— Пол, я учил тебя летать и охотиться. Неужели ты будешь учить меня есть?
— Извини, дядюшка, но в настоящий момент ты не ешь, а жрешь.
— Каждый делает это по-своему, Пол, — рыгнув сказал Белдин. — Ты ешь серебряной вилкой из фарфоровой тарелки, а я — когтями и клювом в придорожной канаве. Но как бы ты ни ела, все равно пища попадает в одно и то же место. — Он содрал поджаристую кожу с цыплячьей ноги. — В общем, это не так уж плохо, особенно когда долго не ешь настоящего мяса.
— Что делается впереди? — спросил его Белгарат.
— Несколько солдат, несколько перепуганных местных жителей и несколько гролимов — вот и все.
— А как насчет демонов?
— Не видел ни одного. Конечно, это не означает, что они не рыщут где-то поблизости. Ты снова намерен ехать ночами?
Белгарат задумался.
— Вряд ли, — ответил он. — Это занимает слишком много времени, а нам надо поторапливаться.
— Как хочешь. — Белдин стряхнул остатки цыпленка и поднялся. — Я буду держаться впереди и дам знать, если увижу что-либо, грозящее неприятностями. — Горбун развел руками и взмыл в небо.
— Клянусь зубами Торака! — воскликнул Закет. — Действительно, синекрылый ястреб!
— Он сам это изобрел, — сказал Белгарат. — Ему не нравились обычные цвета. Ну, поехали!
Хотя лето было уже на носу, в Даршиве царил пронизывающий холод. Гарион не мог определить, является ли это результатом облачности или же более зловещих причин. Вдоль дороги белели стволы мертвых деревьев, а в воздухе ощущался запах грибов и застоявшейся воды. Они проезжали заброшенные деревни, превращенные в руины. Стены стоявшего у дороги храма покрывала плесень, двери были распахнуты настежь, а полированная стальная маска лица Торака исчезла. Белгарат придержал лошадь и спешился.
— Я сейчас вернусь, — сказал он и, поднявшись по ступенькам храма, заглянул внутрь. — Так я и думал, что они это сделают, — промолвил он, вернувшись.
— Что сделают, отец? — спросила Полгара.
— Они сняли лицо Торака со стены за алтарем. Ждут не дождутся, когда увидят, как выглядит новый бог.
Ночью путешественники укрылись за полуобвалившейся стеной разрушенной деревни. Они не стали разводить огонь и выставлять часовых и с началом рассвета двинулись дальше. Сельская местность становилась все более унылой и заброшенной.
В середине утра в небе появился Белдин, сложил крылья и спланировал на землю, приняв человеческий облик.
— Примерно в миле впереди солдаты блокировали дорогу, — сообщил он.
— Есть шанс избежать встречи с ними? — спросил Белгарат.
— Сомневаюсь. Местность там плоская, а вся растительность давно вымерла.
— И сколько их там? — осведомился Шелк.
— Человек пятнадцать. С ними гролим.
— А на чьей они стороне? — снова заговорил Белгарат.
— Откуда я знаю? По ним не видно.
— Хочешь, чтобы я попробовал задурить им головы болтовней? — предложил Шелк. Белгарат посмотрел на Белдина.
— Они намеренно блокируют дорогу или просто расположились на ней лагерем?
— Они соорудили баррикаду из бревен.
— Тогда все ясно. Болтовня нам не поможет. — Он задумался.
— Можно подождать до темноты и попытаться объехать их, — предложила Бархотка.
— Так мы потеряем целый день, — ответил Белгарат. — Придется проехать сквозь них. Постарайтесь без крайней необходимости никого не убивать.
— Полагаю, нет смысла пытаться застигнуть их врасплох?
Горбун покачал головой. Подойдя к обочине, он вывернул из земли полусгнивший пень и стал колотить им о камень, пока не отлетела трухлявая древесина. Оставшийся узловатый корень походил на весьма устрашающего вида дубину.
— Пожалуй, лучше взглянуть на этих солдат, — заметил Белгарат.
Они въехали на гребень холма и бросили взгляд на дорогу в направлении баррикады и стоящих за ней солдат.
— Даршивцы, — промолвил Закет.
— Как вы можете определить это на таком расстоянии? — спросил Шелк.
— По форме их шлемов. — Император прищурился. — Даршивские солдаты не отличаются ни храбростью, ни выучкой. Неужели нельзя как-нибудь выманить их из-за этой баррикады?
Гарион посмотрел на солдат за бревнами.
— Думаю, им велели никого не пропускать, — сказал он. — Что, если мы устремимся на них, а в последнюю минуту повернем и сделаем вид, будто собираемся обойти их с флангов? Они бросятся к лошадям, а мы снова повернемся и атакуем их. Солдаты засуетятся, и мы прижмем их к баррикаде. Некоторых выведем из строя, а остальные разбегутся сами.
