Мисс Темпл увела своих спутников подальше от смотрителя.
* * *
– Боже милостивый, – прошептал доктор Свенсон. Он разглядывал маленькую карточку сбоку от крупного полотна, фигуры с которого будто соскальзывали в окружающее пространство. – «Святая Ровена и викинги», – прочел он и перевел взгляд на лицо, о котором с натяжкой можно было сказать, что оно светится религиозным рвением. – Боже милостивый!
Чань хранил молчание, но был поражен в не меньшей мере, хотя выражение его глаз оставалось непроницаемым за темными стеклами очков. Мисс Темпл начала вполголоса, чтобы не привлекать внимания смотрителя:
– Ну вот… теперь мы можем поговорить без опаски…
– «Блаженная стойкость святого Джаспера», – прочел доктор, обводя взглядом картину на противоположной стене. – Это что – свиные рыла?
Мисс Темпл откашлялась. Они, чуть сконфуженные, повернулись к ней.
– Боже милостивый, мисс Темпл, – сказал Свенсон, – неужели эти картины не ужасают вас?
– По правде говоря, ужасают. Но я их уже видела. Я подумала, что уж если все мы видели синие карточки, то сможем вынести и эти картины.
– Да… да, я согласен, – сказал Свенсон, который смутился еще больше. – Галерея явно пуста.
Чань не высказал никакого мнения относительно этого места и картин мистера Файляндта, он только улыбнулся довольно кровожадной улыбкой.
– Что касается меня… – начала мисс Темпл. – Вы ведь видели синие карточки, Кардинал?
– Видел. – В его взгляде и в самом деле было что-то зловещее.
– Та, на которой Роджер Баскомб… и я… – Она замолчала, наморщила лоб, собираясь с мыслями – слишком много их теснилось в ее черепной коробке. – Я пытаюсь решить, в каком направлении нам теперь следует приложить наши усилия и, самое главное, лучше ли нам оставаться вместе или мы сможем добиться большего, действуя поодиночке?
– Вы говорили о карточке, – напомнил ей Чань.
– Потому что на ней загородный дом дядюшки Роджера, лорда Тарра, и еще какой-то карьер…
– Постойте-постойте, – перебил ее Свенсон. – Франсис Ксонк говорил о полученном Баскомбом наследстве… он упоминал некое вещество, которое называл «синей глиной» – вы о ней слышали?
Она отрицательно покачала головой. Чань пожал плечами.
– Я тоже не слышал, – продолжил Свенсон. – Но он намекал, что Баскомб скоро станет владельцем крупного месторождения этой глины. Это наверняка тот самый карьер, и карьер этот наверняка находится на земле его дядюшки.
– На его земле, – поправил его Чань.
Свенсон кивнул.
– И я думаю, эта глина необходима для их стекла!
– Из-за этого и убили лорда Тарра, – сказал Чань. – Из-за этого они и выбрали Баскомба. Они склоняют его на свою сторону, и таким образом глина оказывается в их руках.
В голове у мисс Темпл все вдруг связалось воедино… несколько слов, сказанных Граббе о полезности титула для честолюбивого человека, обольстительное общество женщины вроде графини или даже – она разочарованно вздохнула – миссис Марчмур, сигары, бренди, развлечения с привлекательным повесой вроде Франсиса Ксонка. Имел ли Роджер, спрашивала она себя, истинное представление о ценности этой синей глины, или же его сотрудничество было куплено задешево – как у дикаря-индейца за пригоршню бус? Но потом она вспомнила, что и на Роджере были алые шрамы. Сумел ли он хотя бы сохранить здравый смысл или Процесс превратил его в раба?
– В конечном счете он всего лишь пешка… – прошептала она.
– Я готов держать пари, что каждый самодовольный член этой клики считает всех остальных пешками, – хохотнул Чань. – Я бы не стал так уж выделять нашего беднягу Баскомба.
