— Ну, возможно, я неточно выразился, но ты знаешь, что я имею в виду.
— Пожалуй, он прав, Пол, — вмешался Белдин. — Насколько я помню, мы говорили об Ашабских пророчествах, когда Цирадис сообщила нам об этом косолапом. Она сказала, что один полный экземпляр есть у Зандрамас, другой — у Нахаза, а третий — у косолапого, или ему известно, где он находится.
— Все это весьма сомнительно, Белгарат, — заметил Дарник.
— У нас есть время проверить, — ответил старик. — Мы не можем уезжать, пока не узнаем, куда отправилась Зандрамас. — Он обернулся к Веттеру. — Где можно найти этого Сенджи?
— В колледже прикладной алхимии.
— Отлично. Мы с Гарионом пойдем туда. Остальные пускай готовятся к отъезду.
— Дедушка, — возразил Гарион, — я должен оставаться здесь. Я хочу своими ушами услышать известия о Зандрамас.
— Пол выслушает их вместо тебя. Ты можешь мне понадобиться, чтобы помочь убедить алхимика поговорить со мной. Возьми Шар, но меч оставь дома.
— А зачем Шар?
— Я чувствую, что он нам пригодится.
— Я иду с вами, — заявил Белдин, вставая.
— В этом нет нужды.
— Еще как есть! Твоя память подводит тебя, Белгарат. Ты забываешь рассказывать мне о многом. Если я буду там, когда ты найдешь пророчества, то я смогу избавить тебя от хлопот вспоминать об этом.
Глава 7
Мельсенский университет представлял собой комплекс зданий, расположенных в обширном парке. Строения были старыми и величавыми, а деревья, растущие на аккуратно подстриженных лужайках, скривились от возраста. Безмятежно спокойная атмосфера свидетельствовала о том, что здесь царит духовная жизнь. Шагая по зеленой лужайке между двумя старыми волшебниками, Гарион впал в меланхоличное настроение. Он тяжко вздохнул.
— В чем проблема? — спросил Белгарат.
— Не знаю, дедушка. Иногда я хочу, чтобы у меня была возможность посещать места вроде этого. Было бы приятно изучать что-либо только потому, что тебе хочется об этом знать. Большинство моих занятий было обусловлено острой необходимостью — найди ответ или мир погибнет.
— Университеты изрядно переоценили, — заметил Белдин. — Слишком много молодых людей посещают их только потому, что на этом настаивают их отцы, и проводят больше времени за кутежами, чем за занятиями. Шум отвлекает серьезных студентов, поэтому лучше учиться в одиночестве — так можно достичь большего. — Он посмотрел на Белгарата. — У тебя есть хоть малейшее представление, где нам искать этого Сенджи?
— Веттер сказал, что он работает в колледже прикладной алхимии. Думаю, оттуда нам и следует начать поиски.
— Логично, Белгарат. Тогда само собой возникает следующий вопрос: где нам искать колледж прикладной алхимии?
Белгарат остановил одетого в мантию ученого, который шел по лужайке, углубившись в книгу.
— Прошу прощения, уважаемый, — вежливо заговорил он, — но не могли бы вы указать дорогу к колледжу прикладной алхимии?
— М-м-м? — протянул ученый, отрываясь от книги, которую держал в руке.
— Где я могу найти колледж прикладной алхимии?
— Научные колледжи вон там — возле богословских. — Ученый рассеянно махнул рукой в сторону южного края территории.
— Благодарю вас, — сказал Белгарат. — Вы очень любезны.
— Долг людей науки — все объяснять, — напыщенно отозвался ученый.
— Ах да, — пробормотал Белгарат. — Иногда я об этом забываю.
Они двинулись в указанном направлении.
— Если он не дает студентам более подробных объяснений, — заметил Белдин, — то они выходят отсюда с весьма неопределенными представлениями о мире. Получив от других встречных точные указания, они наконец добрались до большого здания из серого камня с укрепленными стенами, поднялись по ступенькам и вошли в холл, также снабженный солидными подпорками.
— Не совсем понимаю цель этих внутренних укреплений, — признался Гарион. Как бы в ответ на его слова за одной из дверей впереди раздался взрыв.
Дверь вышибло, и она с треском вылетела наружу, а из комнаты потянулись клубы зловонного дыма.
— О! — воскликнул Гарион. — Теперь мне все ясно.
Из облака дыма появился парень с совершенно очумелым взглядом и в свисающей клочьями одежде.
— Слишком много серы, — бормотал он. — Слишком много серы.
— Извините, — обратился к нему Белгарат, — вы случайно не знаете, где бы мы могли найти алхимика Сенджи?
— Слишком много серы, — повторил экспериментатор, рассеянно глядя на Белгарата.
