Да конечно же нет. Он же педик.
— Хорошо, Лу. Давайте предположим, что так и есть. И предположим, что я сделаю снимки. Что вы собираетесь делать с ними? — Ричи вскинул руку, останавливая собеседника. — Только не рассказывайте мне о противозаконных действиях типа шантажа. Такие вещи не по мне. Они противоречат кодексу этики Нью-Йоркской ассоциации частных детективов.
Ричи в самом деле вступил в ассоциацию, когда открыл свой офис, и год платил взносы. Этого времени хватило, чтобы получить сертификат членства, который сейчас висел у него на стене, но потом он перестал обращать внимание на все послания ассоциации. Однако упоминание, что он придерживается этического кодекса профессиональной организации, всегда прекрасно действовало на перспективных клиентов. Они преисполнялись уверенности, что имеют дело с человеком высоких принципов.
— Приятно слышать... — пробормотал Горси.
— Если вы собираетесь использовать эти снимки — коль скоро там вообще найдется что фотографировать, — дабы доказать, что этот человек жулик и шарлатан, то все в порядке. То есть вы будете действовать в интересах общества. Но шантаж? Нет, на меня можете не рассчитывать.
Его речь, как всегда, была убедительной. Иной и быть не могла. Ричи многократно произносил ее.
— Нет... нет, я не собираюсь шантажировать мерзавца. Я хочу, как вы сказали, сорвать с него маску и перед всем светом разоблачить как жулика и фигляра, каковым он и является.
Фигляра? Черт возьми, что это за слово? Из словаря гомиков или что-то другое?
Горси склонился вперед:
— Так вы мне поможете? Сегодня вечером?
Ричи задумался. Да, ему хотелось взяться за эту работу, но он предпочитал не спешить. Он с удовольствием увеличивал количество часов, подлежащих оплате. И у него создалось впечатление, что заказчику будет нетрудно рассчитаться с ним.
— Что за гонка сегодня вечером? Почему нельзя к следующему воскресенью?
— Потому что я хочу заполучить его сегодня! — Горси возбудился, его шепелявый голос стал громче. — Я не хочу, чтобы он еще одну неделю обманывал таких людей, как я. Я хочу разоблачить его как можно скорее. Вы меня слышите? — Он обоими кулаками ударил по столу. — Сейчас же!
Ричи поднял руки:
— О'кей, о'кей. Я все понял.
Парень в самом деле исходил паром. Ричи подавил усмешку.
Горси откинулся на спинку стула.
— Простите. Просто... послушайте, я уплачу вам еще две тысячи только за то, что сегодня вечером вы проследите за ним и выясните, чем он занимается. Вас устраивает?
Устраивает ли? За четыре-пять часов работы? Черт побери, еще как устраивает! Должно быть, очень богатый гомик.
Ричи слышал, что баксы у этой публики имеются. Они бездетные и все такое...
Откинув голову, он покачал ею из стороны в сторону — немного налево и немного направо, пытаясь создать вид человека, который мучительно принимает решение. Он уже все рассчитал, но еще не был готов сказать «да». Как знать? Если он упрется, может, Горси повысит ставку до трех тысяч.
Сработало. Горси с шумом выдохнул воздух и сказал:
— Даю еще тысячу, если вы сделаете снимки, которые я смогу использовать.
То есть, мысленно поправил его Ричи, фотографии, которые, как тебе думается, ты сможешь использовать.
Откровенно говоря, он должен сказать этому простофиле, что, если засечь Лютера Брейди с девушкой или даже с мальчиком, его репутация серьезно не пострадает. Не те времена.
Просто позор, черт побери. Ричи тоскующе вспомнил пятидесятые. В те времена он был всего лишь маленьким мальчиком, но помнил, с какой сдержанностью все себя вели. В те времена даже так называемое дыхание скандала могло положить конец карьере или репутации. И не изменись Америка, заниматься его побочным бизнесом было бы и легче и прибыльнее. Но что есть, то есть. У людей сложилось новое отношение ко многим вещам. В наши дни чертовски трудно шокировать кого-либо.
