Она издала вздох облегчения. «Рахис жив! Значит, все будет хорошо!»
Ее хотели отнести наверх, в ее спальню, и положить на огромную кровать, но, несмотря на довольно сильную боль, Карана и слышать об этом не хотела.
– Положите меня вон там, – сказала она, указывая на уголок между камином и окном в старой башне. – Я буду там спать, пока мне не снимут гипс. Я хочу все видеть.
В тот вечер в Готриме был банкет. На нем ели продукты аркимов, которые пришедшие захватили с собой из Шазмака (правда, многие обитатели Готрима были не в восторге от причудливой иностранной еды). Вино достали из погреба Караны. Сожгли целую поленницу, чтобы все прибывшие смогли смыть с себя недельную грязь. У Караны невыносимо чесалась кожа под гипсом, но ей пришлось довольствоваться обтиранием.
В Готриме они впервые за несколько недель услышали новости, и эти новости были нерадостные. Странные существа, умные, как лорски и транксы, такие же кровожадные и дикие, большие и маленькие, самых различных видов, появившиеся ниоткуда, распространились по всему Мельдорину. Особенно много их было в Эллюдорском лесу.
На следующее утро Карана вновь оказалась на носилках, она проверяла состояние садов и ход строительных работ, когда к парадному входу подъехал какой-то незнакомец в сопровождении двух солдат.
– Наверно, один из лейтенантов Иггура с депешей, – предположил Лиан.
– Мне бы лучше их поприветствовать. Внесите меня, пожалуйста, в дом.
Когда Карану внесли в холл, она увидела дородного мужчину с черными глазами и крючковатым носом, который беседовал с Иггуром. Ноги у него были длинные и тонкие.
– Он не похож на солдата, – заметила Карана. – Скорее чиновник.
– Или сборщик налогов!
Она озадаченно посмотрела на Лиана. Об этой проблеме Карана совсем забыла.
Иггур сделал жест в ее сторону, и мужчина направился к ней.
– Карана Элинора Мелузельда Ферн?
– Да, это мое имя.
– Я Гарлиш Тунк, сборщик налогов в районе, именуемом Горы Баннадора. Вот мое удостоверение.
Открыв кожаный портфель, он извлек оттуда документ – пергамент, исписанный черными чернилами. Внизу стояла печать Иггура.
Карана даже не взглянула на документ. Вряд ли этот человек был самозванцем.
– Я знаю, кто ты.
– Сумма, которую ты должна уплатить, составляет пятьсот сорок таров, – сказал Тунк. – Вот документ, где все подсчитано.
И он вручил Каране бумажный свиток, перевязанный черной лентой.
– Траурная лента очень сюда подходит, – заметила Карана, которая не стала читать и этот документ.
– Пожалуйста, ознакомься с подсчетами, – настаивал сборщик налогов. – Таков закон в государстве Иггура, а он требует, чтобы все делалось по правилам.
Карана прочла документ. Столько-то таров за дом; столько-то – за землю, дорогу и мосты; подушная подать на ее арендаторов и работников; налог на право ловить рыбу в реке Райм; и еще налог на Готримский лес.
– А это что такое? Налог на лес?
– В нем много ценной древесины.
– Она не имеет цены: ведь ее нельзя использовать.
– Значит, ты отказываешься от права собственности? – Карана ничего не ответила. Отказаться от права собственности на землю! Да это неслыханно!
– Я не могу уплатить пятьсот сорок таров, – сказала она. Тунк нахмурился:
– Какую именно сумму ты не сможешь оплатить?
– Всю! У меня совсем нет денег.
– Не сможешь уплатить! – Он сделал запись. – Тогда какие шаги ты готова предпринять, чтобы выплатить долг?
– Я ничего не должна! – яростно возразила Карана. – Баннадор – суверенное государство. Почему это я должна компенсировать ущерб, нанесенный войной, которую твой господин вел против моей страны, разрушая мои земли и причиняя мне убытки? Убирайся к черту! Я отказываюсь платить!
– Я буду рассматривать это как апелляцию к лорду Иггуру, – заметил Тунк и подозвал Иггура.
Карана бросила на Иггура сердитый взгляд, не веря, что он требует у нее такую сумму после всего, что произошло.
– И четверть этой суммы разорит меня, – сказала она.
– Государство в руинах, и его нужно отстраивать, – ответил Иггур с ледяным спокойствием. Его ярость против Караны ничуть не уменьшилась.
– Это ты его разрушил! – взорвалась она.
– Это уже история! Все должны внести свою лепту в его восстановление.
– У тебя не было проблем, когда ты собирал деньги на свои дурацкие войны!
– У тебя есть больше, чем у большинства, Карана. Несомненно, ты можешь изыскать способ уплатить долг.