– Верно, – сказала мисс Темпл. – Вы абсолютно правы. Я уверена, он всего лишь такой же, как они. – Она движением плеч подавила сочувственную нотку в голосе. – Но вопрос пока остается без ответа: следует ли нам сосредоточить наши усилия на Тарр-Манор?
– Есть и другая возможность, – сказал доктор Свенсон. – В трех минутах ходьбы отсюда есть сад, обнесенный стеной, куда граф д'Орканц привел меня, чтобы я осмотрел больную женщину, – именно туда я и шел, когда увидел в окне вас.
– Какую женщину? – спросил Чань. Свенсон тяжело вздохнул и покачал головой.
– Еще одна несчастная жертва экспериментов графа и еще одна загадка. У нее были все симптомы утопленницы, вытащенной из ледяной воды, хотя повреждения ей были нанесены каким-то механическим устройством… Я полагаю, это каким-то образом связано со стеклом или ящиками. Не знаю, пережила ли она ночь. Но само это место… оранжерея, чтобы ей было теплее… вероятно какая-то цитадель графа, и она здесь совсем близко. Он меня искал, чтобы я вернул ее к жизни…
– Он вас искал? – спросила мисс Темпл.
– Он сказал, что читал мою статью, которую я написал несколько лет назад, – о болезнях матросов на Балтике…
– Он и в самом деле хорошо начитан.
– Это смешно, но я согласен…
Мисс Темпл нахмурилась, мысли ее заметались.
– Постойте… если эта статья написана так давно, значит, граф, вероятно, сталкивался с подобными недугами еще раньше и у него были причины интересоваться вашей статьей!
Свенсон кивнул:
– Да! Значит ли это, что граф – главный вдохновитель этих экспериментов?
– У меня нет сомнений в том, что именно он руководил в Харшморте всеми работами с ящиками и странными механическими масками. Выходит, что он овладел этой наукой давно…
Ее пробрала дрожь при воспоминаниях о громиле в Харшморте, бесцеремонно манипулировавшем полусонной женщиной.
– Опишите эту женщину, – вмешался Чань. – В оранжерее.
– Описать? – переспросил Свенсон, отвлеченный от своих мыслей. – Ну, у нее были уродливые отметины на всем теле… она была молодая, красивая… да, возможно, азиатка. Вы ее знаете?
– Конечно нет, – ответил Чань.
– Мы можем проверить – там ли она до сих пор?
– Значит, у нас есть еще одна возможность, – сказала мисс Темпл, пытаясь сохранять логику разговора. – К тому же имеется несколько мест, где мы могли бы поискать известных людей, – в Харшморте, в «Сент-Ройяле» – графиню…
– В доме Граббе на Адриан-Сквер, – сказал Свенсон.
Они повернулись к Чаню. Тот, погруженный в свои мысли, молчал, потом резко поднял голову и покачал головой.
– Если мы будем преследовать их поодиночке, то в лучшем случае получим одного пленного. Что означает допрос, угрозы – все это затруднительно. Да, мы, может быть, найдем принца… мы можем найти что угодно, но, вероятнее всего, мы захватим Гаральда Граббе за обедом, когда он будет со своей женой, и нам придется обоим перерезать глотки.
– Я не знакома с миссис Граббе, – сказала мисс Темпл. – И я бы предпочла не причинять вреда тем, кто, насколько мне известно, не сделал нам ничего дурного.
Она знала, что Чань высказал идею убить эту женщину только для того, чтобы напугать их, и он напугал ее – подверг испытанию, точно так же она, как стало ей понятно теперь, с помощью этих картин испытывала их обоих. По мере их разговора ей становилось ясно, что, придя с двумя мужчинами в помещение, наполненное изуверской живописью, она заявляла об определенных своих знаниях, которыми на самом деле не владела. Ее первоначальное намерение было иным, но зато теперь она чувствовала себя ровней с ними.
– Значит, вы не хотите убивать всех подряд? – улыбнулся Чань.
