Меньше 10 g не обещаю. То есть ты наверняка потеряешь сознание, а потом будешь лечиться.
- Я остаюсь, - отвернулся Pax.
- Очумел?! здесь - верная смерть!
- Мне нельзя лететь. - Pax был совершенно угнетён и более-менее ровный тон выдерживал, лишь стискивая зубы. - На мне табу. Отец сбросил меня на землю, закрыл путь на небо. Я не смею!..
- Выбрось это из головы! Сейчас же всё забудь! Я тебя вывезу, обещаю. Поверь в меня, и ты спасёшься! Я тебя лично на руках оттащу в госпиталь; хоть бы ты не дышал - тебя откачают. Если доверишься мне - не умрёшь. Веришь?!
- Отец запретил.
- Сегодня я вместо него, я разрешаю! И кончен разговор, садимся и летим. Не силой же тебя тащить? Время уходит, Pax! решайся!
Поколебавшись в мучительных сомнениях, разрываясь между строжайшим запретом истинного отца и жаждой жить, Pax уступил уговорам, поверил - и побежал за Фортом по коридору.
- Куда? ну-ка выложи взрывчатку на пол! А если запалы при перегрузке сработают?..
Эвакуатор, как положено спасательным аппаратам, был открыт и подготовлен к старту.
- Шифр! - спохватился Pax, устраиваясь в слишком узком для него противоперегрузочном кресле. - Взлетев, назови по радио шифр, иначе нас собьют свои! И сразу на юго-восток, к Эрке. Они укажут, где сесть. 10 g - это много?
- Достаточно, чтобы вырубиться. - Форт включал бортовые системы эвакуатора и бегло проверял их готовность.
«Здесь всё приспособлено для ньягонцев... Справлюсь!»
- Ты уверен, что этот трюк у тебя получится? - всё ещё сильно сомневался Pax.
- Молчи, Фома Неверующий, а то сглазишь!.. Клянусь тебе, что мы взлетим и спасёмся.
- Да чем ты можешь клясться? у вас же ничего святого нет! чем?!
Перед мысленным взором Форта пролетели и слиняли герб, флаг и гимн, а следом Конституция и Великая Федеральная Мечта. И впрямь, на эти сокровища руку при клятве не положишь, кроме как в перчатке... уж очень их запачкали дельцы и политиканы.
«Есть ли у нас что-нибудь чистое?»
- Тем, Кто распят за нас, - клянусь.
Это Pax принял и в знак согласия наклонил голову.
- Тогда... если доберёмся, расскажешь Ониго всё, как было. Что я тут делал, что - ты; по регламенту положено докладывать.
- Истинно говорю тебе: нынче же ты будешь со мной в Эрке. А теперь - держись!
Тьма рухнула на Раха неподъёмной тяжестью.
Пролёт сквозь шахту занял очень мало времени. Снаружи шла пальба из бластеров. Розовато-серое утреннее небо ревело и раскалывалось от перестрелки реющих чёрных кораблей с наземными капонирами и стремительно маневрирующими бронефлаерами Триумвирата. Форт немедля вошёл в эфир на нужной волне:
- Четыреста - семнадцать - сто пять. Я четыреста - семнадцать - сто пять! Выделите мне коридор на Эрке!
Возносясь от земли, флаер привлекал внимание многих. Форт лихо перестроил на лету защитное поле. Несколько плазменных ударов рассеялось на нём свирепыми вспышками лилового пламени.
- Четыреста - семнадцать - сто пять, назовитесь, - ответил голос из круговерти энергетических помех.
Глубоко внизу - Форт скорее угадал, чем почувствовал - луч, замкнутый в тор, сжёг приборное оснащение Диска. Последний выброс энергии был похож на глухой, полный неописуемой злобы подземный стон. Дым, клубящийся над кратерами Аламбука, казался последним долгим выдохом чудовища.
«И дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днём, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его».
- Говорит Эксперт. Передайте полковнику Ониго - Зверь мёртв! Зверь мёртв! Его голоса больше не будет!
- Четыреста - семнадцать - сто пять, высота двухсотка великих саженей, направление тридцать семь чир на восток. Вас будут вести, оставайтесь на связи.
Легко сказать; куда сложнее сделать, когда вокруг бушует бой. Корабли Аламбука кружили над городом кольчатым конусом. В зазорах между ярусами вращающихся колец летали боевые флаеры, закрывая промежутки частым огнём. Стаи градских, рассыпаясь, вытягиваясь и вновь уплотняясь, непрерывно терзали вертящийся конус сполчёнными пучками выстрелов. То в одном, то в другом месте они выбивали сегменты оборонительных кругов, но чёрные перестраивались, сохраняя цельность накрывшего город конического щита. Иногда корабли покидали строй - порой по двое, по трое - и устремлялись кто куда, чаще ввысь, на заоблачной высоте зажигая маршевые кериленовые движки и ускоряясь для выхода в космос.
