Вскинув руки над головой, другая женщина-иллюзионист медленно повалилась навзничь. Мужчина, стоявший за ней, тоже упал. Иллюзионисты валились один за другим – черное на белое, белое на черное – совсем как ряд домино, который падает, стоит только упасть одной кости из него. Вскоре никого не осталось на ногах.
Долодха и Оссейон в ужасе наблюдали за происходящим, потом дружно повернулись и вышли из палатки. Долодха, выбравшаяся первой, не стала дожидаться приказа. С криком «Назад! Назад!» она помчалась вниз по тропинке.
Оссейон кинулся к палатке командования, схватил горн и протрубил отбой, и звук этот эхом разнесся по всей долине.
Ответа не было. Ни воплей, ни возгласов. Он побежал вниз, по угольно-черной тропе, петлявшей по снегу, трубя отбой. За поворотом тропинки он остановился, не в силах решить, куда идти дальше, затем повернул налево. Он мчался по тропе, продираясь сквозь туман. Вдруг из тумана, загородив путь, вынырнула фигура.
– Слишком поздно, – горестно произнес Мендарк. Туман начал рассеиваться, и Оссейон сказал удивленно:
– Но… это же не тот путь, который мы разведали. Как…
– Какими самонадеянными дураками мы были! – причитал Мендарк. У него за спиной на тропинке шевельнулась какая-то тень. Шлепая по грязи, они подошли к Иггуру.
– Все кончено, – загробным голосом оказал Иггур, стоявший на краю пропасти. – Все кончено.
– Что?.. – начал Оссейон.
– Они мертвы, мертвы, – ответил Иггур, качнувшись вперед, словно собирался последовать за погибшими в пропасть. Долодха схватила его за руку и оттащила от края. – Они промаршировали до пропасти и, в тумане, так ничего и не поняв, полетели с утеса вниз. Они разбились о камни на дне ущелья. Этот враг оказался нам не по плечу. Феламора полностью нас уничтожила.
Ветерок из ущелья донес до них запах крови.
– Я пойду наверх, – сказал Оссейон, которому хотелось оказаться где угодно, но только не здесь, где только что разбились насмерть тысяча отборных солдат Иггура, а с ними Торгстед, его самый дорогой и любимый друг. – Карана пыталась предостеречь… – с трудом выговорил он, – но, видимо, Феламора слишком сильна. Должно быть, она с самого начала знала, что мы здесь.
– Она все знала, – отозвался Иггур.
– Да, – согласился с ним Мендарк. – У нее все было под контролем. Она просто показала нам то, что мы хотели видеть, и в конце концов иллюзионисты подумали, что победили ее. И тогда она создала собственную иллюзию, и нам показалось, что тропинка сворачивает налево, тогда как она идет направо. Просто, красиво и смертоносно. Ах, Таллия, как мне будет недоставать тебя!
Таллия пробиралась по лесу. Указания Магреты запечатлелись у нее в мозгу. Туман начал рассеиваться. Она добралась до входа в пещеру никем не замеченная и увидела снаружи глиняную печь, в которой еще тлел древесный уголь. Вокруг разбросаны формы для литья и деревянные подносы, наполненные песком. Должно быть, тут работали, когда прозвучал сигнал тревоги. Наверно, золото где-то неподалеку.
Таллия провела рукой по подносам с песком. Один был еще горячий, но в нем ничего не было. Должно быть, золото в пещере. Она обернулась. Прямо перед ней стояла Феламора, смертельно бледная из-за дурноты, следовавшей за применением чар.
Феламора выдавила улыбку.
– А ты умнее, чем я думала. Умнее Мендарка. Однако недостаточно умна. Вам не удалось отвлечь меня, и я уже спрятала золото в надежное место. – Бочком Феламора стала отходить от пещеры в сторону.
«Тогда почему же ты пытаешься меня увести отсюда?» – подумала Таллия.
– Я не забыла, что ты со мной сделала в Готримском лесу, – продолжала Феламора, пятясь дальше, так что вскоре Таллии пришлось отвернуться от печи, чтобы не упускать врага из виду.