– Не хочу, – ответила мисс Темпл. – Я всегда, с того самого момента, когда решила последовать за Роджером, хотела узнать только одно – «почему?»
– Так вы полагаете, мы должны разделиться? – спросил Свенсон. – Кто-то пойдет в оранжерею… а это – если там полно людей графа – может кончиться резней… Кто-то отправится в Тарр-Манор?
– А как насчет вашего принца? – спросила мисс Темпл.
Свенсон потер глаза.
– Не знаю. Даже они ничего о нем не знали.
– Кто не знал? – спросил Чань. – Конкретно.
– Ксонк, Баскомб, майор Блах, граф…
– Они исключили графиню?
– Нет. И лорда Вандаариффа тоже. Так что… принц вполне может находиться в номере «Сент-Ройяла» или в Харшморте… Возможно, если бы нам удалось найти его, это лишь усугубило бы противоречия между ними и, как знать… спровоцировало бы их на какие-нибудь неосторожные действия или раскрыло их истинные цели.
Чань кивнул. Он повернулся к мисс Темпл и абсолютно серьезно сказал:
– А вы что думаете о разделении наших усилий? О том, чтобы поодиночке отправляться по этим адресам?
* * *
Мисс Темпл собралась было ответить (а она знала, что должна ответить), но вдруг вспомнила себя в трясущемся экипаже вместе со Спраггом, почувствовала запах его пота, небритую щеку, удушающий груз его тела, силу наглых рук, волну страха, неумолимо подавившую ее волю. Она прогнала эти воспоминания и вдруг увидела себя перед женщиной в красном, увидела ее пронзительные фиолетовые глаза, острее любого ножа, ее покровительственное высокомерие, ее низкий смех, от звука которого тело мисс Темпл покрывалось холодным потом. Она прогнала и эти воспоминания, оглянулась, посмотрела на картины, на двух мужчин, которые стали ее союзниками. Она знала: они будут делать то, что скажет она.
– Я вовсе не против, – улыбнулась мисс Темпл. – Если мне представится случай пристрелить одного из этих типов самой – тем лучше.
– Минуточку… – сказал доктор Свенсон.
Он смотрел мимо нее на дальнюю стену, потом направился туда, протирая свой монокль о лацкан пальто. Он остановился перед небольшим полотном (вероятно, самым маленьким на выставке) и вперился в подпись, потом снова перевел взгляд на картину и принялся внимательно разглядывать ее.
– Подойдите, пожалуйста, сюда.
Мисс Темпл подошла к картине и тут же разинула рот от изумления. Как же она не запомнила это полотно с прошлого раза? На холсте (явно вырезанном из картины большего размера) была изображена некая неземная женщина, лежащая на чем-то, показавшемся ей поначалу то ли диваном, то ли софой, но при более пристальном рассмотрении она увидела, что это наклонный стол, разглядела даже что-то вроде ремней (или это просто художник так представлял себе библейские одеяния?), которыми были привязаны ее руки. Над головой женщины был золотой венчик, но на лице вокруг глаз она увидела те самые лиловые замкнутые шрамы, которые все они видели в реальности.
Свенсон сверился с каталогом.
– «Фрагмент Благовещения»… эта… минуточку… – он перевернул страницу, – картина была написана пять лет назад. И она самая новая в коллекции. Прошу прощения.
Он направился к смотрителю, который сидел за своим столом, делая какие-то пометки в журнале. Мисс Темпл снова обратилась к картине, которая – в этом ей невозможно было отказать – обладала каким-то тревожным чувством. Приглядевшись, мисс Темпл с ужасом заметила, что светлое одеяние на шее было окаймлено зелеными кружочками.
– Такие одежды были в Харшморте, – прошептала она Чаню, – я видела их на женщинах, которых граф подчинил своей воле, – точно такие же!
Доктор вернулся, покачивая головой.
– Очень странно, – прошептал он. – Художник – мистер Оскар Файляндт был явно мистиком, психически больным, доморощенным алхимиком и черным магом.
