Они все еще были довольно близко от столицы, чтобы радоваться удачному бегству. Кицура разделяла ее мнение, поэтому обе молодые женщины проводили время в каюте, вместе ели и до поздней ночи вели разговоры.
После долгих споров в доме князя Омавары было решено, что Кицуре лучше уехать вместе с Нисимой на север, пока император не сделал ей официального предложения. Очевидно, Сын Неба воспримет побег Кицуры как личное оскорбление, но члены домашнего совета согласились, что Омавара — достаточно известные люди и как-нибудь переживут обиду императора. В, конце концов, он сам виноват, раз не желает соблюдать положенный этикет.
Конечно, не всякая семья противилась бы тому, чтобы их дочь стала императрицей, однако Кицура передала Нисиме слова своего отца: «Ситуация очень рискованная. Появится новая императрица — народятся новые наследники, что вызовет ревность принцев и их сторонников. Если император будет свергнут или скончается от болезни, новая императрица и ее дети окажутся в серьезной опасности».
Таким образом, княжна Кицура Омавара тайно отправилась на север в компании своей кузины и знаменитой художницы госпожи Окары Харосю.
Пустили слух, что княгиня Окара Туамо совершает путешествие на север вместе с двумя своими дочерьми, которые находятся под ее неусыпным надзором. Фамилия Туамо была столь широко распространена, что ее носительница могла принадлежать к любой из многочисленных семей аристократов средней руки. Несколько стражников и слуг, сопровождавших дам, имели все необходимое, но не носили формы, поэтому их можно было принять за челядь какого угодно процветающего Дома младшего ранга — их вид не вызвал бы подозрений.
Нисима ударила в маленький гонг, и в дверях появилась служанка.
— Пожалуйста, вычисти тушечницу и кисти и спроси у моих спутниц, не желают ли они поужинать вместе со мной.
Служанка забрала письменные принадлежности, молча поклонилась и исчезла.
Нисиме вдруг стало интересно, боится ли девушка. Разумеется, никто из слуг не догадывался об истинных причинах путешествия, хотя все знали, что их госпожа покинула столицу тайно и теперь, в силу обстоятельств, они тоже участвуют в обмане. Конечно, эта мысль давит на них. «У Сёнто преданные слуги, — подумала Нисима. — Буду ли я такой же верной, если карма приготовила для меня в следующей жизни иное положение в обществе?» Она понимала, что это лишь пустые размышления. Долг всегда оставался долгом, и ум, который появился в мире под именем Нисимы Фанисан Сёнто, сознавал это, как никто другой. Повинуясь долгу, она отправилась в Сэй и взяла с собой монеты, которые сейчас ощущала нежной кожей живота. Несмотря на довольно романтическое отношение к своему «Тайному путешествию», Нисима ясно представляла возможную опасность. Монеты, которые она с собой везла, являлись ужасным секретом, силы которого было достаточно, чтобы разрушить империю.
Княжна вновь встала и подошла к маленькому окошку, выходившему на правый борт. У подножия эвкалиптов, растущих вдоль берега, толстым ковром лежала палая листва. Как слезы, подумалось Нисиме, когда она смотрела на груды листьев. Казалось, деревья гнутся к земле под грузом печали. Нисима и сама почувствовала странную меланхолию, как будто ею пропитался туман, сквозь который плыла барка.
Эвкалиптовая роща уступила место густым травам, и на поляне показался алтарь, выстроенный в память погибших от чумы. Княжна осенила себя знаком Ботахары. «Да обретут они просветление в следующей жизни», — прошептала она.
Не прошло и десяти лет, как эпидемия чумы пронеслась по стране, но сегодня от нее осталась лишь тень воспоминания, словно этот отрезок времени принадлежал древней истории. И все же многие люди, близкие Нисиме, в том числе ее родной отец, заплатили страшную дань чуме. «Память об этом слишком тяжела. Мы хороним наши воспоминания, так что они всплывают только в кошмарных снах».
Стук в сёдзи прервал ее размышления.
— Да?
— Княжна Кицура, моя госпожа.
Нисима улыбнулась.
— Пусть войдет.
Шуршание шелка и аромат изысканных духов известили о появлении молодой аристократки.
— А, поэтесса за работой, — промолвила Кицура, бросив взгляд на письменный стол кузины.
— Так, кое-что для себя, — сказала Нисима. Вежливый ответ традиционно означал, что ей не хочется показывать свои записи.
Кицура понимающе кивнула: между девушками существовало несколько негласных уговоров, и по одному из них не принято было заглядывать в чужие стихи без разрешения автора.
