизариуса?
— Мы же не знаем, где его искать. — Боек перевел глаза на Искандера из касты Целителей. — Захвати мы человека по имени Белизариус, удалось бы выведать у него ключ к шифру?
— Возможно, — ответил Искандер. — Только, скорее всего, сказанные самим Белизариусом слова могли стереть ключ из его памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Мужчин сняли с баркаса, — заговорила одна из девушек, — заковали в цепи и погрузили на корабль.
— Каких мужчин? — не поняла я.
— Тех, что сидели со мной в баркасе, — объяснила она. — Ты меня помнишь?
— Нет.
— Мы были вместе на «Лучане из Телнуса».
— Ты — свободная! — ахнула я.
Горько рассмеявшись, она взвесила на руке тянущуюся к| изящной лодыжке цепь. Указала на соседок:
— Все мы были свободными.
— Радуйтесь, — сказала я, — что понравились мужчинам. Кое-кто из девушек вздрогнул.
— Нас отвезут в Порт-Кар и продадут, — посетовала одна.
— Что это такое — быть рабыней? — спросила другая. Хорошенькая!
— Скоро узнаешь, рабыня, — усмехнулась я. Она испуганно прижалась к стене трюма.
— Что это за корабль? — поинтересовалась я.
— «Дорна», — ответил кто-то.
— А кто капитан?
Так как же имя того жилистого, могучего, похожего на зверя рыжеволосого гиганта, явно из воинов? Он так напугал меня.
— Боек из Порт-Кара, — был ответ.
Крышка люка над головой закрыта, я слышала, как щелкнул замок. Скованная кандалами, я сижу на цепи в трюме «Дорны», судна, принадлежащего грозе морей, пирату и работорговцу Боску из Порт-Кара.
Я улеглась на доски.
«Мы получим это послание», — сказал он.
Но я же не знаю, что оно значит!
«Мы получим послание».
Не представляю, что со мной сделают, когда поймут, что передать им послание я не в силах.
Идет война. Я, сама того не ведая, несла послание одной и з воюющих сторон. И попала в руки другой стороны.
Девушки сжались у стены. Как я завидовала им! Их пометят клеймом, и станут они просто рабынями.
Повиноваться во всем, доставлять мужчинам наслаждение — вот и все, что от них требуется.
Я лежу на шероховатых досках. Руки и ноги схвачены цепью. Что будет со мной?
Глава 25. ПОСЛАНИЕ
Я протянула нитку бус седовласому, коротко стриженному мужчине с квадратным подбородком. Лицо обветренное, в ушах — крошечные золотые колечки. Это Самос, глава Совета Капитанов Порт-Кара. По одну сторону от него, скрестив ноги, восседал Боек из Порт-Кара, рядом сосредоточенно следил за происходящим Клитус Вителлиус. По другую сторону от седовласого — худощавый сероглазый человек в зеленой одежде врача. Искандер, выходец из Турий, искусный лекарь, прославившийся умением проникать в самые потаенные глубины человеческой психики.
Не вставая с колен, я присела на пятки. В комнате еще две рабыни в шелках и ошейниках, стоят на коленях, ждут знака, готовые служить мужчинам. Я — нагая. Так было и тогда, в доме Белизариуса, когда я нанизывала бусы для него.
Положив на столик нитку бус, Самос озадаченно разглядывал мое творение.
— И все? — наконец спросил он.
— Да, хозяин, — ответила я.
Незадолго до этого лекарь Искандер заставил меня выпить какое-то странное пойло.
— Это поможет тебе расслабиться, — пояснил он, — и приведет твое сознание в необычное состояние. Я стану говорить с тобой — память твоя обретет невиданную доселе ясность. Всплывут мельчайшие детали. И ты воспримешь мое внушение.
Не знаю, каким зельем опоил он меня, но оно и правда оказалось эффективным. Постепенно под его действием, повинуясь умиротворяющему, но властному голосу Искандера, я рассказала все о доме Белизариуса и о том, что там происходило. Я и так припомнила бы многое — кто что делал, кто что говорил, но в том удивительном состоянии, в которое с помощью снадобья и внушения поверг меня Искандер, в памяти с поразительной ясностью всплыли самые незначащие подробности, мелочи, которые не задерживаются в сознании здравого человека, отбрасываются как нечто абсолютно несущественное. Одетая в короткую голубую тунику белокурая рабыня по имени Лума, стоя на коленях подле Боска, записывала мои слова. Судя по цвету туники, когда-то она была переписчицей. Ноги ничего, красивые.
— Какое имеет значение порядок слов? — спросил Самос Искандера.
