Впрочем… а что, если замкнуть хаос, связать его гармонией подобно тому, как делала Дайала, обучая его целительству? Она сковывала и обездвиживала вкрапления хаоса в его теле…
Потом пришла мысль о свинце. Свинец соединяет в себе гармонию и хаос, но использование его опасно. К тому же даже найти рыхлую желтую горную породу, содержащую этот элемент, не так-то просто, не говоря уж о получении чистого металла.
Его размышления прервал стук.
Джастин улыбнулся, ощутив за дверью присутствие Элизабет:
– Заходи, сестренка.
– У тебя темно.
– А тебе свет не нужен. Все маги могут обходиться без ламп. Просто смотри перед собой и все увидишь.
– Ой, Джастин, вечно ты все испортишь.
– Да чем? Тем, что знаю о твоей способности обходиться без света?
– Ну Джастин…
Элизабет присела на краешек кровати.
– Расскажи мне про Дайалу, – попросила девушка. – Она какая?
– А тебе-то что? – отозвался Джастин.
– Ну ты даешь! Влюбился в друиду, а родной сестре и полюбопытствовать нельзя. Есть у нее свое дерево, как рассказывается в легендах?
– Насчет «своего» – не знаю, но друиды, в подавляющем большинстве, живут в Великом Лесу Наклоса и не любят его покидать. Хотя и не все – отец Дайалы – кузнец и несколько раз бывал в Сарроннине. А вот их дома действительно выращены из деревьев, да и утварь тоже. Дайала, например, выращивает шкатулки.
– Об этом ты рассказывал. А какова она с виду?
– Ростом почти с меня, волосы серебристые, глаза зеленые. Ведет себя сдержанно, чувство юмора у нее весьма своеобразное. Так же как и выговор: в Наклосе принят древний Храмовый язык, и поначалу мне было трудновато ее понимать.
– А похожа она на портрет Ллиз, который висит в старой оружейной?
Джастин попытался припомнить картину, изображавшую сестру Креслина в воинском облачении.
– Некоторое сходство имеется. Но волосы у Дайалы вьются не так сильно, как у Ллиз, а плечи, как мне кажется, пошире. И она не носит ни сапог, ни какой-либо другой обуви. Ходит босая. Таким образом друиды поддерживают связь с землей.
– А одежду она носит?
– Элизабет… – простонал Джастин с шутливым укором.
– Что – «Элизабет»? Обуви не носит, так почему бы не обойтись и без одежды?
– Носит она одежду, носит. Обычно штаны и тунику серебристо-коричневого цвета.
– А хорошая она возлюбленная?
Джастин поперхнулся:
– Сестричка, по-моему, это касается только нас двоих.
– Значит, хорошая, – безжалостно сказала Элизабет. – А умная?
– Во многих отношениях гораздо умнее меня.
– Вот оно как! – Элизабет подтянула колени к подбородку, немного помолчала и задала еще один вопрос:
– Ты долго у нас пробудешь?
– Несколько дней, не больше. Мне надо будет вернуться в Найлан.
– Я не о Найлане. Когда ты снова отправишься в Кандар?
Джастин пожал плечами:
– Не знаю. Но не слишком скоро, мне еще многое нужно сделать здесь. И я не очень хорошо представляю себе как.
– Вот и славно! Чем дольше ты пробудешь дома, тем лучше. А почему Дайала не приплыла с тобой?
– Я звал ее, но… Я тоже к ней не вернусь, пока не справлюсь со своей задачей.
– Сдается мне, эта задача не больно-то тебя радует.
– Тут ты в точку попала. Радости мало, но дело должно быть сделано.
– А почему оно должно быть сделано именно тобой?
– А многих ты знаешь, кроме меня, Гуннара да Алтары, кого волнуют действия Фэрхэвена? Волнуют настолько, чтобы побудить не прятать голову в песок, а хоть что-то предпринять?
– Папа говорит, что, по общему мнению, ничто не будет угрожать Отшельничьему, даже если Белые займут весь Кандар.