Княжна Кицура была одета в неофициальный, но очень красивый наряд с вышивкой, который замечательно подходил под цвет ее глаз. Длинные черные волосы княжны струились по спине тщательно уложенным каскадом.
Глядя на кузину, Нисима почувствовала укол зависти. Неудивительно, что сам император добивается Кицуры, подумала она. От нее, впрочем, не ускользнула напряженность вокруг глаз и рта красавицы, и она поняла, что Кицура чем-то обеспокоена.
Молодые женщины подвинули подушки поближе к огню, наслаждаясь обществом друг друга.
— Я волнуюсь за нашу спутницу, Кицу-сум. Как по-твоему, госпоже Окаре не нравится наше путешествие?
Кицура устремила взор прекрасных глаз на огонь, взяла в руки кочергу и принялась энергично ворошить угли в жаровне.
— Она тревожится, Ниси-сум, хоть и пытается это скрыть. В то же время я не уверена, что она переживает из-за того, что вдруг оказалась в лодке на пути в Сэй. Не знаю почему, но мне кажется, что госпожу Окару терзает какая-то другая мысль. Интуиция подсказывает, что для Оки-сум это путешествие не в Сэй, а скорее в некие духовные глубины… Думаю, она отправилась в дорогу охотно, пусть и без особой радости.
— Тайное путешествие, — одними губами прошептала Нисима.
На стук в сёдзи отозвалась Кицура.
— Чай, — сообщила она кузине.
Служанка внесла чайный сервиз на простом бамбуковом подносе.
— Смотри, как удачно мы вписались в образы сельских княжон, — засмеялась Кицура, махнув рукой в сторону подноса. — Не слишком ли я разодета для своей роли?
— Ты всегда слишком разодета, сестрица, — невинно ответила Нисима.
Кицура звонко расхохоталась.
— Твой язычок такой же острый, как кончик кисти.
— Ладно тебе, Кицу-сум, ты же знаешь, что я шучу,
— О да, знаю, и твоя шутка очень кстати; я всегда завидовала твоим талантам.
— Ты, которой нет нужды завидовать чьим-либо талантам!..
Девушки рассмеялись. Они были знакомы с детских лет и даже к различиям в характерах друг друга относились с большой теплотой.
Кицура налила чай в чашку и предложила ее Нисиме со словами:
— Первая чашка за тебя, кузина.
— Еще бы, — заявила Нисима и поднесла ко рту чашку, хотя по этикету должна была отказаться от первого предложения.
Кицура мелодично засмеялась.
— Похоже, проказница из детства снова вернулась!
— Это все потому, что мне хорошо с тобой, кузина. Как я могу не радоваться в твоей компании?
Кицура пригубила чай и улыбнулась.
— Ты отлично меня знаешь, Ниси-сум. Мне приятно, что ты стараешься меня подбодрить.
Нисима принялась вертеть в руках свою чашку, вдруг посерьезнев.
— Ты волнуешься об отце, Кицу-сум, но Ботахара даровал покой его душе. Это мы находимся в опасности, мы все еще в ловушке мирских забот.
— В твоих словах звучит мудрость, кузина.
— Мне легко быть мудрой, Кицу-сум, болен ведь не мой отец, — тихо проговорила Нисима.
— Он часто говорит о тебе, спрашивает о твоих делах. Я читала ему твои стихи, и они ему понравились.
— Князь Омавара очень добр ко мне, даже чересчур добр, — мягко сказала Нисима.
Ее кузина рассеянно кивнула, думая о чем-то своем.
— Любой другой на его месте заставил бы дочь выйти замуж за императора, пусть даже ее жизнь превратилась бы в сплошное страдание. Наверное, близость к концу пути помогает ему смотреть на вещи иначе.
— Ты права, Кицу-сум. Полагаю, мы сможем обсудить это с братом Суйюном, когда приедем в Сэй.
— Ах да, брат Суйюн, — воскликнула Кицура, с явным облегчением меняя тему. — Расскажи мне о нем, сестрица. Правда ли, что он одним жестом вдребезги разбил стол из дерева ироко?
— Кицура-сум! — протянула Нисима с напускным разочарованием. — Ты собираешь слухи?.. Неправда. В тот момент меня там не было, но я точно знаю, что одним жестом дело не обошлось. Танака сказал, что Суйюн разбил стол, надавив на него рукой, хотя при этом он не стоял, а сидел.
— Вот как. Откровенно говоря, я и не верила, что он сумел сделать что-то подобное, не прикладывая силы. И все же он совершил просто невероятное, не так ли?
— О да. Танака сказал, что, если бы не видел этого своими глазами, ни за что бы не поверил.
— Мне не терпится посмотреть на нашего монаха. Он что, так могуч на вид?