Таллия сделала отвлекающее движение правой рукой, а левой швырнула в глаза Феламоре песок с подноса. Воспользовавшись тем, что ненадолго Феламора стала беспомощной, Таллия опрокинула формы для литья, и на грязь шлепнулся золотой предмет странного вида. Схватив его, Таллия ринулась прочь и, добежав до деревьев, кликнула солдат.
– Прикройте меня! – приказала она на бегу. Иллюзии продолжали появляться, но они были лишены прежней силы и уже не вводили в заблуждение, казалось, их делали вполсилы.
На полпути Таллия со своим отрядом сделали короткую передышку. Кто-то зажег огонь, прикрыв его ладонями, и при тусклом свете Таллия разглядела золотой слиток. Она сразу же поняла, почему им так легко удалось удрать. Это была бронза!
– Я послал их на смерть! – Мендарк сел и, опустив голову на руки, расплакался.
Иггур расхаживал взад и вперед как заведенный. Он не мог плакать. Он застыл от горя и отчаяния.
– Почему я позволил тебе собой манипулировать? – бушевал он. – Это твоя вина, Мендарк!
Взглянув на Карану, которая словно приросла к стулу, он заорал на нее:
– Ты сделала это нарочно! – С пеной на губах Иггур еще долго кричал на девушку, затем подбежал к ней и начал хлестать ее по щекам. Карана подняла на него глаза, но даже не попыталась защититься.
– Перестань, дурак! – попытался остановить его Мендарк. Он с трудом доплелся до Караны и попробовал оттащить от нее Иггура. К Магистру присоединился Оссейон, и вместе они оторвали Иггура от Караны.
– Это твоих рук дело! – вопил Иггур. Он вырвался от Оссейона и снова набросился на девушку. Мендарк заслонил ее своим телом. – Я никогда тебя не прощу! Никогда!
Мендарк дал ему пощечину.
– Будь же мужчиной, Иггур! – произнес он с невыразимым презрением. – Это мы с тобой виноваты в том, что случилось, мы и Феламора, а Карана тут ни при чем.
Иггур рухнул на землю. Двое стражников унесли его в палатку и встали у входа на часах.
– Разве можно вернуть мертвых? – сказал Оссейон Мендарку. Сегодня Иггур потерял почти всех своих друзей. – Если бы я раньше подал сигнал тревоги, их можно было бы спасти.
Мендарк не отвечал. Тысяча солдат лежала на дне ущелья – по десять на каждого оставшегося в живых.
– Собирайтесь, – приказал Мендарк. – Мы возвращаемся в Туркад.
Они соорудили носилки для пострадавших – в том числе для Караны, – свернули лагерь и приготовились к отходу. И тут из тумана появился отряд из семерых смертельно уставших человек.
– Что случилось? – вскричала Таллия. – Мы были так близко!
Мендарк всплакнул от радости, выпавшей в эту самую черную из ночей.
– Мы были уверены, что вы больше не вернетесь.
– Где армия?
– Все погибли.
– Значит, все напрасно? – вздохнула Таллия и, рассказав о своей экспедиции, показала кусок бронзы. – Все впустую!
В печальном молчании их отряд пустился в обратный путь через Эллюдорский лес. Из одиннадцати сотен, пришедших сюда, в живых осталось всего сто человек.
Иггур чувствовал себя даже хуже, чем когда Рульк победил его в Катадзе.
Лиан никогда не видел Мендарка в таком прискорбном состоянии. Его репутации был нанесен удар, от которого было уже не оправиться. Все тело Магистра было в кровоподтеках, глаза покраснели и слезились. Он постоянно кашлял, а когда вытирал губы, на платке оставалась кровь.
Девять женщин и шесть мужчин-иллюзионистов смогли пережить столь сильное потрясение, но утратили свой дар.
Карана была похожа на собственную тень. Она все время молчала. Девушку переполняло чувство вины. Лиан шел рядом с ее носилками всю дорогу до Туркада.