– Не будет… до поры до времени.
– Тогда почему…
– Элизабет, я делал стрелы с гармонизированными наконечниками, погубившие уйму, в общем-то, невинных людей. У меня до сих пор время от времени случаются ночные кошмары. Понимаешь, существует проблема зла. Сам по себе хаос злом не является, но вот Белые есть истинное зло, поскольку стремятся навязать свои порядки силой. Противопоставить злу можно только силу, но прибегающий к силе неизбежно и сам творит почти такое же зло. Я не хочу умножать зло, не хочу, чтобы к злу обратился весь мир – и изначальные его носители, и те, кто стремится их остановить.
Элизабет молчала. Слушала. Джастин с горечью продолжал:
– Но если допустить, чтобы зло возрастало беспрепятственно, для борьбы с ним потребуется еще больше силы, а стало быть, еще больше зла. Занимая позицию невмешательства, Совет в конечном счете, потворствует наполнению злом всего мира.
Девушка придвинулась к брату и обвила руками его шею:
– Ты такой храбрый!
– Нет, я бы этого про себя не сказал. Сейчас я зол, зол и на ангелов, и на Белых за то, что они загнали меня в угол. Ничего не делая, я окажусь трусом, а пытаясь что-то совершить, стану таким же злодеем, как и Белые, творящим зло во имя какого-то выдуманного идеала.
Элизабет обняла его еще крепче.
– Наверное, такова жизнь, – со вздохом промолвил он.
– Ты изменился. Стал гораздо серьезнее.
Джастин выдавил смешок.
– И это тоже жизнь.
106
– Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Джастин, забросив руки на резную спинку стула.
– Тебя слушаю, чем же еще? – откликнулся Гуннар, откинувшись на узкой кровати так, что голова его коснулось теплой деревянной обшивки. Такой обшивкой покрывались стены в жилых помещениях Братства, предназначавшихся для старших магов. В комнате Джастина никаких стенных панелей не было и в помине.
– Я хотел узнать, что ты делаешь для Турмина и для Братства, – со вздохом уточнил младший брат.
– Главным образом, пытаюсь с помощью высоких ветров разузнать, что происходит в Сутии. Ну а еще, само собой, разведываю погоду над океанами, чтобы корабли не попали в бурю. Обычное дело.
– Знаешь, Гуннар, с тем советником, с Рилтаром… с ним что-то неладно. Это не хаос, но ощущается как-то подозрительно, – промолвил Джастин, потирая подбородок. – Вот бы ты выяснил, в чем дело.
– Ты хочешь, чтобы я шпионил за советником?
– Так, мысль высказал, – пожал плечами Джастин. – Какой из тебя шпион?
– Помню, братишка, в прежние времена я клевал на такое, – отозвался Гуннар, отодвинувшись от стены. – Когда кто-нибудь говорил, что какое-то дело мне не по плечу, я из кожи вон лез, лишь бы доказать обратное.
Джастин ухмыльнулся.
– Ладно, так уж и быть. Потрачу на это немножко времени, но только самую малость, – сдался Гуннар.
– О большем я и не просил, – откликнулся Джастин, отхлебывая глоток пива – оно уже успело немного согреться.
– До сих пор в толк не возьму, как ты можешь хлебать это пойло и сохранять внутреннюю гармонию, – хмурясь, промолвил Гуннар.
– Друиды говорят, что глубинную гармонию спиртное не затрагивает.
– Кстати о друидах. По-моему, ты не очень-то склонен распространяться насчет своей знакомой… этой Дайалы.
– Ты прав, – ответил Джастин. – Ее не так-то просто описать.
– А чем она, например, занимается, кроме того, что является друидой?
– Создает деревянные поделки. Выращивает их, как ту шкатулку, что я тебе подарил.
– Выращивает? По-моему, это чересчур, даже для друиды.
– Мне тоже так казалось, но… Это трудно понять, пока сам там не побывал. На первый взгляд, все здесь, на Отшельничьем, кажется гармоничным, однако это поверхностная гармония. В ней отсутствует равновесие. Друидам приходится уравновешивать гармонию и хаос на более глубоком уровне.