— Ну, в общем-то он невысок ростом, — пожала плечами Нисима, — и у него очень мягкая манера речи, но в нем есть какая-то… сила. Я не могу ее описать… скрытая сила, как у тигра. Впрочем, сама увидишь.
— Как у черного тигра? — насмешливо спросила Кицура.
— Наслушалась сплетен, да? — Нисима скорее притворялась, чем была недовольной.
— Не уверена, сестра. То, что я слышала, — сплетни?
Нисима глотнула чая и начала вертеть в руках чашку — так делал князь Сёнто, когда впадал в задумчивость.
— Я не знаю, что там говорят, Кицу-сум. Генерал, о котором идет речь, проявил свой интерес, а я повела себя менее холодно, чем, пожалуй, должна держаться молодая особа моего положения.
Кицура пожала плечами.
— Нельзя же отшивать всех знакомых только потому, что они не годятся в мужья. В конце концов, не каждая из нас занята поисками супруга, как ты заметила. — Она указала на себя и улыбнулась. — Разумеется, он — самый привлекательный мужчина в империи, ну или по крайней мере самый привлекательный из всех, кого я видела. Как ты думаешь, можно ли ему доверять?
Нисима поставила чашку на стол и, в свою очередь, принялась ворошить угли кочергой.
— Не знаю, Кицура-сум. Тот случай в нашем саду… Конечно, он очень храбр. — Она сунула кочергу в жаровню и подняла глаза на сестру. — Я хотела бы ему доверять.
— И все-таки мне он кажется изрядным авантюристом. Не знаю, насколько далеко у вас зашло дело, но я бы подумала, как близко стоит подпускать такого человека. — Кицура обезоруживающе улыбнулась. — Я бы не пускала его дальше порога своей комнаты темным вечером… и то не часто. Княжна Нисима тихонько рассмеялась.
— Вне всяких сомнений, он — орудие в руках императора, а наш император не слишком-то обрадуется, когда узнает, что княжны Кицура и Нисима скрылись в ночи, как героини старинного романа. — Нисима снова разворошила угли. — Почему вдруг наша жизнь так странно изменилась?
Кицура дотронулась до руки сестры.
— Слово «странно» для нас не подходит. Наши предки жили в пещерах в то время, пока боролись за возврат своих земель. В нас обеих течет кровь древних династий. Сацима провела семь лет в диких лесах не для того, чтобы облагородить свой дух, — она никогда бы не смирилась с потерей трона, а ее дядя очень скоро узнал, что сделал ошибку, оставив ребенка в живых, потому что девочка превратилась в женщину. Какой жертвы потребовала история от Сёнто? Гибели сына в бою. Пожизненного изгнания. Ста лет войны.
Тайное бегство в Сэй — пустяки, детская игра. Ты, Нисима, принадлежишь и к роду Сёнто, и к роду Фанисан. Кто такой этот выскочка Яку, чтобы иметь дерзость приблизиться к наследнице столь великой истории? Если его намерения не отличаются от умыслов обыкновенного пройдохи, то надо пожалеть Яку, а не княжну Нисиму; он не знает, что шутит с огнем.
Род Фанисан отсек свои владения, расчистив дебри, сражаясь с двумя враждующими Домами и бесчисленными ордами дикарей. Неужели мы позабыли об этом? Знает ли Яку Катта, что под одеждой у меня спрятан кинжал и что я умею им пользоваться? Он привык флиртовать с придворными дамами из знатных семей, которые возносятся и угасают по прихоти императора. Ни Омавара, ни Фанисан, ни Сёнто к таким семьям не относятся. То, что мы сейчас делаем, вовсе не странно; странно то, что нам не пришлось сделать этого до сих пор.
Нисима сделала маленький глоток чая.
— Я знаю, ты более чем права. Но мы действительно многое забыли. Даже семья Окары-сум прошла через тяжелые испытания, а Сёнто, что ни говори, это Сёнто. — Молодая женщина резко выпрямилась. — Прости мою слабость, Кицу-сум, на мне начинает сказываться сидение взаперти. Как ты считаешь, завтра мы сможем выйти на палубу?
Обернувшись на кормовые окна, Кицура кивнула.
— Не думаю, что при таком тумане нам стоит бояться разоблачения, да и на лодках скорее всего нас никто не узнает. Мы уже порядком удалились от столицы — миновали Фудзимуса еще на восходе.
— И отлично проводим время, — подхватила Нисима. Беседа с кузиной заметно улучшила ее настроение. С каждой милей она ощущала себя свободнее, чем за все предыдущие недели. — Не желаю ждать до завтра, хочу подышать свежим воздухом прямо сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69