Составь текст с этими словами и прочитай друзьям вслух. Пусть друзья расскажут, бывают ли в их районе разборки между подростками с применением оружия».
Он раскаялся, что не порвал книжки на восемь частей. Родной образ жизни, по которому он столько предавался ностальгии, вдруг явился ему как смесь прав уйти из дома, проголосовать, жениться и напиться. Ничего более светлого книжица не предлагала.
- Да, изданьице так себе.
- От вас к нам хороших книг не ввозят. Качество печати высокое, но содержание... Это изделие - еще не худшее. Встречаются пособия по основам практического секса для школьников.
- Не одно же это импортируют!.. Есть «Гедеоны», они раздают Библию и Евангелие. Наверняка «Гедеоны» сюда приезжали.
- Появлялись. - Pax посуровел. - Им разрешено распространять книги только среди взрослых. Дети берут из вашей веры не то, что следует.
- Не будем о религии, чтоб не начались разногласия. - Форт предупреждающе поднял ладонь. - Давай сводить находки за сегодня - заодно наметим план на завтра.
- Охотно. - Раху тоже не нравилось направление разговора, и он был рад сменить тему.
Форт сел рядом; они раскрыли планшеты видеокарт. Оранжево-жёлтые разводья - там, где пострадали люди, бледно-лиловые - участки волнения и гибели животных. Вертикальные срезы корней града. Большие лакуны, пробелы, пустоты - как ни старались медики и зоотехники помочь дознанию, цельной схемы не складывалось.
Хотя... из фрагментарной картины начинало что-то проступать, какая-то зыбкая закономерность. Форт в который раз скопировал мозаику и размыл края пятен. Ещё сильней. Ещё... Проявилась неровная зазубренная полоса оранжевого цвета с широкими лиловыми закраинами. Как бы колея с яркой дорожкой между следами колёс... словно по карте прополз вездеход, который подпрыгивал на булыжниках и кочках, порой и вовсе отрываясь от земли.
«Нет, погоди. Структура - лишь интерпретация; ты подгоняешь результаты к впечатлению, а вероятность наличия структуры - всего двадцать семь процентов. Много выпадений! Заполни их, тогда и рассуждай».
- Да-а, возиться нам предстоит немало. Вот, смотри - целый район не проверен.
- Там нечего искать. Здесь участок белковых колонок; никаких животных, минимум людей - автоматическое производство.
Встреча с легендой... Фраза «И тогда высшие миры одарили Ньяго белковой колонкой» так же популярна, как «Бедный Йорик!» или «Бабушка, почему у тебя такие большие зубы?»; вдобавок колонку (и клыки бабушки, и череп Йорика) никто в глаза не видел. В детстве Форт представлял белковую колонку чем-то вроде уличного гидранта, из которого струёй льются сосиски.
- Тоже гоните колбасу из кишечной палочки? знакомо. Микробных синтезаторов у нас полно...
- Не бактерии. Колонка заряжена растениями. Это... оранжерея, только очень мощная.
- Растения? надо их проверить.
- Зачем? они не впадают в панику, и остановки сердца у них не бывает.
- Pax, всё живое - динамическая гибкая система, она реагирует на каждое колебание. За микробами - скажем, в коридорной пыли - не уследишь, а оранжерейные овощи находятся на контроле. Толковый агроном всегда знает, как дышит каждый листик в ботве и как клубень набирает массу. Плюс - растения жёстко привязаны к месту и все одинаковые, выращены из стандартных семян. Если взяться с умом, оранжерею можно использовать как эталонный анализатор. Идём туда сегодня.
- Не так сразу. Колонка - стратегический объект. Я обеспечу пропуск на завтра.
«Вот и ладно, - решил Форт. - Значит, я пока позабочусь о Зеноне».
Когда земляне впервые встретили высокоразвитых братьев по разуму - ими оказались яунджи, - Вселенская церковь Иисуса-Кришны-Будды ликовала вместе с человечеством. Открытие нового мира сулило многое: расширение рынков сбыта, рост научных знаний, обогащение культуры. Для церкви это был большой шаг на пути миссионерства, согласно завету Христа: «Итак, идите, научите все народы».
