Вскоре ванна наполнилась. И тогда девушка вздохнула:
– Горячая ванна! Сейчас уже даже не припомню, когда я в последний раз принимала ванну. Пожалуйста, отвернись, я хочу раздеться.
– Никогда не замечал, что ты такая скромница, – сказал Лиан и испугался: уж не изменились ли ее чувства к нему?
– Я ужасная скромница, но только не со своим любимым, – лукаво ответила она. Тут Карана рассмеялась, заметив удрученный вид Лиана, и чмокнула юношу в нос. – Лиан, я несколько недель не купалась. Я отвратительно грязная, и мне не хочется, чтобы ты видел меня такой. Когда я буду чистой, можешь смотреть на меня, сколько душе угодно. А сейчас, пожалуйста, отвернись.
Лиан усмехнулся и ушел в другую комнату, где на столе уже ждал поднос с обедом. Заперев дверь, ведущую в коридор, он отщипнул кусок хлеба, разложил на письменном столе свои бумаги и расстелил постель. И тут его позвала Карана:
– Теперь можешь войти.
Пар был такой густой, что Лиан едва разглядел ванну, в которой лежала Карана.
– Отвернись, пока я буду раздеваться, – поддразнил он ее.
– Вздор, – ответила она. Рыжие волосы Караны свисали мокрыми колечками, лицо раскраснелось. – Я намерена осмотреть тебя с головы до ног.
Лиан снял рубашку.
– Какой ты худенький! – огорчилась Карана. Лиан стянул с себя штаны.
– О! – воскликнула Карана, приняв сидячее положение. Над обеими лодыжками Лиана она увидела широкую красную полосу – там, где содрали кожу обледеневшие оковы. Девушка дотронулась до шрамов. – Больно?
Лиан не отвечал. Он был не в силах отвести взгляд от влажной кожи Караны жемчужного цвета. Наконец он сказал:
– Болит немного.
Взяв Лиана за руку, Карана потянула его к себе:
– Помнишь игру, в которую мы играли в Великой Башне Катадзы?
Он лукаво усмехнулся:
– Это которая же игра?
– «Кому больше досталось», считается, у кого больше шрамов и у кого они более впечатляющие. Я тогда тебя победила!
– Я помню, как ты издевалась над моими увечьями, изо всех сил похваляясь своими.
– Ты тогда очень уж возгордился, и нужно было щелкнуть тебя слегка по носу, чтобы ты не возносился так высоко. Что до игры…
– Да? Переходи к делу, тут снаружи холодно. – Карана дотронулась до его изувеченных ног.
– Игра окончена. Ты победил! – Его улыбка стала шире.
– С тех пор мне так досталось, что я упал очень низко. Тебе придется снова меня поднимать.
Взгляд Караны скользнул по его телу вверх, вниз и наконец остановился посредине.
– Я так не думаю, господин летописец! – сказала Карана и потянула Лиана за руку: – Залезай.
Лиан шагнул через борт ванны и, поскользнувшись на влажном кафеле, упал в объятия Караны.
Лиан спал, раскинувшись на простынях, и его рука обнимала талию Караны. Девушка никак не могла заснуть. Она теснее прижалась к Лиану, но он даже не шевельнулся. Это ее суженый, и другого ей не надо. Но их союзу не суждено стать полным: ведь троекровницы бесплодны. У любимого Готрима не будет наследника, и некому будет передать их с Лианом фамильные Предания. Как поступит Лиан, когда она ему скажет? Этого Карана не знала. Это было будущее, которое они никогда не обсуждали.
Им надо было так много друг другу рассказать. Однако в первый день они почти не разговаривали – так радовались они тому, что наконец-то вместе, и прикосновения заменяли им слова. Целый день они ничего не делали – только вместе прогуливались или лежали лицом к лицу, тихонько шепчась.
Но зато как много они поведали друг другу потом! Как жадно Лиан слушал рассказ Караны! И хотя она говорила бессвязно, перескакивая с одного события на другое, иногда противоречила себе, а иногда и вовсе не очень-то помнила, что именно произошло, это не имело значения. Единственное, что было важно для Лиана, – услышать ее историю.
