События, происходящие в империи, не ускользают от нее, даже наш юный брат удостоился ее внимания.
— И пока не ясно, кто выиграет в борьбе после ее смерти?
— Вам лучше обратиться к предсказателю, — пожал плечами Хутто. — Я не решаюсь даже строить догадки.
— В таком случае этого не знает никто, брат.
— Не подать ли еще чаю, Сотура-сум?
— Благодарю за любезность. Уже поздно, меня ждут. Если в следующем письме к Верховному Настоятелю вы поделитесь с ним своими соображениями, я уверен, к нему вернется гармония духа.
— Почту за честь, если сумею помочь нашему брату на его пути, — с поклоном произнес Примас. — Погодите, брат, — прибавил он, когда мастер ши-кван поднялся, чтобы уйти.
Сотура остановился.
— Да? — сказал он, чуть не присев от волнения.
— Еще один брат, один из старших членов ордена, мастер Ден-Го исчез.
Брат Сотура выпрямился.
— Я позабыл, брат, сколько их уже?
— Двадцать два.
Сотура протяжно выдохнул и приложил ладонь ко лбу, точно ощутил внезапную боль.
— За всю историю ордена не наблюдалось ничего более странного, чем эти исчезновения.
— И еще кое-что… — Правитель Янкуры сделал паузу и посмотрел Сотуре в глаза. — Точно пока неизвестно, однако надежный источник в Монарте сообщил, что… на склонах холма над храмом Просветленного Владыки расцвела Удумбара.
У брата Сотуры подкосились ноги, и он упал на колени.
— Невероятно. Не может быть… — На несколько долгих минут в комнате воцарилась тишина. — Кто?.. — наконец прошептал Сотура. — Даже самые просветленные из братьев не продвинулись так далеко, чтобы… Нет, невероятно…
— Может, вы и правы, — кивнул Хутто, хотя на его лице отразились серьезные сомнения.
Сердце брата Сотуры бешено колотилось, пока самая трезвая часть рассудка не напомнила ему, что подобного не случалось с тех пор, как он только начал обучаться таинствам братства.
— Просветленный Владыка, — услышал Сотура собственный шепот. — Не может быть…
26
Западный ветер подул,
Предо мною склонились травы.
Прекрасные золотые травы.
Что знают они
О моих думах?
О моем сердце,
Разорванном ими на части?
Императрица Сигеи
С приближением рассвета княжна Нисима уже едва скрывала нетерпение. В уединении своих покоев она мерила шагами устланный циновками пол, жалея о том, что с ней нет кузины. Совсем не обязательно, что она поделилась бы с Кицурой сведениями, полученными от Танаки; просто в обществе подруги ей было бы спокойнее.
Нисима начала серию упражнений, которым ее обучил брат Сатакэ, и попыталась избавиться от назойливых мыслей, сверливших мозг. Изо всех сил напрягая волю, она вошла в состояние, похожее на транс, как того требовало упражнение, и ощутила странное чувство: время начало растягиваться. Она испытала его всего на один миг, и могло показаться, что ей просто почудилось, но молодая женщина знала, что это не так. Она открыла глаза и медленно выдохнула. Если бы брат Сатакэ мог научить ее большему!..
Легкий стук в сёдзи напомнил о проблемах, которые она пыталась забыть, и на нее снова нахлынули мысли: император, Катта-сум, послание от Танаки. По ее слову ширма раздвинулась, и в комнату вошла служанка с маленьким серебряным подносом, на котором лежало сложенное вчетверо письмо. Княжна подавила желание тотчас вскочить на ноги и схватить его. Вместо этого она села и принялась рассматривать букет цветов в стенной нише.
— Простите меня, госпожа, я не хотела прерывать вашу медитацию.
— Ты все сделала правильно, Хара. Служанка опустилась на колени и аккуратно поставила поднос на письменный столик.
— Не прикажете ли подать завтрак, госпожа Нисима?
— Позже, Хара. Я тебя позову.
Нисима потянулась за письмом, но тут осознала, что служанка еще здесь.
— Хара?
Девушка кивнула и судорожно втянула в себя воздух.