– Я видела, как оно начинается, – повторяла она вновь и вновь. – Я видела, как оно начинается!
Во время путешествия девушка не различала дней и ночей, ее все время преследовал кошмар. Один за другим солдаты – цвет армии Иггура – сворачивали налево, когда им следовало повернуть направо, и падали со скалы в пропасть, разбиваясь насмерть. Картинка прокручивалась в сознании Караны снова и снова, и все это время девушка пыталась выкрикнуть предостережение, но какая-то сила не позволяла ей произнести слова вслух.
На второй день путешествия Мендарк опустился на землю рядом с Лианом.
– Ты ужасно выглядишь… – Лиан не закончил фразу, опасаясь, что Магистр накричит на него, как непременно сделал бы прежде. Но Мендарк не сделал этого.
– Я умираю, Лиан, – сказал он, – и это меня страшит.
– Я подумал… – начал Лиан. – Ты живешь так долго… Но, наверно, чем дольше живешь, тем больше хочется жить.
– Ты не так меня понял. Я не боюсь смерти. Но если я умру, кто защитит мир от Рулька?
Лиан инстинктивно бросил взгляд в сторону Иггура. Тот тащился, хромая, с опущенной головой, руки его болтались.
– Когда-то и я так думал, – тихо произнес Мендарк. – Особенно после того, как он одолел транкса. Однако Иггур никогда не оправится после своего нынешнего поражения.
– Но раньше же он находил в себе силы снова подняться, – возразил Лиан.
– Каждый раз, как он терпит поражение, он опускается все ниже. Посмотри, что он сделал со Второй армией. Никто не в силах предсказать, как он себя поведет в ближайший час, на него невозможно положиться.
– Ты сделал…
– Конечно, я делал ужасные вещи. Но всегда ради доли, за которую сражался. Я никогда не обрекал армию на смерть из-за того, что меня бросила любовница! – Мендарк сплюнул кровью на траву и умолк.
27
ГОРЯЩАЯ ГОРА
Покинув заседание, Шанд и Магрета медленно поднялись на самый верх крепости и смотрели теперь на город сквозь желтый туман ста тысяч дымоходных труб.
– У Ялкары было два дара для Элиоры, – сказал Шанд, удостоверившись, что никто не подслушивает. – Зеркало и ее драгоценности из золота: толстая золотая цепочка, замысловатый браслет и диадема. Она всегда их носила.
– А их хватит для того, чтобы сделать флейту? – осторожно поинтересовалась Магрета.
Шанд немного подумал.
– Полагаю, что да. Наверно, она и предназначала золото для этой цели.
– Но ведь право первородства в руках у Феламоры! – От этой мысли Магрете хотелось плакать.
– Нет! То золото – не право первородства. – Магрета резко обернулась:
– Я не понимаю. Что ты говоришь, Шанд?
– Я не знаю, откуда то золото, которое она взяла в Хависсарде. Но право первородства, переданное мне Ялкарой перед тем, как она прошла сквозь врата, было ее собственным золотом, захваченным ею с Аркана. Теперь оно твое.
– Где это золото сейчас?
– После того как у меня забрали Элиору, я выкопал в земле ямку и закопал его, не пометив это место, чтобы никто больше его не нашел. Это было очень давно. Правда, не очень-то далеко. Я спрятал его за Туркадским Морем, возле Горящей Горы – там мы жили вместе с Элиорой, пока ее не похитили.
– Мы можем туда отправиться?
– Конечно.
Магрета пришла в сильное волнение.
– Прямо сейчас? – спросила она.
– Сию минуту! Давай возьмем наши рюкзаки.
Не сказав никому ни слова, они пошли в порт и отыскали там Пендера, который отплывал днем. Они переправились через Туркадское Море в Нилькеранд. Из этого прибрежного городка открывался путь в засушливый край Альмадин.
