Ривс щелкнул каблуками и замер по стойке «смирно». Человек вошел в караулку. На воротнике и эполетах его красного мундира были золотые капитанские знаки различия.
– Ривс, – сказал он, не отрывая глаз от Чаня.
– Это мистер Чань, сэр. Товарищ мистера Баскомба.
Капитан не ответил.
– Он был внутри, сэр. Я во время обхода услышал, как он стучит в дверь…
– В какую дверь?
– Дверь номер пять, сэр, зона мистера Баскомба. Мистеру Чаню стало плохо…
– Ладно. Хорошо, свободен. Иди менять Хикса, уже время.
– Сэр!
Капитан полностью вошел в комнату, делая знак Чаню сесть. За спиной у них Ривс взял свой шлем и поспешил из комнаты, задержавшись на секунду у дверей, чтобы незаметно от капитана кивнуть Чаню. Его торопливые шаги застучали по коридору, потом – вниз по лестнице. Капитан налил в кружку чаю и сел, и только тогда Чань сел вместе с ним.
– Вы говорите – Чань? Чань кивнул.
– Так меня называют.
– Смит, капитан Четвертого драгунского полка. Ривс говорит, вам стало плохо?
– Да. Он был очень внимателен ко мне.
– Прошу. – Смит засунул руку в карман, вытащил маленькую фляжку, отвинтил крышку и протянул Чаню.
– Сливовый бренди, – сказал он, улыбнувшись. – Обожаю сладкое.
Чань отхлебнул из фляжки, чувствуя какую-то бесшабашность и желание выпить. Он почувствовал острый спазм боли в горле, но бренди словно прожгло осадок синего порошка. Он вернул фляжку.
– Очень вам признателен.
– Вы – один из людей Баскомба? – спросил капитан.
– Я бы так не сказал. Я пришел по его просьбе. С одним из членов группы произошел несчастный случай из-за масляного фонаря…
– Да, с Франсисом Ксонком, – кивнул капитан Смит. – Я слышал, он получил довольно сильный ожог.
– Меня это не удивляет. Как я уже говорил вашему караульному, мне стало плохо, пока я ждал их возвращения. Я, вероятно, уснул, у меня был озноб… это случилось несколько часов назад, а когда я проснулся, там никого не было. Я ждал, что Баскомб вернется. Мы ведь даже не закончили то дело, для которого он меня приглашал.
– Несомненно, травма мистера Ксонка потребовала его участия.
– Так и было, – сказал Чань.
Он позволил себе налить еще чаю в кружку. Смит, казалось, не заметил этого, он встал и подошел к двери, закрыл ее на ключ и с грустной улыбкой повернулся к Чаню.
– Излишняя предосторожность в правительственном здании не повредит.
* * *
– Четвертый драгунский полк недавно переведен в ведение министерства иностранных дел, – заметил Чань. – Кажется, об этом писали в газетах, или его перевели во дворец?
Смит вернулся на свой стул и, прежде чем ответить, несколько мгновений внимательно изучал Чаня. Он отхлебнул чаю и откинулся к спинке стула, грея руки о кружку.
– Кажется, вы знакомы с нашим полковником?
Чань вздохнул – за глупость всегда приходилось платить.
– Вы видели меня вчера утром, – сказал он. – У пристани, с Аспичем.
Смит кивнул.
– Не самое удобное место для встреч.
– Вы мне расскажете, зачем вы встречались?
– Возможно… – Чань пожал плечами.
Капитан питал подозрения на его счет и был не прочь подстраховаться, но Чань решил еще немного испытать его.
– Если сначала вы мне скажете кое-что.
Губы Смита сжались.
– Что именно?
Чань улыбнулся.
– Вы служили с Аспичем и Траппингом в Африке? Смит нахмурился – он не ожидал такого вопроса. Подумав, он кивнул.
– Я спрашиваю об этом, – продолжал Чань, – потому что вижу громадные нравственные и профессиональные различия между полковником Аспичем и Траппингом. Я не заблуждаюсь насчет полковника Траппинга. Но – если вы простите меня – выбор Аспичем места нашей встречи – прекрасная иллюстрация его безрассудной самоуверенности.
Чань спрашивал себя – не зашел ли он слишком далеко; никогда не знаешь границ преданности, в особенности имея дело с опытным солдатом. Прежде чем начать говорить, Смит несколько секунд внимательно смотрел на него.