— Простите мою дерзость, госпожа… — начала она и запнулась.
— Что случилось, Хара? — спросила княжна, стараясь не выдавать раздражения.
— Боюсь, я повела себя дурно и больше недостойна вашего доверия, моя госпожа, — едва слышно проговорила служанка.
«Ну что еще? — мысленно вздохнула Нисима. — Разумеется, какая-нибудь неосторожность. Готова поспорить, дело в том симпатичном помощнике Каму, но зачем признаваться мне?»
— Сёнто ценят правду, Хара. Пожалуйста, продолжай.
— В монастыре Кано я встретила одну из старших монахинь сестринской общины ботаисток, очень уважаемую женщину, госпожа Нисима, — проговорила девушка, на мгновение встретившись глазами с внимательно смотревшей на нее княжной, и снова опустив взгляд в пол. Щеки Хары вспыхнули румянцем. — Я несколько раз говорила с ней. Мне… мне было лестно ее внимание. На нее произвело большое впечатление, что я служу в Доме Сёнто, и она очень высоко отзывалась о вас, моя госпожа. Тогда я не придала этому значения, и к тому же сестра занимала столь высокое положение… — Голос девушки вдруг осел. — Наверное, я наговорила больше, чем следовало.
Она вздохнула, и у нее вырвалось сдавленное рыдание. Хара не поднимала глаз от пола.
— Понятно, — сказала Нисима, сложив руки на коленях. — Я должна знать, что именно ты говорила, Хара. Очень важно, чтобы ты вспомнила все до последнего слова.
Служанка быстро кивнула, явно испугавшись, что, в свою очередь, заставило Нисиму предположить худшее.
— Монахиня расспрашивала о нашем господине, его характере и привычках. Она хотела знать, хороший ли он хозяин и бьет ли своих слуг.
— И что ты ей рассказала?
— Моя госпожа, ваш батюшка заслуживает только самых добрых слов.
— Ясно. Дальше.
— Почтенная сестра интересовалась друзьями моего господина, хотя это не такой уж большой секрет. Многие знают о тех, кто приходит в дом Сёнто. — Хара сделала паузу, чтобы собраться с мыслями. — Она спросила, известно ли мне, когда князь Сёнто отправился в Сэй, но ведь и это не тайна. Она хотела знать, кто из слуг князя следует истинному пути, и задавала много вопросов о новом духовном наставнике; поскольку он попал к нам совсем недавно, я почти ничего не смогла ей сообщить.
— Ты рассказала ей о том случае, когда брат Суйюн демонстрировал свое искусство и разбил столик?
Служанка молча кивнула. По тону госпожи она поняла, что именно этого Нисима и боялась — монахиня выудила из простушки все, что могла.
— Продолжай.
— Она еще спрашивала о брате Сатакэ, но я опять ничего не сказала, потому что не знала его.
Княжна Нисима закрыла нижнюю часть лица ладонью, словно стараясь сделать незаметной свою бледность.
— Она, как и все другие, с большим уважением говорила о брате Сатакэ. — Хара снова замолчала, чтобы подыскать подходящие слова или набраться смелости. — Спрашивала и о чем-то еще, но я не поняла, что она имеет в виду. Кажется, для нее это было очень важно, уж и не знаю почему. Она спросила, не танцуете ли вы втайне от остальных, моя госпожа. — Служанка посмотрела на княжну со смешанным страхом и любопытством.
Нисима снова уронила руки на колени, пытаясь справиться с волнением. Откуда они могли узнать?.. Дыхание ее участилось. Княжна закрыла глаза и принудила себя дышать в нормальном ритме. Она ведь была так осторожна! Сестры? Нисима не имела с ними никаких отношений — совсем никаких!.. Открыв глаза, княжна усилием воли сосредоточилась.
— Монахиня объяснила, что имеет в виду, Хара?
— «Танцует ли она втайне от остальных» — так она сказала, моя госпожа. Странно, правда?
Нисима пожала плечами, изображая равнодушие, которого не испытывала.
— Она спрашивала о чем-нибудь еще?
