- Нет, никто!
- Ума не приложим, с чего она разволновалась!
«Да, детишка, следствие будет недолгим, - с сожалением посмотрел Форт на понурую Медеро. - Тут ни начал, ни концов не сыщешь. Искать и наказывать - некого».
- Что сделали с трупом?
Медеро всхлипнула; мать подала какую-то квитанцию:
- Вот заключение от зоотехника. Мы, как положено...
«Схожу. - Заметив мелко отпечатанный адрес, Форт тем самым нашёл способ благовидно улизнуть от Родонов. - По крайней мере, совесть чиста будет».
Он сделал вид, что глубокомысленно изучает куцый документ, хотя глаза скользили мимо строчек.
- ...днёвку Меде над ней просидела, не спала и в школу не пошла, - поглаживал а мать нахохлившуюся дочурку. Лемурид, отдышавшись, показал Форту свой узкий язык, похожий на ломтик недозрелого перца. - Это, наоси, - от дрянного корма! Ещё в позапрошлую ночь, когда Тарья приволок эту коробку, я понюхала - и чую, мылом пахнет. Я сразу сказала: «Испорчено!» Ты куда смотрел, когда корм брал?! а? Я к кому обращаюсь?!
По тому, как потупился и виновато забурчал один из недорослей, Форт без труда угадал его имя.
- Мужиков ни за чем послать нельзя. Всегда не то купят. А кто потом идёт в магазин ругаться? мать, конечно! А если бы малыш Бун сглупа этих зёрен наелся? да на пару с лемуридом! оба сдохли бы!
- Мама! - гневно воскликнула девушка. - Мама, вы таких слов не говорили! Омойте язык, пожалуйста.
Хозяйка Родон живо залила в рот полстакана, подарив Форту немного тишины, и, булькая водой в надутых щеках, замычала и замахала лапками, показывая, что ей некуда сплюнуть полоскание. Тарья, жаждущий обелиться в глазах мамы, подсунул ей какую-то миску. Хозяйка опорожнила рот, но лишь затем, чтобы напуститься с новыми упрёками, - оказалось, миска-то принадлежит малышу! Малыш заревел, поняв, что оскорбили его личную посудину.
- Ты братика не любишь! ты о нём нисколько не заботишься, а он тебе родной! ты мне нарочно его чашку дал, вредитель! Тебе лемурид роднее Буна! Буник, Буночка, иди к маме!
«Бегом отсюда, и не возвращаться, - решил Форт. - Нет ничего хуже, чем вмешиваться в личную жизнь иномирян. Тем более - когда у них ни повернуться, ни даже плюнуть негде. Родит мамаша ещё двух лемуридов, дочка - тоже; спать придётся стоя - тут-то они к нам и эмигрируют! Одна загадка решена - теперь я знаю, почему ньягонцы едут в Федерацию. Мы считали - за свободой, а они - за жилплощадью!»
Хотя семейка ему не приглянулась, одно существо вызывало в нём жалость - Медеро. Пока домашние препирались, она сидела тихо-тихо, неотрывно глядя на него. Ждала, когда великан сделает волшебный знак рукой - и несчастье растает. Эти ждущие серебристо-зелёные глаза не отпускали Форта, и он, собрав в кулак своё упорство, возвратился к роковой бумажке зоотехника.
- О чём я говорила?.. Корм! злыдня была в корме, наоси. Это порченая партия! Сходите в магазин и убедитесь - все коробки с гнилью. Когда мы маленькую Луду - бедная, как она мучалась! - понесли на зоопункт и ждали справку, там ещё дважды восемь были с мёртвыми, и вдвое больше - с хворыми и квёлыми. Всё в одну ночь - наверняка когда партию пустили в продажу!
Форт ещё раз тщательно прочёл документ.
«Дата выдачи - ночь 5, луна 10, 24.20».
«Дата смерти - ночь 5, луна 10, 16.30».
Стоп.
«Через час её не стало». Значит, приступ начался около 15.30?
Форту живо вспомнилось беснование на стадионе. Местное время было - 15.32.
- Послушайте... когда ей стало плохо, как чувствовали себя вы? те, кто был дома?
- М-м-м... никак. Очень грустно, тяжело было, - потрясла ушками старшая дочь. - Мы все из-за неё переживали. Ещё бы!.. Тарья! смотри, Бун пополз на улицу!
Недоросль с певучим звуком выпрыгнул из семейного круга, но карапуз уже выбрался за дверь.
- И ничего особенного не заметили?
- А-а, потом пришёл медработник и предупредил, чтоб мы готовились к приёму пострадавших. Но у нас была мёртвая свинка, поэтому к нам никого не положили, пока нет справки зоотехника.
- Далеко ли спортзал?
- Который, наоси?
- Тот, где вчера возникли беспорядки.
