Но я уже сейчас могу сказать - растений приступ тоже коснулся. Свиноводы и персонал колонки справились с ним быстрее, с меньшими потерями - на все отклонения что свинокомплекс, что колонка реагируют сразу. Здесь налажено слежение, и в систему оперативно вводят поправки - режим освещения, состав воздуха, микроэлементы...
В полупустой закусочной, куда Pax завернул подкрепиться по дороге, Форт набросал на салфетке схему оранжевых линий, явившуюся ему в храме.
- Само собой, погрешности неизбежны и схема условна. Но не в том беда - мы проверяли только городцы и град, а что за периметром - выпадает из общей картины.
Pax аккуратно взял карандаш из его пальцев. Движение было похоже на манипуляцию лемурида Мура, тихо крадущего конфету у зачитавшейся Медеро.
- Северо-запад. Предельное расхождение линий... И вы полагаете, что все десять линий сходятся в одной точке?
- Приблизительно - да. До неё около трёхсот пятидесяти вёрст, азимут триста семь градусов. Или пятьсот километров... забыл спросить - а как вы азимут счисляете?
- Аламбук, - шёпотом выговорил Pax, машинально прочерчивая линию за линией до точки вероятного схождения; лицо его, и без того светлое, побледнело, черты заострились. Если по внешнему виду ньягонцев Форт ещё затруднялся определить их чувства, то с землянами проблем не было - так вот, по лицу офицера Унгела прошла волна страха.
- Вольный рынок? - спросил Форт, вспомнив слова Буфина.
- Кто вам сказал?! - Pax вскинулся, стиснув карандаш в кулаке.
- Слышал где-то, - увернулся от ответа Форт, - запомнилось. Так это не рынок?
- Да... то есть нет. - Pax справился с собой, лицо разгладилось, но отхлынувшая из кожных капилляров кровь медлила возвращаться, и Pax оставался похолодевшим. Сердце его билось сильно и часто; чтобы как-то отвлечься, он принялся обводить точку схождения кругами, сосредоточившись на этом бессмысленном занятии. - Это... очень опасное место. Пока мы не убедимся, что расчёт верен, никому не следует говорить о предварительных результатах. Ни-ко-му, вы понимаете? Ни слова!
- Ладно, помолчим. - Форт не мог сообразить, почему Раха так напугало это название. Впрочем, и Буфин произнёс его как-то украдкой.
- Мы тщательно перепроверим данные, используя систему этих... предполагаемых линий. - Pax, глядя в салфетку, старался каждой фразой подчеркнуть, что ещё ничего не ясно, всё - только туманная гипотеза, не более. - Проведём их за периметр и изучим все населённые пункты на линиях и рядом с ними, в пределах лиловых зон.
- Если ты такой проницательный, зачем я тебе понадобился? - Форта ничуть не задело, что напарник озвучил его следующее, ещё не высказанное предложение, но сейчас требовалось расшевелить Раха, а то у него глаза потускнели.
И точно, Pax очнулся от своей опасно углубленной задумчивости.
- Вы?.. для веса, для солидности.
- Я - для веса?! может, лучше взять Буфина из «Кабарета» - в нём веса больше. Плюс к тому - он понимает в здешней жизни, я же как ни повернусь, так что-то разобью, если скажу - то невпопад или бестактность, а Буфин знает все обычаи.
- И его здесь все знают, поэтому вы предпочтительней. - Pax совсем ожил, даже бойкость в голосе вернулась. - Особенно ваше сочетание - уверенное владение языком и культурное отчуждение. Вы можете заметить больше, чем те, кому всё примелькалось. Вот и доказательство. - Pax помахал салфеткой, взглянул на неё и снова помрачнел. - Хотя находка ни на что не похожа...
- Ты мог бы намекнуть, если вы ищете что-то конкретное.
- Нет, ничего определённого, - ответил Pax; в голосе не было фальши, но ответ прозвучал слишком поспешно и сухо.
- Когда определишься, не забудь меня оповестить. Находки множатся, как пищевые свинки, не сегодня-завтра за периметр двинем - наносить на карту объедки всех обедов псей за три луны и все скелеты псят и псиц, а до сих пор не знаем, что нам надо. Хочешь услышать, почему я не бросаю это дело? причины две - во-первых, люблю животных, а во-вторых, пристал ты ко мне как банный лист. - Форт давно искал, к кому применить выражение, подхваченное где-то на трассах. Зенон этих слов не дождался, пусть хоть Раху достанутся.
Мгновенно проявилось то, что офицер назвал «культурным отчуждением». Обманула внешность. Форт видел перед собой землянина, а говорил - с ньягонцем.
- Как... что?
Жемчужина остроумия цокнула и отскочила; жаль.
