– Не кого, а что. Вправить кости, чтобы они срослись как надо.
– Тогда кончай молоть языком и займись этим делом. А то у вас, бездельников из Храма… как, впрочем и у всех мужчин… на уме одна болтовня.
– Будет больно.
– Вы, мужчины, не знаете, что такое боль. А я чуть не померла, прежде чем разрешилась Фирлой.
Джастин вздохнул, размышляя о том, что он может сделать. Если не вправить кости и не наложить лубок, старуха, скорее всего, умрет, а уж нормально ходить наверняка не сможет никогда.
Для того чтобы совместить концы сломанной кости, ему потребовались три попытки, каждая из которых была сопряжена с волной безумной боли. При последней из них старуха лишилась чувств, да и сам Джастин едва не упал на пол.
Придя в себя, он огляделся по сторонам, ища чем закрепить ногу в нужном положении. Не найдя в хижине ничего подходящего, инженер нетвердой походкой вышел во двор и, стараясь не вляпаться в навоз, принялся искать там. С жердочки сердито закудахтала, видимо, забытая второпях одинокая курица.
Подходящей веревки не нашлось, но он отыскал три палки и старую шкуру.
Когда он вернулся, Лурлис еще оставалась в беспамятстве. Одна из палок оказалась слишком длинной, но ему удалось обломать и обстрогать ее как следует. Нарезав ремней, Джастин начал прилаживать лубок к ноге и тут же сообразил, что это вовсе непросто. Он не мог наложить шину, не подняв ногу, и не мог поднять ногу, не рискуя вновь развести концы с таким трудом вправленной кости. Требовалась дополнительная опора. И вновь ему пришлось обшаривать всю халупу, пока под руки не попалась старая разделочная доска. Вырезав из шкуры прямоугольник, Джастин положил его на доску и подсунул эту опору под место перелома. Потом он обернул больную ногу шкурой, наложил палки и принялся их бинтовать как можно туже. Закончив, он направил легкий поток гармонии, нацелившись, главным образом, на края костей.
Старуха застонала.
– Успокойся, худшее уже позади.
– А все-таки рожать было больнее.
– Очень рад, – промолвил Джастин, покачав головой. Если боль, которую причинил ей неопытный костоправ, боль, от которой едва не лишился чувств и он сам, все же уступает тому, что испытывает женщина при родах… тогда от рожениц лучше держаться подальше.
– Мне нужно будет подыскать тебе что-то вроде костыля, чтобы через некоторое время ты смогла вставать. Но наступать на эту ногу тебе ни в коем случае нельзя.
– Лежа здесь, я умру с голоду.
– Ну не сию же минуту!
– У Бирсена был второй посох. Посмотри под кроватью.
Джастин достал тяжелый посох и положил его рядом с кроватью.
– Он на полу.
С низенькой кровати старуха нащупала посох рукой, после чего попросила пить.
– Попробую найти ведро и веревку.
– Веревка должна быть в комоде. В третьем ящике.
Джастин быстро отыскал моток пеньковой веревки, две деревянных колотушки и завернутое в промасленный лоскут лезвие пилы.
– Я скоро вернусь, – промолвил он, взяв моток. – Мне нужно закрепить веревку и напоить лошадь.
Снаружи начинал накрапывать дождик. Бросив взгляд на север, где сгущались тучи, инженер сокрушенно вздохнул. Только дождя ему и не хватало. Ведь непромокаемого плаща или хотя бы промасленной парусины у него нет. Он вспомнил, что как раз в такой парусине похоронил Железного Стража, но тут же покачал головой. Не о чем жалеть, уж такую-то малость эта женщина заслужила.
Колодец был неглубокий, не более восьми локтей. Ухватившись за крепкий столб, инженер свесился вниз, выудил зацепившийся за что-то нижний обрывок колодезной веревки и нахмурился. Веревка порвалась не оттого, что перетерлась, она была надрезана. Зачем? Чтобы лишить Белых доступа к воде или чтобы навредить старой женщине?
Джастин решил, что этот Бирсен ему определенно не нравится. Отрезав четыре локтя от мотка, он привязал веревку к сохранившейся. Затем, набрав воды, он поставил ведро на край колодца и основательно подчистил мутноватую жидкость гармонией. Когда наложение простейших чар вызвало у него головокружение, он понял, насколько устал и проголодался.
Но так или иначе, первое ведро целиком отправилось в корыто – для лошади. Затем Джастин выудил второе ведро. Тут-то и оказалось, что о том, в чем отнести воду в дом, Джастин и не позаботился.
– Забыл жбан прихватить, – объяснил он старухе, положив моток в ящик, а обрывок колодезной веревки на край стола.
– Не больно-то вы практичные, ребята из Храма.