– Ничего у меня нет. Все мои ресурсы использованы. Есть только одна возможность.
– И какова же она?
– Феламора должна была мне несколько сотен таров.
– В самом деле? За что же это? – Глаза Иггура блеснули опасным блеском.
Карана заколебалась:
– Плата за мое путешествие в Фиц-Горго с целью украсть Зеркало.
У Иггура чуть не случился припадок.
– Это не говорит в твою пользу! – отрезал он.
– Ценности, оставленные ею в Эллюдоре, – мои, если я смогу их добыть. – Карана потрогала браслет из черного дерева, с помощью которого можно было развеять иллюзии Феламоры.
– А какая мне от этого польза? Дороги и мосты надо чинить сейчас. В Эллюдоре полно чудовищ из бездны. Туда небезопасно ходить.
Шанд подошел к Иггуру и положил ему руку на плечо. Если кто-то и имел влияние на этого человека, то только Шанд.
– В данном конкретном случае есть смягчающие обстоятельства, – сказал Шанд. – Думаю, что можно продлить срок уплаты налогов.
Одна сторона лица Иггура судорожно дернулась, потом он кивнул и холодно произнес:
– Хорошо! Учитывая твое положение, Карана, а также то, что ты для нас сделала (а я это признаю), я дам тебе отсрочку до конца осени. Но если ты и тогда не уплатишь свой долг, твои земли и прочее имущество на сумму, равную налогу, будут конфискованы.
Таким образом, проблема лишь отодвинулась на более дальний срок. Названную сумму она вряд ли сможет выплатить и осенью, даже если будет самый обильный урожай.
На следующее утро вся компания отбыла в Туркад: нужно было наводить порядок в стране, а также поскорее извести существа, прибывшие на Сантенар из бездны. Нужно было обустраивать мир.
– И кто-то это должен делать, – сказал Иггур, забираясь на лошадь. – Хотя и не знаю зачем.
Карана помахала отъезжающим вслед через открытую дверь. Лиан вернулся в дом.
– Ну вот все и кончилось. Наконец-то! – Бесцельно послонявшись по холлу, он направился в сторону кухни.
«Еще не кончилось, – подумала Карана. – Ничего никогда не кончается». Она лежала в своей постели, созерцая почерневшие балки потолка. В поместье стало совсем тихо.
Сраставшиеся кости болели, и Каране снова захотелось хракса. Как всегда, она оттолкнула эту мысль от себя, но на этот раз тяга была сильнее, чем обычно. Карана повернула голову так, чтобы видеть огонь в камине. Но это также напомнило ей о храксе – о том, как она сжигала его в ту ночь в Готримском лесу. Сейчас она бы разгребла горящие головешки, чтобы достать из огня хракс. И ощутить свою силу и непобедимость. И избавиться от боли и отчаяния.
– Ты тоже собираешься меня покинуть? – спросила Карана в тот день, после полудня. – Полагаю, теперь ты можешь в любой день отправиться в Школу Преданий. Наверно, тебе со мной скучно.
– Я это планировал, – ответил Лиан и пощекотал Каране пятки, чтобы поддразнить ее.
– Я запоминаю все твои недобрые поступки, – заметила Карана более раздраженным тоном, чем обычно, поскольку очень устала от гипса и от бессонных ночей: после Шазмака она почти совсем не могла спать. – Не думай, что я не заставлю тебя заплатить за них, когда мне станет лучше.
Но Лиана ее угрозы не очень-то пугали. Поправив Каране одеяла, он уселся возле нее на подушке.
– Что ты собираешься делать? – спросила девушка с подозрением, но когда он протянул руку, вложила в нее свою.
– В чем дело, Карана? – Она разрыдалась.
– Я предвкушала этот день целых два года, – говорила она сквозь слезы. – Но все вышло не так. Посмотри на меня! Я – инвалид, от которого никакой пользы, Иггур собирается отнять Готрим. И… и…
– И что, Карана?
Она отвернулась от Лиана:
– Это просто ужасно. От меня никакого проку. Я хочу, чтобы ты ушел. Возвращайся в Школу и найди себе кого-нибудь другого.
Лиан был ошеломлен, но он решил устроить ей проверку.
– Вообще-то, – начал он, – у меня есть подруга в Школе. И она совсем на тебя не похожа. Она высокая и элегантная, с красивыми черными волосами, и у нее большая…
Карана задохнулась от возмущения и ткнула его в живот.
– Я тебя дразнил, – тихо сказал Лиан. – Значит, ты все-таки не хочешь, чтобы я уходил.
– Нет! – прошептала она.
– Посмотрим, смогу ли я отгадать, в чем проблема, – продолжил он. – Ты думаешь, что не нужна мне, поскольку не можешь иметь детей?
