Уснуть в ту ночь Жуга так и не отважился.

* * *

– А вот скажи-ка мне, чего ж он до сих пор-то человек?
– Эк спросил… Ну откуда же мне-то знать? Может, слаб он еще, а может, луна пошла на ущерб, вот и не получается у него…
– А волком, значит, серебро его не возьмет?
– Дед Вазах как-то говорил, что будто бы нет.
– А над собой он, стало быть, не волен?
– Ну, да. Само все происходит…
– Дела-а…
Два человека шли вдоль леса по дороге. Тащили на носилках третьего. Соорудить носилки поделился мыслью Дьердь, решив тем самым две проблемы сразу – нести найденыша вдвоем было куда как легче, да и поводырь теперь не требовался. Похолодало, дорога подмерзла. Шли они все больше по обочине и за день отмахали шесть, а то и семь верст, что для обоих было достиженьем немалым – шутка ли сказать! – слепой да хромой, да еще с такой ношей…
Собак не видно было и почти не слышно, лишь изредка и где-то далеко вдруг раздавался хриплый лай. Ни Дьердь, ни Жуга не сомневались, что в покое их оставили ненадолго. Во всяком случае, не позже следующей ночи следовало ждать непрошенных гостей.
Зимородок проснулся только под утро, сжевал кусок хлеба и, выпив настоя, уснул. Дьердь шел с новой повязкой на глазах, и лишь ругался втихомолку, когда спотыкался.
– Помнится мне, у тебя ножи когда-то были в посохе, – сказал вдруг он Жуге. – Чего ж ты дрался-то без крови?
– Ну, были, – хмыкнул тот. – Да только вынул я их. А то, не дай бог, в драке распалюсь, да и прибью ненароком кого-нибудь. Да и в городе, если стража заметит, хлопот не оберешься.
– Ну, так и что с того?
– Ну… Я ж не воевать иду.
– Вот как? Ну-ну… – Он помолчал. – Тогда давай, лечи меня скорее, Лис, а то и впрямь ведь на куски порвут. Сослепу-то много ли повоюешь! А к слову говоря, кто они, собаки эти?
– Да черт их разберет… – Жуга поудобнее перехватил смолистые рукоятки носилок и обернулся посмотреть, не сильно ли при том тряхнуло Зимородка. – Сбежали в лес, да одичали там.
– Ты, вроде, называл кого-то псом дождя, – напомнил Дьердь.
– Ну, может, называл, – ответил неохотно тот.
– И говорил как будто с кем-то перед дракой. С ними что, человек что ли был?
– Да не было там с ними никого, – ответил Жуга, и прежде чем слепой успел спросить его о чем-нибудь, скомандовал: – Опускай. Сюда вот, да… Здесь и остановимся.
Вновь запылал костер. Темнело быстро. День, ветренный, не по-весеннему холодный, пригнал с собою облака. Луна, как путник на болоте, совсем увязла в этих темных клочьях, лишь изредка проглядывал сквозь них ее неровный желтый лик. Жуга молчал. Молчал и Дьердь, как будто чуя бесполезность дальнейших расспросов. Найденыш, что назвался Зимородком, пришел в себя и даже вроде бы набрался сил – полулежал сейчас недвижно у костра, смотрел в огонь и лишь порою вздрагивал, настороженно вслушиваясь в ночь.
– Откуда ты? – спросил его Жуга.
– Из местных я, – ответил тот и отвернулся; и это было все, что удалось Жуге о нем узнать. И лишь потом, спустя почти что два часа, он снова подал голос.
Он зарычал.