Почти все путешествие Магрета простояла у поручней, глядя на волны. Ей много раз приходилось плыть по этому морю. Но тогда ее тяготило бремя долга и обязательств. Эта же поездка была настоящими каникулами, и девушка наслаждалась ею.
Из Нилькеранда они поплыли на быстроходном речном боте по широкой реке Альм.
– Это окольный путь, – пояснил Шанд, – но так быстрее: основную часть пути мы проделаем по воде.
Магрете было все равно, как долго они будут ехать: она радовалась каждой минуте.
Когда путешествие по Альму пришло к концу, они два дня шли пешком, пока не добрались до скалистых берегов огромного озера.
– Долгое Озеро, – сказал Шанд, когда они стояли на вершине утеса, глядя на темную воду. – Оно тянется отсюда на юго-запад, так что по воде мы доберемся до цели за несколько дней, вместо того чтобы совершать тяжелый переход, который отнял бы у нас недели.
Ухоженная дорога привела их с Магретой в процветающий город на берегу озера. Тут Шанд нанял рыбачью лодку, и они отправились на юг. Дул порывистый ветер, небеса были свинцового цвета, и ледяные брызги обжигали щеки Магреты. Ей было все равно. Все было просто чудесно!
Наконец они пристали к берегу в городе, окруженном лесом, и не спеша направились к Горящей Горе, черные склоны которой уже виднелись над деревьями. Вскоре они шли по местности, где почва была каменистой и бесплодной. Холм на их пути сменялся холмом. Казалось, дым на этих холмах поднимается из всех щелей между камнями. В воздухе стоял коричневый туман, и сильно пахло гарью.
– Странный запах для вулкана, – заметила Магрета, когда они с Шандом обедали в тени дерева.
– Когда-то давно по никому не известной причине здесь воспламенился пласт угля, – ответил Шанд. – Вероятно, сказалась близость вулкана. И вот холмы здесь горят уже пять тысяч лет. Сейчас огонь находится глубоко под землей, но есть места, где огонь выходит почти на поверхность, земля там такая горячая, что по ней невозможно ходить.
Спустя два дня, в один безлунный вечер, когда Туманность Скорпиона мерцала на холодном ясном небе, Шанд и Магрета увидели разрушенный каменный домик на лугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Долодха и Оссейон в ужасе наблюдали за происходящим, потом дружно повернулись и вышли из палатки. Долодха, выбравшаяся первой, не стала дожидаться приказа. С криком «Назад! Назад!» она помчалась вниз по тропинке.
Оссейон кинулся к палатке командования, схватил горн и протрубил отбой, и звук этот эхом разнесся по всей долине.
Ответа не было. Ни воплей, ни возгласов. Он побежал вниз, по угольно-черной тропе, петлявшей по снегу, трубя отбой. За поворотом тропинки он остановился, не в силах решить, куда идти дальше, затем повернул налево. Он мчался по тропе, продираясь сквозь туман. Вдруг из тумана, загородив путь, вынырнула фигура.
– Слишком поздно, – горестно произнес Мендарк. Туман начал рассеиваться, и Оссейон сказал удивленно:
– Но… это же не тот путь, который мы разведали. Как…
– Какими самонадеянными дураками мы были! – причитал Мендарк. У него за спиной на тропинке шевельнулась какая-то тень. Шлепая по грязи, они подошли к Иггуру.
– Все кончено, – загробным голосом оказал Иггур, стоявший на краю пропасти. – Все кончено.
– Что?.. – начал Оссейон.
– Они мертвы, мертвы, – ответил Иггур, качнувшись вперед, словно собирался последовать за погибшими в пропасть. Долодха схватила его за руку и оттащила от края. – Они промаршировали до пропасти и, в тумане, так ничего и не поняв, полетели с утеса вниз. Они разбились о камни на дне ущелья. Этот враг оказался нам не по плечу. Феламора полностью нас уничтожила.
Ветерок из ущелья донес до них запах крови.
