Монах вспомнил, какое недоверие вызывал его план у генералов Сёнто, и засомневался, не совершил ли глупость, предложив свою идею. Каменные стены становились все ближе, хотя судить об этом в темноте было трудно — черные скалы высились на черном фоне.
Инициат начал осторожно взбираться по веревочной лестнице, стараясь не разжимать рук. С каждой перекладиной качка ощущалась все сильнее. Суйюн знал, что на самом верху мачта будет описывать в воздухе резкие дуги. Судно легло на левый борт, и у матросов появилась надежда, что лодка мягко подплывет к скале, а не налетит на нее с размаха. Парные весла несли джонку вперед, а скрип парусов наконец-то прекратился. Почувствовав, что Комавара остановился у него под ногами, Суйюн поднялся еще немного. Князь силен, думал монах, но у него нет такой подготовки, как у ботаистов. В детстве его не заставляли лазать по утесам, чтобы научиться подавлять страх и концентрировать волю.
Теперь уже ошибки быть не могло: скалы находились совсем близко, хотя точное расстояние по-прежнему оставалось неопределенным. Суйюн поднял голову и начал всматриваться в темноту, пытаясь разглядеть контуры огромного изваяния. Осматривая статую Любовников днем, он заметил, что у подножия рельефа есть что-то вроде выступа. Начинать подъем ему и Комаваре придется именно оттуда. В темноте Суйюн ощущал присутствие матросов, готовых выполнить его приказания.
Налетевший порыв ветра чуть ослабил колебания судна, и Суйюн использовал драгоценные секунды, чтобы взобраться на верх мачты. Теперь он был высоко над волнами — расстояние до воды по меньшей мере в десять раз превышало человеческий рост, и качка была ужасной. Обхватив мачту руками, Суйюн прижался к ней; дерево холодило кожу его лица. Все это время монах ожидал, что шквал принесет с собой капли дождя.
Теперь они находились параллельно скале. Рулевой — лучший во флоте Сёнто — подвел джонку еще немного поближе. Волны на озере были не сильными, однако ветры, дующие со всех сторон, сводили на нет попытки привести судно в равновесие.
Суйюн вглядывался во мрак: где-то здесь должен быть выступ.
— Планширь уже почти скребет о камень, брат, — снизу, из темноты донесся шепот Комавары, заглушаемый ветром.
Пора, решил Суйюн. Словно прочитав его мысли, матросы начали травить канаты, закрепленные на топе мачты. Перекладина мачты, прочно удерживаемая вантами, накренилась к скале. «Должно получиться, если только нас не выбросит на камни», — подумал Суйюн.
Он оперся ногой о мачту и повернулся лицом туда, где, по его расчетам, были скалы. Затем еще раз поднял руку и потрогал скрученную в кольцо веревку, проверяя, не зацепится ли она обо что-нибудь во время его прыжка.
Утесы по-прежнему стояли сплошной стеной. Из-за качки мачту опять наклонило к скале, и Суйюн покрепче схватился за мачту, ожидая резкого толчка, но на этот раз его не последовало.
Вот! Инициату показалось, что очертания скалы изменились. Суйюн заметил какой-то изгиб, какое-то серое пятно. Это не могло быть ничем иным, кроме статуи, — отвесную стену скалы нарушал лишь рельеф изваяния. Суйюн определил, что выступ должен располагаться прямо под ним, и приготовился прыгать. Он использовал все свои навыки, полученные в монастыре, восприятие обострилось до предела. Он знал, что должен доверять себе, потому что его ждет прыжок в никуда. Юный монах взял под контроль свое дыхание, растягивая время, и ощутил, как движение лодки стало более плавным. Мачта начала крениться к скале, и Суйюн полностью сконцентрировался на траектории прыжка. «На долю секунды мачта остановится, — думал он, — и в это мгновение я должен прыгнуть, а если я не успею, она пойдет обратно, и я не долечу».
Рассекая воздух, огромная мачта наклонялась все сильнее к гранитной стене, а потом на миг замерла. Сжавшись в комок, словно подброшенный ребенком котенок, Суйюн прыгнул.
Ладони и ступни ударились об осколки камней на выступе, и плечом вперед его швырнуло в сторону движения лодки. Вой ветра и рев волн заглушали все другие звуки. Суйюн пробирался на ощупь, выставив перед собой руки. Он возблагодарил Ботахару за то, что выступ действительно оказался широким — его ширина примерно равнялась размаху плеч взрослого мужчины. Края его, однако, были неровными и изрезанными, а поверхность поросла мхом и была завалена обломками камней. Суйюн пробирался вперед так быстро, как только мог. Но куда делся Комавара?
