Это была защита от того, что надвигалось. Он надел цепочку девушке на шею, дотронулся до щеки рукой, а потом забрался на стену с флейтой в руке.
Его силуэт вырисовывался на фоне зловещей луны, темная сторона которой была полной и отражалась в озере; он взмахнул в воздухе флейтой, грозя своим врагам, и взял одну-единственную ноту.
Все исчезло. В стене башни появилась трещина. Волны цвета радуги ринулись в разные стороны, раздался грохот. Время сместилось. Шутдар исчез, верхний край башни осыпался, и кругом валялись каменные обломки. Мерцающий цилиндр защищал спящую девушку от внешних потрясений.
Когда дух Караны протянул к девушке-калеке руки, цилиндр лопнул, и Фиахра пробудилась. Она царапала стену, зовя Шутдара, но он был мертв. Все, что осталось от флейты, – это медленно застывавшая золотая лужа. Рыдая девушка опустилась на пол, на груду обломков.
Время снова сместилось. На стене появился новый призрак. С ликующим возгласом он бросился к золоту, используя могущественные чары, чтобы превратить его в три драгоценные вещи. Карана увидела, что руки призрака при работе с золотом покрылись волдырями от сильнейшего ожога, – это доказывало, что призрак был из плоти и крови. Закончив свое дело, призрак внезапно поднял глаза и увидел, что за ним наблюдают. Он вскочил на стену. Девушка-калека предприняла бесплодную попытку убежать, но призрак воткнул ей в спину длинную булавку. Фиахра вскрикнула, затихла и больше не шевелилась.
Карана громко застонала. Хотя она знала, что это сон и что убийство было совершено более трех тысяч лет тому назад, она была так потрясена, словно все это только что произошло в ее собственной спальне.
Призрак резко обернулся, и Карана наконец увидела его лицо. Это была женщина, высокая и широкоплечая, с черными волосами, несколько вытянутым лицом и пронзительными темно-красными глазами. Ялкара! Все стало на место!
Призрак двинулся к Каране, протягивая к ней окровавленные, обожженные руки. Карана снова вскрикнула и проснулась в объятиях Лиана.
– Значит, ее убила Ялкара, – сказал Лиан утром, когда они с Караной завтракали вместе с Шандом. Карана только что закончила свой рассказ о сне, навеянном цепочкой.
– Я так и подумал, как только увидел рисунки, украденные Феламорой из библиотеки, – печально произнес Шанд. – А цепочка это подтвердила. Когда она снова оказалась у меня в руках, я понял, что случилось. Металл запечатлел то, что произошло тогда в башне: уничтожение флейты, защиту, убийство, возникновение Непреодолимой Преграды! О, Ялкара! Какое гнусное преступление – убить беспомощную девушку!
– Наверно, она чувствовала, что у нее нет выбора, – предположил Лиан. – Золото было таким оскверненным и опасным, что его нельзя было снова использовать. Его нельзя было никому доверить, так что никто не должен был знать, что оно у нее. Девушка-калека должна была умереть.
– Так это Ялкара убила Кандора, когда он по прошествии многих лет узнал о случившемся в башне? – спросила Карана.
– Убить кого-то из своих, из Сотни, – это было бы совсем другое дело, – ответил Шанд.
– Я не понимаю, почему Ялкара не избавилась от золота, – сказала Карана. – Почему она не смолола его в порошок и не развеяла над водой, чтобы его нельзя было вновь использовать? Зачем было оставлять его, если оно представляло такую опасность?
– Я полагаю, она хранила его на случай крайней необходимости, – ответил Шанд. – Вспомни, что Хависсард был самым безопасным местом на Сантенаре – он был неприступен. Вспомни также, что золото Аркана невероятно ценное. А потом, когда ей пришлось неожиданно бежать, она была слишком изранена, чтобы что-то сделать с этим золотом. А взять его с собой Ялкара не могла. – Он вздохнул. – Ах, Ялкара, даже зная о твоем преступлении, даже спустя столько времени – я все еще тоскую по тебе.