— Большое, — отвечал Искандер. — Это как ключ. Как в арбалете. Все по порядку. Каждая мелочь — на своем месте. Иначе стрела не вылетит. Замочек не откроется.
— Странно как-то, — протянул Самос.
— Странно, потому что непонятно, — объяснил Искандер. — На самом деле все это не более странно, чем устройство замка или арбалета. А нам и нужно разобраться в устройстве — в данном случае это вербальная структура, диалог. Слова тут действуют как спусковой крючок, дают толчок нанизывать бусинки.
— А нельзя просто приказать ей припомнить последовательность цветов?
Как раз этого припомнить я и не могла.
— Нет, — отрезал Искандер. — Этого она не сможет. Или сделает неправильно.
— Почему? — допытывался Самос. — Разве снадобья недостаточно?
— Девушку тщательно подготовили, — терпеливо растолковывал Искандер. — Подвергли мощному внушению. Постепенно мы пробьемся сквозь эти дебри, но нет никакой уверенности, что не наткнемся на ложные воспоминания, которые внушили ей, чтобы запутать нас, увести в сторону. Полагаю, мы столкнемся с переплетением фальшивых и истинных воспоминаний. И самая эффективная тактика — воспроизвести ситуацию, действующую как спусковой механизм.
— Значит, по твоему мнению, в ее памяти может храниться несколько вариантов расположения бусинок?
— Да. И в каждом заключен разный смысл.
— Стало быть, какое из посланий настоящее, разобраться мы не сможем?
— Совершенно верно, — согласился Искандер. — Но нам известна последовательность действий, вызывающая из памяти то самое, основное послание.
— Иначе, — вступил в разговор Боек, — и сам адресат не отличил бы истинное послание от ложного.
— Точно, — кивнул Искандер.
— В таком случае, — повелел Самос, — продолжай восстанавливать пусковой механизм, ищи ключ.
Искандер снова принялся задавать мне вопросы.
Я протянула нитку бус седовласому, коротко стриженному мужчине с квадратным подбородком, Самосу из Порт-Кара. Не вставая с колен, присела на пятки. Самос положил бусы на столик.
— И все?
— Да, хозяин, — ответила я.
— Но в них — никакого смысла.
— Вот эти бусы, — проговорил Искандер. — Я сделал все, что мог. Если в них есть смысл, разгадывать его — не по моей части.
— Дай мне бусы, — попросил Боек из Порт-Кара. Самос протянул ему нитку.
— Обрати внимание, — рассматривая ее, заметил пират, — на частоту желтых бусинок. Каждая третья бусинка — желтая.
— Да, — пригляделся Самос.
— Почему?
— Не знаю.
— Если каждая третья — желтая, — предположил Боек, — можно сделать вывод: суть в парах бусинок, заключенных между желтыми. Смотри: вот за красной идет синяя, а здесь — красная за оранжевой. И таких сочетаний множество. Может, это буквы?
— А если цвета расположены в обратном порядке? — спросил Самос.
— Тогда, безусловно, это другая буква.
— Ключа к шифру у нас нет, — напомнил Искандер.
— Переберем все сочетания! — стукнув по столу, рявкнул Самос.
— Можно предположить, — продолжал Боек, — что послание — на горианском. Насколько мы знаем, известный нам лишь по имени, а имя это может быть вымышленным, Белизариус — горианин.
— Да? — проронил Самос.
— Смотри, — Боек внимательно рассматривал бусы, — чаще всего встречается сочетание синей и красной.
— Ну и что? — не мог взять в толк Самос.
— В горианских словах, — объяснил Боек, — чаще всего встречается буква «этта». Для начала можем предположить, что синей и красной бусинками обозначают «этту».
— Ясно.
— После нее чаще всего встречаются «тау», «ал-ка», «омни-он» и «ню». Дальше следуют «ар», «ина», «шу» и «хомен», ну и так далее.
— Откуда это известно? — удивился Самос.
— Выяснили, подсчитывая буквы в тысячах слов из разных рукописей.
— Это писцы высчитали? — поинтересовался Самос.
— Да, — ответил Боек.
— А зачем им это?
— Эти исследования, официально по крайней мере, проводились в пику предполагаемым секретным разработкам шифровальщиков для Сардарских ярмарок. Собирались писцы, придумывали, как упростить письменный алфавит, сделать его единообразным. Это и для обучения важно — чтобы дети учили сначала буквы, которые встречаются чаще всего.
— Я учил алфавит, начиная с «ал-ка», — усмехнулся Самос.
— Я тоже, — подхватил Боек. — А может, надо было начинать с «этгы»?
— Но это же против всех устоев! — вскричал Самос.