Внезапно Суйюном овладело предчувствие беды. Он лег на выступе и услышал над головой глухой удар тела о скалу. Отчаянным усилием инициат дотянулся до падающей во тьму фигуры и поймал Комавару за кимоно. Почти полностью свесившись над обрывом, молодой князь болтался над темными водами, даже не пытаясь влезть обратно.
Оглушен, понял монах и почувствовал, как вслед за князем сползает вниз под тяжестью его веса. Суйюн пошарил ладонью по шероховатой каменной стене, отыскивая точку опоры. Пальцы ухватились за ствол какого-то чахлого кустарника, и Суйюн принялся тянуть на себя обмякшее тело молодого воина. Только бы куст выдержал, молился про себя Суйюн. Комавара дернулся, желая высвободиться, но потом пришел в себя, рукой обхватил монаха за шею и сделал слабую попытку подтянуться. Кора начала отслаиваться от ствола кустарника, как старая кожа линяющей змеи, и Суйюн вцепился в него еще крепче, чтобы не допустить разрыва. С помощью Суйюна Комавара медленно перелез через край и, навалившись всем телом на монаха, долго лежал, жадно хватая ртом воздух.
— Вы ранены, князь? — спросил Суйюн.
— Нет… не знаю… Я… — Комавара помотал головой и пошевелил левой рукой. — Со мной все в порядке, брат. — Он перелез через Суйюна и сел, прислонившись спиной к утесу. Меч князя, привязанный к спине, впился в его мышцы.
— Надо идти дальше, — сказал Комавара. Суйюн тоже сел. Он боялся, что князь скрывает от него правду о своих ранах, хотя и понимал, что тот поступает правильно. Над их головами снова загудел ветер, и в течение некоторого времени они даже не пытались разговаривать или двигаться. Когда ветер стих, Суйюн поднялся и провел руками по каменной стене.
— Нужно определить, где мы находимся, — шепнул он. Перемещаясь влево и проверяя прочность выступа под ногами, Суйюн ощупывал отвесную скалу. Комавара следовал за ним, но в полный рост не вставал и предпочитал держаться поближе к стене.
Вскоре на пути Суйюна обозначилась выпуклость гранитного рельефа, которая заметно уменьшала ширину выступа. Ступня Возлюбленной Ботахары, определил монах. Значит, они еще не добрались до трещин в отвесной скале, которые, как надеялся Суйюн, послужат им ступеньками.
Инициат попробовал обхватить руками гладкую выпуклость. Нет, слишком широка. Здесь, на скале, он постепенно начал представлять истинные размеры статуи. Ступня была величиной в три человеческих роста, и все остальное имело соответствующие пропорции.
Суйюн опустился на колени, рискованно высунулся над кручей и обследовал сужающийся выступ, проверив прочность камня и смахнув с него мусор. Именно в этот момент коварный Бог Ветра внезапно атаковал балансирующего на краю монаха. Опорная рука Суйюна соскользнула с выступа, он уже начал падать в бездну, но тут почувствовал, что его тянут за пояс, и в следующее мгновение уже был в безопасности. Голос над его ухом произнес:
— Я вернул долг, брат.
Комавара отпустил Суйюна. Монах через голову перебросил веревку своему товарищу, а потом обвязал ее конец вокруг пояса. Теперь, ощупывая рукой утес, он ощущал, как натянута веревка в руках Комавары.
Выступ стал очень узким — не шире длины ладони. Суйюн вернулся назад и прижался к скале, пережидая новый порыв ветра.
— У нас нет времени на сомнения, брат. В воздухе пахнет дождем, — поторопил молодой князь.
Суйюн кивнул в темноте.
— Если я поскользнусь, вам незачем падать вместе со мной. Лучше отпустите веревку.
— Я понял, — отозвался Комавара.
Суйюн вновь выпрямился в полный рост и подвинулся к сужающемуся участку выступа. На секунду он замер, чтобы глубже ощутить течение ши.
Шквал ветра ударил в скалу, но теперь у Суйюна было достаточно времени, чтобы противостоять ему. До монаха долетел слабый, словно со дна ямы, голос князя:
— Готов, брат?
— Да, — ответил Суйюн и шагнул на узкий край. Каменная стена, за которую он держался, была совершенно гладкой.
Инициат медленно пробирался вдоль карниза, перед каждым шагом пробуя камень на прочность. Он двигался лицом к скале, стараясь удерживать тело в равновесии. Гулким эхом докатывался шум волн, напоминая о том, что скрыто во мраке бездны.