– Многие офицеры купили чин за деньги… служить с людьми, которые сделали карьеру таким путем, не так уж приятно, но в этом нет ничего необычного. – Чань чувствовал, что Смит очень тщательно подбирает слова. – Адъютант-полковник не принадлежал к таковым… но…
– Он изменился за последнее время? – подсказал ему Чань.
Смит опять внимательно посмотрел на него, оценивая его своим острым профессиональным взглядом, от которого Чаню стало немного не по себе. Секунду спустя он тяжело вздохнул, словно принял решение, которое ему не нравилось, но по каким-то причинам он не мог отказаться от возможности поделиться некоторыми своими соображениями с незнакомцем.
– Вам приходилось курить опиум? – спросил он. Чань, с трудом сдержав улыбку, заставил себя кивнуть с непроницаемым выражением лица. Смит продолжил:
– Тогда вам известно, что человек может погубить себя, попробовав эту отраву всего один раз. Ради наркотического сна он будет готов пожертвовать жизнью. Именно это и происходит с Ноландом Аспичем, только он заворожен судьбой Артура Траппинга. Я ему не враг. Я преданно служил под его началом, но его зависть к незаслуженному успеху Траппинга выедает его изнутри.
– Но он сам теперь командует полком.
Смит резко кивнул. Черты его лица посуровели.
– Ну, я сказал достаточно. Так с какой целью вы встречались?
– Я выполняю различные заказы, – сказал Чань. – Адъютант-полковник Аспич нанял меня, чтобы найти исчезнувшего Артура Траппинга.
– Зачем?
– Не из любви к последнему, если вы это имеете в виду. Траппинг был выдвиженцем мощной группировки, и их влиянием полк был переведен во дворец. Потом полковник исчез. Аспич хотел принять командование, но его беспокоило, как к этому отнесутся благожелатели Траппинга.
Смит сморщился от презрения. Чань порадовался своему решению сказать не всю правду.
– Понятно. И вы нашли его?
Чань, поколебавшись, пожал плечами – капитан казался простачком.
– Нашел. Он мертв. Убит. Я не знаю, как и кем. Тело его утопили в реке.
Смит в ужасе отпрянул:
– Но почему?
– Не знаю.
– Поэтому-то вы и оказались здесь? Вы докладывали об этом Баскомбу?
– Не совсем так.
Смит настороженно замер. Чань поднял руку:
– Не пугайтесь… Я пришел сюда поговорить с Баскомбом… что вы думаете о нем?
Смит пожал плечами:
– Он чиновник министерства. Неглуп… и у него нет высокомерия, свойственного всем здешним канцелярским крысам. А что?
– Просто хотел знать – он, по-вашему, мелкая сошка? Дело у меня было к графине ди Лакер-Сфорца и Ксонку, потому что они-то и были союзниками полковника Траппинга, в особенности Ксонк, и по неизвестным мне причинам один из них – я не знаю кто, впрочем – организовал на него покушение. Вы понимаете не хуже меня, что Аспич теперь у них в кармане. Ваше сегодняшнее сотрудничество, доставка ящиков с оборудованием в Королевский институт…
– И в Харшморт…
– Вот-вот, – сказал в тон ему Чань, радуясь полученным сведениям. – Роберт Вандаарифф – скорее всего, главный вдохновитель какого-то заговора, вместе с кронпринцем Макленбурга…
Смит поднял руку, останавливая его. Он вытащил фляжку, отвинтил колпачок и, нахмурившись, сделал большой глоток, потом протянул фляжку Чаню, который не отказался выпить еще. Глоток бренди снова разжег пожар в его горле, но Чань решил для себя, что, несмотря на боль, бренди приносит ему облегчение. Он вернул фляжку капитану.
– Все… – Смит говорил так тихо, что Чань почти не слышал его. – Все пошло наперекосяк, и тем не менее – повышения, награды, дворец, министерства… теперь мы проводим время, эскортируя телеги или важных шишек, которые по недостатку ума сами себя поджигают…
– Кому вы подчиняетесь во дворце? – спросил Чань. – Баскомбу и Граббе? Но и они должны получать какое-то разрешение сверху?
Смит не слушал его. Он погрузился в свои мысли. Когда он поднял глаза, Чань увидел на его лице признаки усталости, не замеченные им раньше.