– Приходится?
– Именно так. Всякий должен или пройти испытание, или покинуть Наклос.
– И ты… ты прошел такое испытание?
Джастин кивнул и добавил:
– Я едва справился. По сравнению с этим даже то, что мы пережили в Сарроннине, может показаться детской игрой. Гибель подстерегала меня на каждом шагу.
Гуннар вчувствовался в брата – от него это не укрылось – и покачал головой:
– Надо думать, все дело в твоей Дайале? Я имею в виду, ты из-за нее согласился на испытание, ведь так?
– Отчасти из-за нее, но не только. Точную причину назвать трудно, но я чувствовал, что на Отшельничьем не все ладно. Может быть из-за Фирбека.
– Паршивая овца может найтись в любом стаде.
– Но их содержат там, где они не могут испортить всю отару. Разве нет?
– К чему это ты клонишь, братишка?
– Почему именно Фирбеку поручили командовать ракетными расчетами? Что-то мне не верится в случайные совпадения.
– Ты думаешь… – Гуннар умолк, задумался, потом продолжил:
– Так вот почему тебя так заинтересовал Рилтар. Потому что они с Фирбеком родственники?
– Назовем это любопытством.
– Не смеши ты меня. Какое, к демонам, любопытство!
– Даже Белые маги ничего не делают без причины.
– Это ты к чему? – спросил Гуннар, почесав в затылке.
– Почему в самом городе Фэрхэвене так мало Белых магов? Почему политика Фэрхэвена стала во многом более успешной после того, как Керрил Великий удалил значительную часть чародеев из столицы, разослав их по всему Кандару, по провинциальным гарнизонам?
– Может быть, это связано с Железной Стражей?
– Отчасти. Но дело, скорее, в том, что избыточная концентрация хаоса так же опасна для них, как и для нас. Если не больше.
– К чему ты клонишь? – снова спросил Гуннар. – Куда тебя заносит? С того момента, как мы заговорили о Дайале… Впрочем, насчет момента я не уверен. Мне трудно следить за ходом твоей мысли. Поясни, например, что ты имел в виду, говоря о концентрации хаоса. Ты ведь не просто так это сказал?
– Да. Я хочу вынудить их сосредоточить весь хаос в одном месте.
– Но как? Направишь им послание с предложением сделать то, чего они, по твоим же словам, уже столетиями избегают?
– А что? – Джастин ухмыльнулся и поднялся со стула. – Это может сработать.
– Уже уходишь? – спросил Гуннар.
– Утром мне нужно поработать в мастерской.
– А про друиду так толком ничего и не рассказал.
– Видать, не судьба, – отозвался Джастин, направляясь к двери. Открыв ее, он обернулся и посмотрел на брата.
– Ну что, может, расскажешь в другой раз? – со вздохом спросил тот.
Джастин нарочито пожал плечами и вышел.
107
Утерев пот со лба, Джастин вышел из инженерной мастерской на боковую террасу. Уже давно перевалило за полдень, а западный ветер принес такой холод, что изо рта вылетали облачка пара. Однако стужа лишь помогала Джастину восстановить равновесие. Теперь случалось, что в цеху, рядом с таким количеством гармонизированного металла, ему становилось душно. При этом сам процесс гармонизации, как ни странно, давался ему легче, чем прежде.
Холодный воздух забирался под рубаху, однако Джастин стоял неподвижно, глядя туда, где над Кандарским заливом низко висело солнце.
«Дайала… Всматриваешься ли ты в сумерки так же, как я, или размышляешь над своими шкатулками и деревьями? Долго ли еще продлится наша разлука?»
И снова, как уже было не раз, он ощутил теплое, нежное прикосновение. Которое, впрочем, вполне могло оказаться лишь отражением его собственной тоски.
Джастин глубоко вздохнул, отпил из кувшина воды и вернулся в мастерскую, однако направился не к горну, а к помосту, где корпела над чертежами Алтара.