Суйюн добрался до самой широкой части гигантской ступни, где выступ исчезал совсем, и остановился, чтобы перевести дух. Молодой монах вытянул левую руку и начал ощупывать камень, выискивая хотя бы малейшую выщербину в граните. Ничего. Было слышно, как позади нетерпеливо переминается Комавара. «Я не должен бояться», — приказал себе инициат. Он вытянулся насколько мог и нашарил едва заметную кромку — пусть шириной всего в полногтя, но все же кромку. Собравшись с силами, он осторожно наступил на нее ногой. Камень не осыпался. Суйюн рискнул нажать посильнее. «Хорошо, — подумал монах, — выдержит». Юноша потянул на себя веревку, сделав таким образом небольшой запас, и шагнул в пустоту. Его левая нога заскребла по гладкому камню, отчаянно ища точку опоры. Только сейчас Суйюн понял, что пути назад нет и вернуться на выступ он не сможет!
«Я в руках Ботахары», — подумал монах, оторвал правую ступню от безопасной поверхности карниза и повис на одной руке, пытаясь перебросить ногу через рельефную выпуклость. «Дальше должен быть выступ», — сказал он себе, подняв правую руку к узенькой кромке, за которую держался левой. Места хватало только для двух пальцев, но этого было достаточно. Суйюн мысленно направил в ладони поток энергии ши и перенес тяжесть тела на два скрюченных пальца. Плавно, через сторону, он опустил левую руку к бедру, а затем вытянул ее вбок. Да! Пальцы зашли в вертикальную трещину в граните на целую фалангу. Суйюн смещался влево, пока не нашарил под ногой ровную поверхность, а затем одним быстрым движением передвинулся туда. Воспитанник ордена ботаистов сделал это без всякого усилия; его дыхание по-прежнему оставалось ровным.
— Хвала моим наставникам, — прошептал он и принялся на ощупь обследовать скалу.
Суйюн провел пальцами вдоль трещины и обнаружил, что вверху она образует щель в скальной породе. Монах просунул конец веревки в это естественное углубление и начал запихивать в него провисающую часть веревки, после чего два раза коротко дернул за нее, подавая сигнал Комаваре. Ему было не объяснить князю, каким образом перебраться через огромную ступню изваяния, но при таком положении веревки он наверняка сможет удержать своего спутника, даже если тот оступится и упадет.
Глядя на подрагивающую веревку, монах пытался определить передвижения Комавары. Веревка чуть ослабла, и Суйюн натянул ее, обернув излишек вокруг пояса. Когда провис следующий отрезок веревки, снова натянул. «Сейчас он подойдет к концу карниза», — подумал Суйюн. Веревка замерла. Монах удерживал легкий натяг, читая путь Комавары, как будто их соединяла не веревка', а живой нерв. «Он не знает, как идти дальше», — сообразил Суйюн и немного подождал в надежде, что Комавара догадается протянуть руку или оттолкнуться; увы, веревка оставалась неподвижной. Дальнейшее промедление приведет к тому, что князь устанет, дрогнет и лишится самообладания.
Прошло еще несколько мгновений, и Суйюн решил, что больше ждать нельзя. Медленно, прилагая значительное усилие, он начал тянуть веревку. Комавару потащит вверх и влево, думал монах. Поймет ли он, в чем дело?
Ветер не прекращал своих пронзительных завываний, взметал клубы пыли с выступа и трепал одежды монаха, будто плохо поставленный парус. Веревка оставалась в прежнем положении — Комавара не двигался с места. Внезапно Суйюн почувствовал резкий рывок, за ним второй. Монах ответил на сигнал тем же. Он напрягся и ощутил, как веревка впивается в его мышцы под тяжестью возросшего веса. Последовал еще один рывок, и до Суйюна дошло, что князь не нашел трещины в скале, а для продвижения использовал веревку, просто хватаясь за нее то одной, то другой рукой. Инициат покрепче обернул вокруг пояса жесткие волокна веревки и стал ждать. Через секунду Комавара мягко перепрыгнул на каменный карниз. Его хриплое дыхание было слышно даже сквозь вой ветра.
Страх, понял Суйюн. Инициат успел почувствовать в воздухе этот острый запах, прежде чем он растворился в ночной тьме.
— Вы можете передвигаться, князь? — спросил монах.
Комавара попытался взять себя в руки.
— Да… Не волнуйтесь. Мы должны идти дальше. — Комавара встал на колени и принялся сворачивать веревку. Немного погодя Суйюн потянул князя за рукав и повел его за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69