Финнол, измученный тревогой за Бэйори, тоже спал.
Тэм собрался встать, но вдруг заметил какое-то легкое движение. Кто-то наклонился над Бэйори, кажется, женщина. Стройная, с длинными медными волосами, одетая, как мужчина. Неожиданно он сообразил, что видит сквозь нее освещенную луной реку! Она трепетала и дрожала, точно воздух над скалами в жаркий день. Женщина поднялась и пошла, но Тэм не мог за ней уследить, как будто с каждым новым шагом она то возникала, то исчезала снова. Он заметил ее фигуру на берегу реки, а в следующее мгновение она пропала.
Тэм несколько минут лежал не шевелясь, затем, все время оглядываясь по сторонам, осторожно поднялся на ноги. Он решил, что какой-то дух явился, чтобы забрать душу Бэйори. Но Бэйори спал спокойно, а приложив руку к его лбу, Тэм обнаружил, что он совсем не горячий.
Неожиданно проснулся Синддл.
— Как Бэйори? — прошептал он.
— Лучше. Я думаю, лихорадка спала.
Синддл с облегчением вздохнул.
— Ива, — тихо сказал он. — Будем надеяться, что красное дерево тоже поможет.
Тэм посмотрел на реку, окутанную легким туманом и залитую лунным светом.
— Я проснулся несколько минут назад и увидел… привидение. Призрачная женщина склонилась над Бэйори. Я не понял, что она делала. А потом мне показалось, что она ушла в реку, хотя смотреть на нее было трудно.
— Наш призрак, — проговорил Синддл и повернулся к реке.
— Нет, что-то другое. Я ее разглядел. Женщину, одетую в мужской костюм.
— Да, призраки принимают разное обличье. Я видел ее уже дважды. В каменном лесу она появилась над поверхностью воды — помнишь, мы еще решили, что это рыба плещется? Потом у северного моста. Она возникла, когда мы проплывали под пролетом. И всякий раз она становится все реальнее.
— Кто она такая? — жалобным голосом спросил Тэм. — Или что она такое?
Синддл покачал головой и снова бросил взгляд на реку:
— Я не знаю и боюсь строить догадки. Надеюсь, она не желает нам зла.
— Лучше уж пусть за нами гоняются люди с оружием в руках, чем призраки, — заявил Тэм.
— Твои слова разумнее, чем может показаться, — быстро сказал Синддл. — Хотя я не думаю, что она призрак. Она принадлежит реке, прозрачна, как вода, и отражает только краски окружающего мира — небо и берег.
— Но чего она хотела от Бэйори?
— Полагаю, вылечить его.
— Зачем?
Синддл присел около Бэйори и накрыл одеялом его раненое плечо, замерев на мгновение, чтобы послушать его дыхание.
— Понятия не имею, Тэм. Ты задаешь мне вопросы, словно я что-то знаю про Зеленые Источники. Мне же почти ничего не известно. Мне не удалось услышать ни одной истории, объясняющей появление нашего призрака. Почему-то я уверен, что и не удастся. — Синддл потрогал лоб Бэйори, а потом поднялся и еще некоторое время смотрел на мирно спящего великана из Долины. — Как мы оказались на никому не известной реке? Почему в темноте налетели на Болтливый Камень, а не попали в стремнину, где нас прикончило бы быстрое течение? Про Зеленые Источники рассказывают массу странных вещей, Тэм. И мы не первые, кому довелось увидеть, как из воды появляется дух.
— А ты когда-нибудь слышал о духе, который вышел из реки, чтобы исцелить раненого человека?
Синддл посмотрел на Тэма своими загадочными черными глазами:
— Не слышал.
Тэм взглянул на Бэйори.
— Может быть, следует считать, что нам повезло, и ни о чем не беспокоиться. — Он снова посмотрел на Синддла. — Но ты так не думаешь, верно?
— Посмотрим, куда вынесет нас река, — ответил фаэль.
— Ну, куда-нибудь она нас обязательно вынесет. Другого пути до Песчаной Пустоши нет. Не думаю, что мне следует говорить Бэйори или Финнолу о том, что я видел. Бэйори нужно поправляться, лишние волнения ему ни к чему, а мир Финнола и без того пережил достаточно потрясений.
— Мир Финнола… — повторил собиратель преданий. — Он должен понять, что мир не определяется тем, над чем он может смеяться, а над чем — нет. Но ты прав, Бэйори не стоит зря волновать, а Финнол… очень скоро мир сам покажется ему в своей полной красе.
Бэйори повернулся на бок и что-то тихо прошептал, сбросив одеяла. Тэм наклонился и накрыл его снова.
Бэйори открыл глаза.
— Где я? — едва слышно спросил он.