— Где бы мы могли найти Сенджи? — снова спросил старик.
Парень в лохмотьях нахмурился.
— Что-что? — переспросил он.
— Позволь-ка мне, — вмешался Белдин. — Можете вы объяснить, где искать Сенджи? — рявкнул он что есть силы. — Того, у которого изуродована ступня.
— А! — отозвался экспериментатор, тряхнув головой, чтобы прояснить мысли. — Его лаборатория на верхнем этаже — в другом конце.
— Благодарю вас! — крикнул ему Белдин.
— Вся проблема в том, что я кладу слишком много серы, — вновь забормотал парень.
— Почему ты так орал на него? — с любопытством спросил Белгарат, когда они двинулись дальше по коридору.
— Я не раз бывал в центре взрыва, — пожал плечами горбун, — и потом оставался глухим неделю или две.
Они поднялись на верхний этаж. Проходя мимо очередной двери, сорванной взрывом с петель, Белгарат просунул голову внутрь.
— Где мы можем найти Сенджи? — спросил он.
В ответ раздалось невнятное бормотание.
— Последняя дверь налево, — сообщил старик, шагая вперед.
— Оказывается, алхимия — опасная профессия, — заметил Гарион.
— И такая же глупая, — проворчал Белдин. — Если им так нужно золото, почему бы просто не поискать его в земле?
— Не думаю, что это приходит им в голову, — промолвил Белгарат. Остановившись перед последней дверью по левой стороне, носившей следы недавнего ремонта, он постучал в нее.
— Убирайтесь! — послышался скрипучий голос.
— Нам нужно поговорить с вами, Сенджи, — настаивал Белгарат.
Скрипучий голос объяснил ему в красочных выражениях, что он может делать со своей нуждой.
Лицо Белгарата стало напряженным. Собравшись с силами, он произнес одно слово. Раздался страшный грохот.
— Такое здесь нечасто случается, — спокойно заметил неопрятный маленький человечек, сидя среди обломков бывшей двери. — Не помню, когда я видел в последний раз, чтобы дверь вылетала внутрь. — Он начал вынимать щепки из бороды.
— С вами все в порядке? — спросил его Гарион.
— Конечно. Когда видишь взрывы столько, сколько я, к ним поневоле привыкаешь. Никто не хочет помочь мне подняться?
Белдин подошел к человечку и подал ему руку.
— Ну и уродец же вы, — заметил хозяин лаборатории.
— Вы тоже не красавец.
— Я могу это пережить.
— Я тоже.
— Вот и отлично. Это вы взорвали мою дверь?
— Он. — Белдин указал на Белгарата, помогая человечку подняться.
— Как вам это удалось? — с любопытством спросил у Белгарата незнакомец. — Я не чувствую запаха химикалий.
— Это особый дар, — ответил Белгарат. — Насколько я понимаю, вы Сенджи?
— Совершенно верно. Косолапый Сенджи, старший преподаватель колледжа прикладной алхимии. — Он стукнул себя кулаком по уху. — От взрывов у меня всегда звенит в ушах. — Сенджи обернулся к Белдину. — В том углу стоит бочка с элем, мой уродливый друг. Почему бы вам не принести его сюда? Можете угостить себя и ваших друзей.
— Мы, кажется, поладим, — заметил Белдин.
Сенджи заковылял к каменному столу в центре комнаты. Его левая нога была на несколько дюймов короче правой, а левая ступня — сильно деформирована. Он стал перелистывать лежащие на столе пергаменты.
— Превосходно, — обратился Сенджи к Белгарату. — Во всяком случае, ваш взрыв не разметал мои записи по комнате. — Он посмотрел на посетителей. — Раз уж вы здесь, присаживайтесь на что-нибудь.
Белдин принес ему кружку эля, потом вернулся к бочке и наполнил еще три кружки.
— Мне нравится этот урод, — заметил Сенджи, усаживаясь на стол. — Уже почти тысячу лет не встречал такого, как он.
Белгарат и Белдин посмотрели друг на друга.
— Солидный срок, — осторожно произнес Белгарат.
— Да, — согласился Сенджи. Он глотнул из кружки и поморщился. — Опять эль выдохся! Вы, там, — окликнул он Белдина. — На полке, прямо над бочкой, стоит глиняный кувшин. Будьте хорошим парнем, бросьте оттуда пару горстей порошка в эль — это придаст ему крепости. — Сенджи снова посмотрел на Белгарата. — Так о чем вы хотели со мной поговорить? Неужели это так важно, что необходимо взрывать двери?
— Одну минуту. — Белгарат подошел к маленькому человечку. — Гарион, восстанови дверь, чтобы нам не мешали беседовать.
Гарион беспомощно посмотрел на остатки двери.
— Боюсь, ее уже невозможно собрать, дедушка, — с сомнением сказал он.
