Ее разбудил отчаянный вопль. Феламора вскочила. Крылатое существо перепрыгивало с одной вершины на другую, щелкая языком и рыча. Это было одно из тех созданий, которых она уже видела. Усевшись наверху на большой сук, оно вытянуло длинную шею, пытаясь клювом достать что-то, спрятавшееся на верхних ветках. Это «что-то» очень походило на человека. Оно увертывалось и покачивалось на ветке, скрываясь в листве.
И вдруг крылатое существо со скоростью, невероятной для такого большого зверя, сделало стремительное движение и поймало человека за руку. Прозвучал истошный крик ужаса, такой, что Феламоре захотелось убежать куда-нибудь далеко-далеко. Наверху тем временем завязалась схватка, потом человек и его преследователь упали с дерева.
Крылья мелькнули над самой землей, и существо неуклюже приземлилось вместе со своей добычей – молодой женщиной-феллемом. Ей удалось вырваться. Удирая по траве, она лицом к лицу столкнулась с Феламорой.
Они смотрели друг на друга. Молодая женщина могла бы быть ее дочерью: те же бесцветные волосы, почти прозрачная кожа и золотистые глаза. Она была красива. Точнее, была бы, если бы не была одета в лохмотья из старого меха. Женщина была грязная, и от нее дурно пахло. Феламора почувствовала сильное отвращение.
Женщина протянула к Феламоре руки, издавая какие-то хрюкающие звуки, которые можно было понять только как мольбу о помощи.
Крылатое существо сложило крылья над головой, пристально глядя на них. «Оно меня боится, – подумала Феламора. – Чувствует мою силу».
Женщина снова хрюкнула, умоляя о помощи. Феламоре хотелось помочь, но ее парализовало от сознания, во что превратились ее сородичи здесь, на Таллаламе. А ведь они были самой благородной из всех человеческих рас! Она погубила целый народ и предала своих родных – ради этого дрожащего от ужаса животного?
Молодая женщина отступилась и, прошмыгнув мимо Феламоры, попыталась спрятаться в руинах. Крылатое существо сделало прыжок, голова стремительно вытянулась на длинной шее, и клюв ухватил женщину за тонкую лодыжку. Она отчаянно боролась. Феламора бездействовала.
Лодыжка переместилась из клюва в когти. Существо посмотрело на Феламору проницательным взглядом, поудобнее перехватывая свою жертву, подпрыгнуло в воздух и, хлопая крыльями в верхушках деревьев, скрылось из виду. Феламоре пришлось сесть. Вопли женщины эхом отдавались в ее сознании.
Теперь она все поняла. Феллемы, оставшиеся на Таллаламе, теперь жили в пещерах и на деревьях, мало чем отличаясь от зверей, и испытывали смертельный страх. За тысячелетие они успели деградировать. После того как мариемов отправили в бездну, сила разума позволила феллемам полностью управлять своей жизнью, так что им не приходилось больше бороться за нее. Они стали безраздельными хозяевами собственного мира и забыли, что за пределами Таллалама беспощадная борьба за существование продолжается, как и прежде.
Лес уже заменил им их великое искусство и ремесла, а пожар довершит дело. Феллемы потеряли свою человеческую сущность и теперь постепенно превращались в животных. Они выживут, но лишь для того, чтобы хватать лапами бесценные сокровища своей цивилизации и хрюкать над ними, пока не наступит время и последний из феллемов не обратится в прах.
«От нас ничего не осталось, – думала Феламора, когда ползла вверх по холму к своим последователям. – С феллемами покончено».
– Вся наша жизнь и наша цель были ложью, – обратилась она к Гэтрену. – Если бы только я прислушалась к вам! Но я была слишком гордой. Я отказывалась верить, что какое-то устройство может одержать надо мной верх. Какой глупой я была! Ведь это мои собственные слова: «Я смотрела в Зеркало в Катадзе и видела то, что хотела увидеть».
– Мы заслужили такую судьбу, – сказал Гэтрен. – Мы утратили благородство, когда предали мариемов. Мы выбрали неверный путь и с тех пор следовали по нему.
– Это я повела вас неверным путем. Я феллем, и я Таллалам! – возразила Феламора, плача о приближающейся гибели своего мира. – Зло исходило от меня самой. Нам следует принести жертву.
Она направилась в лес – туда, где одно на другое свалились три огромных яростно полыхающих дерева. Феллемы кричали ей вслед, пытаясь остановить предводительницу.
– Мы можем победить и этого врага! Мы можем восстановить наш мир!
Но Фелламора не слушала их.
– Наш враг – мы сами, – ответила она.