– Я пойду наверх, – сказал Оссейон, которому хотелось оказаться где угодно, но только не здесь, где только что разбились насмерть тысяча отборных солдат Иггура, а с ними Торгстед, его самый дорогой и любимый друг. – Карана пыталась предостеречь… – с трудом выговорил он, – но, видимо, Феламора слишком сильна. Должно быть, она с самого начала знала, что мы здесь.
– Она все знала, – отозвался Иггур.
– Да, – согласился с ним Мендарк. – У нее все было под контролем. Она просто показала нам то, что мы хотели видеть, и в конце концов иллюзионисты подумали, что победили ее. И тогда она создала собственную иллюзию, и нам показалось, что тропинка сворачивает налево, тогда как она идет направо. Просто, красиво и смертоносно. Ах, Таллия, как мне будет недоставать тебя!
Таллия пробиралась по лесу. Указания Магреты запечатлелись у нее в мозгу. Туман начал рассеиваться. Она добралась до входа в пещеру никем не замеченная и увидела снаружи глиняную печь, в которой еще тлел древесный уголь. Вокруг разбросаны формы для литья и деревянные подносы, наполненные песком. Должно быть, тут работали, когда прозвучал сигнал тревоги. Наверно, золото где-то неподалеку.
Таллия провела рукой по подносам с песком. Один был еще горячий, но в нем ничего не было. Должно быть, золото в пещере. Она обернулась. Прямо перед ней стояла Феламора, смертельно бледная из-за дурноты, следовавшей за применением чар.
Феламора выдавила улыбку.
– А ты умнее, чем я думала. Умнее Мендарка. Однако недостаточно умна. Вам не удалось отвлечь меня, и я уже спрятала золото в надежное место. – Бочком Феламора стала отходить от пещеры в сторону.
«Тогда почему же ты пытаешься меня увести отсюда?» – подумала Таллия.
– Я не забыла, что ты со мной сделала в Готримском лесу, – продолжала Феламора, пятясь дальше, так что вскоре Таллии пришлось отвернуться от печи, чтобы не упускать врага из виду.
Таллия сделала отвлекающее движение правой рукой, а левой швырнула в глаза Феламоре песок с подноса. Воспользовавшись тем, что ненадолго Феламора стала беспомощной, Таллия опрокинула формы для литья, и на грязь шлепнулся золотой предмет странного вида. Схватив его, Таллия ринулась прочь и, добежав до деревьев, кликнула солдат.
– Прикройте меня! – приказала она на бегу. Иллюзии продолжали появляться, но они были лишены прежней силы и уже не вводили в заблуждение, казалось, их делали вполсилы.
На полпути Таллия со своим отрядом сделали короткую передышку. Кто-то зажег огонь, прикрыв его ладонями, и при тусклом свете Таллия разглядела золотой слиток. Она сразу же поняла, почему им так легко удалось удрать. Это была бронза!
– Я послал их на смерть! – Мендарк сел и, опустив голову на руки, расплакался.
Иггур расхаживал взад и вперед как заведенный. Он не мог плакать. Он застыл от горя и отчаяния.
– Почему я позволил тебе собой манипулировать? – бушевал он. – Это твоя вина, Мендарк!
Взглянув на Карану, которая словно приросла к стулу, он заорал на нее:
– Ты сделала это нарочно! – С пеной на губах Иггур еще долго кричал на девушку, затем подбежал к ней и начал хлестать ее по щекам. Карана подняла на него глаза, но даже не попыталась защититься.
– Перестань, дурак! – попытался остановить его Мендарк. Он с трудом доплелся до Караны и попробовал оттащить от нее Иггура. К Магистру присоединился Оссейон, и вместе они оторвали Иггура от Караны.
– Это твоих рук дело! – вопил Иггур. Он вырвался от Оссейона и снова набросился на девушку. Мендарк заслонил ее своим телом. – Я никогда тебя не прощу! Никогда!
Мендарк дал ему пощечину.
– Будь же мужчиной, Иггур! – произнес он с невыразимым презрением. – Это мы с тобой виноваты в том, что случилось, мы и Феламора, а Карана тут ни при чем.