– Это точно, – рассмеялся Джастин и, взяв с маленького столика два кувшина, побрел к колодцу. Вскоре он вернулся с полными кувшинами чистой и холодной воды. Сперва он помог больной женщине приподняться, прислонив ее спиной к изголовью кровати, а потом отошел к столу и отлил воды из кувшина в выщербленную кружку. Эту кружку он и вручил Лурлис.
– На, попей.
Нашарив кружку, старуха с жадностью осушила ее до дна. Прежде чем налить себе, Джастин выдвинул табурет и сел – ноги его уже еле держали.
– Нам нужно побеспокоиться о еде для тебя, – промолвил он.
– Наверное, и для тебя, парень. А?
– Честно говоря, почтеннейшая, и для меня тоже. Я ведь не ангел, способный порхать по горным пикам, питаясь воздухом.
– Ха… Ангелы. Дерьмо все это. Во-первых, в Предании говорится не о мужчинах, а о проникнутых чистотой женщинах. Но нынче все машут клинками, что мужчины, что женщины, без разницы. Ну… мужчины все-таки малость погаже.
– Мы вроде насчет еды говорили, – подсказал Джастин. После продолжительного молчания Лурлис сказала:
– Нет, парень, никакой ты не Храмовый священник.
– Нет. И не целитель. Но кое-что в этом понимаю, и если ты не станешь тревожить ногу, она заживет.
– Я так понимаю, ты из этих дьяволов-колдунов. Но не из Белых, а из Черных.
– Да, если ты хочешь так выразиться. Я с Отшельничьего.
– А зачем ты стал возиться со старой Лурлис?
– Мне была нужна еда, а тебе помощь, – ответил инженер. Он подозревал, что честность и прямота вряд ли принесут ему пользу, однако обманывать слепую старуху не хотел и не мог.
– Мог бы бросить меня да ехать своей дорогой.
– После того как узнал о твоей беде, уже не мог.
– А как вышло, что ты остался без еды?
– Вышло так, что во время сражения я оказался разлученным с братом. Попытка переправиться через реку у Рорна не удалась, там разобраны мосты. Я надеялся переправиться где-нибудь в здешних краях, но как-то проглядел дорогу к реке.
– Наверняка чародейские проделки. У Рорна есть развилка, и дорога приречная оттуда идет. Правда, насчет брода… брода нет до самого моста в Клинии. Река течет, в основном, по теснине. Отсюда тебе лучше двигаться той тропой, что идет поверху… Хотя если ты устал, карабкаться на холмы радости мало.
Джастин машинально наполнил кружку и снова подал ей.
– Там, на полке под столом, хлеб и сыр, – сказала Лурлис.
– Точно?
– Мне кажется, ты честный парень. Речь у тебя честная, да и поступки тоже. Конечно, мне случалось ошибаться, да, наверное, и еще случится, да что уж там… Такова жизнь.
Старуха рассмеялась, и, несмотря на редкие, почерневшие зубы старухи, Джастин вдруг увидел ее той прелестной, веселой девушкой, какой она когда-то была. Инженер поставил кувшин и направился к столу.
Отрезав три толстых куска хлеба и положив сверху сыр, он забрал из рук старой женщины кружку и подал ей еду, после чего уселся на табурет.
– Крепкие у тебя пальцы, точно у кузнеца, – заметил Лурлис. – Ты часом не кузнец?
– Да. Я работаю у горна.
– Это хорошо. В жизни не встречала… кузнеца, который был бы… плохим человеком.
Старуха произносила слова с расстановкой, жуя свой хлеб. Хлеб и сыр показались Джастину вкуснее самых замечательных яств.
– Ты хорошо закрепил веревку? – спросила старуха. – Я смогу доставать воду?
– Тебе не следует… – начал он.
– Ну ты даешь! Ты ведь Черный кузнец, стало быть, задерживаться тебе здесь нельзя. Если хочешь жить. Скажи лучше, как долго мне держать ту штуковину, которую ты наложил мне на ногу?
– Я думаю, от четырех до пяти восьмидневок. Но по-настоящему нога заживет месяца через три.
– Ну и ну!
– И постарайся беречь ее, а то, неровен час, сломаешь снова, – промолвил Джастин, проглотив последний кусок.
– Ох уж эти мужчины… – Лурлис протянула руку, и инженер снова наполнил ей кружку.
– Ты говоришь так, словно веришь в Предание, – заметил Джастин.
– Поверишь тут… стоит взглянуть на Бирсена.
Джастин помолчал, потом прокашлялся:
– Хм… это… веревка-то колодезная того, не перетерлась.
– Я сама слышала, как ведро упало в колодец.
– Упало, потому что веревка была разрезана. Продольно, по всей длине.
Он вручил ей обрывок, и она прощупала его чуткими пальцами.
– Да… придется что-нибудь предпринять в отношении этого мальчишки.