Рассказ девушки, занявший почти целый день, прерывался выходами влюбленных на крышу крепости, откуда они смотрели на город, трапезами и восхитительным отдыхом: они лежали, прижавшись друг к другу; в камине потрескивал огонь, а за окном мягко падал снег. Лиан и Карана вновь открывали друг друга.
– Как же ты нашла в себе мужество сделать то, что ты совершила в Каркароне? – спросил Лиан.
– Я думала о тебе и о твоем мужестве, которое ты, весь израненный и измученный Мендарком и Рульком, да еще зная, что весь мир против тебя, даже твоя возлюбленная, проявил. Лиан, прости меня! Ты не сдался и не думал о себе! Ты бросил вызов Рульку, чтобы спасти меня. Я помню, как ты боялся, когда мы расставались в тот день, как тебя била дрожь. Но ты вышел на состязание! Ты победил, Лиан!
Как же мне было после этого не вести себя стойко? Мне пришлось выполнить требования Рулька. Однако мы с ним потерпели неудачу, и мне страшно, Лиан. Однажды он явится за мной – он так сказал. Как только он будет готов, все начнется снова, и каковы будут последствия на сей раз?! Я так виновата! Что бы я ни делала, это всегда приводит к несчастьям.
– Со мной то же самое, – сказал Лиан.
– И как ты с этим справляешься?
– Стараюсь сделать все, что в моих силах, а потом расстраиваюсь. – Немного помолчав, он продолжил: – Я много узнал о себе за последние месяцы. Я сам навлек на себя все свои беды.
– Какая чушь! – возмутилась Карана.
– Да, сам! Мне так хотелось узнать побольше для собственного сказания, что я не отдавал себе отчета в своих действиях. Вместо того чтобы просто следовать за историей, я в нее вмешивался, поскольку хотел посмотреть, что будет дальше. Я был так же алчен, как Мендарк или Тензор.
– А чем ты занимался последние недели, Лиан? – сменила тему Карана. – Кроме того, что тосковал по мне?
– Из-за этого оставалось не так уж много времени, – засмеялся он. – Тем же, что и прежде, Карана. Работал над своим сказанием. Теперь оно будет называться «Сказание Мендарка».
– Что? – воскликнула удивленно Карана. – После всего, что он с тобой сделал?
– Я обязан ему своим образованием, и он требует, чтобы я уплатил долг.
– И как подвигается дело? – спросила она.
– Ужасно медленно! Я чувствую, что позорю свою профессию. Даже такой великий летописец, как я, – произнося эти слова, Лиан улыбнулся своей чудесной улыбкой, – не может написать «Сказание Мендарка» так, чтобы не пострадала истина.
Он не стал посвящать Карану в свой план: повсюду были шпионы, и скорее всего в этой комнате были подслушивающие устройства.
– Тогда откажись. Что он может тебе сделать?
– Он может меня уничтожить. Он все еще очень могущественный человек. Одно слово Мендарка – и никто никогда не наймет меня в качестве летописца. Но не это меня останавливает… – Лиан умолк и сидел, не отрывая взгляда от огня. Карана взяла его за руку.
– Что такое? Лиан? Ты чего-то боишься?
– Нет. Просто то, что действительно случилось во времена Запрещенных Искусов, – это манит меня и мучит. У меня такое чувство, что я вот-вот открою что-то в самом деле интересное.
– Что?
– Не знаю! – вскричал он в тоске. – Вот почему я не могу отказаться.
Прошла неделя со дня прихода Караны в Туркад. Ей не терпелось вернуться в Готрим.
– Они не дадут тебе уйти, – сказал Лиан. – Стражникам у ворот велено не выпускать тебя.
– Мне нужно в Готрим! Я больше не могу быть вдали от дома. Ты со мной?
– Давай спустимся и посмотрим.