— Сестра задавала вопросы о Яку Катте-сум; часто ли он приходит в гости и слыхала ли я историю о том, как Черн… Яку Катта-сум спас жизнь князю Сёнто. Конечно, я все знала, эта новость облетела столицу. Я сказала ей, что князь Сёнто пожаловал генералу подарок из своего личного сада. — Взгляд служанки оставался прикованным к полу. — Это все, госпожа Нисима.
— Ты ничего не упустила, Хара?
Девушка зажмурилась, напрягая память, потом кивнула.
— Хара?
— Прошу вас, госпожа… — В уголках глаз Хары заблестели слезинки.
— Ты должна мне рассказать, — мягко произнесла Нисима.
— Да, моя госпожа. Сестра хотела знать, есть ли у вас… любовники, — прошептала Хара с закрытыми глазами и сморщилась, стараясь не разрыдаться.
— Так.
— Она намекала, что было бы вполне естественно, если… если… так как князь Сёнто вам не родной отец…
Прежде чем княжна поняла, что делает, она почувствовала, как ее ладонь обожгла лицо Хары пощечиной. Молодая служанка распласталась на полу, как груда тряпок.
Нисима в ужасе застыла. Она с отвращением смотрела на свою руку, отведя ее в сторону, словно это было что-то опасное, что-то чужое. «О, Сатакэ-сум, ты учил меня слишком хорошо, но слишком недолго!» Изящным движением Нисима опустилась на циновки рядом с бесчувственной девушкой и приложила ухо к ее груди. Хвала Ботахаре, сердце билось.
Княжна встала, раздвинула створки сёдзи и с облегчением убедилась, что в коридоре никого нет. Надо рассказать обо всем Року Сайче, подумала она. Но как быть с расспросами? «Тайные танцы»! Как это объяснить?
Нисима тихо закрыла сёдзи. Почему сестры-ботаистки вдруг заинтересовались ею? Потому что она принадлежит к Дому Сёнто — причина вполне достаточная. И все-таки почему именно сестры? Княжна покачала головой. Что она скажет капитану Року?
Нисима прислонилась лбом к деревянному каркасу сёдзи. За ее спиной служанка вздрогнула и негромко застонала.
— Хара? — окликнула ее княжна.
— Госпожа Нисима? — пролепетала девушка. — Что…
— Тс-с. С тобой все в порядке. Не двигайся.
— Что произошло? — Хара попыталась сесть, но княжна мягко ее удержала.
— Не знаю, Хара. Лежи тихо, не сопротивляйся.
— Меня точно ударило, госпожа. Я… как будто меня ударило молнией. Да охранит меня Ботахара. Что это было? — Служанка расплакалась.
— Тихо, тихо, дитя мое. Я не знаю, это… это было ужасно. — Княжна и сама едва сдерживала слезы. — Дыши глубоко, вот так. Делай как я. — Нисима заставила Хару выполнить нехитрое дыхательное упражнение, не переставая поглаживать лоб девушки. — Ну, теперь получше?
Хара кивнула.
— Благодарю вас, госпожа. Боги разгневались на меня. Не знаю, что мне и делать.
— Богов можно ублаготворить. Есть много способов, Хара. — Княжна на секунду задумалась. — Вот что: ты должна воскурить благовония у Семи Алтарей и дать обет молчания на целый год. Ты получишь прощение, только надо строго соблюдать клятву.
— Благодарю вас, моя госпожа, — поклонилась Хара. — Я не заслуживаю вашей заботы.
— Тс-с. С завтрашнего дня начнется твой обет молчания. Боги простят тебя, Хара.
— Враги князя Сёнто достойны жалости, госпожа Нисима.
Княжна кивнула.
— Да, — шепнула она. — Да.
Вскоре служанка уже смогла подняться без посторонней помощи; Нисима убедилась, что с девушкой все в порядке.
— Никому ни слова о том, что произошло, — приказала княжна, прежде чем Хара покинула ее покои. Ответом Нисиме стал молчаливый кивок.