Чуть позже наступило отрезвление. Во-первых, астронавты с Яунге были северными тьянгами и правоверными машун (это слово земляне переделали в «масон»), твёрдыми в религии отцов, как боевые клинки. Во-вторых, и другие народы Яунге закоснели каждый в своём язычестве. Поэтому миссионеров-вселенцев допустили не во все страны планеты.
Чем больше расширялись знакомства землян с продвинутыми мирами Галактики, тем чаще Вселенская наталкивалась на препоны. Фор не принимал инородцев в своём орбитальном Самоуправлении, не говоря уже о том, чтобы пускать их на материнскую планету - там жили самые настоящие боги, они могли разгневаться. Теократический Артаран, мир ихэнов, не мог позволить у себя иноверческую проповедь. Туанцы и их прихвостни аларки берегли свою «культурную особенность». Враждебная землянам Ла Бинда сквозь зубы отказала проповедникам во въездных визах, и то же повторило марионеточное правительство Хэйры. Не согласились и мирки: «Мы - атеистическая цивилизация!»
Неожиданно на контакт с приверженцами ИКБ пошли вара и ньягонцы. Вара таким образом бесплатно заполучили контингент землян, чтобы изучать их быт, социологию и психику, а ньягонцы никогда не отказывались от подарков.
Из слов Раха выходило, что здесь Вселенская тоже столкнулась с трудностями; правда, Форт не мог взять в толк, чем Библия и Веды повредили местным ребятишкам. «Гедеоны» не станут давать детворе суровые и соблазнительные подлинные тексты - есть пересказы для детей, вроде приключений малыша Кришны.
Но надпись, надпись по-ньягонски в вагоне: «Подними на него свою руку и помни - ты бьёшься в последний раз»! Она-то откуда взялась?..
В штатском, чтобы не давить узорами жилета на церковных, Форт зашёл туда, где над входом значилось: HOLY LAND OFFICE. На панелях вместо изменчивых фракталов строго застыли «мишени», как порой называли их в Сэнтрал-Сити, - кресты с патрой Будды на пересечении, окружённые бело-красной цветочной гирляндой Кришны; под патрой наискось лежала флейта Темноликого.
«То-то их туанцы не впустили! - посетило Форта небольшое озарение. - Красный с белым чередуется, как можно!..»
Церковники не боялись жаргона и обыграли уличное прозвище символа в мантре, наклеенной здесь же:
Я - цель живущего.
Стремись ко Мне,
Как быстрая стрела к мишени.
Вонзившись, обретёшь
Любовь, Блаженство, Просветленье.
Эмблемы сжались, засияв венцами лучей, цветные круги побежали к стоящему внизу ящику с прорезью для пожертвований; поверх кругов падали в прорезь виртуальные монеты и купюры. Появился текст на ньягонском и нескольких языках землян: «Жертвуйте! Внесите свою лепту в освобождение! ТРИНИТАРИИ - Орден Святой Троицы для выкупа рабов и пленных - Пятьдесят веков поиска и спасения, сотни тысяч выкупленных». Вслед за этим на панели возникло изображение - святые Иоанн Маффийский и Феликс Валуа, выводящие из темницы пленников, с которых на ходу спадают цепи. Форт опустил в ящик пластиковую банкноту в 16 крин и мысленно пожелал, чтобы она кому-нибудь помогла. Людокрады без передышки орудовали в Галактике, и даже скромная работа тринитариев была на пользу человечеству, хотя Форт полагал, что десант спецназа на базу работорговцев был бы куда эффективней.
Принимала Форта мать Лурдес, черноокая дама индостанских кровей, в золотисто-красном платье и прозрачной накидке зелёного газа, в жемчужных ожерельях и с перстнем в крыле носа. У неё была походка счастливой возлюбленной Кришны. Судя по тому, какой персонал попадался Форту на глаза в храмовом центре, вселенцы метко пользовались авторитетом прекрасного пола на Ньяго.