– Так как же у Кандора оказалась цепочка? – спросила Карана.
– Он был одним из тех, кто в день гибели Шутдара окружал башню, – ответил Лиан. – А позже, узнав, что девушка убита, он снял у нее с шеи цепочку, полагая, что с ее помощью можно будет разгадать тайну разыгравшейся здесь трагедии. К тому же, у кого бы ни оказалось золото, он будет обладать самой большой властью на Сантенаре. Кандор жаждал этой власти, так как никогда не чувствовал себя в безопасности. Вот почему он столько вложил в создание империи. Ему нужно было продемонстрировать свою силу, чтобы другие завидовали ему. И боялись его!
Шанд продолжил рассказ:
– Но он все время знал, что второсортен. Он не мог считать с цепочки имя убийцы. И, что гораздо хуже, кто-то более великий, чем он, забрал золото, но пока что он ничего с ним не сделал. А когда Перионское Море начало высыхать, Кандор понял, что только одна сила его может спасти.
Погрузившись в паранойю, он построил Великую Башню Катадзы, следуя узору цепочки. Сходство между ними было формой особой магии. Но и бахвальством: «Я не знаю, что ты замышляешь, но мое Тайное Искусство выше».
Это было пустое бахвальство. Море высохло, и империя Кандора пришла в упадок. Теперь Кандор считал, что золото у Рулька. Кандор написал те письма, чтобы столкнуть друг с другом его и Ялкару, – он надеялся подставить таким образом Рулька и погубить его.
Но Ялкара отказалась прибыть, а Рульк в ответном письме обвинил Кандора в предательстве. И Кандор выдал Рулька Совету, воспользовавшись для этого женщиной, с которой тот был помолвлен. Мендарк же, зная, что Кандор может его скомпрометировать, убил его.
48
ВЕЛИКОЕ СКАЗАНИЕ
В последний месяц лета Карана, Лиан и Шанд совершили путешествие через горы в Чантхед, на Выпускные испытания. Это была тяжелая поездка для Караны: кости у нее почти все время болели.
Прибыв в Чантхед, они увидели там много своих друзей: Таллию, Джеви (теперь первого помощника на боте Пендера), самого Пендера, Лилису и Надирила, Малиену и Аспера. Остальные аркимы сражались с целой колонией транксов на Лауралине. Малиена выглядела старше, ее рыжие волосы подернулись серебром. Она была неразговорчива. Мыслями она постоянно возвращалась к судьбе Аркана.
– Пендер! – воскликнула Карана. – Да от тебя глаз не отвести! Ты просто великолепен!
Возможно, «великолепен» слишком сильно сказано, но все относительно, и Пендер действительно постарался на славу. Щетина, обычно покрывавшая его щеки и подбородок, была тщательно сбрита. Его одежда, если и не была последним писком моды в портовых кабачках Туркада, по крайней мере была чистой и новой, и даже выглаженной, пусть и не очень хорошо. А округлившееся брюшко свидетельствовало о том, что дела у него идут как нельзя лучше.
Пендер осклабился и раскрыл объятия. Он никогда особенно не жаловал Лиана, но Карана была его любимицей.
– Выдался удачный год для торговли, да! Подумываю купить новый бот.
– О, но ты же не собираешься продать свою «Девчонку», не так ли? – спросила Лилиса. Она тоже изменилась за последние месяцы. Лилиса вытянулась совсем немного, но ее бедра округлились, заметной стала грудь – словом, это уже была маленькая женщина.
– Я же не могу ходить сразу на двух ботах, не правда ли, Лилиса? И мне нужно выплатить Таллии ее долю, да! – Пендер продолжил театральным шепотом: – Только никому не говори об этом, но я, возможно, продам ее твоему отцу.
Лицо Лилисы расцвело, как цветок, распускающийся на солнце.