Снова оставшись в одиночестве, княжна закрыла глаза руками. «Я ее ударила! Я ударила ее в гневе». Нисима покачала головой, словно не веря самой себе. Ужасно, просто ужасно. Должно быть, это все из-за положения, в котором она находится. Она заперта в городских стенах, тогда как дядя отправился на север, не подозревая о нависшей над ним опасности. Да еще безумное влечение к какому-то императорскому стражнику!.. Она зарылась лицом в ладони. Нет, все это выше ее сил.
С закрытыми глазами Нисима начала читать длинную молитву о прощении. Ей стало немного легче. «Я — Сёнто, — сказала она себе и постаралась подавить свои страхи и сомнения. — Жизнь князя Сёнто может зависеть от моей способности принимать трезвые решения». Спокойствие воли, так говорил брат Сатакэ. Спокойствие воли.
Через створки ширмы в комнату пробивался дневной свет. Нисиму это обрадовало. Она нагнулась и задула светильник. Только теперь она вспомнила о письме. Княжна взяла его в руки — к посланию на темно-лиловой шелковой бумаге была приложена крохотная веточка остролистного клена.
Письмо было сложено, как обычно, и даже не очень аккуратно. Значит, оно не от госпожи Окары, она никогда не допустила бы подобной небрежности. Княжна развернула листок бумаги; ей понадобилось лишь мгновение, чтобы узнать почерк. Катта-сум! Не слишком-то он торопился, подумала Нисима, но, памятуя о его литературных талантах, не удивилась.
Молодая женщина подошла к внешней ширме и чуть-чуть приоткрыла ее. Прохладный утренний воздух хлынул в щель, будто вода в открытый шлюз.
Шепот во тьме.
Ветер тихо поет
Голосом поэтессы.
Не ветер ли это
С берегов Чу-Сан?
О многом нужно поговорить, моя госпожа.
Нисима перечитала строчки еще раз и сочла, что стихотворение гораздо лучше, чем она ожидала. Возможно ли, что Яку не старался вложить двойного смысла в последнюю фразу? Нет, строчка слишком явно бросается в глаза. Он сделал это нарочно.
Упоминание Сэй встревожило княжну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— И пока не ясно, кто выиграет в борьбе после ее смерти?
— Вам лучше обратиться к предсказателю, — пожал плечами Хутто. — Я не решаюсь даже строить догадки.
— В таком случае этого не знает никто, брат.
— Не подать ли еще чаю, Сотура-сум?
— Благодарю за любезность. Уже поздно, меня ждут. Если в следующем письме к Верховному Настоятелю вы поделитесь с ним своими соображениями, я уверен, к нему вернется гармония духа.
— Почту за честь, если сумею помочь нашему брату на его пути, — с поклоном произнес Примас. — Погодите, брат, — прибавил он, когда мастер ши-кван поднялся, чтобы уйти.
Сотура остановился.
— Да? — сказал он, чуть не присев от волнения.
— Еще один брат, один из старших членов ордена, мастер Ден-Го исчез.
Брат Сотура выпрямился.
— Я позабыл, брат, сколько их уже?
— Двадцать два.
Сотура протяжно выдохнул и приложил ладонь ко лбу, точно ощутил внезапную боль.
— За всю историю ордена не наблюдалось ничего более странного, чем эти исчезновения.
— И еще кое-что… — Правитель Янкуры сделал паузу и посмотрел Сотуре в глаза. — Точно пока неизвестно, однако надежный источник в Монарте сообщил, что… на склонах холма над храмом Просветленного Владыки расцвела Удумбара.
У брата Сотуры подкосились ноги, и он упал на колени.
— Невероятно. Не может быть… — На несколько долгих минут в комнате воцарилась тишина. — Кто?.. — наконец прошептал Сотура. — Даже самые просветленные из братьев не продвинулись так далеко, чтобы… Нет, невероятно…
— Может, вы и правы, — кивнул Хутто, хотя на его лице отразились серьезные сомнения.
Сердце брата Сотуры бешено колотилось, пока самая трезвая часть рассудка не напомнила ему, что подобного не случалось с тех пор, как он только начал обучаться таинствам братства.