– Да, Джастин? – промолвила она, подняв голову.
– Можно мне будет задержаться в мастерской? Хочу поработать вечером.
Алтара подняла брови:
– Куда больше-то? Ты и так опережаешь график. К тому же в этом твоем Наклосе тебя, должно быть, чему-то научили. Работа у тебя идет не только быстрее, но и лучше. Я начала подумывать о том, чтобы передать тебе часть заданий Фицла. Он все равно собирается перебраться в Альберту, в тележную мастерскую.
– Я хочу заняться кое-чем для себя.
– А можно узнать – чем?
– Это не секрет. Попробую сделать модель самоходной подводы с двигателем. Что-то вроде сухопутного парохода.
– Как мне помнится, Турмин уверяет, что это невозможно. Слишком много хаоса без стабилизирующей гармонии океана.
– У меня есть идея.
– Идея? – Алтара насмешливо скривилась. – Это самое опасное слово для инженера. Доррин тоже так говорил, а что из этого вышло? Вся жизнь на Отшельничьем пошла по-другому.
– Я же не Доррин, мне в жизни не сочинить ничего похожего на «Начала гармонии». А какой вред может быть от изготовления работающей модели? Это ведь что-то вроде игрушки.
– Ага, – с усмешкой промолвила Алтара, – вот и Доррин, помнится мне, начинал с моделей да игрушек.
Джастин беспомощно развел руками.
– Да ладно, – смягчилась она, – я подумаю над твоей просьбой.
– Подумаешь? Так ведь…
– А ты подумай над возможностью устраивать учебные поединки для обучения боевым искусствам тех из нас, кто плохо владеет оружием. Сам-то ты, хоть и считаешь его устаревшим, сражаешься отменно.
– Как я понимаю, это шантаж.
– Надо же, догадался. Конечно.
– Считай, что я на него поддался.
– Вот и прекрасно, начнешь завтра после работы, – заключила Алтара, широко улыбнувшись. – А сегодня можешь заняться своей моделью. Разумеется, после того как выполнишь дневное задание. Нужно решить вопрос с обратной тягой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Потом пришла мысль о свинце. Свинец соединяет в себе гармонию и хаос, но использование его опасно. К тому же даже найти рыхлую желтую горную породу, содержащую этот элемент, не так-то просто, не говоря уж о получении чистого металла.
Его размышления прервал стук.
Джастин улыбнулся, ощутив за дверью присутствие Элизабет:
– Заходи, сестренка.
– У тебя темно.
– А тебе свет не нужен. Все маги могут обходиться без ламп. Просто смотри перед собой и все увидишь.
– Ой, Джастин, вечно ты все испортишь.
– Да чем? Тем, что знаю о твоей способности обходиться без света?
– Ну Джастин…
Элизабет присела на краешек кровати.
– Расскажи мне про Дайалу, – попросила девушка. – Она какая?
– А тебе-то что? – отозвался Джастин.
– Ну ты даешь! Влюбился в друиду, а родной сестре и полюбопытствовать нельзя. Есть у нее свое дерево, как рассказывается в легендах?
– Насчет «своего» – не знаю, но друиды, в подавляющем большинстве, живут в Великом Лесу Наклоса и не любят его покидать. Хотя и не все – отец Дайалы – кузнец и несколько раз бывал в Сарроннине. А вот их дома действительно выращены из деревьев, да и утварь тоже. Дайала, например, выращивает шкатулки.
– Об этом ты рассказывал. А какова она с виду?
– Ростом почти с меня, волосы серебристые, глаза зеленые. Ведет себя сдержанно, чувство юмора у нее весьма своеобразное. Так же как и выговор: в Наклосе принят древний Храмовый язык, и поначалу мне было трудновато ее понимать.
– А похожа она на портрет Ллиз, который висит в старой оружейной?
Джастин попытался припомнить картину, изображавшую сестру Креслина в воинском облачении.