- Не близко - в двух корнях отсюда!
Медеро, вздохнув, уставилась в пол. Ну вот, заговорите о спортзале, а про Луду позабыли. Всякие слухи и страсти старшим куда важнее свинки!.. Не любят они звериков и не печалятся о них. Наверное, это неправильный великан-спаситель. Надо было пройти по кругу тридцать два раза, с приговором...
От зоркой матери, однако, не укрылась её грусть - мать привлекла к себе пригорюнившуюся крошку и обняла.
- Деточка так расстроена! почти больна. - Хозяйка Родон искала взглядом понимания Форта. - Я поведу её к докторице.
- Весьма признателен за гостеприимство. - Форт встал, тотчас заняв собой полквартиры. - Кога, я сообщу тебе, когда накажу виновных.
Выйдя, он повернул туда, где, согласно схеме, находился зоопункт. Вероятно, заведение давно закрыто, а персонал готовится ко сну. Ничего, сегодня им придётся поработать сверхурочно.
«...или я не наоси!»
Тарья сидел за поворотом в коридоре. Пытаясь удержать взятого на руки неугомонного братишку, он балабонил что есть мочи, а вокруг сгрудилась пацанва со всей улицы.
- ...настоящий спец по свинкам!
- Со свинофермы, что ли?
- Не, туда не пускают корноу... - Подросток с раскрашенной в три цвета шевелюрой вякнул, чуть не прикусив язык от звонкой оплеухи, с размаху отвешенной ему бойкой девчонкой. На Форта вытаращилось две дюжины больших глаз, мерцающих зеркальной синевой.
- Где свиноферма? - спросил Форт в пустоту над дрожащими ушами ребятни.
- Там!! - Все руки вытянулись в одну сторону, что напрочь исключало обман.
«Мелкие животные... - Форт прикинул, куда ему направиться в первую очередь. - Чуткие и хрупкие. Классический материал для опытов... Если здесь так следят за их болезнями, что записывают даже время смерти, то... надо просмотреть все записи за прошлый день. Тьфу, за минувшую ночь! я никогда не научусь жить на этой перевёрнутой планете, будь она неладна! Но что могло подействовать на свинок? и что творилось с людьми?..»
Задержка движения возникает сразу и видна всем, таковы условия зарегулированной жизни града. Теле- и радиосеть не изменяют своего вещания, но с каждой минутой растёт напряжение - остановились поезда, померк свет, всё гуще толчея на станциях. Под вой сирены проносится военный состав, за ним аварийный. С платформ видно, что вагоны полны горноспасателей, нагружены снаряжением в обтянутых оранжевыми лентами контейнерах. Следом пролетает санитарный поезд.
Слухи возникают, множатся и путаются. Социологи, внимание! Массы колеблются! неверный жест, выкрик, порыв - и всё смешается в водовороте паники. Слишком велико давление тревоги в сжатом градском пространстве, недопустимо высока плотность народа в подземных ходах, поэтому - тс-с-с! Соблюдать порядок, никаких пугающих новостей; распоряжения лишь чёткие и ясные, твёрдым спокойным голосом.
Разведчики едут первыми - раньше воинских эшелонов, раньше врачей и спасателей, под торопливый перезвон путейской сигнализации: «Задержать движение! пропустить вне графика!» Пути забиты, разрулить затор нельзя. «Пойдёте верхним грузовым». Стрелка переводится на восходящий путь, с тяжким скрежетом расходятся щиты наружных врат. - и состав вылетает в слепящий свет.
Впереди жгучий блеск солнца на рельсах. «Надеть очки!» Из упорядоченной искусственной среды глубинного града - в необитаемый мир поверхности. Вместе с лавиной неудержимого света на эшелон обрушивается водопад чуждых звуков. Стон и свист, бессловесно плачущий незримый хор - то бьющийся об острые выступы шальной ветер терзает грани скал. От напора вольного, стремительного воздуха захватывает дыхание. Под белым солнцем скалы и земля пылают мрачными первобытными красками, а высокое небо заставляет пригнуться, опустить глаза. В первые минуты после выхода на поверхность очень неуютно ощущать, что вокруг нет. стен, что над головой - пустота.
«Аааоооййиии» - бесконечен визг колёс. Батарейный электровоз спешит вырваться из долины, извивающейся между терриконов. На выщербленных, источенных ливнями и ураганами высотах торчат скелеты сторожевых башен; некоторые - свеже сияющие и прямые, они увенчаны колпаками следящих систем., другие - потускневшие и покосившиеся, давно рухнувшие с постаментов.