Она шла вперед, и даже не поморщилась, когда огонь опалил ее бесцветные волосы и обнажил череп. Она вытянула руки, чтобы обнять погребальный костер и сжечь все зло в очистительном огне.
И точно так же, как они столько лет следовали за Феламорой, подчиняясь каждому ее решению, феллемы один за другим вошли за ней в огонь.
46
НАСТОЯЩИЙ ГЕРОЙ
В Шазмаке остались только Магрета, Карана и разинувшие рты гаршарды. Когда Феламора исчезла, огненный взрыв запечатал изодранные остатки Непреодолимой Преграды.
Магрета взяла Карану за руку. Слезы навернулись ей на глаза, когда она посмотрела на изломанное тело своей подруги. Карана приоткрыла веки и попыталась улыбнуться.
– Мы сделали это, ты и я, – прошептала Карана. – Кто бы мог подумать? – Ее глаза закрылись, бледное лицо стало гладким и неподвижным, как воск.
Горе захлестнуло Магрету, и потому она совсем не ощущала боли от собственных ран, а их было немало. Рука, которую обожгло во время взрыва машины Рулька, покрылась пузырями, и некоторые из них прорвались. Бедро было разодрано до колена. Там и здесь на коже виднелись царапины, ссадины и кровоподтеки. Но ее работа еще не была закончена. Ей нужно было восстановить равновесие между мирами. Если бы только она не отдала свое право первородства! Но как же ей найти путь на Аркан? Любые ее врата, сделанные на Сантенаре, заблудятся в пространстве, поскольку Магрета не может достаточно четко увидеть пункт назначения.
– Не уходи! – взмолилась Магрета, глядя на рыжие кудри Караны. Она положила руку на лоб своей подруге, вытирая капельки пота. – Останься со мной – у нас еще одна, последняя задача.
С огромным усилием Карана открыла глаза. Они были затуманены, но Магрета сжала в своей вялую руку Караны, и рука девушки напряглась, а глаза цвета малахита прояснились.
– Что такое? – прошептала Карана.
– Непреодолимая Преграда вот-вот обрушится, но равновесие не было восстановлено. Каждая минута грозит тем, что обитатели бездны прорвутся в любой из трех миров и поглотят его. Мне нужно вернуть мироустройство к тому порядку, который существовал до появления флейты. Это мое предназначение.
– Чем же тебе могу помочь я? – еле слышно произнесла Карана.
– Мне не сделать этого одной. Равновесие было нарушено на Аркане. И может быть восстановлено только там.
– Когда-то ты уже давила на меня вот так. Посмотри, во что ты меня втянула на сей раз. Рульк мертв, – прошептала Карана, – и Тензор, и Мендарк, и все кароны, и половина гаршардов. Шазмак превратился в море крови, и все это произошло из-за тебя и меня.
– Рульк мертв! – эхом вторила ей Магрета, обратив взор в вечность.
– Где Лиан? Я должна поговорить с ним перед смертью.
– Я не знаю, где Лиан. Карана, послушай! Мне нужно попасть на Аркан и действовать там вместе с каронами, если они живы. Но я не знаю Путь. Только ты можешь найти его теперь. Ты мне поможешь?
– Боль убивает меня. – Карана корчилась на полу, начиная впадать в бредовое состояние. – Мне нужен Лиан. Это мое предсмертное желание, в котором ты не можешь мне отказать.
– Тогда судьба трех миров решена, и мы погибнем под напором бездны. Нам не выжить.
– Я не смогу тебе помочь, – возразила Карана. – Как я смогу почувствовать Путь? Боль лишает меня способности мыслить. – Она вдруг подняла вверх глаза, блестевшие лихорадочным блеском. – Лиан, где ты? Лиан!
Подняв Карану на руки, Магрета отнесла ее на ложе. Там она подложила под сломанные конечности Караны подушечки, но все равно боль была ужасная.
Магрета села у постели, взяв Карану за руку. Конечно, она не откажет Каране в предсмертном желании, если его удастся выполнить. Непреодолимая Преграда продержится еще немного.
Куда же могла отправиться вся эта компания? Скорее всего врата Шанда унесли их обратно в Каркарон. Она попыталась нащупать туда Путь, но после отбытия Феламоры все изменилось. Она совсем не видела Каркарон.
Карана зашевелилась.
– Лиан! – простонала она.
– Я не могу его найти.
Карана начала прерывисто дышать. Магрета дала ей воды, после чего та немного успокоилась. Карана снова прикрыла глаза.