— Тогда сделай новую.
— Я и позабыл о такой возможности.
— Тебе нужно иногда практиковаться. Только уж постарайся, чтобы она открывалась. Я не хочу взрывать дверь снова, когда мы будем уходить.
Гарион собрал всю свою волю, сосредоточился, глядя перед собой, и произнес:
— Дверь! — Пустое пространство тотчас же наполнилось.
Сенджи прищурился, глядя на них.
— Ну-ну, — промолвил он. — Кажется, у меня весьма одаренные гости. Давно я не встречал настоящих волшебников.
— Насколько давно? — напрямик спросил Белгарат.
— Около дюжины столетий. Тогда один гролим читал лекции в колледже сравнительной теологии. Страшный зануда, позволю себе заметить, но таковы почти все гролимы.
— Сколько же вам лет, Сенджи? — настаивал Белгарат.
— Думаю, я родился в пятнадцатом столетии, — ответил Сенджи. — Какой сейчас год?
— Пять тысяч триста семьдесят девятый, — сказал ему Гарион.
— Уже? — удивился Сенджи. — Как быстро идет время! — Он стал считать на пальцах. — Выходит, мне около трех тысяч девятисот лет.
— Когда вы узнали о Воле и Слове? — продолжал Белгарат.
— О чем?
— О волшебстве.
— Вот как вы это называете? — Сенджи задумался. — Полагаю, этот термин более точный. Воля и Слово — мне это нравится! Звучит приятно.
— Ну так когда же? — повторил вопрос Белгарат.
— Очевидно, в пятнадцатом столетии. Иначе я умер бы в обычном возрасте.
— Вы не получили никаких инструкций?
— Кто мог инструктировать меня в пятнадцатом веке? Я просто случайно наткнулся на это.
Белгарат и Белдин вновь обменялись взглядом. Потом Белгарат вздохнул и прикрыл глаза ладонью.
— Такое иногда случается, — сказал Белдин. — Некоторые действительно просто на это натыкаются.
— Знаю, но вот что удручает: вспомни столетия, в течение которых наш Учитель обучал нас, а этот парень взял и подобрал все готовенькое. — Белгарат посмотрел на Сенджи. — Почему бы вам не рассказать об этом подробнее? — предложил он.
— По-твоему, у нас есть на это время, дедушка? — спросил Гарион.
— Мы должны создавать время, — сказал ему Белдин. — Это была одна из последних заповедей нашего Учителя. Каждый раз, когда мы встречаем кого-либо, случайно наткнувшегося на тайну, мы должны все хорошенько расследовать. Даже боги не знают, как это происходит.
Сенджи соскользнул со стола и заковылял к покосившейся книжной полке. Порывшись в книгах, он вытащил самую растрепанную.
— Простите, что она в таком состоянии, — извинился он. — Ее несколько раз потрепало взрывом. — Алхимик вернулся к столу и раскрыл книгу. — Я написал это в двадцать третьем столетии, — сказал он. — Я заметил, что становлюсь рассеянным, и покуда это еще было свежо в моей памяти, запечатлел все на пергаменте.
— Разумно, — одобрил Белдин. — Мой угрюмый друг в последнее время страдает провалами в памяти. Конечно, этого следует ожидать от того, кому уже девятнадцать тысяч лет.
— Ты подсчитал? — ядовито осведомился Белгарат.
— По-твоему, тебе еще больше?
— Заткнись, Белдин.
— Нашел! — объявил Сенджи. Он начал читать вслух: — «В течение следующих четырнадцати столетий Мельсенская империя процветала, находясь в стороне от теологических и политических распрей, раздиравших западную часть материка. Мельсенская культура была светской, богатой и просвещенной. Рабство оставалось ей неведомым, а торговля с ангараканцами и их подданными в Каранде и Далазии была чрезвычайно прибыльной. Старая столица Мельсена стала главным центром образования».
— Простите, — прервал Белгарат, — но разве это не прямое заимствование из «Императоров Мельсена и Маллореи»?
— Разумеется, — без всякого смущения ответил Сенджи. — Плагиат — первое правило науки. Пожалуйста, не прерывайте.
— Простите, — извинился Белгарат.
— »Но, к несчастью, — продолжал Сенджи, — некоторые мельсенские ученые обратились к колдовству. В основном они сосредоточили свои усилия в области алхимии». — Он посмотрел на Белгарата. — Отсюда начинается оригинальный текст. «Мельсенский алхимик, косолапый Сенджи, случайно использовал колдовство в процессе одного из опытов».
— Вы говорите о себе в третьем лице? — спросил Белдин.
— Это была традиция двадцать третьего века, — объяснил Сенджи. — Автобиографии считались проявлением дурного вкуса и казались нескромными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47