Мартан продолжал стрелять, хотя его правый рукав пропитался кровью, а Гуннар боролся с могучими ветрами, не позволяя облакам закрыть солнце.
Стиснув зубы, Джастин развернул световой клинок, вновь полоснув им землю перед Железной Стражей. Однако воины, перескакивая через овраг, образовавшийся под их ногами, – обугленный, наполненный трупами, – рвались дальше. От Мартана и Гуннара их отделяло не больше сотни локтей.
Джастин закашлялся. Корзину тряхнуло, и качнувшийся луч превратил рыночную площадь в озерцо расплавленного белого камня.
Белые маги напрягли все свои силы, образовав мощный сгусток хаоса, и выплеснули в небо вал огненных шаров, однако Джастин встретил их взмахом светового клинка.
Казалось, столкновение хаоса и гармонии разорвало самую ткань неба. Черные звезды и вспышки ослепительно белой тьмы наплывали одна на другую, взаимоуничтожаясь. Родившийся из ничего ветер трепал корзину так, что Джастин едва удержался в ней, даже схватившись за борта обеими руками. Половина угля из поддона высыпалась, ноздри заполнил запах сажи.
Световой меч полоснул по парку рядом с рыночной площадью, и прежде чем Джастин успел обернуть смертоносное острие к Железной Страже, деревья загорелись как свечки, озаряя рожденный магией сумрак.
Сплюнув кровью, Джастин заставил себя отрешиться от жара и чада, от белой агонии умирающих и вновь полоснуть лучом по наступающей Железной Страже. Вокруг шара бушевала огненная буря, корзина раскачивалась из стороны в сторону. На сей раз Серому магу удалось не позволить лучу отклониться в сторону города. После нескольких его взмахов от конного отряда Железной Стражи осталось не более двух десятков бойцов.
Прорезав световым клинком дымящийся ров между конниками и спешащей следом пехотой, Джастин шире раскинул по небу магическую сеть, силясь уловить в нее как можно больше света.
Железная Стража прорвалась к укрытию. Мартан вскочил на каменную стену и, сразив из лука передового всадника, прыгнул в его седло. Сидя верхом и размахивая саблей убитого, он не подпускал врагов к Гуннару.
Джастин был оглушен шипением и свистом огненных стрел, светового меча и треплющего шар ветра.
Бойцы Железной Стражи окружили Мартана, и один из них рубанул его клинком по незащищенному боку. Моряк выронил саблю.
Закричав от отчаяния, Джастин полоснул губительным лучом по трем наседавшим на Мартана стражам, не прекращая при этом стягивать свет и гармонию отовсюду, докуда мог дотянуться. Направляемая им гармония изливалась с небес, подобно водопаду.
Джастин больше не ощущал Мартана и воспринимал лишь волю продолжавшего тянуться к небесам Гуннара, однако продолжал полосовать склон световым лучом, разбрасывая тела, вспарывая землю и расплавляя камни.
Холм содрогнулся. Зародившаяся в его недрах волна покатилась на север. Всколыхнулся и воздушный шар, однако не слишком резко, поскольку из-за утечки воздуха удерживавшие его веревки уже дали слабину. Сила подземного толчка вздыбила и разбросала как щепки тяжеленные плиты, устилавшие дорогу. А потом землетрясение докатилось до города, и дома – те, что еще не оплавились, не взорвались и не рассыпались по камушкам, – закачались словно лодки в прилив. Твердая почва, на которой они были воздвигнуты, заходила ходуном, дрожа словно желе. Одна волна следовала за другой, и массивные балки ломались, как сухие былинки, а толстые стены разлетались фонтанами кирпича и камня.
Красно-белые волны разрушения и гибели хлынули назад, к Джастину, и он обратил свой меч против этой кровавой белизны, прорезая ее в отчаянном стремлении защитить себя, Гуннара и даже далекую Дайалу. Потом луч полоснул по горстке Белых копейщиков, находившихся уже почти под самым шаром.
На сей раз снизу не донеслось ни единого возгласа – копейщики погибли мгновенно, превратившись в ничто и оставив после себя лишь волну белой боли. Почти весь обращенный к Фэрхэвену склон холма поблескивал, как стеклянное озерцо, над поверхностью которого то здесь, то там возвышались островки руин.