Через какое-то время Магрета осознала, что оставшиеся в живых гаршарды собрались вокруг и смотрят на них обеих. Все, чему они служили, погибло, и они подвели своего господина как раз в тот момент, когда были ему особенно нужны. Смерть Рулька освободила их, но одновременно лишила цели жизни.
Особенно скорбела о его гибели вельмиха Вартила. Вартила, которая признала своего господина, когда было слишком поздно, которая стала гаршардом лишь в момент их величайшего поражения, была в полном отчаянии.
– Ради чего была дана мне жизнь? – рыдала она.
– Люди, – обратилась к ним Магрета. – Рульк мертв, и гаршардов больше нет. Здесь вам больше нечего делать. Возвращайтесь туда, где жили до того, как Рульк стал вашим хозяином. Поклянитесь, что у вас больше не будет господина.
Вартила и другие гаршарды поклялись, потом отвернулись и, напуганные и одинокие, поплелись в свои южные леса, чтобы скрыться там. Все – кроме одного.
– Ты идешь, Идлис? – спросила Йетча, с тоской оглянувшись на него. Эти последние несколько дней они постоянно были вместе.
– Я последую за тобой, куда бы ты ни пошла, – успокоил ее Идлис, – но сначала я должен закончить тут одно дело.
Идлис взглянул на Карану, и на его лице появилось выражение, напоминающее нежность, – насколько позволяли его топорные черты.
«Если бы только Рульк прислушался, – размышлял он про себя. – Я его предупреждал: сказание Лиана было не басенками, а предсказанием. Но Рульк и слушать меня не захотел. А у Лиана сказание вышло даже лучше, чем он сам ожидал. „Мы приходим из ничего – в ничто и вернемся“».
Идлис повернулся к Магрете.
– Я целитель, – напомнил он. Его низкий голос звучал сейчас очень мягко. – У меня долг перед Караной. Ты когда-то отказалась от моей помощи, – обратился он к девушке, имея в виду ужасные раны, которые она получила, когда задушила собаку Идлиса. – Ты позволишь мне помочь на этот раз?
– Буду весьма признательна, – прошептала Карана. Она больше не боялась его.
– Ей холодно, – сказал Идлис Магрете. – Принеси две жаровни, несколько одеял и горячее питье.
Пока Магрета выполняла его распоряжение, Идлис разрезал одежду Караны. Он вскрикнул при виде многочисленных шрамов и новых повреждений.
Прикрыв Карану одеялами, он ушел и вскоре вернулся с пурпурным пузырьком. Он вылил несколько капель этой жидкости на язык Каране.
– Тебе лучше?
– Немного, – шепотом ответила она. – Но теперь у меня так кружится голова!
Идлис ощупал тело девушки, но прикосновения его были бесконечно осторожными. Он взял ее за бедра и начал поворачивать то в одну, то в другую сторону, пытаясь поставить на место сломанные кости. Карана кричала.
Лицо Идлиса приняло серьезное выражение.
– Она не должна бы ничего чувствовать, – сказал он Магрете. – А дать ей более сильную дозу значило бы убить ее. Осталось лишь одно средство, но я боюсь прибегнуть к нему.
– Делай что угодно, – молила Карана, корчась от боли.
– Я говорю о храксе, наркотике, – сказал он ей. – Ты ведь уже пробовала его, не так ли?
– Дважды, – ответила девушка, содрогнувшись при воспоминаниях о сушеном фрукте гаршардов, который она случайно унесла из Каркарона. От него у нее были шизофренические кошмары. Но при одном лишь упоминании о храксе тело Караны напряглось – так она возжаждала вновь почувствовать те ощущения.
Идлис нахмурился:
– В таком состоянии он может либо убить тебя, либо навсегда тобой завладеть. – Он объяснил суть дела Магрете. – Хракс – опасный наркотик. Мы используем его, когда нам надо поработать всем вместе, с одним сознанием, чтобы чувствовать и контролировать. Он применялся и против тебя, когда прошлым летом ты сражалась со Второй Армией в Баннадоре.
Магрета очень хорошо помнила тот день и свое ощущение, что ей противостоит целое содружество чужих сознаний и общая воля большого числа людей.
– Но для нее, да и для тебя, Магрета, это самый опасный наркотик в том смысле, что у вас может возникнуть привыкание. Она попробовала его уже дважды. Еще один раз – и я не поручусь, что у нее не появится зависимость. Есть у него и другие побочные действия, все зависит от того, кто его принимает. Кто знает, как он повлияет на троекровницу?
– Значит, он может ее убить? – Идлис кивнул:
– Может. Но ничто иное не избавит ее от боли.
– Карана, – сказала Магрета, обливая ее руку слезами, – тебе хорошо известно, что я холодная, бесчувственная женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79