– Отлично, – сказал Чань. – Может, он и свяжет все эти ниточки в одну…
– Он может вывести нас на других! – возбужденно прошептала мисс Темпл.
– Это и мне пришло в голову, – кивнул доктор. – Но мне сказали, что мистер Файляндт вот уже пять лет как умер.
Все трое погрузились в молчание. Пять лет? Как такое возможно? Что это значит?
– Эти шрамы на ее лице, – сказал Чань. – Они определенно такие же…
– Да, – согласился Свенсон, – а значит, этому замыслу… Процессу… как минимум столько же лет. Нам нужно узнать больше: где жил художник, кому принадлежит эта его картина и вообще, кто организовал эту выставку…
Мисс Темпл указала пальчиком на карточку с названием работы – рядом с ней был росчерк красных чернил.
– Более того, доктор, мы должны узнать, кто купил эту картину!
* * *
Смотритель галереи, некто мистер Шанк, был рад предоставить им информацию (после того как доктор подробно расспросил о ценах и условиях доставки в княжество нескольких больших работ, вставляя рассуждения о свободных пространствах на стенах Макленбургского дворца), но мистер Шанк, к сожалению, почти ничего не знал. Файляндт был загадкой: художественная школа в Вене, поездка в Италию и Константинополь, студия на Монмартре. Картины поступили из Парижа, где, если мистер Шанк не ошибался, и умер художник. Он бросил взгляд на полотна с их пышными композициями и высказал предположение, что художник был болен чахоткой, питал пристрастие к алкоголю или был подвержен какой-либо другой губительной привычке. Нынешний владелец пожелал сохранить в тайне свое имя (по мнению мистера Шанка, из-за шокирующего характера работ), и Шанк имел дело только со своим коллегой из галереи на бульваре Сен-Жермен. Мистеру Шанку явно доставляла удовольствие атмосфера скандальности вокруг коллекции, как доставляла ему удовольствие возможность поделиться конфиденциальной информацией с теми, кого он считал достойным этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
* * *
– Боже милостивый, – прошептал доктор Свенсон. Он разглядывал маленькую карточку сбоку от крупного полотна, фигуры с которого будто соскальзывали в окружающее пространство. – «Святая Ровена и викинги», – прочел он и перевел взгляд на лицо, о котором с натяжкой можно было сказать, что оно светится религиозным рвением. – Боже милостивый!
Чань хранил молчание, но был поражен в не меньшей мере, хотя выражение его глаз оставалось непроницаемым за темными стеклами очков. Мисс Темпл начала вполголоса, чтобы не привлекать внимания смотрителя:
– Ну вот… теперь мы можем поговорить без опаски…
– «Блаженная стойкость святого Джаспера», – прочел доктор, обводя взглядом картину на противоположной стене. – Это что – свиные рыла?
Мисс Темпл откашлялась. Они, чуть сконфуженные, повернулись к ней.
– Боже милостивый, мисс Темпл, – сказал Свенсон, – неужели эти картины не ужасают вас?
– По правде говоря, ужасают. Но я их уже видела. Я подумала, что уж если все мы видели синие карточки, то сможем вынести и эти картины.
– Да… да, я согласен, – сказал Свенсон, который смутился еще больше. – Галерея явно пуста.
Чань не высказал никакого мнения относительно этого места и картин мистера Файляндта, он только улыбнулся довольно кровожадной улыбкой.
– Что касается меня… – начала мисс Темпл. – Вы ведь видели синие карточки, Кардинал?
– Видел. – В его взгляде и в самом деле было что-то зловещее.
– Та, на которой Роджер Баскомб… и я… – Она замолчала, наморщила лоб, собираясь с мыслями – слишком много их теснилось в ее черепной коробке. – Я пытаюсь решить, в каком направлении нам теперь следует приложить наши усилия и, самое главное, лучше ли нам оставаться вместе или мы сможем добиться большего, действуя поодиночке?