— Просветленный Владыка, — услышал Сотура собственный шепот. — Не может быть…
26
Западный ветер подул,
Предо мною склонились травы.
Прекрасные золотые травы.
Что знают они
О моих думах?
О моем сердце,
Разорванном ими на части?
Императрица Сигеи
С приближением рассвета княжна Нисима уже едва скрывала нетерпение. В уединении своих покоев она мерила шагами устланный циновками пол, жалея о том, что с ней нет кузины. Совсем не обязательно, что она поделилась бы с Кицурой сведениями, полученными от Танаки; просто в обществе подруги ей было бы спокойнее.
Нисима начала серию упражнений, которым ее обучил брат Сатакэ, и попыталась избавиться от назойливых мыслей, сверливших мозг. Изо всех сил напрягая волю, она вошла в состояние, похожее на транс, как того требовало упражнение, и ощутила странное чувство: время начало растягиваться. Она испытала его всего на один миг, и могло показаться, что ей просто почудилось, но молодая женщина знала, что это не так. Она открыла глаза и медленно выдохнула. Если бы брат Сатакэ мог научить ее большему!..
Легкий стук в сёдзи напомнил о проблемах, которые она пыталась забыть, и на нее снова нахлынули мысли: император, Катта-сум, послание от Танаки. По ее слову ширма раздвинулась, и в комнату вошла служанка с маленьким серебряным подносом, на котором лежало сложенное вчетверо письмо. Княжна подавила желание тотчас вскочить на ноги и схватить его. Вместо этого она села и принялась рассматривать букет цветов в стенной нише.
— Простите меня, госпожа, я не хотела прерывать вашу медитацию.
— Ты все сделала правильно, Хара. Служанка опустилась на колени и аккуратно поставила поднос на письменный столик.
— Не прикажете ли подать завтрак, госпожа Нисима?
— Позже, Хара. Я тебя позову.
Нисима потянулась за письмом, но тут осознала, что служанка еще здесь.
— Хара?
Девушка кивнула и судорожно втянула в себя воздух.
— Простите мою дерзость, госпожа… — начала она и запнулась.
— Что случилось, Хара? — спросила княжна, стараясь не выдавать раздражения.
— Боюсь, я повела себя дурно и больше недостойна вашего доверия, моя госпожа, — едва слышно проговорила служанка.
«Ну что еще? — мысленно вздохнула Нисима. — Разумеется, какая-нибудь неосторожность. Готова поспорить, дело в том симпатичном помощнике Каму, но зачем признаваться мне?»
— Сёнто ценят правду, Хара. Пожалуйста, продолжай.
— В монастыре Кано я встретила одну из старших монахинь сестринской общины ботаисток, очень уважаемую женщину, госпожа Нисима, — проговорила девушка, на мгновение встретившись глазами с внимательно смотревшей на нее княжной, и снова опустив взгляд в пол. Щеки Хары вспыхнули румянцем. — Я несколько раз говорила с ней. Мне… мне было лестно ее внимание. На нее произвело большое впечатление, что я служу в Доме Сёнто, и она очень высоко отзывалась о вас, моя госпожа. Тогда я не придала этому значения, и к тому же сестра занимала столь высокое положение… — Голос девушки вдруг осел. — Наверное, я наговорила больше, чем следовало.
Она вздохнула, и у нее вырвалось сдавленное рыдание. Хара не поднимала глаз от пола.
— Понятно, — сказала Нисима, сложив руки на коленях. — Я должна знать, что именно ты говорила, Хара. Очень важно, чтобы ты вспомнила все до последнего слова.
Служанка быстро кивнула, явно испугавшись, что, в свою очередь, заставило Нисиму предположить худшее.
— Монахиня расспрашивала о нашем господине, его характере и привычках. Она хотела знать, хороший ли он хозяин и бьет ли своих слуг.
— И что ты ей рассказала?
— Моя госпожа, ваш батюшка заслуживает только самых добрых слов.
— Ясно. Дальше.