– Дворец? Гнездо беспомощных герцогов во главе со старой каргой. – Смит покачал головой. – Вы должны идти. Скоро смена караула, и может появиться полковник. Он часто встречается по вечерам с заместителем министра. Они составляют планы, но никто из офицеров не знает какие. Большинство из них такие же наглецы, как и сам Аспич. Мы должны поспешить – может, им уже известно ваше имя. Я так понимаю, что ваша история о внезапном приступе болезни – это выдумка?
– Отнюдь, – вставая, покачал головой Чань. – Моя болезнь была следствием отравления… правда, у меня привычка не поддаваться смерти.
Смит позволил себе мимолетную улыбку.
– Что случилось с миром – человек отказывается подчиняться своему Творцу, когда Тот отдает ему приказ помереть?
* * *
Смит быстро проводил его по лестнице на второй этаж, а потом по лабиринту коридоров – на балкон над задним выходом.
– Тут смена караула происходит позднее, чем на парадном входе, и все еще дежурят мои люди, – объяснил он, внимательно разглядывая Чаня, его одежду, закончив невидимыми за темными стеклами глазами. – Боюсь, что вы можете оказаться негодяем… и в обычной ситуации таким бы я и счел вас, но в необычные времена происходят странные знакомства. Я верю, что вы рассказали мне правду. Если нам удастся помочь друг другу… что ж, значит, мы будем менее одиноки.
Чань протянул ему руку.
– Капитан, я и в самом деле негодяй, и тем не менее я враг этих людей. Я вам признателен за доброту. И надеюсь, что мне удастся отплатить вам той же монетой.
Смит пожал его руку и кивнул на ворота.
– Половина десятого. Вы должны идти.
Они спустились по лестнице. Вдруг Чань прошептал ему:
– Может, капитан, вы еще познакомитесь с одним немецким доктором – Свенсоном из посольства принца. Или с молодой женщиной, мисс Селестой Темпл. Мы вместе в этом деле – назовите им мое имя, и они помогут вам. Можете мне поверить, проку от них гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
Они подошли к воротам. Капитан Смит коротко кивнул ему – любые иные знаки были бы замечены солдатами, – и Чань вышел на улицу.
Он направился на площадь Святой Изобелы и сел у фонтана, где мог легко увидеть любого, откуда бы кто к нему ни приближался. Луна проливала слабый свет из-за тяжелых облаков. С реки поднялся туман, и теперь влажный воздух щипал его саднящие горло и легкие. С ужасом и отчаянием спрашивал он себя – насколько сильные повреждения он получил. Он видел чахоточных больных, выхаркивающих из себя вместе с кровью жизнь, – не находился ли он теперь в начале такого пути? Он сделал еще один вдох и ощутил приступ боли, словно у него в легких было стекло, врезавшееся в его плоть с каждым движением. Он отхаркнул сгусток жидкости из горла, выплюнул его на мостовую. Слюна показалась ему темнее, чем обычно, но он не мог сказать – то ли от синевы, то ли от крови.
* * *
Ящики были отправлены в Харшморт. Почему? Потому что там больше места? Меньше случайных глаз? И то и другое было верно, но у него возникла еще одна мысль – порт. Харшморт был идеальным местом для отправки ящиков морем… в Макленбург. Он отругал себя за то, что не рассмотрел толком карты в круглой комнате, когда у него была такая возможность. По крайней мере, он мог рассказать о них Свенсону, теперь же у него было лишь самое общее представление о том, где размещались булавки с цветными головками. Он вздохнул об упущенной возможности, а потом перестал думать об этом.
Пока он был без чувств, надежда найти мисс Темпл окончательно исчезла, потому что куда бы она ни отправилась, там ее теперь наверняка не было, что бы с ней ни произошло за это время. Первое, что приходило ему на ум, был дом Баскомба, но он не хотел идти туда, хотя был и не прочь вздуть этого министерского деятеля. Впервые ему пришло в голову, что и Селесту, возможно, обуяло такое же желание – могла ли она пойти куда-то в другое место? Она оставила их, исполненная эмоций, после разговоров о ее потере. Но если она отправилась не к Баскомбу, то куда? Если верить ее словам (а он понимал, что делать этого не следует), то она выкинула Баскомба из своего сердца. Кто еще посягал на ее жизнь?
Чань обругал себя последним дураком и со всех ног поспешил в отель «Сент-Ройял».