Упаковавшись, они отправились к западным воротам Туркада. Карана спрятала волосы под капюшон и низко надвинула его на глаза. На посту была всего одна стражница – старушка с добрым лицом и совершенно лысой головой. Она даже не спросила у Караны документы.
– Возвращайся, Карана из Баннадора. Я не хочу покрыть позором свою старую голову, пропустив тебя.
Карана повернула от ворот, сердитая и обескураженная.
– Давай пойдем в порт и купим места на корабле.
– На какие деньги? У меня всего две медные монеты. Сколько у тебя?
– Лишь один серебряный тар, – ответила Карана.
– Нет никакого смысла, Карана. Если мы отправимся домой, они будут знать, где нас искать, они явятся и заберут тебя. К тому же у нас нет денег, а как мы будем жить в Готриме без них?
– Почему, почему я не могу жить собственной жизнью? – заплакала Карана.
В тот день она решила, что единственное, что можно сделать в ее ситуации, – это поговорить напрямую с Магистром. К удивлению Караны, ее сразу же приняли. Мендарк сидел в своем кабинете за огромным столом из черного дерева.
– Что тебе надо от меня? – спросила Карана. – Почему я не могу пойти домой?
Тонкие губы Мендарка так плотно сжались, что Карана оробела.
– Потому что ты сотрудничала с Рульком, и этот вопрос еще не был рассмотрен. Когда Иггур с Шандом вернутся, возможно, тебя будут судить. Или… может быть, ты готова откупиться от суда, оказав мне небольшую услугу, троекровница!
Мендарк улыбнулся своими ужасными синими губами, но Карана похолодела. Как и прежде, все хотят ее использовать. Это проклятие троекровницы. Ей никогда не убежать от своего наследия.
23
ПАРАДОКС ЗЕРКАЛА
Лиан провел целую неделю в поисках записей, сделанных во времена пленения Рулька. Но на данный момент у него были лишь письма и дневники самого Мендарка, которые тот ему передал. В остальном поиски оказались бесплодными. Это было странно: Совет весьма аккуратно записывал Предания.
Лиан знал, что Иггур не помнит то событие. Однако другие члены Совета, несомненно, сохранили записи – ведь на Сантенаре буквально все одержимы Сказаниями. Он снова просмотрел свои списки. Многие члены Совета того времени давно умерли. Хотя они и были молоды, – все они, кроме Тензора, Иггура и Мендарка, умерли в течение года, с момента применения Запрещенных Искусов. Любопытно!
Лиан переговорил с главным архивариусом Мендарка, но она ничем не смогла ему помочь. Иггур все еще не вернулся. Сейчас в Туркаде был только один человек, который мог что-нибудь знать об интересующих Лиана событиях. Лиан направился к вилле Надирила – большому зданию с колоннадой. Широкий холл виллы был облицован красным мрамором.
Надирил еще не вполне оправился после воспаления легких. Старый библиотекарь полулежал на постели, безвольно опустив руки на алое стеганое одеяло. У него был сонный вид, но, стоило Лиану войти к нему в спальню, глаза старика тотчас же открылись.
– Как ты себя чувствуешь? – почтительно осведомился Лиан.
– Лучше, – с натугой проскрипел Надирил. – Возможно, сегодня я встану. С твоей стороны очень любезно было заглянуть ко мне, Лиан. Сейчас со мной очень скучно.
Лиан пробормотал какую-то вежливую фразу.
– Но ты же пришел сюда не потому, что беспокоишься о моем здоровье? Тебе что-то от меня нужно. Что же?
Лиан объяснил, что привело его к Надирилу.
– Ну конечно, они должны были записывать то, что происходило! – воскликнул Надирил. – Каждый член Совета записывал Сказания. Так мы делаем и по сей день.
– Да, но я нашел только одну запись – Мендарка! Больше ни одно имя членов Совета времен пленения Рулька даже не упоминается в каталогах.
– Гм-м! – Глаза Надирила сверкнули. – Вот это задача! Уверен, этому есть простое объяснение, но ты же не хочешь обращаться к Мендарку, а? Давай позавтракаем вместе, а потом посмотрим, как я себя чувствую.