- Вы космен? Бывайте у нас чаще. Я люблю тех, которые приходят сами. И Он тоже любит. - Глаза Лурдес улыбнулись. - У нас множество программ, и нужны волонтёры. Можете участвовать в любой по своему выбору.
История Зенона опечалила её.
- Страшно погибнуть на чужбине! как прискорбно, что он был одинок... Нет, у нас он не бывал; я бы запомнила имя. Конечно, мы совершим обряд над его телом - мы никому не отказываем.
Ньягонка в длинном наряде церковного служки со вселенской эмблемой на груди принесла собеседникам финики и лимонад.
- Нельзя ли дистиллированной? я артон.
- Я рада, Фортунат, что это не стесняет вас. Вы сильный человек - вы преодолели своё состояние. Если найдёте время, мы можем собрать прихожан с искусственными органами и конечностями - им нужен пример уверенности в себе.
- Вам, кажется, удалось привлечь местных к церкви.
- С трудом, брат мой. Живут здесь скученно, любые перемены в поведении сразу становятся видны, а отношение к новообращённым очень сложное. Ньягонцы опасаются осуждения окружающих.
- Я не интересовался религией ньягонцев; если что и знаю - то из карманного справочника. Там мало сказано: «Культ хтонических и небесных божеств». С хтоническими ясно - обитая в подземелье, их надо ублажать, а вот небесные...
- Можете не продолжать, я поняла вас. - Лицо матери Лурдес стало строже. - В целом догадка верна - треть ньягонцев не видела неба. Они рождаются, живут и умирают под землёй. Но все знают по фильмам о небе, облаках и молниях. Кое-кто очень стремится их увидеть... а иные боятся и неба, и небесных явлений. Уютнее жить в норке и не ведать, что существует бесконечность, что Галактика состоит из пустоты, а где-то в середине миров сияет сверхзвёздный объект - трон Господень. Цель нашей миссии - вывести людей из тьмы к свету. У нас есть небольшие сельские коммуны на поверхности. Туда идут самые смелые из неофитов. Градский совет поддерживает нас, потому что тут наши цели совпадают.
- Но, похоже, этот же совет организует вам помехи. Скажем, в раздаче литературы.
- Ах, Фортунат, - мать Лурдес переплела пальцы, - что поделать?!.. Переводы Типитаки и Библии для ньягонцев удачны, но они читают тексты сквозь призму своей «древней правды» и старинных воззрений. Они находят в Писаниях то, что тревожит их в жизни. Нельзя было предугадать, что стих «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета» окажется важнее Нагорной проповеди!
- Я видел надписи о радуге в метро, - вспомнил Форт, - и удивился: с чего б это живущим в катакомбах на все лады склонять оптический эффект, которого они не знают?
- Знают, - помрачнела мать Лурдес. - Если не истинным знанием, то реликтовой памятью, предчувствием, наитием. Форцы зовут себя детьми богов, мирки - детьми ветра, туанцы - детьми неба, а ньягонцы по праву - дети радуги... или её жертвы. Радуга вогнала их в землю, и они по сей день ощущают поднятый над ними радужный меч. А мы... для вас это прозвучит открытием - мы в их глазах и есть небесные божества, Рослые Народы, в одной руке которых хлеб, а в другой - тайная книга пророчеств. Вы замечали, как вас сторонятся? это не от брезгливости, не от ксенофобии. Чувства противоречивы, брат мой; вспомните: «Выйди от меня, Господи!» Под рукой могучих легче выжить, но их сила страшит. Иные боятся открыть наши книги потому, что могут найти там зловещие прорицания. Общее мнение таково: Рослые Народы наперёд вычислили все катаклизмы и вписали их в книги, но, если не читать пророчеств, они не сбудутся.
- Похоже, читают. Среди граффити мне встретилась строка...