— Ты с нами, на берегу реки Уиннд, — ответил Тэм. — Лихорадка отступила. Ты чувствуешь?
— Я стоял у Врат Смерти, — простонал Бэйори. — Призрачная женщина хотела заключить со мной сделку, но я отказался. Ворота открылись, и я почувствовал, как меня подхватили чьи-то холодные руки.
Тэм решил, что они, возможно, рано радовались и Бэйори бредит.
— Ты не у Врат Смерти, Бэйори. Ты поправляешься. Красное дерево и ива сделали свое дело. Спи, и пусть тебе приснится дом. И как ты плаваешь по озерам. Мы за тобой присмотрим и прогоним призраков, которые захотят прийти за тобой.
Бэйори кивнул и закрыл глаза. Его дыхание стало ровным и глубоким, голова чуть склонилась набок.
Тэм посмотрел на Синддла, который, повернувшись к реке, быстро нарисовал в воздухе знак, защищающий от злых духов. Затем фаэль вытащил меч и встал на колени рядом с Бэйори.
— Я должен понести наказание за то, что уснул на посту. Иди отдыхай, Тэм. Я покараулю Бэйори. Смерть его не заберет, — сказал он и сжал рукоять меча, как будто простое оружие могло остановить смерть.
ГЛАВА 20
На следующий день Бэйори чувствовал страшную слабость и еще страдал от боли, но рана начала затягиваться и выглядела гораздо лучше. Финнол без конца благодарил Синддла за то, что он принес листья красного дерева и кору ивы, но тот только пожимал плечами, словно хотел сказать, что он тут ни при чем.
На четвертый день Бэйори выбрался из своего одеяла и сел, жмурясь от яркого солнца.
— Неужели у нас даже жареной рыбы нет? — спросил он. — Синддл, где зелень и дикие грибы, приготовлением которых так славятся фаэли? Я умру от голода, если и дальше будет так продолжаться.
Его спутники посмотрели на него, потом переглянулись и впервые за несколько дней заулыбались. Развели костер и наловили рыбы в реке. Синддл отправился в лес и вскоре вернулся с добычей — принес разные травы, малину, ведьмины чепцы и такую громадную лунную веснушку, каких ребятам из Долины еще видеть не приходилось.
В честь выздоровления Бэйори устроили настоящий пир на берегу реки Уиннд. Все знали, что его рука еще некоторое время будет бесполезна, но разве это имеет значение, когда он остался в живых? Финнол тоже практически поправился после своего ранения и мог в случае необходимости недолго грести.
Они потеряли за последние несколько дней две пары весел. Под руководством Бэйори Тэм взял топор и смастерил новые.
На шестой день они снова двинулись в путь. Бэйори улыбался, несмотря на то, что его раненая рука была надежно привязана к боку. Боль не ушла совсем, но стала вполне сносной, по крайней мере для Бэйори, который, как казалось Тэму, терпеливее их всех. Впрочем, несмотря на радость в глазах, он оставался подавленным. Тэм не сомневался, что визит к Вратам Смерти ни для кого не проходит даром.
— Я больше никогда не смогу смотреть на реку прежними глазами, — сказал Финнол. — Представляете, если вдруг дорога от моего дома к дому Бэйори повернет и выведет меня совсем в другое место — например, к Тэму или за пределы Долины, хотя это совсем не близкий путь. — Финнол забросил удочку за борт, хотя и не особенно рассчитывал что-нибудь поймать. — Что это за мир такой, в котором ни в чем нельзя быть уверенным, глядишь, а знакомые вещи изменились и стали совсем чужими! Утром дорога идет в Дингл, а вечером уже в Парт! А если мы сейчас направляемся не на север, а на юг?
— Как только доберемся до Песчаной Пустоши, Финнол, — сказал Бэйори, — мы оставим эту проклятую реку и поедем по дороге, которая, насколько мне известно, ведет только в одно место — в Долину.
Финнол поднял глаза от удочки, движение получилось быстрым, точно у испуганной неожиданным шумом вороны.
— Возможно, на свете существуют гораздо более страшные веши, чем река, которой нельзя доверять, — пробормотал он.
Синддл разложил на куске парусины, прикрывавшей их вещи, какие-то листья и цветы. Он занимался тем, что сравнивал их между собой, но, услышав слова Финнола, поднял голову.
— Твои родители рассказывали тебе историю девушки по имени Зеркало? Нет? Тебе повезло. У фаэлей считается, что ни один ребенок не станет взрослым, пока не услышит эту легенду.
Она родилась с кривой стопой, причем одна нога у нее была короче другой. Сначала мальчишки не обращали на нее внимания, потом молодые люди. Исполненная горечи, она стала называть себя Зеркало, потому что все смотрели словно сквозь нее.