На этот раз он не стал приближаться к парадному входу, сразу направившись к заднему, где люди в белых халатах из ночной кухонной смены тащили металлические короба, наполненные мусором и объедками. Он подошел к ближайшему, махнул рукой в сторону растущей груды коробов и резко спросил:
– Кто сказал, что это нужно грузить сюда? Где ваш управляющий?
Человек недоуменно посмотрел на него – они явно всегда ставили короба здесь, – но у Чаня был такой строгий и требовательный вид, что грузчик остановился и неуверенно сказал:
– М-мистер Альберт?
– Так! Где мистер Альберт? Мне нужно с ним немедленно поговорить!
Человек показал на входную дверь. К этому времени все остальные уже смотрели на них. Чань повернулся к ним.
– Отлично. Оставайтесь здесь. Мы решим, что с этим делать.
Он прошел в длинный служебный коридор и свернул за угол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
– Ривс, – сказал он, не отрывая глаз от Чаня.
– Это мистер Чань, сэр. Товарищ мистера Баскомба.
Капитан не ответил.
– Он был внутри, сэр. Я во время обхода услышал, как он стучит в дверь…
– В какую дверь?
– Дверь номер пять, сэр, зона мистера Баскомба. Мистеру Чаню стало плохо…
– Ладно. Хорошо, свободен. Иди менять Хикса, уже время.
– Сэр!
Капитан полностью вошел в комнату, делая знак Чаню сесть. За спиной у них Ривс взял свой шлем и поспешил из комнаты, задержавшись на секунду у дверей, чтобы незаметно от капитана кивнуть Чаню. Его торопливые шаги застучали по коридору, потом – вниз по лестнице. Капитан налил в кружку чаю и сел, и только тогда Чань сел вместе с ним.
– Вы говорите – Чань? Чань кивнул.
– Так меня называют.
– Смит, капитан Четвертого драгунского полка. Ривс говорит, вам стало плохо?
– Да. Он был очень внимателен ко мне.
– Прошу. – Смит засунул руку в карман, вытащил маленькую фляжку, отвинтил крышку и протянул Чаню.
– Сливовый бренди, – сказал он, улыбнувшись. – Обожаю сладкое.
Чань отхлебнул из фляжки, чувствуя какую-то бесшабашность и желание выпить. Он почувствовал острый спазм боли в горле, но бренди словно прожгло осадок синего порошка. Он вернул фляжку.
– Очень вам признателен.
– Вы – один из людей Баскомба? – спросил капитан.
– Я бы так не сказал. Я пришел по его просьбе. С одним из членов группы произошел несчастный случай из-за масляного фонаря…
– Да, с Франсисом Ксонком, – кивнул капитан Смит. – Я слышал, он получил довольно сильный ожог.
– Меня это не удивляет. Как я уже говорил вашему караульному, мне стало плохо, пока я ждал их возвращения. Я, вероятно, уснул, у меня был озноб… это случилось несколько часов назад, а когда я проснулся, там никого не было. Я ждал, что Баскомб вернется. Мы ведь даже не закончили то дело, для которого он меня приглашал.
– Несомненно, травма мистера Ксонка потребовала его участия.
– Так и было, – сказал Чань.
Он позволил себе налить еще чаю в кружку. Смит, казалось, не заметил этого, он встал и подошел к двери, закрыл ее на ключ и с грустной улыбкой повернулся к Чаню.
– Излишняя предосторожность в правительственном здании не повредит.
* * *
– Четвертый драгунский полк недавно переведен в ведение министерства иностранных дел, – заметил Чань. – Кажется, об этом писали в газетах, или его перевели во дворец?
Смит вернулся на свой стул и, прежде чем ответить, несколько мгновений внимательно изучал Чаня. Он отхлебнул чаю и откинулся к спинке стула, грея руки о кружку.
– Кажется, вы знакомы с нашим полковником?
Чань вздохнул – за глупость всегда приходилось платить.
– Вы видели меня вчера утром, – сказал он. – У пристани, с Аспичем.
Смит кивнул.
– Не самое удобное место для встреч.
– Вы мне расскажете, зачем вы встречались?
– Возможно… – Чань пожал плечами.
Капитан питал подозрения на его счет и был не прочь подстраховаться, но Чань решил еще немного испытать его.
– Если сначала вы мне скажете кое-что.
Губы Смита сжались.
– Что именно?
Чань улыбнулся.
– Вы служили с Аспичем и Траппингом в Африке? Смит нахмурился – он не ожидал такого вопроса. Подумав, он кивнул.