Снизу конус обжигали наземные башенные бластеры, он словно колыхался на основании из пламени и дыма. На верхних уровнях сражения шёл стремительный обмен шнурами плазмы, импульсами, лучами и ракетами; казалось - две исполинских бури, свиваясь и сталкиваясь, бьются на молниях, как на мечах. Понизу в дымовую завесу ныряли десантные транспорты, прикрытые звеньями тяжёлых флаеров. Из конуса то и дело выскакивали атакующие группы, чтобы обрушиться на баржи десанта, - их отбрасывал заградительный огонь. Одни уходили под зонт корабельной защиты, а другие, пылая и кувыркаясь, врезались в землю.
Форт выбирался из битвы, держась ниже заданного коридора и считывая складки местности. Направление на Эрке безопасным не было - кто-то из координирующих оборону Аламбука постарался наладить борьбу на два фронта, чтобы заставить градских оттянуть часть сил на защиту тыла. На юго-восток, не соблюдая никаких правил деления на коридоры, прорывались собранные из разномастных машин эскадрильи, призванные сыграть роль штурмовой авиации и пикирующих бомберов - но, устремляясь к владениям Эрке, они едва добирались до внешнего круга.
Градские продумали и создали эшелонированную ПВО - вскрывались вершины холмов, таких безобидных на вид, подчас даже декорированных развалинами сторожевых башен. Поднявшиеся из укрытия пусковые установки встречали камикадзе веерами ракет, пускали плазменные стрелы - и очередная волна налёта превращалась в горящую тучу. Высоко прошёл один из крупных боевых кораблей - ага, кого-то из пиратских капитанов обуяло бешенство берсерка, решил ударить по граду! - и оказался на стыке взмывших с земли трепетных лучей, засиял, распался и полетел врассыпную кусками брони и дробящейся на лету начинки.
Повторяя без перерыва спасительный шифр, Форт скользил па предельно малой высоте, постоянно готовый закрыться огнём. Обе враждующие стороны не замечали его - чёрные бежали за пределы атмосферы или рвались к Эрке и не отвлекались на мелочи, а градские видели в нём своего.
Довезти Раха. Форт оглядывался сканером на потерявшего сознание напарника - тот, бледный, безжизненно покачивался в кресле, отмечая сдвигами тела все манёвры флаера. Жив. Пока жив. Дорого далось ему нарушение табу. Кто запретил ему, зачем?.. не угадать. Пульс. Дыхание. Пиковая нагрузка в 10 g без компенсации гравитором равняется черепно-мозговой травме плюс ушибы или разрывы внутренних органов. Только бы доставить Раха вовремя...
- Четыреста - семнадцать - сто пять, займите высоту полторы сотки, направление сорок две чиры на восток.
Форт взял выше - под ним просвистела череда летающих кранов и сравнительно лёгких машин, всего с парой орудийных гондол каждая. «Военно-инженерный корпус Ньяро - радиационная защита». Союзники Эрке тут как тут. Ньягонцы - хозяйственный народец; ещё бой не отгремел, а уже выпускают сборщиков трофеев. Сбитые корабли противника - это не только тонны композитного лома, корпусного набора, брони, противолучевого фартанга, цветных металлов и прочего утиля, но и драгоценный керилен, запрятанный в многослойных топливных блоках. Они землю ситом будут просеивать, с дозиметрами обшаривать каждый аршин территории, чтоб не упустить и крупицу серо-красного сверхъёмкого энергоносителя.
Пульс. Дыхание. Кажется, Раху становится хуже. Форт поднажал, вновь выходя на связь:
- Срочно нужна медицинская помощь. У меня на борту пострадавший эйджи с магнитно-лучевой и гравитационной травмой. Прошу выдвинуть бригаду к месту посадки!
- Четыреста - семнадцать - сто пять, даю наводящий луч. Перейдите на автопилот.
Флаер сел вертикально. Едва машина замерла на полосе, к открывшемуся трапу подкатила кабина на колёсах. С бортов кабины спрыгнули два ньягонца; на груди - оранжевые круги, рассечённые чёрными зигзагами, на головных повязках надпись: «Военно-врачебная база 9 града Крау». Кабина выбросила из себя лежак на ногах и катках, который взбежал по трапу. Форт бережно опустил Раха на гелевый матрас. Лежак не успел задним ходом вдвинуться в кабину, а двое с оранжевыми кругами уже хлопотали над Рахом, направляя автоматические инструменты - лапы, стебли и трубки охватили офицера Унгела, как щупальца насекомоядного растения.