– Вы говорили о карточке, – напомнил ей Чань.
– Потому что на ней загородный дом дядюшки Роджера, лорда Тарра, и еще какой-то карьер…
– Постойте-постойте, – перебил ее Свенсон. – Франсис Ксонк говорил о полученном Баскомбом наследстве… он упоминал некое вещество, которое называл «синей глиной» – вы о ней слышали?
Она отрицательно покачала головой. Чань пожал плечами.
– Я тоже не слышал, – продолжил Свенсон. – Но он намекал, что Баскомб скоро станет владельцем крупного месторождения этой глины. Это наверняка тот самый карьер, и карьер этот наверняка находится на земле его дядюшки.
– На его земле, – поправил его Чань.
Свенсон кивнул.
– И я думаю, эта глина необходима для их стекла!
– Из-за этого и убили лорда Тарра, – сказал Чань. – Из-за этого они и выбрали Баскомба. Они склоняют его на свою сторону, и таким образом глина оказывается в их руках.
В голове у мисс Темпл все вдруг связалось воедино… несколько слов, сказанных Граббе о полезности титула для честолюбивого человека, обольстительное общество женщины вроде графини или даже – она разочарованно вздохнула – миссис Марчмур, сигары, бренди, развлечения с привлекательным повесой вроде Франсиса Ксонка. Имел ли Роджер, спрашивала она себя, истинное представление о ценности этой синей глины, или же его сотрудничество было куплено задешево – как у дикаря-индейца за пригоршню бус? Но потом она вспомнила, что и на Роджере были алые шрамы. Сумел ли он хотя бы сохранить здравый смысл или Процесс превратил его в раба?
– В конечном счете он всего лишь пешка… – прошептала она.
– Я готов держать пари, что каждый самодовольный член этой клики считает всех остальных пешками, – хохотнул Чань. – Я бы не стал так уж выделять нашего беднягу Баскомба.
– Верно, – сказала мисс Темпл. – Вы абсолютно правы. Я уверена, он всего лишь такой же, как они. – Она движением плеч подавила сочувственную нотку в голосе. – Но вопрос пока остается без ответа: следует ли нам сосредоточить наши усилия на Тарр-Манор?
– Есть и другая возможность, – сказал доктор Свенсон. – В трех минутах ходьбы отсюда есть сад, обнесенный стеной, куда граф д'Орканц привел меня, чтобы я осмотрел больную женщину, – именно туда я и шел, когда увидел в окне вас.
– Какую женщину? – спросил Чань. Свенсон тяжело вздохнул и покачал головой.
– Еще одна несчастная жертва экспериментов графа и еще одна загадка. У нее были все симптомы утопленницы, вытащенной из ледяной воды, хотя повреждения ей были нанесены каким-то механическим устройством… Я полагаю, это каким-то образом связано со стеклом или ящиками. Не знаю, пережила ли она ночь. Но само это место… оранжерея, чтобы ей было теплее… вероятно какая-то цитадель графа, и она здесь совсем близко. Он меня искал, чтобы я вернул ее к жизни…
– Он вас искал? – спросила мисс Темпл.
– Он сказал, что читал мою статью, которую я написал несколько лет назад, – о болезнях матросов на Балтике…
– Он и в самом деле хорошо начитан.
– Это смешно, но я согласен…
Мисс Темпл нахмурилась, мысли ее заметались.
– Постойте… если эта статья написана так давно, значит, граф, вероятно, сталкивался с подобными недугами еще раньше и у него были причины интересоваться вашей статьей!
Свенсон кивнул:
– Да! Значит ли это, что граф – главный вдохновитель этих экспериментов?
– У меня нет сомнений в том, что именно он руководил в Харшморте всеми работами с ящиками и странными механическими масками. Выходит, что он овладел этой наукой давно…
Ее пробрала дрожь при воспоминаниях о громиле в Харшморте, бесцеремонно манипулировавшем полусонной женщиной.
– Опишите эту женщину, – вмешался Чань. – В оранжерее.