Иггур рухнул на землю. Двое стражников унесли его в палатку и встали у входа на часах.
– Разве можно вернуть мертвых? – сказал Оссейон Мендарку. Сегодня Иггур потерял почти всех своих друзей. – Если бы я раньше подал сигнал тревоги, их можно было бы спасти.
Мендарк не отвечал. Тысяча солдат лежала на дне ущелья – по десять на каждого оставшегося в живых.
– Собирайтесь, – приказал Мендарк. – Мы возвращаемся в Туркад.
Они соорудили носилки для пострадавших – в том числе для Караны, – свернули лагерь и приготовились к отходу. И тут из тумана появился отряд из семерых смертельно уставших человек.
– Что случилось? – вскричала Таллия. – Мы были так близко!
Мендарк всплакнул от радости, выпавшей в эту самую черную из ночей.
– Мы были уверены, что вы больше не вернетесь.
– Где армия?
– Все погибли.
– Значит, все напрасно? – вздохнула Таллия и, рассказав о своей экспедиции, показала кусок бронзы. – Все впустую!
В печальном молчании их отряд пустился в обратный путь через Эллюдорский лес. Из одиннадцати сотен, пришедших сюда, в живых осталось всего сто человек.
Иггур чувствовал себя даже хуже, чем когда Рульк победил его в Катадзе.
Лиан никогда не видел Мендарка в таком прискорбном состоянии. Его репутации был нанесен удар, от которого было уже не оправиться. Все тело Магистра было в кровоподтеках, глаза покраснели и слезились. Он постоянно кашлял, а когда вытирал губы, на платке оставалась кровь.
Девять женщин и шесть мужчин-иллюзионистов смогли пережить столь сильное потрясение, но утратили свой дар.
Карана была похожа на собственную тень. Она все время молчала. Девушку переполняло чувство вины. Лиан шел рядом с ее носилками всю дорогу до Туркада.
– Я видела, как оно начинается, – повторяла она вновь и вновь. – Я видела, как оно начинается!
Во время путешествия девушка не различала дней и ночей, ее все время преследовал кошмар. Один за другим солдаты – цвет армии Иггура – сворачивали налево, когда им следовало повернуть направо, и падали со скалы в пропасть, разбиваясь насмерть. Картинка прокручивалась в сознании Караны снова и снова, и все это время девушка пыталась выкрикнуть предостережение, но какая-то сила не позволяла ей произнести слова вслух.
На второй день путешествия Мендарк опустился на землю рядом с Лианом.
– Ты ужасно выглядишь… – Лиан не закончил фразу, опасаясь, что Магистр накричит на него, как непременно сделал бы прежде. Но Мендарк не сделал этого.
– Я умираю, Лиан, – сказал он, – и это меня страшит.
– Я подумал… – начал Лиан. – Ты живешь так долго… Но, наверно, чем дольше живешь, тем больше хочется жить.
– Ты не так меня понял. Я не боюсь смерти. Но если я умру, кто защитит мир от Рулька?
Лиан инстинктивно бросил взгляд в сторону Иггура. Тот тащился, хромая, с опущенной головой, руки его болтались.
– Когда-то и я так думал, – тихо произнес Мендарк. – Особенно после того, как он одолел транкса. Однако Иггур никогда не оправится после своего нынешнего поражения.
– Но раньше же он находил в себе силы снова подняться, – возразил Лиан.
– Каждый раз, как он терпит поражение, он опускается все ниже. Посмотри, что он сделал со Второй армией. Никто не в силах предсказать, как он себя поведет в ближайший час, на него невозможно положиться.
– Ты сделал…
– Конечно, я делал ужасные вещи. Но всегда ради доли, за которую сражался. Я никогда не обрекал армию на смерть из-за того, что меня бросила любовница! – Мендарк сплюнул кровью на траву и умолк.
27
ГОРЯЩАЯ ГОРА
Покинув заседание, Шанд и Магрета медленно поднялись на самый верх крепости и смотрели теперь на город сквозь желтый туман ста тысяч дымоходных труб.