– Джеви! – закричала она так громко, что все стоящие рядом повернули головы в ее сторону. – Джеви, Джеви! Пендер собирается продать тебе «Уличную девчонку»!
Джеви, стоявший у нее за спиной, улыбнулся и сказал:
– Да, мы уже говорили об этом. Ты только представь себе: у меня будет собственный бот! Да я никогда и не мечтал о таком! Я новый человек, Лилиса!
Подошла Таллия и обняла его:
– Мне и старый очень нравился, но я за тебя счастлива.
– Итак, каковы твои планы? – спросил Пендер у Лилисы.
– У меня их множество. Во-первых, я должна закончить переписывать сказание Лиана для Великой Библиотеки. Во-вторых, я еще и наполовину не закончила свое обучение. Пойдем, Пендер, поздоровайся с Надирилом. Он тебе очень понравится.
Оставалась одна деталь, с которой Лиану нужно было разобраться, прежде чем выступить со «Сказанием о Зеркале».
– Почему Ялкара выгравировала на Зеркале эти иероглифы? – спросил он, когда все собрались у камина в их гостинице. – И при чем тут символ луны? Ты не знаешь, Шанд?
– Думаю, что знаю. Мы ведь частично с этим разобрались до пожара, устроенного Мендарком, если ты помнишь. В их последней битве Феламора заставила Ялкару открыть ей, что ключ к созданию врат находится внутри Зеркала. Ялкара так испугалась, что тотчас же изменила Зеркало. Потом она выгравировала на нем надпись, чтобы быть уверенной, что Элиора сможет им воспользоваться. Ялкара явно дразнила Феламору этими стихами, хотя и опустила третью и четвертую строчки, предназначавшиеся лишь для Элиоры. Вот они, и тут важны акценты:
«Зеркало заперто, но внутри находится ключ
Приди, загляни внутрь, увидь то, что хочешь увидеть
Возьми свое право первородства, ты увидишь правду
Тогда Зеркало не сможет лгать мне или тебе
Таллалам, о мой Таллалам
Твоя судьба зависит от того, кого три».
– У этого послания несколько смыслов, – объяснил Шанд. – Когда-то Ялкара выдала секрет врат, и Феламора наконец увидела путь на Таллалам. В тот момент у нее и зародился план, который она выполняла в течение последних трехсот лет.
Послание Ялкары искушало Феламору заглянуть в Зеркало, а, памятуя о древнем прорицании феллемов, она просто не могла противиться этому искушению. В то же время в послании была и насмешка: «Увидь то, что хочешь увидеть»! Дескать, у Феламоры не хватит силы заставить Кривое Зеркало открыть правду. И предсказание о судьбе Таллалама, которое подчеркивало недопонимание Феламоры насчет троекровницы.
– А символ луны? – спросила завороженная Лилиса. – Он тоже предназначался для Феламоры?
– Отнюдь нет! – ответил Шанд. – Он предназначался только для Элиоры. Это символ единственной надежды Ялкары, надежды на то, что кароны породнятся с другими расами. Взгляните! – Шанд сделал рисунок на клочке бумаги.
– Внешний круг символизирует нас, представителей древней человеческой расы – завершенной, но, по мнению Ялкары, слишком примитивной. Три алых полумесяца изображают феллемов, каронов и аркимов – могущественных, но в некотором смысле незавершенных.
– А внутренний кружок? – спросила Карана.
– Три золотых шара, должно быть, изображают троекровницу, и они заключены в кружок, который, наверно, символизирует новую человеческую расу.
Малиена, молча сидевшая во время этого обсуждения, вдруг подхватила его слова:
– … Или клетки человеческого эмбриона… А еще этот символ являлся угрозой, Ялкара пыталась навсегда отбить у нас охоту использовать Зеркало. Дело в том, что символ на Зеркале является переработкой древнего аркимского символа рока. Мы все были в ужасе, когда увидели его. Даже Тензор, у которого жажда выведать секреты Зеркала перевесила-таки страх перед ним.