Ослепленный белой агонией, Джастин упорно пытался восстановить равновесие сил и направить свитый из хаоса и гармонии клинок на Белых магов, которые, со своей стороны, не прекращали осыпать его огненными стрелами. Щиты Гуннара отражали большую часть ударов, однако корзину трясло, а оболочка продолжала стравливать воздух. Шар терял высоту. Прищурившись, Джастин сконцентрировался, не позволяя себе утратить спокойствие даже когда сплетенный из хаоса щит Высшего Мага отразил первый удар его клинка.
Отскочивший луч ударил в центр Фэрхэвена, и каменная кладка белых зданий распалась. Древние деревья вспыхнули, а мостовые превратились в огнедышащие реки расплавленного белого камня.
Даже в корзине шара сделалось жарче, чем бывало в Каменных Буграх в самый знойный полдень. Смрад немыслимого пожара не давал дышать. Немногие устоявшие дома превратились в печи, в которых живьем запеклись их жители.
Чудовищной силы импульс хаоса – продукт отчаянных совокупных усилий Белых, объединенных волей Высшего Мага, чей образ – напряженное лицо и широкие плечи – заполнил сознание Джастина – выплеснулся в небо огненным протуберанцем.
Ценой нечеловеческого напряжения Джастину удалось поглотить эту энергию и, свив ее воедино с гармонией, направить назад, на прикрывшихся щитами Белых. Земля вокруг них бурлила и клокотала, как кипящая вода, но чародеи не только держались, но и продолжали атаковать. Удачно пущенная огненная стрела пережгла одну из крепивших корзину к оболочке веревок. Корзина завертелась. Джастин вцепился руками в борта, и луч вновь заметался по склону, обратив в столбики угля росшие за дорогой деревья. Снова выровняв луч, инженер постарался направить гармонизированный свет в точку сосредоточения хаотической энергии.
Казалось, что земля вспучилась и провалилась одновременно. Гармония и хаос извергались в небо и поглощались, втягиваясь в недра. В столкновении яростных лучей света и тьмы рождалось слепящее зарево.
Юго-западнее щита, прикрывавшего Белых магов, световой клинок, соскользнувший с него, превратил дорогу в глубокий ров с оплавленными стенами. Усилием воли Джастин снова и снова устремлял луч к средоточию Белой силы, но сотворенный мощью Высшего Мага щит выдерживал удар за ударом. Пульсируя и прогибаясь, он отбрасывал луч в долину, на город.
С каждой такой вспышкой все больше и больше зданий оплывали растаявшими каменными свечами, пока вся долина не оказалась погребенной под слоем черного, серого и белого пепла, из которого проступали обсидиановые кости бывших строений.
Держась за корзину, Джастин из последних сил обрушил световой меч на щит Высшего Мага. Слишком сильный, луч грозил окончательно вырваться из-под контроля своего создателя.
Взорвался весь мир.
Волны черного и белого, рябь гармонии и хаоса, клинки обеих стихий пронизывали его, прокатывались сквозь него, терзали его. Закрыв глаза, Джастин попытался представить себя лоркеном Наклоса, укорененным в почве и впитывающим корнями гармонию из глубинных вод и залежей железа, пролегающих под Кандаром. Растением, живущим и выживающим, несмотря на смертоносные удары хаоса.
Шквальный ветер подхватил корзину, словно океанская волна. Пальцы Джастина впились в корзину, пляшущую, словно утлый челн в бурном море, и он почувствовал, как лопнула одна из удерживавших шар веревок.
Почти не осознавая, что прокусывает собственный язык, Джастин скрутил хаос и гармонию своего клинка в тончайший жгут, позволяющий сосредоточить усилие в одной точке. Не для того чтобы пробить непробиваемый щит, а ради того, чтобы замкнуть сотворенный Белыми магами хаос в гармонии, соединив оба первоначала в равновесии.
Изнутри и извне слышались стоны, и Джастин уже не мог разобрать, стонет он сам или же это подают голос его враги, зажатые в коконе хаоса. Белые маги еще сопротивлялись, и энергия, высвобождавшаяся при взаимопоглощении силовых потоков хаоса и гармонии, волна за волной опаляла долину жаром нового солнца. Однако сотворенная ими самими непроницаемая сфера хаоса – по мере того, как вокруг нее выстраивалась такая же сфера гармонии – превращалась из крепости в тюрьму. Напрягая все силы, Джастин изогнул потоки гармонии, подводя их под защитное поле Белых, и их яростные вопли уже доносились до него как бы издалека, словно из бездонного колодца, который с каждым мгновением становился все глубже.
Перед мысленным взором Джастина предстали лица – напряженные, злобные, испуганные, наполненные страданием. А потом они исчезли. Серый маг полностью заключил хаос в оболочку гармонии.
