– А я и не ищу легких путей. – На лице Гипера Рилла появилась масляная улыбочка. – Да и сам Звездный Мясник может извлекать выгоду, пользуясь услугами Тергуза… и той информацией, которую мы имеем возможность добывать.
– Что поставит все на свои места.
Рилл кивнул, и на его нахмурившемся лбу появилась продольная складка.
– Я не люблю сжигать мосты, Или. Мы с вами можем заключить сделку. Я уважаю вас и ценю ваши способности. Что же касается отношений со Звездным Мясником, то только от меня зависит, как они сложатся. И мне была бы грош цена, если бы я не знал, как поладить со Стаффой.
– В таком случае, каковы твои намерения? – спросила Или.
– Мои намерения таковы: я не знаю, что вы собираетесь делать, Или, но знаю, что поступите вы смело, компетентно используете любой шанс. Допустим, вы сумеете ускользнуть от Звездного Мясника, тогда у вас под ногами вновь окажется твердая почва. Никогда не знаешь, каким боком повернется к тебе Будущее. Вот поэтому я и хочу оставить для себя возможность выбора. Мне ничего не стоит помочь вам сейчас, а в будущем это может принести большую пользу, – лицо Рилла расплылось в улыбке. – Вот я и выложил свои козыри на стол.
– И ты думаешь, что я могу доверять тебе?
Директор махнул рукой.
– Знаете, я мог бы заманить вас на борт корабля и струйкой газа привести в бессознательное состояние. Да существуют сотни способов поймать рыбку. Если бы я захотел получить за вашу голову вознаграждение… Не думайте, что я страдаю избытком доброты или признательности, я только рассчитываю на то, что в будущем мы сможем оказаться полезными друг другу.
Помимо своей воли Или Такка рассмеялась.
– Замечательно. Мне нравятся практичные мужчины. Я застрелила бы тебя сразу, если б услышала идеалистические бредни.
– Я – идеалист? За кого вы меня принимаете? За Седди?
– Кстати, есть у тебя с ними связь?
– Разумеется, есть. Особенно у меня. Рудокопы уже все стены исписали их лозунгами и призывами.
– Должно быть, твои камеры для допросов забиты до отказа.
– Система комм-связи Кайллы Дон просто отвратительна, сущее наказание. Рилл поджал губы. – А что касается учения Седди, то я не очень за это волнуюсь.
Черт с ним, с оптимизмом шахтеров и рабов. Зараза уже распространилась. Я следую, одному из твоих старых принципов – пусть наслаждаются. В первый раз за долгое время люди ожили, обрели какую-то надежду на будущее. Добыча в шахтах и на рудниках поднялась на пять процентов.
– Но как насчет новой теории познания, которая подрубает все твои достижения под корень?
Рилл покачал головой.
– Я же сказал. Будущее это неизвестность. Я не, в силах остановить процесс. Разумеется, можно пытать, арестовывать, казнить, но в конце концов это приведет лишь к всеобщему мятежу. – Он сделал паузу, чтобы понаблюдать за реакцией Или. – Так вот, вместо этого я начал вводить реформы.
Или поймала себя на том, что от изумления у нее начала отвисать челюсть.
– Черт побери, зачем?
Рилл внимательно смотрел на нее холодным взглядом.
– Для чего? Я уже говорил вам, что хочу выжить при любых обстоятельствах.
И чтобы ускорить процесс, я разрешил шахтерам устраивать собрания в самом Директорате.
– Ты…
– Ну конечно. Я контролирую выступления, предвосхищаю ход событий.
Несмотря на все угрозы Императора и указы, которые издает Администратор, я иду на один шаг впереди народа. – Он нахмурил брови. – В одной из ваших статей, Или, было написано, что народ – это дремлющий дракон. Дело в том, что этот дракон проснулся. Он зашевелился, а я предпочитаю быть дрессировщиком, а не убойным мясом для этой скотины.
– И в то же время ты помогаешь нам?
Рилл растянул губы в улыбке.
– Я, кажется, ясно сказал, что хочу оставить для себя возможность выбора.
Или на секунду задумалась.
– Что тебе нужно?
Рилл показал пальцем на кресло у себя за спиной, где ждала Арта, и нерешительно, словно сидящий в засаде кот, спросил.
– Она действительно так хороша, как о ней говорят?
Или нервно кивнула.
– А не пожелала бы Арта Фера… ну, скажем…
Или рассмеялась.
– Ты не захочешь Арту, Гипер. Я сама удовлетворю твои сексуальные потребности.
– Вот как?