Хотя он был совершенно уверен, что не скажет Гор-си ни слова.
Но если он наткнется на что-то смачное — в полном смысле слова, — он всегда сможет отщелкать несколько дополнительных снимков — совершенно невинных — и рассказать Горси, что Брейди в лесу всего лишь сидел и медитировал.
По-настоящему займется им он сам лично... и Лютер Брейди войдет в его дойное стадо. Через Брейди проходят миллионы. И доиться он будет чистыми сливками.
— О'кей, Лу, — сказал Ричи. — Сделаю. Обычно я отвожу время на подготовительные работы — ну, понимаете, интересуюсь, с кем я имею дело и все такое, — прежде чем начинаю действовать, но сейчас вижу, как вы спешите, Лу. Чувствую, как вы взволнованы, так что для вас сделаю исключение.
Просияв, Горси снова вскинул руки — на этот раз еще выше. Он был неподдельно обрадован.
— Чудесно! Встречаюсь с вами вечером у...
Ричи отмахнулся:
— Стоп, стоп. Что вы имеете в виду — встречаетесь со мной?
— Я пойду с вами.
— О нет. Я работаю один.
Губы Горси сжались в тонкую линию.
— Может, и так, но я предполагаю, что на этот раз вы сделаете исключение. Особенно учитывая, сколько я вам заплатил.
— Прошу прощения. Не могу этого позволить. У вас совершенно нет опыта в такого рода делах. Вы можете сорвать всю операцию. Да и вообще — чего ради вам отправляться со мной? Ведь для этого вы меня и наняли.
Кроме того, подумал Ричи, мне совершенно не улыбается полночи просидеть в машине рядом с педиком.
— Я хочу сам все увидеть.
— Увидите, — заверил его Ричи. — На снимках.
Горси замотал головой и еще плотнее сжал губы.
— Так или иначе, но я поеду с вами, мистер Кордова. Или в вашей машине, или в моей. Вы будете следовать за Брейди, а я за вами.
Ричи уловил в голосе Горси нотку неколебимой решительности. Проклятье! Меньше всего ему хотелось, чтобы во время работы рядом с ним торчал надоедливый любитель. Особенно если, как уже говорилось, этот любитель — педик. И тем более если доподлинно выяснится, что у Брейди есть маленькие грязные секреты.
Но похоже, выбора у него нет.
Он вздохнул:
— О'кей, Лу. Возьму вас с собой. Но тогда я не смогу гарантировать успех. И деньги хочу получить вперед.
Напряженность Горси ослабла.
— Конечно. Это справедливо.
— Кстати, кто вы по знаку зодиака?
Горси, ухмыльнувшись, вскинул брови.
— Обычно я не отвечаю на такие вопросы.
Жар бросился в лицо Ричи.
— Не несите глупостей. Просто я хочу проверить, совмещаются ли наши знаки на сегодняшний вечер.
— Я Телец. — У Горси изменилась улыбка. — И не стоит беспокоиться, мистер Кордова, я не буду мешать вам. Обещаю. — Какая-то странная эта его новая улыбка... вызывает беспокойство. — Вы меня и не заметите.
10
Когда Джек, расставшись с Кордовой, проверил автоответчик и услышал послание Эйба: «Посылка прибыла», он тут же схватил такси до Манхэттена.
Войдя в магазин, прикрыл за собой дверь и направился к задней стойке.
— Ты в самом деле нашел ее? — спросил он, обнаружив Эйба на своем привычном месте.
Эйб ничего не ответил, только таращился на Джека.
— Ну же, Эйб!
— Джек? — Взгляд Эйба скользнул от напомаженных волос Джека к блестящим светло-коричневым мокасинам, прошелся по элегантной сумке и снова вернулся к причёске. — Это ты?
— Всего лишь часть замысла.
— Может, ты работаешь на Кристофер-стрит?
— Объясню потом. Ты достал пистолет?
Эйб продолжал рассматривать его.
— Твои волосы... они что, мокрые?
— Не-а. Просто такой гель. Так как «беретта», Эйб?
— И твоя верхняя одежда... с этой штукой на талии смахивает на рясу.