«Уравновесь… – уловил он слабый, отдаленный призыв Дайалы. – Ты должен… должен уравновесить…»
Последнее усилие Джастина отозвалось взрывом. Драгоценный камень разлетелся в пыль. На миг над землей воцарилась полная тишина. Магическая тьма развеялась, и над долиной Фэрхэвена вновь засветило солнце. Правда, теперь его свет едва пробивался сквозь облака дыма. Пепел падал на долину дождем.
Потом ветер пригнал и настоящие облака – тяжелые, темные, несущие грозу. Послышался первый раскат грома.
Шар, мотаясь во все стороны на единственной уцелевшей привязи, снижался все быстрее. Джастин отрешенно смотрел на стремительно приближавшуюся землю. Глаза его горели, рот был наполнен кровью, руки и ноги налились свинцом. Даже чувства перестали ему повиноваться. Ни предотвратить, ни даже замедлить падения он не мог. Земля поднималась ему навстречу вместе с валом черноты, которая поглотила его.
Мир содрогнулся и исчез. Остались лишь дым и боль, пришедшая вместе с ослепительно белыми скребками, срезавшими мясо с его костей. По небу прокатывались громовые раскаты, и каждый удар отзывался в истерзанном теле новой волной боли.
Потом к грому присоединилось ритмичное постукивание, словно кто-то пытался достучаться до его почти угасшего сознания. Лицо ощутило холодное покалывание. Джастин с трудом разлепил веки.
Он лежал навзничь на опавшей, скомканной шелковой оболочке шара, и крупные градины, падавшие вперемешку с густыми хлопьями снега, падали на его лицо. Весь склон уже застилало тонкое белое покрывало.
«Дайала…»
Сохранившаяся нить гармонии была столь тонка, что Джастин едва смог ощутить ее присутствие. С трудом сев, он прислушался к себе. Левая нога пульсировала, и каждая пульсация отзывалась в голове белыми вспышками боли. Спина и ребра болели при каждом вздохе.
Перекатившись на бок, Джастин попытался встать, опершись руками о землю, но ладони заскользили по куче градин, скопившихся вокруг упавшего шара. В конце концов ему удалось ухватиться за сломанную корзину, успевшую наполовину оледенеть, и подняться на ноги. Не имея сил на то, чтобы подкрепить себя гармонией, он заковылял по склону, волоча поврежденную ногу, но пройдя не больше дюжины шагов, замер. У него перехватило дыхание.
На земле, возле кучи угля, в которую превратилась лошадь, отбитая у Железного Стража, уставясь в небо невидящими, мертвыми глазами распростерся Мартан. Обугленная до черноты рука моряка покоилась на груди, почти сливаясь с такой же черной форменной туникой, служившей предметом его гордости.
К глазам Джастина подступили слезы. Витающая вокруг него смерть нашла новую жертву. Еще одна Йонада, еще одна Диесса, еще одна Крителла, еще один Клерв… неужто его всегда и повсюду будут сопровождать мертвецы?
Глубоко вздохнув, Джастин побрел дальше, к едва различимой под покровом снега груде камней, страшась того, что и там он может обнаружить труп. Вывернув гармонию наизнанку, он не имел сил направить чувства вперед и не мог на расстоянии определить – жив ли его брат. Гуннар лежал без движения, перевесившись через прикрытую броневыми листами каменную ограду, однако, приблизившись, Джастин увидел, что грудь его поднимается и опадает. Он облегченно вздохнул и тут же застонал от боли в ребрах.
Небо затягивали тучи, темнее которых ему не случалось видеть. Ветвистые молнии били по сожженной и растопленной долине, где еще недавно горделиво красовался Фэрхэвен.
Даже сквозь завесу снега Джастин увидел, что Белая Башня оплыла, как восковая свеча на жарком солнце. Во всем великом городе не уцелело ни одного здания. Мощеные улицы обратились в стеклянные белые полосы, площади – в озерца обсидиана, над которыми кое-где торчали оплавленные глыбы. Растительность пеплом опадала на город, смешиваясь со снегом и градом и придавая им серый оттенок. Такой же серой ощущал Джастин и свою душу.
Бросив еще одни взгляд на Гуннара, Серый маг заковылял к «Демону», лежавшему у края сожженного луга. Им с братом нужны еда, одеяла и покой.