До своего визита Лиан уже слегка позавтракал, но у него сохранились самые приятные воспоминания о гостеприимстве Надирила, и сейчас он тоже не был разочарован. После трапезы они поднялись в портшезе на холм, в крепость.
– Возьми меня под руку, – попросил Надирил, когда они вылезли у бокового входа. И он с трудом спустился в архив.
Архивариус не мог ему ни в чем отказать, поскольку Надирил был членом Совета. Однако вскоре старик был вынужден признать, что Лиан прав: они не обнаружили документов Совета времен Запрещенных Искусов.
– Когда-то ты сказал, что опасные документы хранятся в особом месте, – напомнил Надирилу Лиан.
Тот пристально взглянул на юношу:
– Так оно и есть – в подвале, где тебя когда-то поймал Иггур. Однако даже в тех документах не описаны Искусы. Тем не менее я проверю. Тебе со мной нельзя, – добавил он, когда Лиан поднялся со стула. – Ты пока что займись официальными бумагами того времени – судоходной документацией, переданными сообщениями и накладными. Проверь все.
Больше Лиан не видел Надирила в тот день. Проработав до вечера, он нашел кое-что, представлявшее для него интерес. На следующее утро юноша рассказал об этом Надирилу за завтраком. Библиотекарь плохо себя чувствовал и завтракал в постели, а Лилиса хлопотала вокруг него, бросая на Лиана укоризненные взгляды.
– Посмотри. Этот листок завалился за подшивку судовых документов, – сказал Лиан. – Это расписка, выданная женщине по имени Увана, о принятии от нее документов, которые она сдала Мендарку после смерти своей сестры, Ниваны.
– В то время Нивана была одним из семи членов Совета, – сообщил Надирил. Он прочел документ. – Тут есть список прилагаемых документов. Один из них озаглавлен «Мои сказания об Искусе и пленении Рулька». А внизу сделана приписка: «Документы были приняты на хранение в крепость».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Горячая ванна! Сейчас уже даже не припомню, когда я в последний раз принимала ванну. Пожалуйста, отвернись, я хочу раздеться.
– Никогда не замечал, что ты такая скромница, – сказал Лиан и испугался: уж не изменились ли ее чувства к нему?
– Я ужасная скромница, но только не со своим любимым, – лукаво ответила она. Тут Карана рассмеялась, заметив удрученный вид Лиана, и чмокнула юношу в нос. – Лиан, я несколько недель не купалась. Я отвратительно грязная, и мне не хочется, чтобы ты видел меня такой. Когда я буду чистой, можешь смотреть на меня, сколько душе угодно. А сейчас, пожалуйста, отвернись.
Лиан усмехнулся и ушел в другую комнату, где на столе уже ждал поднос с обедом. Заперев дверь, ведущую в коридор, он отщипнул кусок хлеба, разложил на письменном столе свои бумаги и расстелил постель. И тут его позвала Карана:
– Теперь можешь войти.
Пар был такой густой, что Лиан едва разглядел ванну, в которой лежала Карана.
– Отвернись, пока я буду раздеваться, – поддразнил он ее.
– Вздор, – ответила она. Рыжие волосы Караны свисали мокрыми колечками, лицо раскраснелось. – Я намерена осмотреть тебя с головы до ног.
Лиан снял рубашку.
– Какой ты худенький! – огорчилась Карана. Лиан стянул с себя штаны.
– О! – воскликнула Карана, приняв сидячее положение. Над обеими лодыжками Лиана она увидела широкую красную полосу – там, где содрали кожу обледеневшие оковы. Девушка дотронулась до шрамов. – Больно?
Лиан не отвечал. Он был не в силах отвести взгляд от влажной кожи Караны жемчужного цвета. Наконец он сказал:
– Болит немного.
Взяв Лиана за руку, Карана потянула его к себе:
– Помнишь игру, в которую мы играли в Великой Башне Катадзы?