Слова друга заставили Джека смутиться.
— Провалиться бы тебе, Эйб. Ты...
— Джиа видела тебя в таком виде?
— Нет, и не увидит. — Вдруг ей понравится и она захочет, чтобы он все время ходил таким болваном. — Повторяю по буквам...
— Да-да.
Эйб встряхнулся, полез под стойку и вынырнул наверх с коричневым бумажным пакетом.
Джек запустил в него руку и извлек 9-миллиметровую «беретту» из нержавеющей стали. Она была прекрасна. Безукоризненна.
— Эйб, ты потрясающая личность, — сказал он, крутя в руках блестящую игрушку. — В самом деле.
— Знаю. Да, я таков. — Когда Джек с ехидной улыбкой посмотрел на него, Эйб добавил: — А что? Я должен притворяться скромником? Я часами сидел на телефоне. В этом городе никто, кроме меня, не смог бы в воскресенье найти для тебя такую милую вещицу. Никто.
— И я благодарен тебе, Эйб. Честное слово. Не найди ты ее, весь день подготовки ушел бы впустую. — Джек осмотрелся. — Где у тебя нитяные перчатки?
Поискав под стойкой, Эйб вытащил промасленные перчатки.
— Смазка тоже нужна?
— Нет. Просто хочу протереть оружие. Не хочу оставлять наши отпечатки.
— Еще бы.
Натянув перчатки, Джек отполировал блестящий корпус пистолета и щечки из бразильского ореха. Затем оттянул затвор, выкинул обойму и тщательно протер ствол и нижнюю часть обоймы.
— Им уже пользовались, — сказал Эйб, — но он в хорошем состоянии.
— Вижу. Лучше пользованный, чем новый. Просто я хотел еще раз проверить, нет ли серийного номера на затворной раме.
— У «беретты» он сбоку.
— Отлично. — Джек поставил все на место и выщелкнул пустую обойму. — Ты достал патроны?
Рука Эйба снова скрылась под стойкой. Но этот раз она вернулась с двумя коробками 9-миллиметровых патронов, у каждой из которых на крышке виднелась знакомая красная надпись «Федерал».
— "Федерал-классик", как и просил. В одной коробке по сто двадцать четыре грана, в другой — по сто сорок семь.
— По сто двадцать четыре подойдет.
Он хотел стоять вплотную к нему и смотреть в глаза, когда спустит курок, и поэтому предпочитал, чтобы у пули была небольшая начальная скорость — тогда она не пройдет навылет. Джек открыл коробку, вытащил десять патронов, аккуратно протер их и вставил в обойму.
— Готовишься к серьезному делу?
— Угадал.
— Не хочешь рассказать мне?
— Только когда исполню — и со всеми подробностями.
— И об одежде тоже?
— Полностью.
— А до той поры я должен буду страдать?
— Но страдать ты будешь не один, — сказал Джек. — Можешь мне поверить.
11
Возвращаясь в свою квартиру, Джек прикинул, что у него еще есть время нанести визит эрзац-маме Роселли. Он набрал номер ее сотового.
— Алло? — ответил слабый хриплый голос.
— Миссис Роселли? Это Джек. Я заходил к вам прошлым вечером, но услышал, что вы не очень хорошо себя чувствуете. С вами все в порядке?
— Мне уже лучше, благодарю вас.
— Мне хотелось бы знать, могу ли я зайти к вам и отчитаться. Я нашел Джонни...
— Может ли наша встреча подождать до завтра? Для общения я еще не очень хорошо себя чувствую.
Да, встреча могла подождать и до завтра, хотя Джек предпочел бы получить ответы на свои вопросы уже сегодня вечером. Но если мадам в самом деле чувствует себя так плохо, как можно судить по голосу, — а если играет, то заслуживает «Оскара», — то имеет смысл дать ей время оправиться.
— Значит, до завтра. Зайду около полудня. Устраивает?
— Буду ждать.