– Мальчишки?
– Бирсена. Он всего лишь глупый, эгоистичный мальчишка, – Лурлис слегка изменила позу, поморщившись при этом движении. – Говорила я Фирле, что слишком уж он смазливый. Впрочем, мой Томаз тоже был красавчиком. А ты, парнишка, как? Хорош собой?
– Я… я как-то об этом не задумывался. Вот брат у меня, он симпатичный.
– Не задумывался он… Мужчина – он мужчина и есть. Но я уверена, ты парнишка миловидный, – Лурлис ухмыльнулась, а потом добавила:
– Вот что, дружочек. Со мной все будет в порядке, а тебе, пожалуй, пора уносить ноги, пока тебя не догнали Белые дьяволы.
– Я наберу себе воды.
– И возьми каравай да второй круг сыра.
– Они нужны тебе.
– А тебе что, не нужны? Ты лечил мою ногу и ухаживал за мной, хотя я всего-навсего никчемная старуха. Это дорогого стоит, мой Черный красавчик.
Ухмыльнувшись, Джастин взял два маленьких кувшина и побрел под дождем к колодцу.
Вернувшись в хижину и поставив кувшины на стол, он вытер лицо и волосы, после чего сказал:
– Вода на столе. Что-нибудь еще нужно?
– Нет, – Старуха помолчала, а потом добавила:
– В ближнем углу сарая, за столбом, есть бочка, а в бочке немного зерна. Для твоей лошади.
– Честно говоря, если это для тебя не слишком тяжелая потеря, я был бы благодарен.
– Паренек… я тебе и про себя, и про Фрилу рассказала, а сама не знаю, как тебя звать.
– Джастином. Меня зовут Джастин.
– Вот что, Джастин, уходи. Ты и так потратил на старуху слишком много времени.
Джастин легонько коснулся ее лба и подкрепил женщину потоком гармонии.
– Ты точно не священник Храма?
– Точно. Всего-навсего приблудный кузнец.
– Тогда забирай хлеб с сыром и проваливай. Живо.
Джастин взял остаток уже порезанного круга – примерно половину – и один каравай. Полный круг и два каравая остались на месте. Уже с порога он оглянулся на Лурлис.
– Со мной все будет в порядке, – крикнула она, словно увидев его взгляд. – Уезжай, не мешкай.
Инженер тихонько прикрыл дверь и отправился за зерном для кобылы.
Дождь превратился в мелкий, моросящий туман.


52

Тропа, как и говорила Лурлис, сворачивала и петляла по склону, с которого Джастин, оглянувшись через плечо, увидел уходящий на юго-восток изгиб восточного притока Сарронна.
Поискав глазами хижину, инженер увидел лишь соломенную кровлю. Ему хотелось верить, что у Лурлис все будет хорошо. Вздохнув, он повернулся и едва успел увернуться от очередной ветки. Тропа вновь резко повернула на юг.
Джастин подумал, что, возможно, выбор этого направления был его серьезной ошибкой. Однако он уже заехал так далеко, что попытка вернуться, пожалуй, стала бы ошибкой еще худшей.
Чем дальше он, однако, ехал, тем тягостнее становилось у него на сердце.
Окна немногих попадавшихся по пути хижин были плотно закрыты ставнями. Заброшенной выглядела и единственная встретившаяся ему укрепленная усадьба, однако чувства подсказали ему, что внутри затаились вооруженные люди, и он предпочел объехать усадьбу стороной.
Покачиваясь в седле, он продолжал размышлять о своих снах, особенно о последнем, удивительно отчетливом. В обоих снах присутствовала одна и та же женщина, но в первом речь шла о деревьях, а во втором о Наклосе. О том самом Наклосе, насчет которого мало кто знал что-либо определенное, кроме того, что там живут друиды. Из Дила, единственного порта в Наклосе, порой приходили суда, груженные превосходной древесиной, а люди рассказывали о друидах всякие небылицы. Точно о них никто ничего не знал, но… Но прекрасная друидка являлась Джастину во снах.
С заросшей сорняками кучи камней, нагроможденных в углу заброшенного поля, раздался крик стервятника.
Джастин нахмурился. Неужто это та самая птица? Он потянулся к стервятнику чувствами, и тут же отпрянул, поняв, что если это другая птица, то, стало быть, у Белого мага не один подручный.
Неужели Белые выслеживают именно его? Но почему?
Джастин повернулся в седле и присмотрелся к участку дороги, оставленному им поутру. Там никого не было. Хотя солнце скрывали облака, Джастин чувствовал – время клонится к вечеру. А он все еще блуждает по холмам в поисках дороги на Клинию.
Доехав до очередной развилки, Джастин повернул кобылу на запад, в том направлении, которое, как ему казалось, могло вывести к реке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86