Он лукаво усмехнулся:
– Это которая же игра?
– «Кому больше досталось», считается, у кого больше шрамов и у кого они более впечатляющие. Я тогда тебя победила!
– Я помню, как ты издевалась над моими увечьями, изо всех сил похваляясь своими.
– Ты тогда очень уж возгордился, и нужно было щелкнуть тебя слегка по носу, чтобы ты не возносился так высоко. Что до игры…
– Да? Переходи к делу, тут снаружи холодно. – Карана дотронулась до его изувеченных ног.
– Игра окончена. Ты победил! – Его улыбка стала шире.
– С тех пор мне так досталось, что я упал очень низко. Тебе придется снова меня поднимать.
Взгляд Караны скользнул по его телу вверх, вниз и наконец остановился посредине.
– Я так не думаю, господин летописец! – сказала Карана и потянула Лиана за руку: – Залезай.
Лиан шагнул через борт ванны и, поскользнувшись на влажном кафеле, упал в объятия Караны.
Лиан спал, раскинувшись на простынях, и его рука обнимала талию Караны. Девушка никак не могла заснуть. Она теснее прижалась к Лиану, но он даже не шевельнулся. Это ее суженый, и другого ей не надо. Но их союзу не суждено стать полным: ведь троекровницы бесплодны. У любимого Готрима не будет наследника, и некому будет передать их с Лианом фамильные Предания. Как поступит Лиан, когда она ему скажет? Этого Карана не знала. Это было будущее, которое они никогда не обсуждали.
Им надо было так много друг другу рассказать. Однако в первый день они почти не разговаривали – так радовались они тому, что наконец-то вместе, и прикосновения заменяли им слова. Целый день они ничего не делали – только вместе прогуливались или лежали лицом к лицу, тихонько шепчась.
Но зато как много они поведали друг другу потом! Как жадно Лиан слушал рассказ Караны! И хотя она говорила бессвязно, перескакивая с одного события на другое, иногда противоречила себе, а иногда и вовсе не очень-то помнила, что именно произошло, это не имело значения. Единственное, что было важно для Лиана, – услышать ее историю.
Рассказ девушки, занявший почти целый день, прерывался выходами влюбленных на крышу крепости, откуда они смотрели на город, трапезами и восхитительным отдыхом: они лежали, прижавшись друг к другу; в камине потрескивал огонь, а за окном мягко падал снег. Лиан и Карана вновь открывали друг друга.
– Как же ты нашла в себе мужество сделать то, что ты совершила в Каркароне? – спросил Лиан.
– Я думала о тебе и о твоем мужестве, которое ты, весь израненный и измученный Мендарком и Рульком, да еще зная, что весь мир против тебя, даже твоя возлюбленная, проявил. Лиан, прости меня! Ты не сдался и не думал о себе! Ты бросил вызов Рульку, чтобы спасти меня. Я помню, как ты боялся, когда мы расставались в тот день, как тебя била дрожь. Но ты вышел на состязание! Ты победил, Лиан!
Как же мне было после этого не вести себя стойко? Мне пришлось выполнить требования Рулька. Однако мы с ним потерпели неудачу, и мне страшно, Лиан. Однажды он явится за мной – он так сказал. Как только он будет готов, все начнется снова, и каковы будут последствия на сей раз?! Я так виновата! Что бы я ни делала, это всегда приводит к несчастьям.
– Со мной то же самое, – сказал Лиан.
– И как ты с этим справляешься?
– Стараюсь сделать все, что в моих силах, а потом расстраиваюсь. – Немного помолчав, он продолжил: – Я много узнал о себе за последние месяцы. Я сам навлек на себя все свои беды.
– Какая чушь! – возмутилась Карана.
– Да, сам! Мне так хотелось узнать побольше для собственного сказания, что я не отдавал себе отчета в своих действиях. Вместо того чтобы просто следовать за историей, я в нее вмешивался, поскольку хотел посмотреть, что будет дальше. Я был так же алчен, как Мендарк или Тензор.