Джек отключился. Внезапная слабость госпожи Роселли обеспокоила его. Он предполагал, что эта женщина была, так сказать, одной группы крови с Аней, хрупким, но мужественным созданием. У Ани был такой вид, словно она ни одного дня в жизни не болела. Единственный раз она на глазах у него потеряла контроль над собой, когда испытала ту внезапную резкую боль в спине. Ей понадобился целый день или около того, чтобы справиться с ней. А на следующий день он увидел, как медленно затягиваются раны на ее изрезанной шрамами спине... которую она сама называла «картой моей боли»... картой, сверяясь с которой Брейди погребает свои колонны.
Может ли это быть?..
Вот завтра он и выяснит. А сегодня вечером ему придется делить машину с Кордовой... с трудом сдерживая желание задушить его.
12
Они сидели в машине недалеко от Лексингтон-авеню, там, где Джек ждал в пятницу вечером. Кордова настоял, чтобы воспользоваться его старым потертым «джип-ларедо», объяснив, что вся аппаратура лежит в багажнике и, кроме того, им может понадобиться полноприводная машина.
Посему Джек оставил свой взятый напрокат «бьюик» в нескольких кварталах от дома Кордовы в Уильямсбридже и на такси добрался до Тремонт-авеню. Встретились они перед офисом Кордовы и вместе отправились в центр города.
— Зачем вам перчатки? — спросил Кордова. — Вовсе не так уж холодно.
Джек посмотрел на свои кисти, туго обтянутые черными кожаными водительскими перчатками.
— У меня очень чувствительные руки.
Кордова хихикнул:
— Чему я не удивляюсь.
— Пардон?
— Не важно.
Наверно, он решил, что это смешно. Комик.
Джек смерил взглядом жирное тело Кордовы, его жирное лицо, его толстые щеки, его пухлые пальцы, лежащие на рулевом колесе, и подумал, не в эту ли машину он затащил сестру Мэгги.
Сейчас так легко взяться за него, сжать толстое горло и давить, давить, пока он не отключится. Дать ему прийти в себя и снова давить... а затем повторить еще раз...
Джек прикинул, сколько часов он мог бы держать его в таком состоянии, сколько раз он мог бы...
— Алло-о-о? — произнес Кордова. — Вы меня слышите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Хорошо, Лу. Давайте предположим, что так и есть. И предположим, что я сделаю снимки. Что вы собираетесь делать с ними? — Ричи вскинул руку, останавливая собеседника. — Только не рассказывайте мне о противозаконных действиях типа шантажа. Такие вещи не по мне. Они противоречат кодексу этики Нью-Йоркской ассоциации частных детективов.
Ричи в самом деле вступил в ассоциацию, когда открыл свой офис, и год платил взносы. Этого времени хватило, чтобы получить сертификат членства, который сейчас висел у него на стене, но потом он перестал обращать внимание на все послания ассоциации. Однако упоминание, что он придерживается этического кодекса профессиональной организации, всегда прекрасно действовало на перспективных клиентов. Они преисполнялись уверенности, что имеют дело с человеком высоких принципов.
— Приятно слышать... — пробормотал Горси.
— Если вы собираетесь использовать эти снимки — коль скоро там вообще найдется что фотографировать, — дабы доказать, что этот человек жулик и шарлатан, то все в порядке. То есть вы будете действовать в интересах общества. Но шантаж? Нет, на меня можете не рассчитывать.
Его речь, как всегда, была убедительной. Иной и быть не могла. Ричи многократно произносил ее.
— Нет... нет, я не собираюсь шантажировать мерзавца. Я хочу, как вы сказали, сорвать с него маску и перед всем светом разоблачить как жулика и фигляра, каковым он и является.
Фигляра? Черт возьми, что это за слово? Из словаря гомиков или что-то другое?
Горси склонился вперед:
— Так вы мне поможете? Сегодня вечером?
Ричи задумался. Да, ему хотелось взяться за эту работу, но он предпочитал не спешить. Он с удовольствием увеличивал количество часов, подлежащих оплате. И у него создалось впечатление, что заказчику будет нетрудно рассчитаться с ним.
— Что за гонка сегодня вечером? Почему нельзя к следующему воскресенью?