Ослепительная молния, еще раз высветившая мертвую долину, лишний раз напомнила Джастину о том, что в ближайшее время едва ли кто-либо займется их поисками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Стиснув зубы, Джастин развернул световой клинок, вновь полоснув им землю перед Железной Стражей. Однако воины, перескакивая через овраг, образовавшийся под их ногами, – обугленный, наполненный трупами, – рвались дальше. От Мартана и Гуннара их отделяло не больше сотни локтей.
Джастин закашлялся. Корзину тряхнуло, и качнувшийся луч превратил рыночную площадь в озерцо расплавленного белого камня.
Белые маги напрягли все свои силы, образовав мощный сгусток хаоса, и выплеснули в небо вал огненных шаров, однако Джастин встретил их взмахом светового клинка.
Казалось, столкновение хаоса и гармонии разорвало самую ткань неба. Черные звезды и вспышки ослепительно белой тьмы наплывали одна на другую, взаимоуничтожаясь. Родившийся из ничего ветер трепал корзину так, что Джастин едва удержался в ней, даже схватившись за борта обеими руками. Половина угля из поддона высыпалась, ноздри заполнил запах сажи.
Световой меч полоснул по парку рядом с рыночной площадью, и прежде чем Джастин успел обернуть смертоносное острие к Железной Страже, деревья загорелись как свечки, озаряя рожденный магией сумрак.
Сплюнув кровью, Джастин заставил себя отрешиться от жара и чада, от белой агонии умирающих и вновь полоснуть лучом по наступающей Железной Страже. Вокруг шара бушевала огненная буря, корзина раскачивалась из стороны в сторону. На сей раз Серому магу удалось не позволить лучу отклониться в сторону города. После нескольких его взмахов от конного отряда Железной Стражи осталось не более двух десятков бойцов.
Прорезав световым клинком дымящийся ров между конниками и спешащей следом пехотой, Джастин шире раскинул по небу магическую сеть, силясь уловить в нее как можно больше света.
Железная Стража прорвалась к укрытию. Мартан вскочил на каменную стену и, сразив из лука передового всадника, прыгнул в его седло. Сидя верхом и размахивая саблей убитого, он не подпускал врагов к Гуннару.
Джастин был оглушен шипением и свистом огненных стрел, светового меча и треплющего шар ветра.
Бойцы Железной Стражи окружили Мартана, и один из них рубанул его клинком по незащищенному боку. Моряк выронил саблю.
Закричав от отчаяния, Джастин полоснул губительным лучом по трем наседавшим на Мартана стражам, не прекращая при этом стягивать свет и гармонию отовсюду, докуда мог дотянуться. Направляемая им гармония изливалась с небес, подобно водопаду.
Джастин больше не ощущал Мартана и воспринимал лишь волю продолжавшего тянуться к небесам Гуннара, однако продолжал полосовать склон световым лучом, разбрасывая тела, вспарывая землю и расплавляя камни.
Холм содрогнулся. Зародившаяся в его недрах волна покатилась на север. Всколыхнулся и воздушный шар, однако не слишком резко, поскольку из-за утечки воздуха удерживавшие его веревки уже дали слабину. Сила подземного толчка вздыбила и разбросала как щепки тяжеленные плиты, устилавшие дорогу. А потом землетрясение докатилось до города, и дома – те, что еще не оплавились, не взорвались и не рассыпались по камушкам, – закачались словно лодки в прилив. Твердая почва, на которой они были воздвигнуты, заходила ходуном, дрожа словно желе. Одна волна следовала за другой, и массивные балки ломались, как сухие былинки, а толстые стены разлетались фонтанами кирпича и камня.
Красно-белые волны разрушения и гибели хлынули назад, к Джастину, и он обратил свой меч против этой кровавой белизны, прорезая ее в отчаянном стремлении защитить себя, Гуннара и даже далекую Дайалу. Потом луч полоснул по горстке Белых копейщиков, находившихся уже почти под самым шаром.
На сей раз снизу не донеслось ни единого возгласа – копейщики погибли мгновенно, превратившись в ничто и оставив после себя лишь волну белой боли. Почти весь обращенный к Фэрхэвену склон холма поблескивал, как стеклянное озерцо, над поверхностью которого то здесь, то там возвышались островки руин.
Ослепленный белой агонией, Джастин упорно пытался восстановить равновесие сил и направить свитый из хаоса и гармонии клинок на Белых магов, которые, со своей стороны, не прекращали осыпать его огненными стрелами. Щиты Гуннара отражали большую часть ударов, однако корзину трясло, а оболочка продолжала стравливать воздух. Шар терял высоту. Прищурившись, Джастин сконцентрировался, не позволяя себе утратить спокойствие даже когда сплетенный из хаоса щит Высшего Мага отразил первый удар его клинка.