– У Ялкары было два дара для Элиоры, – сказал Шанд, удостоверившись, что никто не подслушивает. – Зеркало и ее драгоценности из золота: толстая золотая цепочка, замысловатый браслет и диадема. Она всегда их носила.
– А их хватит для того, чтобы сделать флейту? – осторожно поинтересовалась Магрета.
Шанд немного подумал.
– Полагаю, что да. Наверно, она и предназначала золото для этой цели.
– Но ведь право первородства в руках у Феламоры! – От этой мысли Магрете хотелось плакать.
– Нет! То золото – не право первородства. – Магрета резко обернулась:
– Я не понимаю. Что ты говоришь, Шанд?
– Я не знаю, откуда то золото, которое она взяла в Хависсарде. Но право первородства, переданное мне Ялкарой перед тем, как она прошла сквозь врата, было ее собственным золотом, захваченным ею с Аркана. Теперь оно твое.
– Где это золото сейчас?
– После того как у меня забрали Элиору, я выкопал в земле ямку и закопал его, не пометив это место, чтобы никто больше его не нашел. Это было очень давно. Правда, не очень-то далеко. Я спрятал его за Туркадским Морем, возле Горящей Горы – там мы жили вместе с Элиорой, пока ее не похитили.
– Мы можем туда отправиться?
– Конечно.
Магрета пришла в сильное волнение.
– Прямо сейчас? – спросила она.
– Сию минуту! Давай возьмем наши рюкзаки.
Не сказав никому ни слова, они пошли в порт и отыскали там Пендера, который отплывал днем. Они переправились через Туркадское Море в Нилькеранд. Из этого прибрежного городка открывался путь в засушливый край Альмадин.
Почти все путешествие Магрета простояла у поручней, глядя на волны. Ей много раз приходилось плыть по этому морю. Но тогда ее тяготило бремя долга и обязательств. Эта же поездка была настоящими каникулами, и девушка наслаждалась ею.
Из Нилькеранда они поплыли на быстроходном речном боте по широкой реке Альм.
– Это окольный путь, – пояснил Шанд, – но так быстрее: основную часть пути мы проделаем по воде.
Магрете было все равно, как долго они будут ехать: она радовалась каждой минуте.
Когда путешествие по Альму пришло к концу, они два дня шли пешком, пока не добрались до скалистых берегов огромного озера.
– Долгое Озеро, – сказал Шанд, когда они стояли на вершине утеса, глядя на темную воду. – Оно тянется отсюда на юго-запад, так что по воде мы доберемся до цели за несколько дней, вместо того чтобы совершать тяжелый переход, который отнял бы у нас недели.
Ухоженная дорога привела их с Магретой в процветающий город на берегу озера. Тут Шанд нанял рыбачью лодку, и они отправились на юг. Дул порывистый ветер, небеса были свинцового цвета, и ледяные брызги обжигали щеки Магреты. Ей было все равно. Все было просто чудесно!
Наконец они пристали к берегу в городе, окруженном лесом, и не спеша направились к Горящей Горе, черные склоны которой уже виднелись над деревьями. Вскоре они шли по местности, где почва была каменистой и бесплодной. Холм на их пути сменялся холмом. Казалось, дым на этих холмах поднимается из всех щелей между камнями. В воздухе стоял коричневый туман, и сильно пахло гарью.
– Странный запах для вулкана, – заметила Магрета, когда они с Шандом обедали в тени дерева.
– Когда-то давно по никому не известной причине здесь воспламенился пласт угля, – ответил Шанд. – Вероятно, сказалась близость вулкана. И вот холмы здесь горят уже пять тысяч лет. Сейчас огонь находится глубоко под землей, но есть места, где огонь выходит почти на поверхность, земля там такая горячая, что по ней невозможно ходить.
Спустя два дня, в один безлунный вечер, когда Туманность Скорпиона мерцала на холодном ясном небе, Шанд и Магрета увидели разрушенный каменный домик на лугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79