* * *

Жуга поспешно огляделся, вздрогнул: пес был тут. Сидел у самого края поляны, почти совсем невидимый вне светового круга, и лишь глаза блестели зеленым.
Парнишка дернулся к нему, и Жуга поспешно ухватил его за ворот рубахи.
– Куда тебя несет?!
– Пусти!
– Сдохнешь! – рявкнул тот, швырнул его обратно на расстеленный тулуп: сиди, мол, где сидишь, и повернулся к вожаку.
– Чего пришел?
Дьердь подобрался ближе и молча обнажил клинок.
Пес посмотрел на Дьердя, на Жугу, зевнул и лег медлительно на снег. Осклабился в усмешке.
«Нашел себе нового дружка?»
– Тебе какое дело до моих друзей? – Жуга взглянул на Зимородка, снова посмотрел на пса. – Чего ж ты не привел свою ораву?
«Похолодало, – был ответ. – Они придут потом.»
– Так значит, ты один?
«Мне некуда спешить,»– ответил пес.
– Ах вот оно что… – Жуга нахмурился. – Надумал нас измором взять?
«Угадал.»– Пес посмотрел на Зимородка. – «Пусти его. Сам видишь, как он хочет драться.»
Жуга лишь криво усмехнулся.
– Достойную же добычу ты выбрал, нечего сказать… – Он помолчал. – Труд невелик – подранка добивать. За что ты так его ненавидишь?
Вожак ощерил клыки:
«Он – зимородок! отравная кровь, дурное семя! Он умрет!»
– Отравная кровь? – озадаченно переспросил Жуга. – Дурное… Бог мой! – Жуга вдруг переменился в лице. – И сколько же подруг он у тебя отбил?
«Молчи, щенок!»– пес даже подскочил, рыча от ярости.
– А, стало быть, я прав!
Пес повернулся и исчез в мгновенье ока – ни шелеста кустов, ни хруста листьев, лишь напоследок донеслось из темноты:
«Заплатишь за свои слова.»
– Сочтемся, – произнес угрюмо рыжий странник.
Воцарилась тишина.
– Ушел? – спросил негромко Дьердь.
– Ушел, – кивнул Жуга, – но затаился где-то рядом.
– Зачем ты не пустил меня? Зачем?! – Парнишка стиснул кулаки.
– И что б ты сделал? – помолчав, спросил Жуга.
Найденыш закусил губу.
– Да лучше умереть, чем выслушивать такое, – глухо сказал он. – Я волк… и я уже побил его однажды! Он трус. Они могут нападать, только когда их много…
Он распалялся все сильней, и дерзкая речь в устах совсем еще мальчишки звучала странно и нелепо. Жуга нахмурился, придвинулся к нему и в следующий миг, не зная сам, зачем он это делает, вдруг потрепал его по голове, взъерошил густые белые волосы и усмехнулся. Парнишка замолчал, ошеломленный, глянул страннику в глаза и потупился виновато. Казалось, будь у него хвост – поджал бы.
– Хорош боец! – невесело проговорил Жуга. – На трех ногах, быть может, устоишь, но вот на двух… Сиди уж. Тоже мне, Зимородок…
Жуга провел ладонью вниз, с затылка к шее паренька, и замер ощутив под пальцами шершавый, загрубелый след от ошейника. Помедлил и опустил руку.
– Когда, говоришь, ты родился? – спросил он.
– Прошлой зимой.
Он пришел к человеку просить о помощи, подумалось Жуге, пришел, потому что привык доверять… Полтора года – это все равно что пятнадцать лет для человека. Собачий век недолог…
– Ну, вот что, – сказал Жуга, вставая. – Чем попусту сидеть, давай-ка твои раны поглядим. Дьердь! – кликнул он. – Неси настой.
И принялся разматывать повязки.

* * *

На третью ночь остановились поздно.
Поляна в этот раз им подвернулась маленькая, со всех сторон закрытая деревьями, но выбирать не приходилось – дорога проходила через лес. Стало еще холоднее, а к вечеру и вовсе – снег пошел. У Зимородка вновь открылись раны, пришлось опять готовить ему настой. Теперь он спал, придвинувшись к костру. Уснул и Дьердь. Было непривычно тихо – впервые за все эти дни не слышно было псов.
Жуга устал. И было от чего! – хотя слепой и нес мальчишку наравне с Жугой, ни он, ни Зимородок не смогли бы вовремя заметить псов. Жуга стоял на страже ночь и день, один за всех – три дня, четыре ночи он не спал иначе, как урывками, и травяной настой, снимающий усталость и сон, уже почти не действовал на него.
«Еще два дня, – подумал он с угрюмым равнодушием, – и псы дождя возьмут нас… Может, даже не врасплох, но все равно – возьмут. Дьердь слеп, мальчишка так и не оправился от ран, а я так устал, что скоро буду засыпать на ходу…»
Жуга однажды видел, как лиса, упавши в реку, выбралась на берег и потом отряхивалась долго, мокрая, смешная, как будто сразу ставшая в два раза меньше, чем была. Наверно, сейчас он выглядел не лучше.
Мгновенья времени, идя цепочкой друг за дружкой, воспринимались после, словно бы издалека, со стороны. Он поднял взгляд и долго так сидел, глядя в черное небо, следя за тем, как снежные хлопья заново укрывают поляну, деревья вокруг, и проталины белым пушистым одеялом. Снег сыпался с ночного неба, сухой, не белый, но белесый как табачный пепел, и точно также как и пепел рассыпался мелкой пылью на земле. Весенний снег как будто подновили. «Зима, – подумалось Жуге. Он поднял воротник тулупа. – Зима среди весны…»
И встрепенулся вдруг, сраженный шалой мыслью.
А что, если…
Он покосился на браслет и закрыл глаза. Нет, нет, не надо торопиться… Так. Теперь представь, что надо крикнуть, только без звука. Зов… крик о помощи в ночи…
Еще…
Еще…
Еще…