Форт окинул взглядом площадку - здесь непрерывно садились санитарные флаеры. Опускаясь на полосу, каждый раскрывался и сдавал подъезжающей кабине тела в коконах первой помощи - самоходные лежаки освобождали раненых от окровавленных оболочек и принимали в объятия своих систем. Тут же флаер заправлялся от поднявшегося из ниши терминала, сбоку его заряжали пачкой сложенных коконов - и бригада вновь взлетала.
Сгоревшая на теле форма, конечности в пухлых чехлах, местами промокших тёмно-апельсиновой кровью, стоны и судороги, вибрирующий в воздухе гомон из команд, окриков, плача, причитаний и молитв - изнанка всех побед. Медицинский флаеродром действовал без передышки, сотнями принимая пострадавших и вновь посылая беззащитные машины в пекло. Пару флаеров срочно ремонтировали, а экипажи сидели на полосе, привалившись спинами к посадочным опорам, закинув головы и закрыв глаза, оживая лишь тогда, когда к следующему человеку переходил большой стакан дымящегося напитка...
Форт не отошёл от эвакуатора и на десяток шагов, как встретился с Ониго, которого сопровождали четверо с оружием, в форме, не похожей на армейскую.
- Я рад, что вы оба вернулись, - сказал полковник, словно постаревший со времени их последнего свидания. - А теперь - идите за мной, Эксперт. Вы арестованы.
Светлая комната без окон. Плоский телевизор. Предельно функциональная ньягонская мебель. Постель на тёплом полу - ничего не поделаешь, так принято. Закуток с тренажёрами. А зачем Форту эти тренажёры?.. Ничего не поделаешь - так положено.
Свет гаснет по графику. Питание тоже по часам. Тюрьма; это тюрьма.
Тюрьма - это ограничение свободы передвижения.
Ой ли?..
Жёстко заданный режим дня, навязанный рацион - этого достаточно, чтобы превратить жизнь в механический кошмар. Человек по природе своей - существо подвижное, любопытное, без определённой цели и смысла. Чтобы это понять, достаточно зарегулировать индивида в пространстве и во времени. Любые рамки человек воспримет как покушение на свою личность. Навязанный образ жизни, вложенные извне мысли...
Форту было без разницы - движется он или нет, горит ли свет, что происходит в мире, как телевизор подаёт и комментирует события...
Какое имеет значение, где ты находишься, если тебе регулярно дают еду и не пристают с вопросами? В тюрьме можно прекрасно проводить время, а на воле - жить как в бессрочном заключении; это Форт давно усвоил.
Ездить изо дня в день по одному маршруту - что это, как не ограничение свободы передвижения? Вы можете среди рабочего дня или занятий в школе встать и отправиться слушать пение птиц в весенней роще? Нет?.. Так почему же утверждаете, что вы свободны? Потому, что планируете поехать за город в ближайший уик-энд? А в выходной небо затянут серые тучи и хлынет стеной ледяной дождь. И вы будете сидеть в бетонной коробке и тоскливо смотреть наружу сквозь водяную занавесь, стекающую по стеклу.
Свободный человек реализует свои желания сразу, не накапливая их и не откладывая на потом. Никакого «потом» может и не быть.
А ритуал вставания и умывания? Всё будто случайно и спонтанно - но приглядитесь: все окна зажигаются и гаснут почти одновременно, как будто кто-то поворачивает рубильник. Мы едим одно и то же, расфасованное в стандартные упаковки, смотрим одинаковые передачи, а потом обсуждаем их шаблонными словами. Свет, питание по графику, прогулки до двери и обратно, телевизор. Чем это не тюрьма, на которую вы осуждены пожизненно?
Мы не живём, а отбываем срок наказания.
Может ли вообще человек быть свободным среди людей? Свободным от любви, от обязанностей и привязанностей, от близких и детей?.. Как функционируют город, страна, социум? Этот гигантский организм, волей и властью собранный из индивидов, опутан незримыми сетями из долга, денег и потребностей. Может ли быть свободна клетка в теле, быть независимым глаз или палец - и насколько?
Если разрезать или порвать путы, связывающие и объединяющие людей, не воцарится ли хаос? Если снять направляющую и управляющую узду, не превратятся ли люди в животных?
Не дремлет ли Зверь в сердце каждого, не заключена ли Бездна в самом сознании? Что сдерживает людей от грабежей, бесчинств и насилия?
Люди живут и ходят по свистку, но стоит им услышать зов Бездны - и они бьют близких по лицу и топчут детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69