– Некоторое сходство имеется. Но волосы у Дайалы вьются не так сильно, как у Ллиз, а плечи, как мне кажется, пошире. И она не носит ни сапог, ни какой-либо другой обуви. Ходит босая. Таким образом друиды поддерживают связь с землей.
– А одежду она носит?
– Элизабет… – простонал Джастин с шутливым укором.
– Что – «Элизабет»? Обуви не носит, так почему бы не обойтись и без одежды?
– Носит она одежду, носит. Обычно штаны и тунику серебристо-коричневого цвета.
– А хорошая она возлюбленная?
Джастин поперхнулся:
– Сестричка, по-моему, это касается только нас двоих.
– Значит, хорошая, – безжалостно сказала Элизабет. – А умная?
– Во многих отношениях гораздо умнее меня.
– Вот оно как! – Элизабет подтянула колени к подбородку, немного помолчала и задала еще один вопрос:
– Ты долго у нас пробудешь?
– Несколько дней, не больше. Мне надо будет вернуться в Найлан.
– Я не о Найлане. Когда ты снова отправишься в Кандар?
Джастин пожал плечами:
– Не знаю. Но не слишком скоро, мне еще многое нужно сделать здесь. И я не очень хорошо представляю себе как.
– Вот и славно! Чем дольше ты пробудешь дома, тем лучше. А почему Дайала не приплыла с тобой?
– Я звал ее, но… Я тоже к ней не вернусь, пока не справлюсь со своей задачей.
– Сдается мне, эта задача не больно-то тебя радует.
– Тут ты в точку попала. Радости мало, но дело должно быть сделано.
– А почему оно должно быть сделано именно тобой?
– А многих ты знаешь, кроме меня, Гуннара да Алтары, кого волнуют действия Фэрхэвена? Волнуют настолько, чтобы побудить не прятать голову в песок, а хоть что-то предпринять?
– Папа говорит, что, по общему мнению, ничто не будет угрожать Отшельничьему, даже если Белые займут весь Кандар.
– Не будет… до поры до времени.
– Тогда почему…
– Элизабет, я делал стрелы с гармонизированными наконечниками, погубившие уйму, в общем-то, невинных людей. У меня до сих пор время от времени случаются ночные кошмары. Понимаешь, существует проблема зла. Сам по себе хаос злом не является, но вот Белые есть истинное зло, поскольку стремятся навязать свои порядки силой. Противопоставить злу можно только силу, но прибегающий к силе неизбежно и сам творит почти такое же зло. Я не хочу умножать зло, не хочу, чтобы к злу обратился весь мир – и изначальные его носители, и те, кто стремится их остановить.
Элизабет молчала. Слушала. Джастин с горечью продолжал:
– Но если допустить, чтобы зло возрастало беспрепятственно, для борьбы с ним потребуется еще больше силы, а стало быть, еще больше зла. Занимая позицию невмешательства, Совет в конечном счете, потворствует наполнению злом всего мира.
Девушка придвинулась к брату и обвила руками его шею:
– Ты такой храбрый!
– Нет, я бы этого про себя не сказал. Сейчас я зол, зол и на ангелов, и на Белых за то, что они загнали меня в угол. Ничего не делая, я окажусь трусом, а пытаясь что-то совершить, стану таким же злодеем, как и Белые, творящим зло во имя какого-то выдуманного идеала.
Элизабет обняла его еще крепче.
– Наверное, такова жизнь, – со вздохом промолвил он.
– Ты изменился. Стал гораздо серьезнее.
Джастин выдавил смешок.
– И это тоже жизнь.
106
– Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Джастин, забросив руки на резную спинку стула.
– Тебя слушаю, чем же еще? – откликнулся Гуннар, откинувшись на узкой кровати так, что голова его коснулось теплой деревянной обшивки. Такой обшивкой покрывались стены в жилых помещениях Братства, предназначавшихся для старших магов. В комнате Джастина никаких стенных панелей не было и в помине.
– Я хотел узнать, что ты делаешь для Турмина и для Братства, – со вздохом уточнил младший брат.