* * *

«Одиночка?»
Жуга поднял взгляд.
Белый волк сидел перед ним на снегу.
– Я давно хотел спросить, – устало проговорил Жуга. – Почему ты все время называешь меня одиночкой?
«Такие как ты не сбиваются в стаю. У вас все по-другому. Ты звал меня только за этим?»
Жуга посмотрел на спящих у костра.
– Мы в беде, и я не знаю, что мне делать…
«Я не смогу тебе помочь. Мое время уже кончилось.»
– Но почему? Что тебе мешает?
«Когда– нибудь ты сам это поймешь.»
– Сдается мне, – сказал Жуга, – я так и не дождусь от тебя разумного ответа. – Он помолчал. – Кому вы служите?
«Не служим никому.»
– Но вы приходите на зов. Или песня все таки права? «Волков встретишь к помощи», так?
Вожак оскалился в усмешке:
«Я не знаю ваших песен. Мне достаточно своих. Но если даже так, то это не для всех. Ты хитрый – выждал время и позвал, когда на пару дней опомнилась зима.»
Жуга пожал плечами:
– Есть бабье лето. Почему нельзя быть «дедовой зиме»? Или так не бывает?
«Бывает. Каждый год. Но ты первый, кто додумался воспользоваться этим.»
– Расскажи мне про мальчишку, – попросил Жуга, покосившись на спящего. – Зачем они преследуют его?
«Его отец был зимним волком, мать – из рода псов. Он – зимородок. Он дважды чужой. Псы дождя его убьют.»
– Он – перевертень?
«Глупый вопрос.»
– Мне так не кажется, но раз ты так считаешь, то – прости, – Жуга помрачнел. – А что же твоя стая?
«Он там чужой. К тому же все равно ему не дожить до зимы.»
– Но нельзя же так! Ведь каждую луну он… он…
«Такова жизнь. Почему тебя это волнует?»
– Неужели ничего нельзя сделать?
Волк долго молчал.
«Ты тратишь жизни, словно сны, – сказал он наконец. – Что ж, это твое дело. Ты уже не раз делал невозможное возможным, так играй же дальше, если тебе этого хочется.»
– Что это значит?
«Там есть еще четвертая подвеска.»
Жуга помедлил в недоумении.
– Рыбка?
«Рыбка ли? – глаза вожака блеснули. – Подумай сам. Я ухожу. Удачи, Одиночка.»
– Ты не боишься псов? Там стая. Я могу тебе помочь?
«Они смешны. Они опасны, – был ответ. – Побереги свои силы, они тебе еще понадобятся, а о себе я позабочусь сам. Прощай.»
И белый волк исчез за снежной пеленой.

* * *

Палец тронул свежий снег, нарисовал дугу. Не отрываясь, ей навстречу прочертил вторую. Концы их сомкнулись. Рисовальщик чуток помедлил и двумя быстрыми штрихами изобразил короткий, вилкой, хвост вразлет.
– Так, что ли?
– Так, – кивнул Жуга. – Вот только плавники там еще.
– Наружу?
– Внутрь. Два. Один выше другого.
Два плавника добавились к рисунку. Дьердь подышал на пальцы, согревая, и призадумался, подперев ладонью перевязанную голову.
– Нет, не видел, – проговорил он, наконец. – Ни разу нигде не встречалось. А тебе?
– Случалось иногда видеть в пригорье… на старых камнях.
– Ну, и?…
– Чего – и? Видел, да и все. Н-да… – Жуга взъерошил волосы рукой. – И спросить не у кого. Этак наобум заваришь кашу, хрен потом расхлебаешь. – Он помолчал и закончил: – А с другой стороны – и мешкать нельзя. Скорее надо начинать, пока собак нет.
– А, ошалели от снега. – Дьердь понимающе кивнул. – То-то, я чую – похолодало. – Он поежился. – Это уж всегда, как водится по весне… Ну, так что?
– Что, что… – Жуга вздохнул. – Решаться надо.
– Ну так решайся тогда, не тяни… А эта штука и в самом деле может ему помочь?
– Наверно, может. Вот только не знаю, чем. Хотя, есть у меня одна мысль… Что будет, если он навсегда останется кем-то одним?
– Чушь! – отмахнулся тот. – Чепуха. Ну как это возможно? Даже если и возможно, ни волки, ни собаки все равно его не примут, ты же сам говорил.
Жуга долго молчал, прежде чем ответить.
– Но у него же есть и третья ипостась, – сказал он наконец. Подбросил дров в костер. – Будь рядом, если что, только не тормоши меня попусту. Я, может статься, долго молчать буду и не двигаться.
– Вот как? Хм… Дышать-то хоть будешь?
– Буду… – буркнул тот, допил отвар, плотнее запахнул тулуп, и улегся на одеяло рядом со спящим Зимородком. Протянул к Дьердю руку с браслетом. Тот дернулся сперва непонимающе, почуяв незнакомый колкий холодок, потом на ощупь перебрал подвески.
– Не эту, следующую, – поправил его Жуга. – Нащупал?
– Ну…
– Срывай.
И Дьердь рванул.

* * *

Провал полета, замершее сердце. Сквозь кровь и темноту туда, где блещет белый свет. Ни ветра, ни дыхания, ни звука. И тело будто уж и не тело вовсе, а просто что-то теплое, без цвета и без формы…
А это что, там, впереди?!
Они столкнулись – двое посреди ничто, столкнулись больно и внезапно, лбами, спинами, ногами – всем сразу, столкнулись и слились в одно.
Это ты, Зимородок?
И тут же из ниоткуда пришло настоящее имя: Снежок.
Снежок, ну конечно Снежок! Как иначе назвать можно белого зимнего пса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86