Отскочивший луч ударил в центр Фэрхэвена, и каменная кладка белых зданий распалась. Древние деревья вспыхнули, а мостовые превратились в огнедышащие реки расплавленного белого камня.
Даже в корзине шара сделалось жарче, чем бывало в Каменных Буграх в самый знойный полдень. Смрад немыслимого пожара не давал дышать. Немногие устоявшие дома превратились в печи, в которых живьем запеклись их жители.
Чудовищной силы импульс хаоса – продукт отчаянных совокупных усилий Белых, объединенных волей Высшего Мага, чей образ – напряженное лицо и широкие плечи – заполнил сознание Джастина – выплеснулся в небо огненным протуберанцем.
Ценой нечеловеческого напряжения Джастину удалось поглотить эту энергию и, свив ее воедино с гармонией, направить назад, на прикрывшихся щитами Белых. Земля вокруг них бурлила и клокотала, как кипящая вода, но чародеи не только держались, но и продолжали атаковать. Удачно пущенная огненная стрела пережгла одну из крепивших корзину к оболочке веревок. Корзина завертелась. Джастин вцепился руками в борта, и луч вновь заметался по склону, обратив в столбики угля росшие за дорогой деревья. Снова выровняв луч, инженер постарался направить гармонизированный свет в точку сосредоточения хаотической энергии.
Казалось, что земля вспучилась и провалилась одновременно. Гармония и хаос извергались в небо и поглощались, втягиваясь в недра. В столкновении яростных лучей света и тьмы рождалось слепящее зарево.
Юго-западнее щита, прикрывавшего Белых магов, световой клинок, соскользнувший с него, превратил дорогу в глубокий ров с оплавленными стенами. Усилием воли Джастин снова и снова устремлял луч к средоточию Белой силы, но сотворенный мощью Высшего Мага щит выдерживал удар за ударом. Пульсируя и прогибаясь, он отбрасывал луч в долину, на город.
С каждой такой вспышкой все больше и больше зданий оплывали растаявшими каменными свечами, пока вся долина не оказалась погребенной под слоем черного, серого и белого пепла, из которого проступали обсидиановые кости бывших строений.
Держась за корзину, Джастин из последних сил обрушил световой меч на щит Высшего Мага. Слишком сильный, луч грозил окончательно вырваться из-под контроля своего создателя.
Взорвался весь мир.
Волны черного и белого, рябь гармонии и хаоса, клинки обеих стихий пронизывали его, прокатывались сквозь него, терзали его. Закрыв глаза, Джастин попытался представить себя лоркеном Наклоса, укорененным в почве и впитывающим корнями гармонию из глубинных вод и залежей железа, пролегающих под Кандаром. Растением, живущим и выживающим, несмотря на смертоносные удары хаоса.
Шквальный ветер подхватил корзину, словно океанская волна. Пальцы Джастина впились в корзину, пляшущую, словно утлый челн в бурном море, и он почувствовал, как лопнула одна из удерживавших шар веревок.
Почти не осознавая, что прокусывает собственный язык, Джастин скрутил хаос и гармонию своего клинка в тончайший жгут, позволяющий сосредоточить усилие в одной точке. Не для того чтобы пробить непробиваемый щит, а ради того, чтобы замкнуть сотворенный Белыми магами хаос в гармонии, соединив оба первоначала в равновесии.
Изнутри и извне слышались стоны, и Джастин уже не мог разобрать, стонет он сам или же это подают голос его враги, зажатые в коконе хаоса. Белые маги еще сопротивлялись, и энергия, высвобождавшаяся при взаимопоглощении силовых потоков хаоса и гармонии, волна за волной опаляла долину жаром нового солнца. Однако сотворенная ими самими непроницаемая сфера хаоса – по мере того, как вокруг нее выстраивалась такая же сфера гармонии – превращалась из крепости в тюрьму. Напрягая все силы, Джастин изогнул потоки гармонии, подводя их под защитное поле Белых, и их яростные вопли уже доносились до него как бы издалека, словно из бездонного колодца, который с каждым мгновением становился все глубже.
Перед мысленным взором Джастина предстали лица – напряженные, злобные, испуганные, наполненные страданием. А потом они исчезли. Серый маг полностью заключил хаос в оболочку гармонии.