– Я спрашиваю об этом, – продолжал Чань, – потому что вижу громадные нравственные и профессиональные различия между полковником Аспичем и Траппингом. Я не заблуждаюсь насчет полковника Траппинга. Но – если вы простите меня – выбор Аспичем места нашей встречи – прекрасная иллюстрация его безрассудной самоуверенности.
Чань спрашивал себя – не зашел ли он слишком далеко; никогда не знаешь границ преданности, в особенности имея дело с опытным солдатом. Прежде чем начать говорить, Смит несколько секунд внимательно смотрел на него.
– Многие офицеры купили чин за деньги… служить с людьми, которые сделали карьеру таким путем, не так уж приятно, но в этом нет ничего необычного. – Чань чувствовал, что Смит очень тщательно подбирает слова. – Адъютант-полковник не принадлежал к таковым… но…
– Он изменился за последнее время? – подсказал ему Чань.
Смит опять внимательно посмотрел на него, оценивая его своим острым профессиональным взглядом, от которого Чаню стало немного не по себе. Секунду спустя он тяжело вздохнул, словно принял решение, которое ему не нравилось, но по каким-то причинам он не мог отказаться от возможности поделиться некоторыми своими соображениями с незнакомцем.
– Вам приходилось курить опиум? – спросил он. Чань, с трудом сдержав улыбку, заставил себя кивнуть с непроницаемым выражением лица. Смит продолжил:
– Тогда вам известно, что человек может погубить себя, попробовав эту отраву всего один раз. Ради наркотического сна он будет готов пожертвовать жизнью. Именно это и происходит с Ноландом Аспичем, только он заворожен судьбой Артура Траппинга. Я ему не враг. Я преданно служил под его началом, но его зависть к незаслуженному успеху Траппинга выедает его изнутри.
– Но он сам теперь командует полком.
Смит резко кивнул. Черты его лица посуровели.
– Ну, я сказал достаточно. Так с какой целью вы встречались?
– Я выполняю различные заказы, – сказал Чань. – Адъютант-полковник Аспич нанял меня, чтобы найти исчезнувшего Артура Траппинга.
– Зачем?
– Не из любви к последнему, если вы это имеете в виду. Траппинг был выдвиженцем мощной группировки, и их влиянием полк был переведен во дворец. Потом полковник исчез. Аспич хотел принять командование, но его беспокоило, как к этому отнесутся благожелатели Траппинга.
Смит сморщился от презрения. Чань порадовался своему решению сказать не всю правду.
– Понятно. И вы нашли его?
Чань, поколебавшись, пожал плечами – капитан казался простачком.
– Нашел. Он мертв. Убит. Я не знаю, как и кем. Тело его утопили в реке.
Смит в ужасе отпрянул:
– Но почему?
– Не знаю.
– Поэтому-то вы и оказались здесь? Вы докладывали об этом Баскомбу?
– Не совсем так.
Смит настороженно замер. Чань поднял руку:
– Не пугайтесь… Я пришел сюда поговорить с Баскомбом… что вы думаете о нем?
Смит пожал плечами:
– Он чиновник министерства. Неглуп… и у него нет высокомерия, свойственного всем здешним канцелярским крысам. А что?
– Просто хотел знать – он, по-вашему, мелкая сошка? Дело у меня было к графине ди Лакер-Сфорца и Ксонку, потому что они-то и были союзниками полковника Траппинга, в особенности Ксонк, и по неизвестным мне причинам один из них – я не знаю кто, впрочем – организовал на него покушение. Вы понимаете не хуже меня, что Аспич теперь у них в кармане. Ваше сегодняшнее сотрудничество, доставка ящиков с оборудованием в Королевский институт…
– И в Харшморт…
– Вот-вот, – сказал в тон ему Чань, радуясь полученным сведениям. – Роберт Вандаарифф – скорее всего, главный вдохновитель какого-то заговора, вместе с кронпринцем Макленбурга…
Смит поднял руку, останавливая его. Он вытащил фляжку, отвинтил колпачок и, нахмурившись, сделал большой глоток, потом протянул фляжку Чаню, который не отказался выпить еще. Глоток бренди снова разжег пожар в его горле, но Чань решил для себя, что, несмотря на боль, бренди приносит ему облегчение. Он вернул фляжку капитану.