В тот год награда Выпускных испытаний была присуждена на заключительном вечере подруге Лиана, Тандиве, – хотя, конечно же, она не могла выступить со «Сказанием о Зеркале». Вместо этого она выбрала самое первое Великое Сказание – трагическую «Сагу Нульки». Она, единственная из всех Великих Сказаний, относилась к периоду, предшествующему похищению Золотой флейты Шутдаром. Хотя Тандива была скорее летописцем, нежели мастером-сказителем, она изложила эту сагу очень просто и трогательно. Даже на Лиана ее выступление произвело впечатление.
Карану поразило, как сильно изменилась Тандива. Меньше года прошло с их последней встречи, но Тандива уже не была той девчонкой-студенткой, изнывавшей по своему возлюбленному. После того как она закончила свое выступление, ее провозгласили мастером-летописцем. Она стояла на сцене в своем простом черном платье и выглядела равной любому из мастеров.
На следующий вечер Лиан начал первую часть «Сказания о Зеркале». Оно было в четырех частях, и его должны были слушать четыре вечера подряд. Прошло два года с того момента, как он рассказывал здесь «Сказание о Непреодолимой Преграде».
– Первая часть «Сказания о Зеркале» называется «Тень в Зеркале», – начал Лиан, – и то было мимолетное появление лица Ялкары в Зеркале в Фиц-Горго…
«Сказание о Зеркале» было закончено. Лиан поклонился. Воцарилась полная тишина. Затем кто-то в заднем ряду издал громкий крик. Молодая женщина откликнулась с другого конца зала. И вдруг все вскочили на ноги, выкрикивая слова одобрения и восторга. Овация следовала за овацией, затем студенты устремились на сцену и дюжину раз пронесли Лиана взад и вперед, вдоль и поперек зала.
В конце концов они опустили Лиана и прошли на свои места. Старый Вистан, шаркая, поплелся на сцену. Он был теперь таким немощным, что крепкому коренастому мастеру пришлось помочь ему подняться по ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Его силуэт вырисовывался на фоне зловещей луны, темная сторона которой была полной и отражалась в озере; он взмахнул в воздухе флейтой, грозя своим врагам, и взял одну-единственную ноту.
Все исчезло. В стене башни появилась трещина. Волны цвета радуги ринулись в разные стороны, раздался грохот. Время сместилось. Шутдар исчез, верхний край башни осыпался, и кругом валялись каменные обломки. Мерцающий цилиндр защищал спящую девушку от внешних потрясений.
Когда дух Караны протянул к девушке-калеке руки, цилиндр лопнул, и Фиахра пробудилась. Она царапала стену, зовя Шутдара, но он был мертв. Все, что осталось от флейты, – это медленно застывавшая золотая лужа. Рыдая девушка опустилась на пол, на груду обломков.
Время снова сместилось. На стене появился новый призрак. С ликующим возгласом он бросился к золоту, используя могущественные чары, чтобы превратить его в три драгоценные вещи. Карана увидела, что руки призрака при работе с золотом покрылись волдырями от сильнейшего ожога, – это доказывало, что призрак был из плоти и крови. Закончив свое дело, призрак внезапно поднял глаза и увидел, что за ним наблюдают. Он вскочил на стену. Девушка-калека предприняла бесплодную попытку убежать, но призрак воткнул ей в спину длинную булавку. Фиахра вскрикнула, затихла и больше не шевелилась.
Карана громко застонала. Хотя она знала, что это сон и что убийство было совершено более трех тысяч лет тому назад, она была так потрясена, словно все это только что произошло в ее собственной спальне.
Призрак резко обернулся, и Карана наконец увидела его лицо. Это была женщина, высокая и широкоплечая, с черными волосами, несколько вытянутым лицом и пронзительными темно-красными глазами. Ялкара! Все стало на место!