– Главным образом, пытаюсь с помощью высоких ветров разузнать, что происходит в Сутии. Ну а еще, само собой, разведываю погоду над океанами, чтобы корабли не попали в бурю. Обычное дело.
– Знаешь, Гуннар, с тем советником, с Рилтаром… с ним что-то неладно. Это не хаос, но ощущается как-то подозрительно, – промолвил Джастин, потирая подбородок. – Вот бы ты выяснил, в чем дело.
– Ты хочешь, чтобы я шпионил за советником?
– Так, мысль высказал, – пожал плечами Джастин. – Какой из тебя шпион?
– Помню, братишка, в прежние времена я клевал на такое, – отозвался Гуннар, отодвинувшись от стены. – Когда кто-нибудь говорил, что какое-то дело мне не по плечу, я из кожи вон лез, лишь бы доказать обратное.
Джастин ухмыльнулся.
– Ладно, так уж и быть. Потрачу на это немножко времени, но только самую малость, – сдался Гуннар.
– О большем я и не просил, – откликнулся Джастин, отхлебывая глоток пива – оно уже успело немного согреться.
– До сих пор в толк не возьму, как ты можешь хлебать это пойло и сохранять внутреннюю гармонию, – хмурясь, промолвил Гуннар.
– Друиды говорят, что глубинную гармонию спиртное не затрагивает.
– Кстати о друидах. По-моему, ты не очень-то склонен распространяться насчет своей знакомой… этой Дайалы.
– Ты прав, – ответил Джастин. – Ее не так-то просто описать.
– А чем она, например, занимается, кроме того, что является друидой?
– Создает деревянные поделки. Выращивает их, как ту шкатулку, что я тебе подарил.
– Выращивает? По-моему, это чересчур, даже для друиды.
– Мне тоже так казалось, но… Это трудно понять, пока сам там не побывал. На первый взгляд, все здесь, на Отшельничьем, кажется гармоничным, однако это поверхностная гармония. В ней отсутствует равновесие. Друидам приходится уравновешивать гармонию и хаос на более глубоком уровне.
– Приходится?
– Именно так. Всякий должен или пройти испытание, или покинуть Наклос.
– И ты… ты прошел такое испытание?
Джастин кивнул и добавил:
– Я едва справился. По сравнению с этим даже то, что мы пережили в Сарроннине, может показаться детской игрой. Гибель подстерегала меня на каждом шагу.
Гуннар вчувствовался в брата – от него это не укрылось – и покачал головой:
– Надо думать, все дело в твоей Дайале? Я имею в виду, ты из-за нее согласился на испытание, ведь так?
– Отчасти из-за нее, но не только. Точную причину назвать трудно, но я чувствовал, что на Отшельничьем не все ладно. Может быть из-за Фирбека.
– Паршивая овца может найтись в любом стаде.
– Но их содержат там, где они не могут испортить всю отару. Разве нет?
– К чему это ты клонишь, братишка?
– Почему именно Фирбеку поручили командовать ракетными расчетами? Что-то мне не верится в случайные совпадения.
– Ты думаешь… – Гуннар умолк, задумался, потом продолжил:
– Так вот почему тебя так заинтересовал Рилтар. Потому что они с Фирбеком родственники?
– Назовем это любопытством.
– Не смеши ты меня. Какое, к демонам, любопытство!
– Даже Белые маги ничего не делают без причины.
– Это ты к чему? – спросил Гуннар, почесав в затылке.
– Почему в самом городе Фэрхэвене так мало Белых магов? Почему политика Фэрхэвена стала во многом более успешной после того, как Керрил Великий удалил значительную часть чародеев из столицы, разослав их по всему Кандару, по провинциальным гарнизонам?
– Может быть, это связано с Железной Стражей?
– Отчасти. Но дело, скорее, в том, что избыточная концентрация хаоса так же опасна для них, как и для нас. Если не больше.
– К чему ты клонишь? – снова спросил Гуннар. – Куда тебя заносит? С того момента, как мы заговорили о Дайале… Впрочем, насчет момента я не уверен. Мне трудно следить за ходом твоей мысли. Поясни, например, что ты имел в виду, говоря о концентрации хаоса. Ты ведь не просто так это сказал?