– Ты заметил ее, как только она вошла. Арта – это настоящий сексуальный магнит. Вполне возможно, что она лучше меня в постели, но дело в том, что Арта убивает всех мужчин, с которыми трахается. Так что даже и не думай. – Или зловеще улыбнулась. – В противном случае, тебе вряд ли удастся свершить свои великие дела.
***
Мак Рудер наблюдал за экраном монитора. Стоя рядом с командирским креслом Райсты, он нетерпеливо перебирал в пальцах пучок проводов, свисавших с подлокотника. Изображение, полученное тарелкой радара, шло по субкосмической сети, в то время как «Гитон» несся сквозь вакуум космического пространства.
Когда трансляция наладилась, бортовой монитор начал выводить полученную информацию.
Мак закусил губу, отметив про себя, что на мостике установилась странная тишина. На экранах замелькали картины страшной разрухи. Руины зданий, обвалившиеся стены, улицы, засыпанные осколками битого стекла. Среди обломков люди с пустыми глазами разбирали камни, пытаясь откопать погребенные под ними тела. Многие рылись в отбросах в поисках пищи; часто завязывались драки.
На экране появился огромный палаточный лагерь. Синевато-серое небо поливало холодным дождем косые крыши временных строений и навесы из пластиковой пленки. Кутавшиеся в тряпье люди толпились вокруг еле тлевших костров, держа в руках заляпанные грязью котелки.
Картины сопровождались монотонным механическим голосом.
– Временный лагерь построен среди руин к югу от Сассанского Капитолия.
Вооруженная охрана заверила, что грабеж и насилие сведены к минимуму.
Спецотряды прочесывают город в поисках продовольствия, раскапывают завалы с помощью механизмов. Однако, несмотря на все попытки, болезни и голод собирают свою страшную дань. Компаньоны ведут постоянное патрулирование, организуют перераспределение, но пища и медикаменты расходуются гораздо быстрее, чем их запасы успевают пополнять. Растет смертность. В день, когда мы снимали эти кадры, из лагеря вывезли пятьсот шестьдесят трупов. Людей хоронят в братской могиле в Имперских Садах.
Камера остановила кадр на группе из трех детей – два мальчика и девочка. В их глазах, уставленных прямо в объектив, застыл такой ужас, словно они видели страшный сон, которому не суждено было закончиться. Вновь зазвучал голос за кадром.
– Эти дети стали сиротами во время землетрясения, сравнявшего Имперскую Сассу с землей. Им повезло, они – немногие из тех, кого спасателям удалось вытащить из-под обломков. Малышка была найдена возле трупа матери, которую продолжала держать за руку. Только по счастливой случайности, балка, обрушившись на мать, не задела ребенка, рухнув всего в нескольких дюймах от девочки.
Кадр сменился. На темном экране появились очертания вырытой траншеи и горы сложенных возле нее трупов. Едва заметные тени скользнули на фоне ночи какие-то изможденные фигуры подбирались к груде тел.
– Голод безудержно распространяется по всей планете. Люди, которых вы видите, дошли до такой степени отчаяния, что пришли за мертвечиной. Каннибализм стал обычным явлением. Через несколько минут после съемки, вооруженные войска разогнали огромную толпу отчаявшихся.
Мак опустил глаза, не в силах больше смотреть на экран. Он разглядывал гладкий блестящий пол, а равнодушный механический голос продолжал доклад.
– По приказу Верховного Главнокомандующего транспорты с продовольствием, направлявшиеся на Рипариос и Фархоум, изменили маршрут. С Эштана, Вермилиона и Тарги информации пока не получено.
Когда Мак, в конце концов, поднял глаза, по экрану уже неслись мелькающие полосы. Главный коммуникатор корабля завершил прием. Мак Рудер потер руки и неодобрительно покачал головой. Идея послать «Маркелос» на таран планеты принадлежала ему. Лица осиротевших детей стояли у него перед глазами.
Райста заерзала в кресле и спросила.
– Грязно мы сыграли, черт побери. Как по-твоему?
– Да, – прошептал Мак.
Райста Брактов внимательно посмотрела на Мака, потом поманила к себе сухим пальцем со скрюченным длинным ногтем.
– Ты не можешь позволить себе, мальчик, терзаться из-за того, что случилось…
– Что?! Ты видела, Райста… Мы… это сделал я!
Тонкие коричневые губы старухи передернулись.
– Мальчик, уже более двух столетий меня кормит военная служба. Неужели ты представлял себе войну по-другому? Или ты думаешь, что мог бы поступить иначе?