Призрак двинулся к Каране, протягивая к ней окровавленные, обожженные руки. Карана снова вскрикнула и проснулась в объятиях Лиана.
– Значит, ее убила Ялкара, – сказал Лиан утром, когда они с Караной завтракали вместе с Шандом. Карана только что закончила свой рассказ о сне, навеянном цепочкой.
– Я так и подумал, как только увидел рисунки, украденные Феламорой из библиотеки, – печально произнес Шанд. – А цепочка это подтвердила. Когда она снова оказалась у меня в руках, я понял, что случилось. Металл запечатлел то, что произошло тогда в башне: уничтожение флейты, защиту, убийство, возникновение Непреодолимой Преграды! О, Ялкара! Какое гнусное преступление – убить беспомощную девушку!
– Наверно, она чувствовала, что у нее нет выбора, – предположил Лиан. – Золото было таким оскверненным и опасным, что его нельзя было снова использовать. Его нельзя было никому доверить, так что никто не должен был знать, что оно у нее. Девушка-калека должна была умереть.
– Так это Ялкара убила Кандора, когда он по прошествии многих лет узнал о случившемся в башне? – спросила Карана.
– Убить кого-то из своих, из Сотни, – это было бы совсем другое дело, – ответил Шанд.
– Я не понимаю, почему Ялкара не избавилась от золота, – сказала Карана. – Почему она не смолола его в порошок и не развеяла над водой, чтобы его нельзя было вновь использовать? Зачем было оставлять его, если оно представляло такую опасность?
– Я полагаю, она хранила его на случай крайней необходимости, – ответил Шанд. – Вспомни, что Хависсард был самым безопасным местом на Сантенаре – он был неприступен. Вспомни также, что золото Аркана невероятно ценное. А потом, когда ей пришлось неожиданно бежать, она была слишком изранена, чтобы что-то сделать с этим золотом. А взять его с собой Ялкара не могла. – Он вздохнул. – Ах, Ялкара, даже зная о твоем преступлении, даже спустя столько времени – я все еще тоскую по тебе.
– Так как же у Кандора оказалась цепочка? – спросила Карана.
– Он был одним из тех, кто в день гибели Шутдара окружал башню, – ответил Лиан. – А позже, узнав, что девушка убита, он снял у нее с шеи цепочку, полагая, что с ее помощью можно будет разгадать тайну разыгравшейся здесь трагедии. К тому же, у кого бы ни оказалось золото, он будет обладать самой большой властью на Сантенаре. Кандор жаждал этой власти, так как никогда не чувствовал себя в безопасности. Вот почему он столько вложил в создание империи. Ему нужно было продемонстрировать свою силу, чтобы другие завидовали ему. И боялись его!
Шанд продолжил рассказ:
– Но он все время знал, что второсортен. Он не мог считать с цепочки имя убийцы. И, что гораздо хуже, кто-то более великий, чем он, забрал золото, но пока что он ничего с ним не сделал. А когда Перионское Море начало высыхать, Кандор понял, что только одна сила его может спасти.
Погрузившись в паранойю, он построил Великую Башню Катадзы, следуя узору цепочки. Сходство между ними было формой особой магии. Но и бахвальством: «Я не знаю, что ты замышляешь, но мое Тайное Искусство выше».
Это было пустое бахвальство. Море высохло, и империя Кандора пришла в упадок. Теперь Кандор считал, что золото у Рулька. Кандор написал те письма, чтобы столкнуть друг с другом его и Ялкару, – он надеялся подставить таким образом Рулька и погубить его.
Но Ялкара отказалась прибыть, а Рульк в ответном письме обвинил Кандора в предательстве. И Кандор выдал Рулька Совету, воспользовавшись для этого женщиной, с которой тот был помолвлен. Мендарк же, зная, что Кандор может его скомпрометировать, убил его.
48
ВЕЛИКОЕ СКАЗАНИЕ
В последний месяц лета Карана, Лиан и Шанд совершили путешествие через горы в Чантхед, на Выпускные испытания. Это была тяжелая поездка для Караны: кости у нее почти все время болели.