— Почтенная сестра интересовалась друзьями моего господина, хотя это не такой уж большой секрет. Многие знают о тех, кто приходит в дом Сёнто. — Хара сделала паузу, чтобы собраться с мыслями. — Она спросила, известно ли мне, когда князь Сёнто отправился в Сэй, но ведь и это не тайна. Она хотела знать, кто из слуг князя следует истинному пути, и задавала много вопросов о новом духовном наставнике; поскольку он попал к нам совсем недавно, я почти ничего не смогла ей сообщить.
— Ты рассказала ей о том случае, когда брат Суйюн демонстрировал свое искусство и разбил столик?
Служанка молча кивнула. По тону госпожи она поняла, что именно этого Нисима и боялась — монахиня выудила из простушки все, что могла.
— Продолжай.
— Она еще спрашивала о брате Сатакэ, но я опять ничего не сказала, потому что не знала его.
Княжна Нисима закрыла нижнюю часть лица ладонью, словно стараясь сделать незаметной свою бледность.
— Она, как и все другие, с большим уважением говорила о брате Сатакэ. — Хара снова замолчала, чтобы подыскать подходящие слова или набраться смелости. — Спрашивала и о чем-то еще, но я не поняла, что она имеет в виду. Кажется, для нее это было очень важно, уж и не знаю почему. Она спросила, не танцуете ли вы втайне от остальных, моя госпожа. — Служанка посмотрела на княжну со смешанным страхом и любопытством.
Нисима снова уронила руки на колени, пытаясь справиться с волнением. Откуда они могли узнать?.. Дыхание ее участилось. Княжна закрыла глаза и принудила себя дышать в нормальном ритме. Она ведь была так осторожна! Сестры? Нисима не имела с ними никаких отношений — совсем никаких!.. Открыв глаза, княжна усилием воли сосредоточилась.
— Монахиня объяснила, что имеет в виду, Хара?
— «Танцует ли она втайне от остальных» — так она сказала, моя госпожа. Странно, правда?
Нисима пожала плечами, изображая равнодушие, которого не испытывала.
— Она спрашивала о чем-нибудь еще?
— Сестра задавала вопросы о Яку Катте-сум; часто ли он приходит в гости и слыхала ли я историю о том, как Черн… Яку Катта-сум спас жизнь князю Сёнто. Конечно, я все знала, эта новость облетела столицу. Я сказала ей, что князь Сёнто пожаловал генералу подарок из своего личного сада. — Взгляд служанки оставался прикованным к полу. — Это все, госпожа Нисима.
— Ты ничего не упустила, Хара?
Девушка зажмурилась, напрягая память, потом кивнула.
— Хара?
— Прошу вас, госпожа… — В уголках глаз Хары заблестели слезинки.
— Ты должна мне рассказать, — мягко произнесла Нисима.
— Да, моя госпожа. Сестра хотела знать, есть ли у вас… любовники, — прошептала Хара с закрытыми глазами и сморщилась, стараясь не разрыдаться.
— Так.
— Она намекала, что было бы вполне естественно, если… если… так как князь Сёнто вам не родной отец…
Прежде чем княжна поняла, что делает, она почувствовала, как ее ладонь обожгла лицо Хары пощечиной. Молодая служанка распласталась на полу, как груда тряпок.
Нисима в ужасе застыла. Она с отвращением смотрела на свою руку, отведя ее в сторону, словно это было что-то опасное, что-то чужое. «О, Сатакэ-сум, ты учил меня слишком хорошо, но слишком недолго!» Изящным движением Нисима опустилась на циновки рядом с бесчувственной девушкой и приложила ухо к ее груди. Хвала Ботахаре, сердце билось.
Княжна встала, раздвинула створки сёдзи и с облегчением убедилась, что в коридоре никого нет. Надо рассказать обо всем Року Сайче, подумала она. Но как быть с расспросами? «Тайные танцы»! Как это объяснить?
Нисима тихо закрыла сёдзи. Почему сестры-ботаистки вдруг заинтересовались ею? Потому что она принадлежит к Дому Сёнто — причина вполне достаточная. И все-таки почему именно сестры? Княжна покачала головой. Что она скажет капитану Року?