— Верно, — согласился Боек. — Потому-то все эти нововведения особого успеха и не имели. И все же кое-что интересное выяснить удалось. Например, высчитали не только какая буква встречается чаще, какая реже, но и точно определили, во сколько раз. «Этта», скажем, употребляется в двести раз чаще, чем «алтрон». Язык больше чем на сорок процентов состоит из букв, которые я назвал первыми: «этта», «тау», «ал-ка», «омни-он» и «ню».
— Не может быть!
— Так и есть. Мало того. Вместе с буквами «ар», «ина», «шу» и «хомен» они составляют больше шестидесяти процентов.
— И все же мы можем перебрать все возможные сочетания, — упорствовал Самос.
— Конечно, — не стал спорить Боек. — В таком коротком послании мы, возможно, могли бы подобрать несколько очевидных вариантов. Короткие тексты, особенно не отражающие общестатистической частоты встречаемости букв, бывает очень трудно расшифровать, даже если шифр элементарный.
— Элементарный? — переспросил Самос.
— Шифров существует великое множество. Одни основаны на замещении знаков, другие — на перестановке. Полагаю, перед нами послание, зашифрованное просто с помощью замещения.
— Почему?
— Человек по имени Белизариус прочел его почти сразу. Более сложные шифры, в которых используются ключевые слова или ключевые цифры, читают при помощи дешифровочных кругов или специальных таблиц.
— А что, любой код можно разгадать? — поинтересовался Самос.
— Не надо путать код с шифром, — сказал Боек. — В коде определенным знаком или сочетанием знаков обычно обозначают слово, а не букву. Расшифровка кода требует специальных книг. Так что код в общем-то разгадать невозможно. Если кодовая книга попадет во вражеские руки, использование кода, разумеется, теряет всякий смысл. Коды уязвимы в одном отношении, шифры — в другом.
— Как по-твоему, враги рискнули бы использовать на Горе кодовые книги или устройства?
— Вряд ли, — улыбнулся Боек.
— А есть такие шифры, которые невозможно разгадать?
— Есть, — кивнул Боек. — И практически, и теоретически их существование возможно. Если шифр используется единожды, в данном коротком послании, то разгадать его невозможно. Просто недостаточно материала для работы. Теоретически невозможно разгадать однорядный шифр. В нем используются ключевые слова или цифры, но в каждом последующем послании ключ меняется в заранее оговоренном порядке. Получается, что каждый текст — единственный в своем роде, расшифровать его можно, только зная последовательность смены ключей. Например, и отправитель, и адресат знают, что в шестом послании будет использован ключ номер шесть, и так далее.
— Сложно, — заметил Самос.
— Отправитель и адресат должны иметь дешифровочные таблицы, — добавил Боек. — Так что хоть этот способ и удобнее использования кодовых книг, но у них есть некоторые общие недостатки.
— Почему ты считаешь, что здесь использовано простое замещение?
— Сужу по легкости, с какой прочел послание Белизариус. Такие шифры просты и удобны, так что, по-моему, простое замещение вполне вероятно.
— А надежен ли такой способ? — усомнился Самос.
— Надежность шифра, — усмехнулся Боек, — не в самом шифре, а в том, чтобы никто не догадался, что перед ним шифровка. Это же не испещренный неведомыми письменами клочок бумаги, на который сразу обратят внимание, посчитав секретным посланием, который вызовет любопытство, который интересно разгадать. Нет, на вид это болтающиеся на шее у какой-то рабыни ничем не примечательные деревянные бусы — дешевые, обычные, незатейливые.
Самос поднял нить со стола. Что за тайны она хранит?
— К тому же, — продолжал тот, кого называют Боском из Порт-Кара, — рабыня и сама не понимала, что за роль ей отведена. Долгое время вообще не знала, что несет послание. Да и то, как вызвать из ее памяти порядок, в котором нанизываются бусинки, и контрвнушение, из-за которого припомнить этот порядок без восстановления соответствующей обстановки она не может, — все это добавляет надежности. — Боек улыбнулся. — А еще удобство простого заместительного шифра в том, что для него не требуется кодовых книг, дешифровочных кругов или таблиц, так что он не только надежен, но и прост.
— Враги, как всегда, на высоте, — проронил Самос.
— Пожалуй, что так, — согласился Боек.
— А не можем мы захватить этого Белизариуса?
— Мы же не знаем, где его искать. — Боек перевел глаза на Искандера из касты Целителей. — Захвати мы человека по имени Белизариус, удалось бы выведать у него ключ к шифру?
— Возможно, — ответил Искандер. — Только, скорее всего, сказанные самим Белизариусом слова могли стереть ключ из его памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71