Прибыв в Чантхед, они увидели там много своих друзей: Таллию, Джеви (теперь первого помощника на боте Пендера), самого Пендера, Лилису и Надирила, Малиену и Аспера. Остальные аркимы сражались с целой колонией транксов на Лауралине. Малиена выглядела старше, ее рыжие волосы подернулись серебром. Она была неразговорчива. Мыслями она постоянно возвращалась к судьбе Аркана.
– Пендер! – воскликнула Карана. – Да от тебя глаз не отвести! Ты просто великолепен!
Возможно, «великолепен» слишком сильно сказано, но все относительно, и Пендер действительно постарался на славу. Щетина, обычно покрывавшая его щеки и подбородок, была тщательно сбрита. Его одежда, если и не была последним писком моды в портовых кабачках Туркада, по крайней мере была чистой и новой, и даже выглаженной, пусть и не очень хорошо. А округлившееся брюшко свидетельствовало о том, что дела у него идут как нельзя лучше.
Пендер осклабился и раскрыл объятия. Он никогда особенно не жаловал Лиана, но Карана была его любимицей.
– Выдался удачный год для торговли, да! Подумываю купить новый бот.
– О, но ты же не собираешься продать свою «Девчонку», не так ли? – спросила Лилиса. Она тоже изменилась за последние месяцы. Лилиса вытянулась совсем немного, но ее бедра округлились, заметной стала грудь – словом, это уже была маленькая женщина.
– Я же не могу ходить сразу на двух ботах, не правда ли, Лилиса? И мне нужно выплатить Таллии ее долю, да! – Пендер продолжил театральным шепотом: – Только никому не говори об этом, но я, возможно, продам ее твоему отцу.
Лицо Лилисы расцвело, как цветок, распускающийся на солнце.
– Джеви! – закричала она так громко, что все стоящие рядом повернули головы в ее сторону. – Джеви, Джеви! Пендер собирается продать тебе «Уличную девчонку»!
Джеви, стоявший у нее за спиной, улыбнулся и сказал:
– Да, мы уже говорили об этом. Ты только представь себе: у меня будет собственный бот! Да я никогда и не мечтал о таком! Я новый человек, Лилиса!
Подошла Таллия и обняла его:
– Мне и старый очень нравился, но я за тебя счастлива.
– Итак, каковы твои планы? – спросил Пендер у Лилисы.
– У меня их множество. Во-первых, я должна закончить переписывать сказание Лиана для Великой Библиотеки. Во-вторых, я еще и наполовину не закончила свое обучение. Пойдем, Пендер, поздоровайся с Надирилом. Он тебе очень понравится.
Оставалась одна деталь, с которой Лиану нужно было разобраться, прежде чем выступить со «Сказанием о Зеркале».
– Почему Ялкара выгравировала на Зеркале эти иероглифы? – спросил он, когда все собрались у камина в их гостинице. – И при чем тут символ луны? Ты не знаешь, Шанд?
– Думаю, что знаю. Мы ведь частично с этим разобрались до пожара, устроенного Мендарком, если ты помнишь. В их последней битве Феламора заставила Ялкару открыть ей, что ключ к созданию врат находится внутри Зеркала. Ялкара так испугалась, что тотчас же изменила Зеркало. Потом она выгравировала на нем надпись, чтобы быть уверенной, что Элиора сможет им воспользоваться. Ялкара явно дразнила Феламору этими стихами, хотя и опустила третью и четвертую строчки, предназначавшиеся лишь для Элиоры. Вот они, и тут важны акценты:
«Зеркало заперто, но внутри находится ключ
Приди, загляни внутрь, увидь то, что хочешь увидеть
Возьми свое право первородства, ты увидишь правду
Тогда Зеркало не сможет лгать мне или тебе
Таллалам, о мой Таллалам
Твоя судьба зависит от того, кого три».