Нисима прислонилась лбом к деревянному каркасу сёдзи. За ее спиной служанка вздрогнула и негромко застонала.
— Хара? — окликнула ее княжна.
— Госпожа Нисима? — пролепетала девушка. — Что…
— Тс-с. С тобой все в порядке. Не двигайся.
— Что произошло? — Хара попыталась сесть, но княжна мягко ее удержала.
— Не знаю, Хара. Лежи тихо, не сопротивляйся.
— Меня точно ударило, госпожа. Я… как будто меня ударило молнией. Да охранит меня Ботахара. Что это было? — Служанка расплакалась.
— Тихо, тихо, дитя мое. Я не знаю, это… это было ужасно. — Княжна и сама едва сдерживала слезы. — Дыши глубоко, вот так. Делай как я. — Нисима заставила Хару выполнить нехитрое дыхательное упражнение, не переставая поглаживать лоб девушки. — Ну, теперь получше?
Хара кивнула.
— Благодарю вас, госпожа. Боги разгневались на меня. Не знаю, что мне и делать.
— Богов можно ублаготворить. Есть много способов, Хара. — Княжна на секунду задумалась. — Вот что: ты должна воскурить благовония у Семи Алтарей и дать обет молчания на целый год. Ты получишь прощение, только надо строго соблюдать клятву.
— Благодарю вас, моя госпожа, — поклонилась Хара. — Я не заслуживаю вашей заботы.
— Тс-с. С завтрашнего дня начнется твой обет молчания. Боги простят тебя, Хара.
— Враги князя Сёнто достойны жалости, госпожа Нисима.
Княжна кивнула.
— Да, — шепнула она. — Да.
Вскоре служанка уже смогла подняться без посторонней помощи; Нисима убедилась, что с девушкой все в порядке.
— Никому ни слова о том, что произошло, — приказала княжна, прежде чем Хара покинула ее покои. Ответом Нисиме стал молчаливый кивок.
Снова оставшись в одиночестве, княжна закрыла глаза руками. «Я ее ударила! Я ударила ее в гневе». Нисима покачала головой, словно не веря самой себе. Ужасно, просто ужасно. Должно быть, это все из-за положения, в котором она находится. Она заперта в городских стенах, тогда как дядя отправился на север, не подозревая о нависшей над ним опасности. Да еще безумное влечение к какому-то императорскому стражнику!.. Она зарылась лицом в ладони. Нет, все это выше ее сил.
С закрытыми глазами Нисима начала читать длинную молитву о прощении. Ей стало немного легче. «Я — Сёнто, — сказала она себе и постаралась подавить свои страхи и сомнения. — Жизнь князя Сёнто может зависеть от моей способности принимать трезвые решения». Спокойствие воли, так говорил брат Сатакэ. Спокойствие воли.
Через створки ширмы в комнату пробивался дневной свет. Нисиму это обрадовало. Она нагнулась и задула светильник. Только теперь она вспомнила о письме. Княжна взяла его в руки — к посланию на темно-лиловой шелковой бумаге была приложена крохотная веточка остролистного клена.
Письмо было сложено, как обычно, и даже не очень аккуратно. Значит, оно не от госпожи Окары, она никогда не допустила бы подобной небрежности. Княжна развернула листок бумаги; ей понадобилось лишь мгновение, чтобы узнать почерк. Катта-сум! Не слишком-то он торопился, подумала Нисима, но, памятуя о его литературных талантах, не удивилась.
Молодая женщина подошла к внешней ширме и чуть-чуть приоткрыла ее. Прохладный утренний воздух хлынул в щель, будто вода в открытый шлюз.
Шепот во тьме.
Ветер тихо поет
Голосом поэтессы.
Не ветер ли это
С берегов Чу-Сан?
О многом нужно поговорить, моя госпожа.
Нисима перечитала строчки еще раз и сочла, что стихотворение гораздо лучше, чем она ожидала. Возможно ли, что Яку не старался вложить двойного смысла в последнюю фразу? Нет, строчка слишком явно бросается в глаза. Он сделал это нарочно.
Упоминание Сэй встревожило княжну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69