Выслушав отрывок стиха, мать Лурдес наклонила голову в знак согласия.
- И не только это. Исаия и Апокалипсис бьют по ним ещё крепче. Вы увидите цитаты и оттуда, причём я берусь угадать наверняка - какие. «Ибо упился меч Мой на небесах: вот, для суда нисходит он» или «Я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны». Мало кто вспомнит: «И увидел я новое небо и новую землю», - хотя мы проповедуем именно это. Ньягонцам оказались ближе ужасы Писания. Нечему удивляться - они живут в царстве тьмы и дышат тьмой. Я не смею укорять их за нездоровый интерес к одним лишь жестоким строкам. По существу, ньягонцы при жизни находятся в аду. И мы с вами, брат, - гости их преисподней. То, что здесь нет котлов с кипящей смолой, сковород и прочего адского реквизита, ничего не значит. Мучение в другом - хрупкий, зависящий от тысяч технических приспособлений мирок постоянно содрогается под напором сил, бушующих в бездне; каждое новое сотрясение может всё обрушить, перемешать людей с камнем и обратить благоустроенный град в могильник. С этим сознанием они просыпаются каждую ночь - посудите, легко ли им жить?.. Я молюсь, чтобы они выдержали ещё несколько столетий и смогли выйти к солнцу.
- Матушка, - покидая Лурдес, Форт обернулся в дверях, - не заглядывал ли к вам эйджи по имени Pax?
- Нет. Это его крестное имя?.. - Лурдес была удивлена.
- Сомневаюсь; скорее ньягонское. Он тут прижился.
- Если только он из Авако - там другой язык, а у народа Трёх Градов мне такое имя не встречалось. Правда, в земной традиции оно известно, но, чтобы наречь им ребёнка, нужна изрядная дерзость.
- Не припоминаю; просветите.
Ночь за ночью работая в одной упряжке с Пятипалым, Форт всё больше уверялся в том, что происхождение и биография напарника, как и его собственные, тоже состоят из умолчаний и неясностей - а значит, и с именем не всё в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Он раскаялся, что не порвал книжки на восемь частей. Родной образ жизни, по которому он столько предавался ностальгии, вдруг явился ему как смесь прав уйти из дома, проголосовать, жениться и напиться. Ничего более светлого книжица не предлагала.
- Да, изданьице так себе.
- От вас к нам хороших книг не ввозят. Качество печати высокое, но содержание... Это изделие - еще не худшее. Встречаются пособия по основам практического секса для школьников.
- Не одно же это импортируют!.. Есть «Гедеоны», они раздают Библию и Евангелие. Наверняка «Гедеоны» сюда приезжали.
- Появлялись. - Pax посуровел. - Им разрешено распространять книги только среди взрослых. Дети берут из вашей веры не то, что следует.
- Не будем о религии, чтоб не начались разногласия. - Форт предупреждающе поднял ладонь. - Давай сводить находки за сегодня - заодно наметим план на завтра.
- Охотно. - Раху тоже не нравилось направление разговора, и он был рад сменить тему.
Форт сел рядом; они раскрыли планшеты видеокарт. Оранжево-жёлтые разводья - там, где пострадали люди, бледно-лиловые - участки волнения и гибели животных. Вертикальные срезы корней града. Большие лакуны, пробелы, пустоты - как ни старались медики и зоотехники помочь дознанию, цельной схемы не складывалось.
Хотя... из фрагментарной картины начинало что-то проступать, какая-то зыбкая закономерность. Форт в который раз скопировал мозаику и размыл края пятен. Ещё сильней. Ещё... Проявилась неровная зазубренная полоса оранжевого цвета с широкими лиловыми закраинами. Как бы колея с яркой дорожкой между следами колёс... словно по карте прополз вездеход, который подпрыгивал на булыжниках и кочках, порой и вовсе отрываясь от земли.