– Да. Я хочу вынудить их сосредоточить весь хаос в одном месте.
– Но как? Направишь им послание с предложением сделать то, чего они, по твоим же словам, уже столетиями избегают?
– А что? – Джастин ухмыльнулся и поднялся со стула. – Это может сработать.
– Уже уходишь? – спросил Гуннар.
– Утром мне нужно поработать в мастерской.
– А про друиду так толком ничего и не рассказал.
– Видать, не судьба, – отозвался Джастин, направляясь к двери. Открыв ее, он обернулся и посмотрел на брата.
– Ну что, может, расскажешь в другой раз? – со вздохом спросил тот.
Джастин нарочито пожал плечами и вышел.
107
Утерев пот со лба, Джастин вышел из инженерной мастерской на боковую террасу. Уже давно перевалило за полдень, а западный ветер принес такой холод, что изо рта вылетали облачка пара. Однако стужа лишь помогала Джастину восстановить равновесие. Теперь случалось, что в цеху, рядом с таким количеством гармонизированного металла, ему становилось душно. При этом сам процесс гармонизации, как ни странно, давался ему легче, чем прежде.
Холодный воздух забирался под рубаху, однако Джастин стоял неподвижно, глядя туда, где над Кандарским заливом низко висело солнце.
«Дайала… Всматриваешься ли ты в сумерки так же, как я, или размышляешь над своими шкатулками и деревьями? Долго ли еще продлится наша разлука?»
И снова, как уже было не раз, он ощутил теплое, нежное прикосновение. Которое, впрочем, вполне могло оказаться лишь отражением его собственной тоски.
Джастин глубоко вздохнул, отпил из кувшина воды и вернулся в мастерскую, однако направился не к горну, а к помосту, где корпела над чертежами Алтара.
– Да, Джастин? – промолвила она, подняв голову.
– Можно мне будет задержаться в мастерской? Хочу поработать вечером.
Алтара подняла брови:
– Куда больше-то? Ты и так опережаешь график. К тому же в этом твоем Наклосе тебя, должно быть, чему-то научили. Работа у тебя идет не только быстрее, но и лучше. Я начала подумывать о том, чтобы передать тебе часть заданий Фицла. Он все равно собирается перебраться в Альберту, в тележную мастерскую.
– Я хочу заняться кое-чем для себя.
– А можно узнать – чем?
– Это не секрет. Попробую сделать модель самоходной подводы с двигателем. Что-то вроде сухопутного парохода.
– Как мне помнится, Турмин уверяет, что это невозможно. Слишком много хаоса без стабилизирующей гармонии океана.
– У меня есть идея.
– Идея? – Алтара насмешливо скривилась. – Это самое опасное слово для инженера. Доррин тоже так говорил, а что из этого вышло? Вся жизнь на Отшельничьем пошла по-другому.
– Я же не Доррин, мне в жизни не сочинить ничего похожего на «Начала гармонии». А какой вред может быть от изготовления работающей модели? Это ведь что-то вроде игрушки.
– Ага, – с усмешкой промолвила Алтара, – вот и Доррин, помнится мне, начинал с моделей да игрушек.
Джастин беспомощно развел руками.
– Да ладно, – смягчилась она, – я подумаю над твоей просьбой.
– Подумаешь? Так ведь…
– А ты подумай над возможностью устраивать учебные поединки для обучения боевым искусствам тех из нас, кто плохо владеет оружием. Сам-то ты, хоть и считаешь его устаревшим, сражаешься отменно.
– Как я понимаю, это шантаж.
– Надо же, догадался. Конечно.
– Считай, что я на него поддался.
– Вот и прекрасно, начнешь завтра после работы, – заключила Алтара, широко улыбнувшись. – А сегодня можешь заняться своей моделью. Разумеется, после того как выполнишь дневное задание. Нужно решить вопрос с обратной тягой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86