Она села, несмотря на боль:
– Как ты узнал, что я не могу иметь детей?
– Ты же троекровница! – Лиан крепко обнял ее. – Я это знаю очень давно.
– И… и я все же тебе нужна? – спросила Карана, словно не веря ему. – Разве ты не любишь детей? – В ее голосе вновь зазвучало подозрение.
– Мне бы очень хотелось иметь детей. Но ты мне нужна больше.
Они лежали обнявшись, хотя это было неудобно из-за ее каркаса. Однако Карана была все еще напряжена.
– Есть что-то еще, не так ли? – спросил Лиан.
– Разве этого недостаточно?! – воскликнула Карана.
– Скажи мне, Карана!
– Это хракс! Теперь я все время его хочу. Я думала, желание пройдет, но с каждым днем тяга становится все сильнее. Я ни о чем больше не могу думать.
Лиан замолчал. Зависимость от хракса может преодолеть только она сама. Все, что Лиан может сделать, – это поддержать ее. Но как? И вдруг он нашел способ. Вообще-то это было у него на уме во время всего пути домой из Шазмака.
– А ты не хочешь послушать небольшое сказание?
– Сказание? – раздраженно повторила Карана.
– Сказка на ночь. – Он применил сейчас все свое «очарование» сказителя.
– Сейчас еще не ночь!
– И тем не менее! Она начинается вот так: «Жила-была…»
– Она романтичная? Я больше всего люблю романтичные сказки.
– Возможно, – ответил Лиан.
– Но только не грустная! Как та, об Инулии и Хенгисте. Сегодня мне не вынести печальную историю.
– Не особенно грустная.
Карана вздохнула и положили голову Лиану на плечо:
– Ну что же, по крайней мере она начинается как надо, – ворчливым тоном добавила девушка. – Традиционно.
– Жила-была маленькая девочка с кудрявыми рыжими волосами и глазами зелеными, как бутылочное стекло. Она была жизнерадостным ребенком, и ее жизнерадостности не могли помешать никакие печальные обстоятельства. Отец у девочки умер, когда она была еще маленькой, вскоре умерла и мать, и она жила у родственников матери, которые очень плохо с ней обращались. Единственное, что было у бедной девочки, – это ее мечта. Потом девочка выросла, и жизнь у нее стала такой печальной, что она совсем забыла о своей мечте.
– Какой мечте? – подозрительно глянула на него Карана.
– Она знала, – с лукавой усмешкой ответил Лиан, – что из всех мужчин самые красивые, самые смелые и самые лучшие любовники – это сказители.
Карана презрительно фыркнула.
– Несчастный дурень!
«Сработало!» – подумал Лиан.
– Так что она мечтала выйти замуж за сказителя с детства.
– О, в самом деле?
– И не просто за любого сказителя. Она положила глаз на мастера-летописца из Школы Преданий, а ведь он – самый красивый и самый смелый из них всех.
– Я уже предвкушаю, как ты меня с ним познакомишь, – поддразнила его Карана.
– Ах, что это был за человек! Он обладал удивительной внутренней красотой.
– Так говорят все уроды!
– Помолчи! – шикнул Лиан. – Когда сказитель улыбался ей, казалось, будто после целой недели дождей выглянуло солнце. А когда она услышала, как он рассказывает свои предания, то совсем растаяла.
– А теперь начинается плохое, – заметила Карана.
– К сожалению, у этого сказителя было один-два недостатка – правда, совсем крошечных…
– Мне кажется, я знаю эту сказку, – пробормотала Карана; сжимая его руку. – Он был непомерно тщеславен и гордился своим искусством, доходя до высокомерия! Он не знал ничего, но думал, что знает все. Он был таким любопытным, что совал свой нос в чужие дела – просто не мог остановиться. Кроме искусства рассказчика, он ничему не был обучен, он ничего не умел делать, и просто чудо, как это он не умер с голоду. Он не мог спуститься с лестницы, не расквасив себе физиономию. Удивительно, что…
– Ты уже слышала эту сказку, – разочарованным тоном произнес Лиан. – Так что удивительно?..
– Удивительно, что девушка, такая красивая, что луна скрывала свой лик, когда она выходила на балкон, такая умная и находчивая, смелая и добрая…
– Да? – нетерпеливо произнес Лиан. – И все же – что удивительно?
Карана загадочно улыбнулась, посмотрев на него из-под опущенных ресниц.
– Удивительно, что она так его любила, – тихо докончила она. – Продолжай свою сказку, Лиан. Что же сделал образец совершенства, этот сказитель?
– Случилось так, что вскоре после того, как судьба их столкнула друг с другом, для юноши начались тяжелые времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79