«Нет, погоди. Структура - лишь интерпретация; ты подгоняешь результаты к впечатлению, а вероятность наличия структуры - всего двадцать семь процентов. Много выпадений! Заполни их, тогда и рассуждай».
- Да-а, возиться нам предстоит немало. Вот, смотри - целый район не проверен.
- Там нечего искать. Здесь участок белковых колонок; никаких животных, минимум людей - автоматическое производство.
Встреча с легендой... Фраза «И тогда высшие миры одарили Ньяго белковой колонкой» так же популярна, как «Бедный Йорик!» или «Бабушка, почему у тебя такие большие зубы?»; вдобавок колонку (и клыки бабушки, и череп Йорика) никто в глаза не видел. В детстве Форт представлял белковую колонку чем-то вроде уличного гидранта, из которого струёй льются сосиски.
- Тоже гоните колбасу из кишечной палочки? знакомо. Микробных синтезаторов у нас полно...
- Не бактерии. Колонка заряжена растениями. Это... оранжерея, только очень мощная.
- Растения? надо их проверить.
- Зачем? они не впадают в панику, и остановки сердца у них не бывает.
- Pax, всё живое - динамическая гибкая система, она реагирует на каждое колебание. За микробами - скажем, в коридорной пыли - не уследишь, а оранжерейные овощи находятся на контроле. Толковый агроном всегда знает, как дышит каждый листик в ботве и как клубень набирает массу. Плюс - растения жёстко привязаны к месту и все одинаковые, выращены из стандартных семян. Если взяться с умом, оранжерею можно использовать как эталонный анализатор. Идём туда сегодня.
- Не так сразу. Колонка - стратегический объект. Я обеспечу пропуск на завтра.
«Вот и ладно, - решил Форт. - Значит, я пока позабочусь о Зеноне».
Когда земляне впервые встретили высокоразвитых братьев по разуму - ими оказались яунджи, - Вселенская церковь Иисуса-Кришны-Будды ликовала вместе с человечеством. Открытие нового мира сулило многое: расширение рынков сбыта, рост научных знаний, обогащение культуры. Для церкви это был большой шаг на пути миссионерства, согласно завету Христа: «Итак, идите, научите все народы».
Чуть позже наступило отрезвление. Во-первых, астронавты с Яунге были северными тьянгами и правоверными машун (это слово земляне переделали в «масон»), твёрдыми в религии отцов, как боевые клинки. Во-вторых, и другие народы Яунге закоснели каждый в своём язычестве. Поэтому миссионеров-вселенцев допустили не во все страны планеты.
Чем больше расширялись знакомства землян с продвинутыми мирами Галактики, тем чаще Вселенская наталкивалась на препоны. Фор не принимал инородцев в своём орбитальном Самоуправлении, не говоря уже о том, чтобы пускать их на материнскую планету - там жили самые настоящие боги, они могли разгневаться. Теократический Артаран, мир ихэнов, не мог позволить у себя иноверческую проповедь. Туанцы и их прихвостни аларки берегли свою «культурную особенность». Враждебная землянам Ла Бинда сквозь зубы отказала проповедникам во въездных визах, и то же повторило марионеточное правительство Хэйры. Не согласились и мирки: «Мы - атеистическая цивилизация!»
Неожиданно на контакт с приверженцами ИКБ пошли вара и ньягонцы. Вара таким образом бесплатно заполучили контингент землян, чтобы изучать их быт, социологию и психику, а ньягонцы никогда не отказывались от подарков.
Из слов Раха выходило, что здесь Вселенская тоже столкнулась с трудностями; правда, Форт не мог взять в толк, чем Библия и Веды повредили местным ребятишкам. «Гедеоны» не станут давать детворе суровые и соблазнительные подлинные тексты - есть пересказы для детей, вроде приключений малыша Кришны.
Но надпись, надпись по-ньягонски в вагоне: «Подними на него свою руку и помни - ты бьёшься в последний раз»! Она-то откуда взялась?..