- Лист дерева, растения. Из срезанных веток делают короткую метлу. - Форт уже осудил себя за то, что метал бисер не по адресу; тут было туго и с растениями, и с метёлками. - Потом залезают в кабину, куда подаётся пар.
- Вошебойка. Или сауна? - угадывал Pax. Сзади смиренно топталась быстро набежавшая очередь к окошкам, выдающим пищу.
- Нет! Пар, пар - как из чайника. Кругом пар. Ты потеешь, тебе жарко - и начинаешь бить соседа метлой.
- Зачем?
Очередь прислушивалась с возрастающим интересом.
- Конечно, есть разные способы получать наслаждение... - Pax улыбнулся, как будто сочувствовал и сожалел одновременно.
- Пойдём, а то люди ждут, - потянул его устыдившийся Форт. - Они тоже есть хотят.
- О, нет, нет! - Очередь замахала лапками. - Наоси, кушайте, мы не спешим! Разговаривайте, пожалуйста!..
- Короче, - Форту всё же удалось увести Раха от закусочной, - это форма купания у части землян. При высокой температуре из листьев выделяются активные биологические вещества и хорошо влияют на здоровье. А иногда листья отрываются и прилипают.
- Валеология, - уверенно кивнул Pax. - В науке о здоровье вы тоже сведущи?
Теперь в его синих глазах светилась нескрываемая едкая насмешка, и Форт с запозданием понял: «Дурак не он, а я».
«Отвечай дальше, - подбадривал взглядом Pax. - Спрашивать любого, в любом месте, о любых делах... помнишь? Что, получил? Шутить ты ещё надо мной будешь!»
Форту ничего не оставалось, как спокойно продолжить в тему:
- С тех пор, как мне заменили тело, я только и делаю, что проповедую здоровый образ жизни. Вернёмся к началу - чем тебе так не нравится Аламбук?
- Он никому не нравится. - Pax нахмурился, отводя взгляд. - Есть поверье, что там... В общем, грубые, невежественные толки, не стоящие того, чтобы их пересказывать.
Загородная поездка! прицеп-домик, барбекю, бутыль красного вина в оплётке, игры детей на полянке, солнечная нега в шезлонге и русалочье купание при луне в зеркальном озере. На курортных планетах это дорогой, изысканный вид отдыха. В Сэнтрал-Сити это - небывальщина, так как за Городом ничего нет, кроме свалок и лысых пустошей, перемежающихся низкими зарослями непролазного колючника. На Планете Монстров наоборот - за герметичными городскими стенами так много всякого-разного, что полчаса загара обойдутся в пару сотен Е на изгнание тех паразитов, которые на вас поселятся.
Сборы за градскую черту Эрке выглядят ещё оригинальнее. Шлем; его лицевая часть позволяет присоединить маску изолирующего противогаза со скрытыми и защищёнными воздушными трубками. Бронекостюм; к латным набедренникам сбоку приделаны чехлы для шнековых магазинов и кобуры для пистолетов-автоматов. Ранец с сухим пайком, флягами, баллонами и массой необходимых мелочей. Карта всех коммуникаций района, где предстоит высадиться, с проекцией на забрало-дисплей. Конечно, рация.
- И ещё подарки троглодитам, - добавила Тими, тряхнув объёмистой сумкой. Ушастые малютки были сильны и выносливы не по росту. С этим феноменом Форт уже сталкивался в лице бесполой ихэнки Эш, чьё худое жилистое тело вмещало силу двух здоровых мужиков.
На гибком панцире Тими переливался значок - семицветное полукольцо. Pax отчего-то уделил эмалевой радуге больше внимания, чем следовало бы. Когда Форт отдалился, чтоб плотнее сложить вещи в ранце, Pax близко наклонился к Тими, и Форт, отрегулировав слух, услышал их перешёптывания:
- Сними значок.
- И не подумаю. Пятые сутки; в любой час может ударить.
- Интервал - до восемнадцати ночей.
- А ты точно знаешь, что так и будет?
- Хотя бы носи не на панцире. Согласна?
- Мне его дал Гира. Я не сниму.
- Я не прошу снять совсем. Просто с глаз долой.
- Я взяла один для тебя. Бери.
- Это ещё никому не помогло.
- А ты проверял?
- О-о... ну, давай.
- Не в карман. На грудь. Или на живот.
Форт немного выждал и обернулся - радуга с панциря Тими исчезла, а Рах поправлял что-то под костюмом.
- Я готов.
- Отлично, тогда садимся в поезд. До восхода мы должны выдвинуться как можно дальше от града.
Покопавшись в памяти, Форт нашёл образ восхода, который он хотел бы увидеть на поверхности. Восход на ТуаТоу, над рекой Хатис - алеет кромка гор, край каменной стены зажигается и рдеет, пламенеет небосвод, и наконец из-за хребта выглядывает ослепительное Диэ, заливая затенённую матово-зелёную долину сочными утренними красками. Слышен трубный звук - началось рассветное небослужение; скажем, выходного дня: «Славься, Небо зари пробуждающей!»