— Потому что я хочу заполучить его сегодня! — Горси возбудился, его шепелявый голос стал громче. — Я не хочу, чтобы он еще одну неделю обманывал таких людей, как я. Я хочу разоблачить его как можно скорее. Вы меня слышите? — Он обоими кулаками ударил по столу. — Сейчас же!
Ричи поднял руки:
— О'кей, о'кей. Я все понял.
Парень в самом деле исходил паром. Ричи подавил усмешку.
Горси откинулся на спинку стула.
— Простите. Просто... послушайте, я уплачу вам еще две тысячи только за то, что сегодня вечером вы проследите за ним и выясните, чем он занимается. Вас устраивает?
Устраивает ли? За четыре-пять часов работы? Черт побери, еще как устраивает! Должно быть, очень богатый гомик.
Ричи слышал, что баксы у этой публики имеются. Они бездетные и все такое...
Откинув голову, он покачал ею из стороны в сторону — немного налево и немного направо, пытаясь создать вид человека, который мучительно принимает решение. Он уже все рассчитал, но еще не был готов сказать «да». Как знать? Если он упрется, может, Горси повысит ставку до трех тысяч.
Сработало. Горси с шумом выдохнул воздух и сказал:
— Даю еще тысячу, если вы сделаете снимки, которые я смогу использовать.
То есть, мысленно поправил его Ричи, фотографии, которые, как тебе думается, ты сможешь использовать.
Откровенно говоря, он должен сказать этому простофиле, что, если засечь Лютера Брейди с девушкой или даже с мальчиком, его репутация серьезно не пострадает. Не те времена.
Просто позор, черт побери. Ричи тоскующе вспомнил пятидесятые. В те времена он был всего лишь маленьким мальчиком, но помнил, с какой сдержанностью все себя вели. В те времена даже так называемое дыхание скандала могло положить конец карьере или репутации. И не изменись Америка, заниматься его побочным бизнесом было бы и легче и прибыльнее. Но что есть, то есть. У людей сложилось новое отношение ко многим вещам. В наши дни чертовски трудно шокировать кого-либо.
Хотя он был совершенно уверен, что не скажет Гор-си ни слова.
Но если он наткнется на что-то смачное — в полном смысле слова, — он всегда сможет отщелкать несколько дополнительных снимков — совершенно невинных — и рассказать Горси, что Брейди в лесу всего лишь сидел и медитировал.
По-настоящему займется им он сам лично... и Лютер Брейди войдет в его дойное стадо. Через Брейди проходят миллионы. И доиться он будет чистыми сливками.
— О'кей, Лу, — сказал Ричи. — Сделаю. Обычно я отвожу время на подготовительные работы — ну, понимаете, интересуюсь, с кем я имею дело и все такое, — прежде чем начинаю действовать, но сейчас вижу, как вы спешите, Лу. Чувствую, как вы взволнованы, так что для вас сделаю исключение.
Просияв, Горси снова вскинул руки — на этот раз еще выше. Он был неподдельно обрадован.
— Чудесно! Встречаюсь с вами вечером у...
Ричи отмахнулся:
— Стоп, стоп. Что вы имеете в виду — встречаетесь со мной?
— Я пойду с вами.
— О нет. Я работаю один.
Губы Горси сжались в тонкую линию.
— Может, и так, но я предполагаю, что на этот раз вы сделаете исключение. Особенно учитывая, сколько я вам заплатил.
— Прошу прощения. Не могу этого позволить. У вас совершенно нет опыта в такого рода делах. Вы можете сорвать всю операцию. Да и вообще — чего ради вам отправляться со мной? Ведь для этого вы меня и наняли.
Кроме того, подумал Ричи, мне совершенно не улыбается полночи просидеть в машине рядом с педиком.
— Я хочу сам все увидеть.
— Увидите, — заверил его Ричи. — На снимках.
Горси замотал головой и еще плотнее сжал губы.
— Так или иначе, но я поеду с вами, мистер Кордова. Или в вашей машине, или в моей. Вы будете следовать за Брейди, а я за вами.