– А чем ты занимался последние недели, Лиан? – сменила тему Карана. – Кроме того, что тосковал по мне?
– Из-за этого оставалось не так уж много времени, – засмеялся он. – Тем же, что и прежде, Карана. Работал над своим сказанием. Теперь оно будет называться «Сказание Мендарка».
– Что? – воскликнула удивленно Карана. – После всего, что он с тобой сделал?
– Я обязан ему своим образованием, и он требует, чтобы я уплатил долг.
– И как подвигается дело? – спросила она.
– Ужасно медленно! Я чувствую, что позорю свою профессию. Даже такой великий летописец, как я, – произнося эти слова, Лиан улыбнулся своей чудесной улыбкой, – не может написать «Сказание Мендарка» так, чтобы не пострадала истина.
Он не стал посвящать Карану в свой план: повсюду были шпионы, и скорее всего в этой комнате были подслушивающие устройства.
– Тогда откажись. Что он может тебе сделать?
– Он может меня уничтожить. Он все еще очень могущественный человек. Одно слово Мендарка – и никто никогда не наймет меня в качестве летописца. Но не это меня останавливает… – Лиан умолк и сидел, не отрывая взгляда от огня. Карана взяла его за руку.
– Что такое? Лиан? Ты чего-то боишься?
– Нет. Просто то, что действительно случилось во времена Запрещенных Искусов, – это манит меня и мучит. У меня такое чувство, что я вот-вот открою что-то в самом деле интересное.
– Что?
– Не знаю! – вскричал он в тоске. – Вот почему я не могу отказаться.
Прошла неделя со дня прихода Караны в Туркад. Ей не терпелось вернуться в Готрим.
– Они не дадут тебе уйти, – сказал Лиан. – Стражникам у ворот велено не выпускать тебя.
– Мне нужно в Готрим! Я больше не могу быть вдали от дома. Ты со мной?
– Давай спустимся и посмотрим.
Упаковавшись, они отправились к западным воротам Туркада. Карана спрятала волосы под капюшон и низко надвинула его на глаза. На посту была всего одна стражница – старушка с добрым лицом и совершенно лысой головой. Она даже не спросила у Караны документы.
– Возвращайся, Карана из Баннадора. Я не хочу покрыть позором свою старую голову, пропустив тебя.
Карана повернула от ворот, сердитая и обескураженная.
– Давай пойдем в порт и купим места на корабле.
– На какие деньги? У меня всего две медные монеты. Сколько у тебя?
– Лишь один серебряный тар, – ответила Карана.
– Нет никакого смысла, Карана. Если мы отправимся домой, они будут знать, где нас искать, они явятся и заберут тебя. К тому же у нас нет денег, а как мы будем жить в Готриме без них?
– Почему, почему я не могу жить собственной жизнью? – заплакала Карана.
В тот день она решила, что единственное, что можно сделать в ее ситуации, – это поговорить напрямую с Магистром. К удивлению Караны, ее сразу же приняли. Мендарк сидел в своем кабинете за огромным столом из черного дерева.
– Что тебе надо от меня? – спросила Карана. – Почему я не могу пойти домой?
Тонкие губы Мендарка так плотно сжались, что Карана оробела.
– Потому что ты сотрудничала с Рульком, и этот вопрос еще не был рассмотрен. Когда Иггур с Шандом вернутся, возможно, тебя будут судить. Или… может быть, ты готова откупиться от суда, оказав мне небольшую услугу, троекровница!
Мендарк улыбнулся своими ужасными синими губами, но Карана похолодела. Как и прежде, все хотят ее использовать. Это проклятие троекровницы. Ей никогда не убежать от своего наследия.
23
ПАРАДОКС ЗЕРКАЛА
Лиан провел целую неделю в поисках записей, сделанных во времена пленения Рулька. Но на данный момент у него были лишь письма и дневники самого Мендарка, которые тот ему передал. В остальном поиски оказались бесплодными. Это было странно: Совет весьма аккуратно записывал Предания.