Это воспоминание согревало Форта. Казалось, ньягонцы смотрели на него ободряюще - рослый народ здесь! в броне, с оружием; он защитит нас, спасёт... Верши свою миссию! мы в тебя верим.
«А между прочим, я еду искать останки псей и выпытывать у прокалённых Юадой жителей поверхности, когда им дурнело и как вели себя цветы в горшках. Ну-ка, расскажите мне про Аламбук - какие о нём ходят сказки?..»
Наверх. Мы движемся наверх.
Никакие доводы не убедят, что люди должны жить под землёй. Человеку отведено место на терминаторе, на границе света и тьмы, чтобы глаза и душа стремились ввысь, в голубой простор, к ослепительной истине жизнетворящего солнца - а тело из плоти будет вечно тяготеть к земле, из которой вышло и в которую вернётся. В мясистой, кровянистой составляющей людского естества густо текут тяжёлые, горячие соки слепых, утробных, бессловесных чувств, выражаемых рычанием и хрюканьем. Подступая снизу к светлой чистоте души, они затемняют, пропитывают разум и находят в нём свои слова, чтобы извергнуться речью, похожей на ползущие кишки, на вязкую пьяную отрыжку.
Родившись из слияния земного и небесного, человек подвержен тяготенью этих двух начал, и какая часть победит, таким будет целое - низменным или возвышенным.
Вниз или вверх? Вниз - проще, падение не требует усилий, а подъём так труден...
«Если вниз сброшена вся цивилизация - что тогда?..» - Форт скользил глазами по толпам, без остановок льющимся под сводами тоннелей. Обманчивый облик ньягонцев порождал впечатление, что этим малорослым предназначено всегда идти по низким коридорам. Однако неоспоримый факт, что они когда-то жили наверху, строили города и бурно проводили время в рассветную и закатную пору своих долгих суток, укладываясь спать в пору полночной тьмы и полуденного зноя. И тут... «Радуга вогнала их в землю».
Чем глубже, тем лучше. Укрыться в толще камня от всех потрясений, лишь порой слышать дальний гул недр. Вниз, вниз, вниз; светлый небосвод стал называться «злом», мрак подземелья - «добром».
Но нет мира между небом и бездной, и новые названия не отменят древней правды.
Может, не зря церковь возносит молитвы за маленький народ, слишком приблизившийся к пеклу и даже проложивший вниз, к адскому огню, трубы своих геотермальных электростанций?.. чем они будут платить за это электричество?
За окном вагона мелькнул плакат:
ЧЁРНАЯ ЗВЕЗДА!
И снова:
ЧЁРНАЯ ЗВЕЗДА!
ПЕСНЯ 10-й ЛУНЫ - «СЛЕДЫ В КОРИДОРЕ»
ПЕСНЯ 9-й ЛУНЫ - «ПРОКЛЯТИЕ ПЯТИ»
Форт заметил, что Pax вместе с ним провожает плакаты глазами и смотрит исподлобья, плотно сжав губы.
Чем дальше от града, тем медленнее поезда, тем слабее освещение. Последний поезд оказался рельсовым. Он доставил их к платформе, где ходили одни военные в форме земляного цвета. Армейский офицер бегло провёл датчиком над чип-картами, протянутыми ему прибывшей троицей, и указал на грузовой лифт с распахнутыми створками дверей:
- Отправим вас, когда закончим погрузку. Придётся подождать.
Одинаковые ящики в штабелях, судя по надписям, содержали боеприпасы. Пока лифт скрипел, поднимаясь по квадратной каменной трубе с холодно блестящими направляющими, мимо редких тусклых ламп. Форт старался не думать о случайном возгорании и детонации. Не лучше ли было подняться по лестнице?..
- Вы прибыли вовремя. Ваша бронедрезина на третьем пути. Как раз близится окно между эшелонами - в него и впишетесь.
Наружные ворота ангара, где разгружался взрывоопасный лифт, медленно загромыхали, отворяясь перед ними. Безветрие и согревающий свет отпрянули, потому что снаружи...
«Почему я ждал рассвета? - с тоской спросил себя Форт. - В шесть семнадцать его и быть не могло!»
Горизонт закрывала плотная тёмно-серая хмарь. Из предутренней дождливой мглы едва проступали пирамидально скошенные стены бурых сооружений без окон, на крышах которых едва мерцали жёлтыми пятнами фонари. Ветер хлестнул в разинувшиеся ворота струями дождя, покрывая пуленепробиваемый костюм змеящимися водяными струйками. Камень под ногами дрожал и брызгал от ударов мириадов дождевых капель; в ливневых стоках бурлила грязная вода, а неба не было видно вовсе - словно над головой по-прежнему висел тяжёлый потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69