В штатском, чтобы не давить узорами жилета на церковных, Форт зашёл туда, где над входом значилось: HOLY LAND OFFICE. На панелях вместо изменчивых фракталов строго застыли «мишени», как порой называли их в Сэнтрал-Сити, - кресты с патрой Будды на пересечении, окружённые бело-красной цветочной гирляндой Кришны; под патрой наискось лежала флейта Темноликого.
«То-то их туанцы не впустили! - посетило Форта небольшое озарение. - Красный с белым чередуется, как можно!..»
Церковники не боялись жаргона и обыграли уличное прозвище символа в мантре, наклеенной здесь же:
Я - цель живущего.
Стремись ко Мне,
Как быстрая стрела к мишени.
Вонзившись, обретёшь
Любовь, Блаженство, Просветленье.
Эмблемы сжались, засияв венцами лучей, цветные круги побежали к стоящему внизу ящику с прорезью для пожертвований; поверх кругов падали в прорезь виртуальные монеты и купюры. Появился текст на ньягонском и нескольких языках землян: «Жертвуйте! Внесите свою лепту в освобождение! ТРИНИТАРИИ - Орден Святой Троицы для выкупа рабов и пленных - Пятьдесят веков поиска и спасения, сотни тысяч выкупленных». Вслед за этим на панели возникло изображение - святые Иоанн Маффийский и Феликс Валуа, выводящие из темницы пленников, с которых на ходу спадают цепи. Форт опустил в ящик пластиковую банкноту в 16 крин и мысленно пожелал, чтобы она кому-нибудь помогла. Людокрады без передышки орудовали в Галактике, и даже скромная работа тринитариев была на пользу человечеству, хотя Форт полагал, что десант спецназа на базу работорговцев был бы куда эффективней.
Принимала Форта мать Лурдес, черноокая дама индостанских кровей, в золотисто-красном платье и прозрачной накидке зелёного газа, в жемчужных ожерельях и с перстнем в крыле носа. У неё была походка счастливой возлюбленной Кришны. Судя по тому, какой персонал попадался Форту на глаза в храмовом центре, вселенцы метко пользовались авторитетом прекрасного пола на Ньяго.
- Вы космен? Бывайте у нас чаще. Я люблю тех, которые приходят сами. И Он тоже любит. - Глаза Лурдес улыбнулись. - У нас множество программ, и нужны волонтёры. Можете участвовать в любой по своему выбору.
История Зенона опечалила её.
- Страшно погибнуть на чужбине! как прискорбно, что он был одинок... Нет, у нас он не бывал; я бы запомнила имя. Конечно, мы совершим обряд над его телом - мы никому не отказываем.
Ньягонка в длинном наряде церковного служки со вселенской эмблемой на груди принесла собеседникам финики и лимонад.
- Нельзя ли дистиллированной? я артон.
- Я рада, Фортунат, что это не стесняет вас. Вы сильный человек - вы преодолели своё состояние. Если найдёте время, мы можем собрать прихожан с искусственными органами и конечностями - им нужен пример уверенности в себе.
- Вам, кажется, удалось привлечь местных к церкви.
- С трудом, брат мой. Живут здесь скученно, любые перемены в поведении сразу становятся видны, а отношение к новообращённым очень сложное. Ньягонцы опасаются осуждения окружающих.
- Я не интересовался религией ньягонцев; если что и знаю - то из карманного справочника. Там мало сказано: «Культ хтонических и небесных божеств». С хтоническими ясно - обитая в подземелье, их надо ублажать, а вот небесные...
- Можете не продолжать, я поняла вас. - Лицо матери Лурдес стало строже. - В целом догадка верна - треть ньягонцев не видела неба. Они рождаются, живут и умирают под землёй. Но все знают по фильмам о небе, облаках и молниях. Кое-кто очень стремится их увидеть... а иные боятся и неба, и небесных явлений. Уютнее жить в норке и не ведать, что существует бесконечность, что Галактика состоит из пустоты, а где-то в середине миров сияет сверхзвёздный объект - трон Господень. Цель нашей миссии - вывести людей из тьмы к свету. У нас есть небольшие сельские коммуны на поверхности. Туда идут самые смелые из неофитов. Градский совет поддерживает нас, потому что тут наши цели совпадают.