Ричи уловил в голосе Горси нотку неколебимой решительности. Проклятье! Меньше всего ему хотелось, чтобы во время работы рядом с ним торчал надоедливый любитель. Особенно если, как уже говорилось, этот любитель — педик. И тем более если доподлинно выяснится, что у Брейди есть маленькие грязные секреты.
Но похоже, выбора у него нет.
Он вздохнул:
— О'кей, Лу. Возьму вас с собой. Но тогда я не смогу гарантировать успех. И деньги хочу получить вперед.
Напряженность Горси ослабла.
— Конечно. Это справедливо.
— Кстати, кто вы по знаку зодиака?
Горси, ухмыльнувшись, вскинул брови.
— Обычно я не отвечаю на такие вопросы.
Жар бросился в лицо Ричи.
— Не несите глупостей. Просто я хочу проверить, совмещаются ли наши знаки на сегодняшний вечер.
— Я Телец. — У Горси изменилась улыбка. — И не стоит беспокоиться, мистер Кордова, я не буду мешать вам. Обещаю. — Какая-то странная эта его новая улыбка... вызывает беспокойство. — Вы меня и не заметите.
10
Когда Джек, расставшись с Кордовой, проверил автоответчик и услышал послание Эйба: «Посылка прибыла», он тут же схватил такси до Манхэттена.
Войдя в магазин, прикрыл за собой дверь и направился к задней стойке.
— Ты в самом деле нашел ее? — спросил он, обнаружив Эйба на своем привычном месте.
Эйб ничего не ответил, только таращился на Джека.
— Ну же, Эйб!
— Джек? — Взгляд Эйба скользнул от напомаженных волос Джека к блестящим светло-коричневым мокасинам, прошелся по элегантной сумке и снова вернулся к причёске. — Это ты?
— Всего лишь часть замысла.
— Может, ты работаешь на Кристофер-стрит?
— Объясню потом. Ты достал пистолет?
Эйб продолжал рассматривать его.
— Твои волосы... они что, мокрые?
— Не-а. Просто такой гель. Так как «беретта», Эйб?
— И твоя верхняя одежда... с этой штукой на талии смахивает на рясу.
Слова друга заставили Джека смутиться.
— Провалиться бы тебе, Эйб. Ты...
— Джиа видела тебя в таком виде?
— Нет, и не увидит. — Вдруг ей понравится и она захочет, чтобы он все время ходил таким болваном. — Повторяю по буквам...
— Да-да.
Эйб встряхнулся, полез под стойку и вынырнул наверх с коричневым бумажным пакетом.
Джек запустил в него руку и извлек 9-миллиметровую «беретту» из нержавеющей стали. Она была прекрасна. Безукоризненна.
— Эйб, ты потрясающая личность, — сказал он, крутя в руках блестящую игрушку. — В самом деле.
— Знаю. Да, я таков. — Когда Джек с ехидной улыбкой посмотрел на него, Эйб добавил: — А что? Я должен притворяться скромником? Я часами сидел на телефоне. В этом городе никто, кроме меня, не смог бы в воскресенье найти для тебя такую милую вещицу. Никто.
— И я благодарен тебе, Эйб. Честное слово. Не найди ты ее, весь день подготовки ушел бы впустую. — Джек осмотрелся. — Где у тебя нитяные перчатки?
Поискав под стойкой, Эйб вытащил промасленные перчатки.
— Смазка тоже нужна?
— Нет. Просто хочу протереть оружие. Не хочу оставлять наши отпечатки.
— Еще бы.
Натянув перчатки, Джек отполировал блестящий корпус пистолета и щечки из бразильского ореха. Затем оттянул затвор, выкинул обойму и тщательно протер ствол и нижнюю часть обоймы.
— Им уже пользовались, — сказал Эйб, — но он в хорошем состоянии.
— Вижу. Лучше пользованный, чем новый. Просто я хотел еще раз проверить, нет ли серийного номера на затворной раме.
— У «беретты» он сбоку.
— Отлично. — Джек поставил все на место и выщелкнул пустую обойму. — Ты достал патроны?
Рука Эйба снова скрылась под стойкой. Но этот раз она вернулась с двумя коробками 9-миллиметровых патронов, у каждой из которых на крышке виднелась знакомая красная надпись «Федерал».