– У этого послания несколько смыслов, – объяснил Шанд. – Когда-то Ялкара выдала секрет врат, и Феламора наконец увидела путь на Таллалам. В тот момент у нее и зародился план, который она выполняла в течение последних трехсот лет.
Послание Ялкары искушало Феламору заглянуть в Зеркало, а, памятуя о древнем прорицании феллемов, она просто не могла противиться этому искушению. В то же время в послании была и насмешка: «Увидь то, что хочешь увидеть»! Дескать, у Феламоры не хватит силы заставить Кривое Зеркало открыть правду. И предсказание о судьбе Таллалама, которое подчеркивало недопонимание Феламоры насчет троекровницы.
– А символ луны? – спросила завороженная Лилиса. – Он тоже предназначался для Феламоры?
– Отнюдь нет! – ответил Шанд. – Он предназначался только для Элиоры. Это символ единственной надежды Ялкары, надежды на то, что кароны породнятся с другими расами. Взгляните! – Шанд сделал рисунок на клочке бумаги.
– Внешний круг символизирует нас, представителей древней человеческой расы – завершенной, но, по мнению Ялкары, слишком примитивной. Три алых полумесяца изображают феллемов, каронов и аркимов – могущественных, но в некотором смысле незавершенных.
– А внутренний кружок? – спросила Карана.
– Три золотых шара, должно быть, изображают троекровницу, и они заключены в кружок, который, наверно, символизирует новую человеческую расу.
Малиена, молча сидевшая во время этого обсуждения, вдруг подхватила его слова:
– … Или клетки человеческого эмбриона… А еще этот символ являлся угрозой, Ялкара пыталась навсегда отбить у нас охоту использовать Зеркало. Дело в том, что символ на Зеркале является переработкой древнего аркимского символа рока. Мы все были в ужасе, когда увидели его. Даже Тензор, у которого жажда выведать секреты Зеркала перевесила-таки страх перед ним.
В тот год награда Выпускных испытаний была присуждена на заключительном вечере подруге Лиана, Тандиве, – хотя, конечно же, она не могла выступить со «Сказанием о Зеркале». Вместо этого она выбрала самое первое Великое Сказание – трагическую «Сагу Нульки». Она, единственная из всех Великих Сказаний, относилась к периоду, предшествующему похищению Золотой флейты Шутдаром. Хотя Тандива была скорее летописцем, нежели мастером-сказителем, она изложила эту сагу очень просто и трогательно. Даже на Лиана ее выступление произвело впечатление.
Карану поразило, как сильно изменилась Тандива. Меньше года прошло с их последней встречи, но Тандива уже не была той девчонкой-студенткой, изнывавшей по своему возлюбленному. После того как она закончила свое выступление, ее провозгласили мастером-летописцем. Она стояла на сцене в своем простом черном платье и выглядела равной любому из мастеров.
На следующий вечер Лиан начал первую часть «Сказания о Зеркале». Оно было в четырех частях, и его должны были слушать четыре вечера подряд. Прошло два года с того момента, как он рассказывал здесь «Сказание о Непреодолимой Преграде».
– Первая часть «Сказания о Зеркале» называется «Тень в Зеркале», – начал Лиан, – и то было мимолетное появление лица Ялкары в Зеркале в Фиц-Горго…
«Сказание о Зеркале» было закончено. Лиан поклонился. Воцарилась полная тишина. Затем кто-то в заднем ряду издал громкий крик. Молодая женщина откликнулась с другого конца зала. И вдруг все вскочили на ноги, выкрикивая слова одобрения и восторга. Овация следовала за овацией, затем студенты устремились на сцену и дюжину раз пронесли Лиана взад и вперед, вдоль и поперек зала.
В конце концов они опустили Лиана и прошли на свои места. Старый Вистан, шаркая, поплелся на сцену. Он был теперь таким немощным, что крепкому коренастому мастеру пришлось помочь ему подняться по ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79