- Но, похоже, этот же совет организует вам помехи. Скажем, в раздаче литературы.
- Ах, Фортунат, - мать Лурдес переплела пальцы, - что поделать?!.. Переводы Типитаки и Библии для ньягонцев удачны, но они читают тексты сквозь призму своей «древней правды» и старинных воззрений. Они находят в Писаниях то, что тревожит их в жизни. Нельзя было предугадать, что стих «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета» окажется важнее Нагорной проповеди!
- Я видел надписи о радуге в метро, - вспомнил Форт, - и удивился: с чего б это живущим в катакомбах на все лады склонять оптический эффект, которого они не знают?
- Знают, - помрачнела мать Лурдес. - Если не истинным знанием, то реликтовой памятью, предчувствием, наитием. Форцы зовут себя детьми богов, мирки - детьми ветра, туанцы - детьми неба, а ньягонцы по праву - дети радуги... или её жертвы. Радуга вогнала их в землю, и они по сей день ощущают поднятый над ними радужный меч. А мы... для вас это прозвучит открытием - мы в их глазах и есть небесные божества, Рослые Народы, в одной руке которых хлеб, а в другой - тайная книга пророчеств. Вы замечали, как вас сторонятся? это не от брезгливости, не от ксенофобии. Чувства противоречивы, брат мой; вспомните: «Выйди от меня, Господи!» Под рукой могучих легче выжить, но их сила страшит. Иные боятся открыть наши книги потому, что могут найти там зловещие прорицания. Общее мнение таково: Рослые Народы наперёд вычислили все катаклизмы и вписали их в книги, но, если не читать пророчеств, они не сбудутся.
- Похоже, читают. Среди граффити мне встретилась строка...
Выслушав отрывок стиха, мать Лурдес наклонила голову в знак согласия.
- И не только это. Исаия и Апокалипсис бьют по ним ещё крепче. Вы увидите цитаты и оттуда, причём я берусь угадать наверняка - какие. «Ибо упился меч Мой на небесах: вот, для суда нисходит он» или «Я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны». Мало кто вспомнит: «И увидел я новое небо и новую землю», - хотя мы проповедуем именно это. Ньягонцам оказались ближе ужасы Писания. Нечему удивляться - они живут в царстве тьмы и дышат тьмой. Я не смею укорять их за нездоровый интерес к одним лишь жестоким строкам. По существу, ньягонцы при жизни находятся в аду. И мы с вами, брат, - гости их преисподней. То, что здесь нет котлов с кипящей смолой, сковород и прочего адского реквизита, ничего не значит. Мучение в другом - хрупкий, зависящий от тысяч технических приспособлений мирок постоянно содрогается под напором сил, бушующих в бездне; каждое новое сотрясение может всё обрушить, перемешать людей с камнем и обратить благоустроенный град в могильник. С этим сознанием они просыпаются каждую ночь - посудите, легко ли им жить?.. Я молюсь, чтобы они выдержали ещё несколько столетий и смогли выйти к солнцу.
- Матушка, - покидая Лурдес, Форт обернулся в дверях, - не заглядывал ли к вам эйджи по имени Pax?
- Нет. Это его крестное имя?.. - Лурдес была удивлена.
- Сомневаюсь; скорее ньягонское. Он тут прижился.
- Если только он из Авако - там другой язык, а у народа Трёх Градов мне такое имя не встречалось. Правда, в земной традиции оно известно, но, чтобы наречь им ребёнка, нужна изрядная дерзость.
- Не припоминаю; просветите.
Ночь за ночью работая в одной упряжке с Пятипалым, Форт всё больше уверялся в том, что происхождение и биография напарника, как и его собственные, тоже состоят из умолчаний и неясностей - а значит, и с именем не всё в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69