— Недурной план, Гарион. Ты хороший тактик. У тебя есть военное образование?
— Нет. Я самоучка.
В краю мертвых гниющих деревьев сделать копье было невозможно, поэтому Гарион прикрепил щит к левой руке и вытащил меч.
— Ладно, — решил Белгарат. — Давайте попробуем. Может, удастся обойтись без жертв.
— Главное, нельзя никому из них позволить сесть на лошадь, — добавил Шелк.
— Пеший не может быстро привести помощь. Если мы уведем их лошадей, то покинем этот район прежде, чем они успеют вызвать подкрепление.
— Об этом я позабочусь, — кивнул Белгарат. — Вперед!
Они пустили лошадей в галоп и помчались по дороге к баррикаде, размахивая оружием. Гарион увидел, как Закет надел на правую руку причудливую кожаную рукавицу, отделанную сталью.
Приблизившись к баррикаде и стоявшим за ней встревоженным солдатам, они резко повернули налево, быстро объехали препятствие и вновь оказались на дороге.
— За ними! — крикнул гролим в черной мантии. — Не дайте им убежать!
Проскакав мимо привязанных солдатских лошадей, Гарион внезапно развернул Кретьена и вместе со своими спутниками устремился на ошеломленных даршивцев. Он не хотел убивать никого из них, поэтому наносил удары плашмя. Пробиваясь сквозь ряды солдат, он свалил наземь троих. Гарион слышал за собой звуки ударов и крики боли и, увидев перед собой гролима и чувствуя, что тот собирается парализовать его волю, без колебаний наехал на него и снова повернулся. Тоф молотил направо и налево тяжелым посохом, а Дарник разрубал шлемы топором. У Закета в руках не было оружия, но он наносил кулаком в стальной рукавице могучие удары по лицам даршивских солдат. Средство оказалось вполне эффективным.
Внезапно оттуда, где были привязаны лошади, послышался леденящий кровь вой. Огромный серебристый волк, рыча, бросался на лошадей. Испуганные животные заметались в панике, оборвали веревки и побежали прочь.
— Поехали! — крикнул друзьям Гарион, и они помчались по дороге туда, где их ожидали Полгара, Сенедра, Бархотка и Эрионд.
Белгарат прибежал следом, принял человеческий облик и вскочил на лошадь.
— Кажется, все более-менее прошло по плану, — пыхтя, произнес Закет; его лоб был влажным от пота. — Хотя я здорово устал.
— Потому что отвыкли двигаться, — сказал Шелк. — А что это за штука у вас на руке?
— Это называется цестус, — ответил император, стягивая перчатку. — Я и вправду разучился управляться с мечом и подумал, что это сработает лучше, тем более что Белгарат хотел избежать жертв.
— Мы убили кого-нибудь? — спросил Дарник.
— Я — двоих, — признался Сади. Он поднял маленький кинжал. — Стереть с клинка яд несколько затруднительно.
— А я — еще одного, — сказал кузнецу Шелк. — Он бежал за тобой с копьем, и я метнул в него нож.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Белгарат. — Давайте убираться отсюда.
Они проскакали галопом несколько миль, затем перешли на рысь.
На ночь они устроились среди мертвых деревьев. Дарник и Тоф вырыли узкую яму и развели в ней огонь. Когда палатки были установлены, Гарион и Закет вышли на опушку понаблюдать за дорогой.
— Это всегда происходит так? — спросил Закет.
— Как?
— Ну, все время нужно прятаться и красться тайком?
— Как правило, да. Белгарат старается по возможности избегать неприятных встреч. Ему не нравится рисковать людьми в стычках. Шелк и Сади помогают нам выкрутиться. — Он улыбнулся. — В Воресебо Шелк подкупил солдат горстью медных маллорейских полупенни.
— Но они же ничего не стоят!
— Шелк тоже так сказал, но мы ускакали, прежде чем солдаты открыли кошелек.
Послышался протяжный вой.
— Волк? — спросил Закет. — Опять Белгарат?
— Нет. Это не волк. Давайте вернемся. Думаю, Урвон смог обойти с флангов генерала Атеску.
— Почему ты так думаешь?
— Это была гончая.
Глава 20
Они медленно шли по мертвому лесу, стараясь не наступать на ветки. Слабый свет потайного костра Дарника служил им ориентиром, но Гарион знал, что он может явиться маяком и для гончих. Эйфория Закета явно сходила на нет. Выражение его лица было настороженным, и он шел, сжимая пальцами рукоять меча.
Их спутники сидели на полянке вокруг ямы с огнем.