Однажды весенним утром она выглянула в окно и увидела, что вернулись ласточки, которые весело резвятся в залитом солнцем небе. «Как бы я хотела стать одной из них, — сказала она. — Тогда я смогла бы освободиться от своего тела, которое мешает мне жить!»
И разумеется, как всегда и происходит в подобных историях, на следующее утро она проснулась и обнаружила, что превратилась в ласточку, кривая стопа исчезла. Она стала совершенной, но больше не была Зеркалом. Она грациозно поднялась в воздух, парила и наслаждалась свободой, о которой могла лишь мечтать. Но через час попалась соколу.
Девушка не знала, какие опасности ей угрожают в воздухе, ведь она их не замечала. — Синддл пожал плечами. — Думаю, это хороший урок для молодых людей.
Он кивком показал на север.
— Неужели ты думаешь, что люди, поджидавшие нас у северного моста, поверили в нашу смерть? Или они построят плот и пустятся за нами вдогонку, как их товарищи?
— Если бы они отправились за нами в погоню, то проплыли бы мимо нас, когда мы лечили Бэйори, — сказал Тэм. — Построить плот можно очень быстро, а мы расположились неподалеку от северного моста.
— Они проплыли бы мимо нас, если бы оказались в том же притоке реки, — возразил Синддл и снова посмотрел на свои листья и цветы. — Но я думаю, они полагают, что мы погибли. По крайней мере надеюсь. Однако мы все равно должны быть начеку. — Синддл взял в руки зеленую веточку с маленьким белым цветком. — Это каменная ягода, и я начинаю подозревать, что она растет только на берегах той части реки, что хорошо всем известна.
Неожиданно он так резко вскочил на ноги, что лодка закачалась. Прикрыв глаза рукой, Синддл вглядывался в небольшой остров, появившийся вдалеке.
— Ледяная крепость, — сказал фаэль. — Последний оплот Рыцарей Обета. Я бы хотел остановиться и провести там несколько дней. Поосторожнее, Тэм, если нас пронесет мимо, придется сражаться с течением, чтобы вернуться назад, а за островом в реку Уиннд впадает река Дирр, так что оно там очень сильное.
Тэм посмотрел на разрушенную крепость, стоящую на вершине холма.
— Тебя не удивляет, что Рыцари Обета построили крепость именно здесь? — проговорил он. — До границ Старого Королевства еще очень далеко.
— Да, далеко, — подтвердил Синддл. — Считалось, что Ледяную крепость невозможно взять штурмом — вероятно, именно по этой причине ее и построили на острове. Здесь жил великий Магистр ордена. Отсюда он отдавал приказы, и нескончаемый поток лодок сновал по реке, доставляя ему сообщения и отчеты. Во время своего расцвета рыцари обладали могуществом не меньшим, чем какой-нибудь принц или герцог, — сильнее их был только король. Но в самом конце Реннэ заманили их в ловушку и сумели захватить «неприступную» крепость. Они не пощадили ни одного рыцаря, разрушили прекрасные башни, а остальное предали огню. — Он опустил руку, но продолжал смотреть вдаль, на остров, где теперь вместо башен высились деревья. — Рыцари записали, что когда они впервые сюда пришли, то обнаружили фундамент древней крепости, вот почему я хочу здесь задержаться.
Тэм встал так, чтобы Синддл не загораживал крепость. Высокий остров с изрезанными берегами стоял на перекрестке двух рек — Уиннд и Дирр — и оказался значительно более впечатляющим, чем Болтливый Камень Эбера.
— Великого Магистра ордена звали Сейл Агннел, — сказал Синддл. — Рядом с ним сражались многие великие воины того времени, среди них — Галлен Ганн и Бреган Диртский. Они считали, что крепость неприступна, но недооценили коварство Реннэ. Когда стены пали, началась грандиозная битва, причем неприятель значительно превосходил рыцарей числом. Рассказывают, что Сейл Агннел и Ганн запели «Кровавое крыло», и вскоре остальные рыцари подхватили воинственную песнь и отражали одну атаку за другой, пока не полегли все до единого. После того как погиб последний рыцарь, наступила страшная тишина. Не раздавалось даже криков ликования, Реннэ знали, что им пришлось вступить в бой с могучим противником. С воинами, которых они никогда не победили бы, если бы их не оказалось так мало. Говорят, что Реннэ устыдились своей победы. Это чувство до того момента — и, уверен, после — никогда не было им знакомо.
— А разве Сейла Агннела не называли «человеком, нарушившим клятву»?
— Его стали так называть, но это не мешало ему быть самым великим рыцарем своего времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73