Возможно, ты сам хотел погибнуть?
Мак Рудер бросил на нее свирепый взгляд, испытывая ненависть к проницательным выцветшим глазам, которые держали его, как в тисках.
– Знаешь, – тихо сказала Райста, – давай-ка прогуляемся. – И громким голосом добавила:
– Пилот, примите командование.
– Есть.
Райста поднялась с командирского кресла и, заскрипев старческими костями, направилась к выходу. Пройдя в коридор, она заворчала и укоризненно покачала головой.
– Я-то думала, что ты насмотрелся подобных вещей на Тарге.
– На Тарге мы воевали с солдатами. Да, мы жестоко подавили бунт, но ведь они начали угрожать первыми… А здесь? Благословенные Боги, эти несчастные дети! – Мак развел руками. – Они никогда не смогут забыть, Командир. Они будут всю жизнь помнить этот ад.
– Но такова действительность, мальчик, – Райста засунула руки за ремень, продолжая медленно шагать по коридору с опущенной головой. – На Тарге ты видел другую войну. Ты и Синклер, вы оба считали, что можно играть в эти игры, не замарав рук, что вы будете убивать только вражеских солдат. Я не отрицаю, Мак, что это заблуждение утешительно. Но пришло время, и ты увидел войну во всех ее страшных проявлениях.
– Во всех проявлениях? Ты так просто говоришь об осиротевших детях? О миллиардах людей, умирающих от голода? Ты же видишь, какую… какую мерзкую гадину мы спустили с привязи.
Райста остановилась и резко повернулась к нему лицом.
– А кто, по-твоему, снабжает воюющих солдат всем необходимым?
– Для этого существует специальный дивизион.
– Кто делает бомбы, мальчик? Кто выращивает зерно для пайки хлеба воинов?
Кто ткет ткань для мундиров? Кто добывает руду и плавит металл, так необходимый для всех наших ЛС? Кто заливает баки горючим и контролирует работу бортовых компьютеров?
Мак нахмурился.
– Вот то-то и оно, – ответила за него Райста. – Люди, вот кто. И кого же первого бьют сапогом в морду, когда такие, как ты, романтики развязывают войну?
– Но это несправедливо! Эти люди ни в чем не повинны.
– Неужели? Каждый из них должен был понести наказание за своего мерзкого, заплывшего вонючим жиром Императора.
– Да, но у них не было выбора. Попробуй выступить против Императора – и мгновенно попадешь в черный список, а оттуда – в камеру для допросов, где молодчики из службы Внутренней Безопасности применяют свои изощренные пытки.
– Ах, Мак, ты даже представить себе не можешь, какое удовольствие я получаю, беседуя с тобой. Вы с Синклером ищите во Вселенной справедливости. Но ее не существует. Ох, уж этот прекрасный идеализм молодости…
Вслед за Райстой Мак Рудер вошел в один из наблюдательных отсеков. Свет звезд, попадая в конусообразные силовые поля Запретных границ расплывался, превращаясь в какие-то странные кляксы. В черное межзвездное пространство вплетались извилистые фиолетовые полосы. По мере того, как скорость «Гитона» приближалась к скорости света, на контрольном табло загоралось все больше красных лампочек.
– Ну, а сама ты, Райста? – Мак обошел спектрометр и остановился, оперевшись на один из интерферометров. – Неужели в тебе ничего не дрогнуло, когда ты смотрела на весь этот кошмар? Неужели ты настолько бессердечна, что страдания людей не трогают тебя?
Райста подошла к телескопу и ударила костлявым пальцем по одному из коллекторов. Ее рассеянный взгляд не отрывался от размазанных звездных пятен за иллюминатором.
– Бессердечна? Да, думаю, так оно и есть. Мак, я уже много раз видела это раньше. Я была моложе, чем ты сейчас, когда меня откомандировали в Академию.
Рига в то время была второразрядным миром, боровшимся против агрессии филиппианцев. Филиппия так и норовила проглотить нас. Моя семья… в общем, занималась торговлей. Отец постоянно курсировал от планеты к планете. Торговля была нашим хлебом. Мы занимались ею из поколения в поколение и добились на этом поприще таких успехов, что Император Тибальт Второй пожаловал дедушке потомственное аристократическое, звание. – Райста провела рукой по телескопу, погладила металлический корпус так нежно, словно прикасалась к телу любовника.
– Филиппия положила нашему процветанию конец. Солдаты захватили наш корабль и убили дядю, мои кузины и племянницы были проданы в рабство. Попадись тогда я им, меня ждала бы та же участь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118