– Описать? – переспросил Свенсон, отвлеченный от своих мыслей. – Ну, у нее были уродливые отметины на всем теле… она была молодая, красивая… да, возможно, азиатка. Вы ее знаете?
– Конечно нет, – ответил Чань.
– Мы можем проверить – там ли она до сих пор?
– Значит, у нас есть еще одна возможность, – сказала мисс Темпл, пытаясь сохранять логику разговора. – К тому же имеется несколько мест, где мы могли бы поискать известных людей, – в Харшморте, в «Сент-Ройяле» – графиню…
– В доме Граббе на Адриан-Сквер, – сказал Свенсон.
Они повернулись к Чаню. Тот, погруженный в свои мысли, молчал, потом резко поднял голову и покачал головой.
– Если мы будем преследовать их поодиночке, то в лучшем случае получим одного пленного. Что означает допрос, угрозы – все это затруднительно. Да, мы, может быть, найдем принца… мы можем найти что угодно, но, вероятнее всего, мы захватим Гаральда Граббе за обедом, когда он будет со своей женой, и нам придется обоим перерезать глотки.
– Я не знакома с миссис Граббе, – сказала мисс Темпл. – И я бы предпочла не причинять вреда тем, кто, насколько мне известно, не сделал нам ничего дурного.
Она знала, что Чань высказал идею убить эту женщину только для того, чтобы напугать их, и он напугал ее – подверг испытанию, точно так же она, как стало ей понятно теперь, с помощью этих картин испытывала их обоих. По мере их разговора ей становилось ясно, что, придя с двумя мужчинами в помещение, наполненное изуверской живописью, она заявляла об определенных своих знаниях, которыми на самом деле не владела. Ее первоначальное намерение было иным, но зато теперь она чувствовала себя ровней с ними.
– Значит, вы не хотите убивать всех подряд? – улыбнулся Чань.
– Не хочу, – ответила мисс Темпл. – Я всегда, с того самого момента, когда решила последовать за Роджером, хотела узнать только одно – «почему?»
– Так вы полагаете, мы должны разделиться? – спросил Свенсон. – Кто-то пойдет в оранжерею… а это – если там полно людей графа – может кончиться резней… Кто-то отправится в Тарр-Манор?
– А как насчет вашего принца? – спросила мисс Темпл.
Свенсон потер глаза.
– Не знаю. Даже они ничего о нем не знали.
– Кто не знал? – спросил Чань. – Конкретно.
– Ксонк, Баскомб, майор Блах, граф…
– Они исключили графиню?
– Нет. И лорда Вандаариффа тоже. Так что… принц вполне может находиться в номере «Сент-Ройяла» или в Харшморте… Возможно, если бы нам удалось найти его, это лишь усугубило бы противоречия между ними и, как знать… спровоцировало бы их на какие-нибудь неосторожные действия или раскрыло их истинные цели.
Чань кивнул. Он повернулся к мисс Темпл и абсолютно серьезно сказал:
– А вы что думаете о разделении наших усилий? О том, чтобы поодиночке отправляться по этим адресам?
* * *
Мисс Темпл собралась было ответить (а она знала, что должна ответить), но вдруг вспомнила себя в трясущемся экипаже вместе со Спраггом, почувствовала запах его пота, небритую щеку, удушающий груз его тела, силу наглых рук, волну страха, неумолимо подавившую ее волю. Она прогнала эти воспоминания и вдруг увидела себя перед женщиной в красном, увидела ее пронзительные фиолетовые глаза, острее любого ножа, ее покровительственное высокомерие, ее низкий смех, от звука которого тело мисс Темпл покрывалось холодным потом. Она прогнала и эти воспоминания, оглянулась, посмотрела на картины, на двух мужчин, которые стали ее союзниками. Она знала: они будут делать то, что скажет она.
– Я вовсе не против, – улыбнулась мисс Темпл. – Если мне представится случай пристрелить одного из этих типов самой – тем лучше.