Лиан знал, что Иггур не помнит то событие. Однако другие члены Совета, несомненно, сохранили записи – ведь на Сантенаре буквально все одержимы Сказаниями. Он снова просмотрел свои списки. Многие члены Совета того времени давно умерли. Хотя они и были молоды, – все они, кроме Тензора, Иггура и Мендарка, умерли в течение года, с момента применения Запрещенных Искусов. Любопытно!
Лиан переговорил с главным архивариусом Мендарка, но она ничем не смогла ему помочь. Иггур все еще не вернулся. Сейчас в Туркаде был только один человек, который мог что-нибудь знать об интересующих Лиана событиях. Лиан направился к вилле Надирила – большому зданию с колоннадой. Широкий холл виллы был облицован красным мрамором.
Надирил еще не вполне оправился после воспаления легких. Старый библиотекарь полулежал на постели, безвольно опустив руки на алое стеганое одеяло. У него был сонный вид, но, стоило Лиану войти к нему в спальню, глаза старика тотчас же открылись.
– Как ты себя чувствуешь? – почтительно осведомился Лиан.
– Лучше, – с натугой проскрипел Надирил. – Возможно, сегодня я встану. С твоей стороны очень любезно было заглянуть ко мне, Лиан. Сейчас со мной очень скучно.
Лиан пробормотал какую-то вежливую фразу.
– Но ты же пришел сюда не потому, что беспокоишься о моем здоровье? Тебе что-то от меня нужно. Что же?
Лиан объяснил, что привело его к Надирилу.
– Ну конечно, они должны были записывать то, что происходило! – воскликнул Надирил. – Каждый член Совета записывал Сказания. Так мы делаем и по сей день.
– Да, но я нашел только одну запись – Мендарка! Больше ни одно имя членов Совета времен пленения Рулька даже не упоминается в каталогах.
– Гм-м! – Глаза Надирила сверкнули. – Вот это задача! Уверен, этому есть простое объяснение, но ты же не хочешь обращаться к Мендарку, а? Давай позавтракаем вместе, а потом посмотрим, как я себя чувствую.
До своего визита Лиан уже слегка позавтракал, но у него сохранились самые приятные воспоминания о гостеприимстве Надирила, и сейчас он тоже не был разочарован. После трапезы они поднялись в портшезе на холм, в крепость.
– Возьми меня под руку, – попросил Надирил, когда они вылезли у бокового входа. И он с трудом спустился в архив.
Архивариус не мог ему ни в чем отказать, поскольку Надирил был членом Совета. Однако вскоре старик был вынужден признать, что Лиан прав: они не обнаружили документов Совета времен Запрещенных Искусов.
– Когда-то ты сказал, что опасные документы хранятся в особом месте, – напомнил Надирилу Лиан.
Тот пристально взглянул на юношу:
– Так оно и есть – в подвале, где тебя когда-то поймал Иггур. Однако даже в тех документах не описаны Искусы. Тем не менее я проверю. Тебе со мной нельзя, – добавил он, когда Лиан поднялся со стула. – Ты пока что займись официальными бумагами того времени – судоходной документацией, переданными сообщениями и накладными. Проверь все.
Больше Лиан не видел Надирила в тот день. Проработав до вечера, он нашел кое-что, представлявшее для него интерес. На следующее утро юноша рассказал об этом Надирилу за завтраком. Библиотекарь плохо себя чувствовал и завтракал в постели, а Лилиса хлопотала вокруг него, бросая на Лиана укоризненные взгляды.
– Посмотри. Этот листок завалился за подшивку судовых документов, – сказал Лиан. – Это расписка, выданная женщине по имени Увана, о принятии от нее документов, которые она сдала Мендарку после смерти своей сестры, Ниваны.
– В то время Нивана была одним из семи членов Совета, – сообщил Надирил. Он прочел документ. – Тут есть список прилагаемых документов. Один из них озаглавлен «Мои сказания об Искусе и пленении Рулька». А внизу сделана приписка: «Документы были приняты на хранение в крепость».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79