— Здесь гончая, — тихо сообщил Гарион. — Я слышал ее вой.
— Ты смог понять, что она говорила? — с тревогой спросил Белгарат.
— Я не понимаю ее язык, дедушка. Впрочем, это звучало как призыв.
— Возможно, она созывала других членов стаи, — проворчал старик. — Гончие редко охотятся в одиночку.
— Свет от костра хорошо виден, — заметил Гарион.
— Сейчас я об этом позабочусь, — сказал Дарник, забрасывая грязью яму с огнем.
— Ты смог определить местонахождение гончей? — расспрашивал Белгарат.
— Она на некотором расстоянии отсюда, — ответил Гарион. — Думаю, где-то на дороге.
— Идет по нашему следу? — осведомился Шелк.
— Во всяком случае, не бесцельно бегает.
— Если гончая преследует нас, то я могу сбить ее со следа с помощью порошка, который использовал в Ашабе, — предложил Сади.
— Что ты на это скажешь? — спросил Белгарат у Белдина.
Горбун рассеянно чертил веточкой в грязи таинственные диаграммы.
— Это не сработает, — отозвался он. — Гончие — необычные собаки; они не станут слепо бежать за вожаком. Обнаружив наше местонахождение, они рассеются и бросятся на нас с разных сторон. Придется придумать что-нибудь еще.
— И как можно скорее, — добавил Шелк, нервно озираясь.
Полгара сбросила голубой плащ и передала его Дарнику.
— Я этим займусь, — спокойно сказала она.
— Что ты задумала, Пол? — с подозрением осведомился Белгарат.
— Я еще не решила, Старый Волк. Может, придумаю на ходу, как иногда делаешь ты. — Наполнив воздух вокруг себя голубым сиянием, она превратилась в сову и замахала крыльями среди мертвых деревьев.
Закет смотрел вслед призрачным очертаниям белой совы.
— Невероятно, — поежился он и посмотрел на Гариона. — Не могу сказать, что понимаю ваше беспокойство. Вы ведь волшебники — по крайней мере, некоторые из вас. Не можете ли вы просто?.. — Он не договорил.
— Нет, — покачал головой Гарион.
— Почему?
— Это создает слишком много шума. Обычные люди его не слышат, но слышим и мы, и гролимы. Если мы попытаемся это сделать, то повесим себе на шею всех гролимов из этой части Даршивы. Возможности волшебников часто переоценивают, Закет. Конечно, мы можем делать то, что недоступно обычным людям, но на нас наложено столько ограничений, что игра не стоит свеч, если только мы не слишком спешим.
— Я об этом не задумывался, — промолвил Закет. — А гончие в самом деле такие большие, как о них говорят?
— Возможно, даже еще больше, — ответил Шелк. — Они размером с маленькую лошадь.
— Забавный вы парень, Хелдар, — усмехнулся Закет. — Настолько забавный, что я предпочитаю вам не верить, а увидеть это своими глазами.
— Лучше пожелайте себе, чтобы вам не представилась такая возможность.
Белгарат, прищурившись, посмотрел на императора.
— Вижу, вы не из тех, кто верит на слово? — осведомился он.
— Предпочитаю верить собственным глазам, — пожал плечами Закет. — Годы воспитали во мне скептицизм.
— Это может оказаться проблемой. — Старик поскреб щеку. — Возможно, нам придется действовать в спешке и у нас не хватит времени на объяснения, а у вас не хватит терпения стоять, раскрыв рот от удивления. Думаю, пора научить вас некоторым вещам.
— Я готов вас слушать, — сказал Закет. — Обещаю поверить каждому вашему слову. Говорите.
— Предоставлю это Гариону. Мне нужно поддерживать связь с Пол. Почему бы вам двоим не вернуться на опушку? Разведаете обстановку, а Гарион заодно вас просветит. Только постарайтесь не поддаваться вашему природному скептицизму.
— Посмотрим, — промолвил Закет.
В течение следующих нескольких часов, когда Гарион и Закет сидели на опушке за поваленным деревом, скептицизм императора Маллореи подвергался тяжкому испытанию. Гарион говорил полушепотом, напрягая зрение и слух. Он начал с краткого изложения «Книги алорийца», потом перешел к узловые моментам Мринских рукописей, описал ранние годы волшебника Белгарата и наконец перешел к сути дела. Гарион поведал ему о возможностях и ограничениях Воли и Слова, по ходу коснувшись проекции, транслокации, изменения облика и тому подобного. Он упомянул о таинственных звуках, сопровождающих то, что обычные люди именуют колдовством, истощение, охватывающее волшебника после акта чародейства, и единственный абсолютный запрет — уничтожать содеянное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47