– Минуточку… – сказал доктор Свенсон.
Он смотрел мимо нее на дальнюю стену, потом направился туда, протирая свой монокль о лацкан пальто. Он остановился перед небольшим полотном (вероятно, самым маленьким на выставке) и вперился в подпись, потом снова перевел взгляд на картину и принялся внимательно разглядывать ее.
– Подойдите, пожалуйста, сюда.
Мисс Темпл подошла к картине и тут же разинула рот от изумления. Как же она не запомнила это полотно с прошлого раза? На холсте (явно вырезанном из картины большего размера) была изображена некая неземная женщина, лежащая на чем-то, показавшемся ей поначалу то ли диваном, то ли софой, но при более пристальном рассмотрении она увидела, что это наклонный стол, разглядела даже что-то вроде ремней (или это просто художник так представлял себе библейские одеяния?), которыми были привязаны ее руки. Над головой женщины был золотой венчик, но на лице вокруг глаз она увидела те самые лиловые замкнутые шрамы, которые все они видели в реальности.
Свенсон сверился с каталогом.
– «Фрагмент Благовещения»… эта… минуточку… – он перевернул страницу, – картина была написана пять лет назад. И она самая новая в коллекции. Прошу прощения.
Он направился к смотрителю, который сидел за своим столом, делая какие-то пометки в журнале. Мисс Темпл снова обратилась к картине, которая – в этом ей невозможно было отказать – обладала каким-то тревожным чувством. Приглядевшись, мисс Темпл с ужасом заметила, что светлое одеяние на шее было окаймлено зелеными кружочками.
– Такие одежды были в Харшморте, – прошептала она Чаню, – я видела их на женщинах, которых граф подчинил своей воле, – точно такие же!
Доктор вернулся, покачивая головой.
– Очень странно, – прошептал он. – Художник – мистер Оскар Файляндт был явно мистиком, психически больным, доморощенным алхимиком и черным магом.
– Отлично, – сказал Чань. – Может, он и свяжет все эти ниточки в одну…
– Он может вывести нас на других! – возбужденно прошептала мисс Темпл.
– Это и мне пришло в голову, – кивнул доктор. – Но мне сказали, что мистер Файляндт вот уже пять лет как умер.
Все трое погрузились в молчание. Пять лет? Как такое возможно? Что это значит?
– Эти шрамы на ее лице, – сказал Чань. – Они определенно такие же…
– Да, – согласился Свенсон, – а значит, этому замыслу… Процессу… как минимум столько же лет. Нам нужно узнать больше: где жил художник, кому принадлежит эта его картина и вообще, кто организовал эту выставку…
Мисс Темпл указала пальчиком на карточку с названием работы – рядом с ней был росчерк красных чернил.
– Более того, доктор, мы должны узнать, кто купил эту картину!
* * *
Смотритель галереи, некто мистер Шанк, был рад предоставить им информацию (после того как доктор подробно расспросил о ценах и условиях доставки в княжество нескольких больших работ, вставляя рассуждения о свободных пространствах на стенах Макленбургского дворца), но мистер Шанк, к сожалению, почти ничего не знал. Файляндт был загадкой: художественная школа в Вене, поездка в Италию и Константинополь, студия на Монмартре. Картины поступили из Парижа, где, если мистер Шанк не ошибался, и умер художник. Он бросил взгляд на полотна с их пышными композициями и высказал предположение, что художник был болен чахоткой, питал пристрастие к алкоголю или был подвержен какой-либо другой губительной привычке. Нынешний владелец пожелал сохранить в тайне свое имя (по мнению мистера Шанка, из-за шокирующего характера работ), и Шанк имел дело только со своим коллегой из галереи на бульваре Сен-Жермен. Мистеру Шанку явно доставляла удовольствие атмосфера скандальности вокруг коллекции, как доставляла ему удовольствие возможность поделиться конфиденциальной информацией с теми, кого он считал достойным этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132