«Уравновесь… – уловил он слабый, отдаленный призыв Дайалы. – Ты должен… должен уравновесить…»
Последнее усилие Джастина отозвалось взрывом. Драгоценный камень разлетелся в пыль. На миг над землей воцарилась полная тишина. Магическая тьма развеялась, и над долиной Фэрхэвена вновь засветило солнце. Правда, теперь его свет едва пробивался сквозь облака дыма. Пепел падал на долину дождем.
Потом ветер пригнал и настоящие облака – тяжелые, темные, несущие грозу. Послышался первый раскат грома.
Шар, мотаясь во все стороны на единственной уцелевшей привязи, снижался все быстрее. Джастин отрешенно смотрел на стремительно приближавшуюся землю. Глаза его горели, рот был наполнен кровью, руки и ноги налились свинцом. Даже чувства перестали ему повиноваться. Ни предотвратить, ни даже замедлить падения он не мог. Земля поднималась ему навстречу вместе с валом черноты, которая поглотила его.
Мир содрогнулся и исчез. Остались лишь дым и боль, пришедшая вместе с ослепительно белыми скребками, срезавшими мясо с его костей. По небу прокатывались громовые раскаты, и каждый удар отзывался в истерзанном теле новой волной боли.
Потом к грому присоединилось ритмичное постукивание, словно кто-то пытался достучаться до его почти угасшего сознания. Лицо ощутило холодное покалывание. Джастин с трудом разлепил веки.
Он лежал навзничь на опавшей, скомканной шелковой оболочке шара, и крупные градины, падавшие вперемешку с густыми хлопьями снега, падали на его лицо. Весь склон уже застилало тонкое белое покрывало.
«Дайала…»
Сохранившаяся нить гармонии была столь тонка, что Джастин едва смог ощутить ее присутствие. С трудом сев, он прислушался к себе. Левая нога пульсировала, и каждая пульсация отзывалась в голове белыми вспышками боли. Спина и ребра болели при каждом вздохе.
Перекатившись на бок, Джастин попытался встать, опершись руками о землю, но ладони заскользили по куче градин, скопившихся вокруг упавшего шара. В конце концов ему удалось ухватиться за сломанную корзину, успевшую наполовину оледенеть, и подняться на ноги. Не имея сил на то, чтобы подкрепить себя гармонией, он заковылял по склону, волоча поврежденную ногу, но пройдя не больше дюжины шагов, замер. У него перехватило дыхание.
На земле, возле кучи угля, в которую превратилась лошадь, отбитая у Железного Стража, уставясь в небо невидящими, мертвыми глазами распростерся Мартан. Обугленная до черноты рука моряка покоилась на груди, почти сливаясь с такой же черной форменной туникой, служившей предметом его гордости.
К глазам Джастина подступили слезы. Витающая вокруг него смерть нашла новую жертву. Еще одна Йонада, еще одна Диесса, еще одна Крителла, еще один Клерв… неужто его всегда и повсюду будут сопровождать мертвецы?
Глубоко вздохнув, Джастин побрел дальше, к едва различимой под покровом снега груде камней, страшась того, что и там он может обнаружить труп. Вывернув гармонию наизнанку, он не имел сил направить чувства вперед и не мог на расстоянии определить – жив ли его брат. Гуннар лежал без движения, перевесившись через прикрытую броневыми листами каменную ограду, однако, приблизившись, Джастин увидел, что грудь его поднимается и опадает. Он облегченно вздохнул и тут же застонал от боли в ребрах.
Небо затягивали тучи, темнее которых ему не случалось видеть. Ветвистые молнии били по сожженной и растопленной долине, где еще недавно горделиво красовался Фэрхэвен.
Даже сквозь завесу снега Джастин увидел, что Белая Башня оплыла, как восковая свеча на жарком солнце. Во всем великом городе не уцелело ни одного здания. Мощеные улицы обратились в стеклянные белые полосы, площади – в озерца обсидиана, над которыми кое-где торчали оплавленные глыбы. Растительность пеплом опадала на город, смешиваясь со снегом и градом и придавая им серый оттенок. Такой же серой ощущал Джастин и свою душу.
Бросив еще одни взгляд на Гуннара, Серый маг заковылял к «Демону», лежавшему у края сожженного луга. Им с братом нужны еда, одеяла и покой.
Ослепительная молния, еще раз высветившая мертвую долину, лишний раз напомнила Джастину о том, что в ближайшее время едва ли кто-либо займется их поисками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86