— "Федерал-классик", как и просил. В одной коробке по сто двадцать четыре грана, в другой — по сто сорок семь.
— По сто двадцать четыре подойдет.
Он хотел стоять вплотную к нему и смотреть в глаза, когда спустит курок, и поэтому предпочитал, чтобы у пули была небольшая начальная скорость — тогда она не пройдет навылет. Джек открыл коробку, вытащил десять патронов, аккуратно протер их и вставил в обойму.
— Готовишься к серьезному делу?
— Угадал.
— Не хочешь рассказать мне?
— Только когда исполню — и со всеми подробностями.
— И об одежде тоже?
— Полностью.
— А до той поры я должен буду страдать?
— Но страдать ты будешь не один, — сказал Джек. — Можешь мне поверить.
11
Возвращаясь в свою квартиру, Джек прикинул, что у него еще есть время нанести визит эрзац-маме Роселли. Он набрал номер ее сотового.
— Алло? — ответил слабый хриплый голос.
— Миссис Роселли? Это Джек. Я заходил к вам прошлым вечером, но услышал, что вы не очень хорошо себя чувствуете. С вами все в порядке?
— Мне уже лучше, благодарю вас.
— Мне хотелось бы знать, могу ли я зайти к вам и отчитаться. Я нашел Джонни...
— Может ли наша встреча подождать до завтра? Для общения я еще не очень хорошо себя чувствую.
Да, встреча могла подождать и до завтра, хотя Джек предпочел бы получить ответы на свои вопросы уже сегодня вечером. Но если мадам в самом деле чувствует себя так плохо, как можно судить по голосу, — а если играет, то заслуживает «Оскара», — то имеет смысл дать ей время оправиться.
— Значит, до завтра. Зайду около полудня. Устраивает?
— Буду ждать.
Джек отключился. Внезапная слабость госпожи Роселли обеспокоила его. Он предполагал, что эта женщина была, так сказать, одной группы крови с Аней, хрупким, но мужественным созданием. У Ани был такой вид, словно она ни одного дня в жизни не болела. Единственный раз она на глазах у него потеряла контроль над собой, когда испытала ту внезапную резкую боль в спине. Ей понадобился целый день или около того, чтобы справиться с ней. А на следующий день он увидел, как медленно затягиваются раны на ее изрезанной шрамами спине... которую она сама называла «картой моей боли»... картой, сверяясь с которой Брейди погребает свои колонны.
Может ли это быть?..
Вот завтра он и выяснит. А сегодня вечером ему придется делить машину с Кордовой... с трудом сдерживая желание задушить его.
12
Они сидели в машине недалеко от Лексингтон-авеню, там, где Джек ждал в пятницу вечером. Кордова настоял, чтобы воспользоваться его старым потертым «джип-ларедо», объяснив, что вся аппаратура лежит в багажнике и, кроме того, им может понадобиться полноприводная машина.
Посему Джек оставил свой взятый напрокат «бьюик» в нескольких кварталах от дома Кордовы в Уильямсбридже и на такси добрался до Тремонт-авеню. Встретились они перед офисом Кордовы и вместе отправились в центр города.
— Зачем вам перчатки? — спросил Кордова. — Вовсе не так уж холодно.
Джек посмотрел на свои кисти, туго обтянутые черными кожаными водительскими перчатками.
— У меня очень чувствительные руки.
Кордова хихикнул:
— Чему я не удивляюсь.
— Пардон?
— Не важно.
Наверно, он решил, что это смешно. Комик.
Джек смерил взглядом жирное тело Кордовы, его жирное лицо, его толстые щеки, его пухлые пальцы, лежащие на рулевом колесе, и подумал, не в эту ли машину он затащил сестру Мэгги.
Сейчас так легко взяться за него, сжать толстое горло и давить, давить, пока он не отключится. Дать ему прийти в себя и снова давить... а затем повторить еще раз...
Джек прикинул, сколько часов он мог бы держать его в таком состоянии, сколько раз он мог бы...
— Алло-о-о? — произнес Кордова. — Вы меня слышите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63