Лето! Тяжёлое лето над Эрке - грозовая туча-медуза уплыла, исхлестав бедную землю огненными щупальцами молний. Вдоль железного пути дымятся лужи-озёра, обсыхая по краям коркой грязной пены. Невидимое, тугое от влажности, горячее спёртое марево стелется над грунтом и почти зримо колышется, волнуемое вихрями - зарождаясь на голых вершинах холмов, они свирепо крутятся и сходят по склонам, чтобы увязнуть в стоячей духоте долин. Бурые травы, похожие на звериную шерсть, лезут из земли, но у дороги они выжжены, насколько достигает пламя огнемёта.
Один Pax поднялся с сиденья у глухой стены вагона, чтобы без очков посмотреть на проносящийся пейзаж. Ветер бил Раха по лицу, жар испарений душил его, но открытый вид и глубина неба не пугали - напротив, он жаждал насытиться ими, а изнутри, из памяти, возникали неуловимые, зыбкие образы - стелющийся зелёный шёлк лугов, пышно-пенистые купы деревьев, голубой изгиб реки...
И тотчас слабые воспоминания стирались угрюмым, скребущим глаза, наждачно-шергиавым, видом поверхности.
- Офицер Унгела Pax , - хрипло позвала пластинка на груди, - сообщите ваше местоположение.
- Восемьдесят четвёртая верста от града.
- Вас поддержит мотоброневагон 1106, он будет на месте через тридцать минут.. Введите его шифр в адреса рации.
- Понял; записываю.
- Заодно держите съёмки с «летучих глаз». По этим кадрам вы определитесь с тем, как ведёт себя население.
- Есть ещё что-нибудь?
- Ничего. С Мертвушкой по-прежнему нет связи. Получаем автоотзывы с терминалов путейцев, полиции и гарнизона, но к экранам никто не подходит.. Часть экранов отключена.
- Рации локомотивов? в Мертвушке и на линиях должны быть составы.
- Они есть, но не отвечают. Та же картина, что пятой ночью на севере.
Pax не мог взять в толк, как это так - все покинули посты] Дорожники и военные всегда славились дисциплиной... Но пять суток назад, в двенадцатую ночь луны, на северном рубеже града неожиданно возникла массовая паника, и вера в стойкость служивых была поколеблена. Мало кто из них справился с приступом страха и сохранил верность служебному долгу.
Тими обобщала в компьютере данные со всех средств наблюдения - следящие колпаки на башнях, спутники, автоматические вездеходы. Теперь Pax перекинул ей записи «летучих глаз». Не вставая, она сообщила:
- Pax , мы не проедем. Путь занят стоящим составом. Это рудовоз на топливной тяге. Двигатель локомотива работает, но состав неподвижен. Дистанция двенадцать вёрст.
- Что там от «глаз»?
- Из Мертвушки разбегаются люди.
- Поверху?!..
- Как ни странно - да. По оценкам - около полумириада человек. Уходят по всем направлениям, опрометью. Я отследила броневагон 1106 - он движется по ветке от. своей городецкой базы.
Форт с одноклассниками бывал на разных предприятиях. Его профилировали по технике, но пищевое производство тоже считалось техническим, поэтому Форту довелось увидеть и фабрику пластмяса, и завод карбонгидрата. Скотоводство процветало вне Сэнтрал-Сити, в экологически благополучных районах.
Здесь же ферма находилась среди града, в шахте.
Не понадобилось ни пропуска, ни долгих согласований - лишь блеснул глаз-фонарь на шлеме охранника, а метка на жилете Форта ответила бледной вспышкой. Между тем оберегался объект более чем серьёзно - без труда можно было заметить не меньше трёх рубежей контроля и средств заграждения. Даже пулемёты в бетонированных гнёздах - амбразуры позволяли простреливать весь пеший коридор, ведущий к ферме. Никаких сомнений, что тоннели для подвоза кормов и транспортировки мяса охраняются так же тщательно. От кого?..
Доступ в зону, где корм превращался в белок, оказался куда сложней, чем внешний вход. На этом рубеже искали не оружие и не взрывчатку. Здесь деликатные работники в чистейших комбинезонах и мокасинах следили за невидимым врагом.
- Когда вы последний раз проходили санитарную обработку? Медицинский сертификат при вас? как жаль... подождите, мы справимся в банке данных. Посмотрите наши журналы.
Время текло, как последняя капля воды из бутылки.
- Мы очень рады, что вы здоровы. Но чтобы войти на ферму... Вам это не повредит. Обеззараживающие средства не всасываются в ваш - извините за выражение - дыхательный мешок. Мы осведомились в справочнике об артонах.
Из клубящейся голубым газом камеры Форт попал на приём - на приём! - к первому управляющему смены. Этот ньягонец был уже в годах, но подтянут и довольно моложав.
- Что угодно наоси?
- Очень приятно познакомиться. - Пообщавшись с аборигенам и несколько суток, Форт усвоил одну полезную истину - здесь чем галантерейнее ты выражаешься, тем ласковее тебя принимают, хотя с объятиями бросаться не спешат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69