– Все… – Смит говорил так тихо, что Чань почти не слышал его. – Все пошло наперекосяк, и тем не менее – повышения, награды, дворец, министерства… теперь мы проводим время, эскортируя телеги или важных шишек, которые по недостатку ума сами себя поджигают…
– Кому вы подчиняетесь во дворце? – спросил Чань. – Баскомбу и Граббе? Но и они должны получать какое-то разрешение сверху?
Смит не слушал его. Он погрузился в свои мысли. Когда он поднял глаза, Чань увидел на его лице признаки усталости, не замеченные им раньше.
– Дворец? Гнездо беспомощных герцогов во главе со старой каргой. – Смит покачал головой. – Вы должны идти. Скоро смена караула, и может появиться полковник. Он часто встречается по вечерам с заместителем министра. Они составляют планы, но никто из офицеров не знает какие. Большинство из них такие же наглецы, как и сам Аспич. Мы должны поспешить – может, им уже известно ваше имя. Я так понимаю, что ваша история о внезапном приступе болезни – это выдумка?
– Отнюдь, – вставая, покачал головой Чань. – Моя болезнь была следствием отравления… правда, у меня привычка не поддаваться смерти.
Смит позволил себе мимолетную улыбку.
– Что случилось с миром – человек отказывается подчиняться своему Творцу, когда Тот отдает ему приказ помереть?
* * *
Смит быстро проводил его по лестнице на второй этаж, а потом по лабиринту коридоров – на балкон над задним выходом.
– Тут смена караула происходит позднее, чем на парадном входе, и все еще дежурят мои люди, – объяснил он, внимательно разглядывая Чаня, его одежду, закончив невидимыми за темными стеклами глазами. – Боюсь, что вы можете оказаться негодяем… и в обычной ситуации таким бы я и счел вас, но в необычные времена происходят странные знакомства. Я верю, что вы рассказали мне правду. Если нам удастся помочь друг другу… что ж, значит, мы будем менее одиноки.
Чань протянул ему руку.
– Капитан, я и в самом деле негодяй, и тем не менее я враг этих людей. Я вам признателен за доброту. И надеюсь, что мне удастся отплатить вам той же монетой.
Смит пожал его руку и кивнул на ворота.
– Половина десятого. Вы должны идти.
Они спустились по лестнице. Вдруг Чань прошептал ему:
– Может, капитан, вы еще познакомитесь с одним немецким доктором – Свенсоном из посольства принца. Или с молодой женщиной, мисс Селестой Темпл. Мы вместе в этом деле – назовите им мое имя, и они помогут вам. Можете мне поверить, проку от них гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
Они подошли к воротам. Капитан Смит коротко кивнул ему – любые иные знаки были бы замечены солдатами, – и Чань вышел на улицу.
Он направился на площадь Святой Изобелы и сел у фонтана, где мог легко увидеть любого, откуда бы кто к нему ни приближался. Луна проливала слабый свет из-за тяжелых облаков. С реки поднялся туман, и теперь влажный воздух щипал его саднящие горло и легкие. С ужасом и отчаянием спрашивал он себя – насколько сильные повреждения он получил. Он видел чахоточных больных, выхаркивающих из себя вместе с кровью жизнь, – не находился ли он теперь в начале такого пути? Он сделал еще один вдох и ощутил приступ боли, словно у него в легких было стекло, врезавшееся в его плоть с каждым движением. Он отхаркнул сгусток жидкости из горла, выплюнул его на мостовую. Слюна показалась ему темнее, чем обычно, но он не мог сказать – то ли от синевы, то ли от крови.
* * *
Ящики были отправлены в Харшморт. Почему? Потому что там больше места? Меньше случайных глаз? И то и другое было верно, но у него возникла еще одна мысль – порт. Харшморт был идеальным местом для отправки ящиков морем… в Макленбург. Он отругал себя за то, что не рассмотрел толком карты в круглой комнате, когда у него была такая возможность. По крайней мере, он мог рассказать о них Свенсону, теперь же у него было лишь самое общее представление о том, где размещались булавки с цветными головками. Он вздохнул об упущенной возможности, а потом перестал думать об этом.
Пока он был без чувств, надежда найти мисс Темпл окончательно исчезла, потому что куда бы она ни отправилась, там ее теперь наверняка не было, что бы с ней ни произошло за это время. Первое, что приходило ему на ум, был дом Баскомба, но он не хотел идти туда, хотя был и не прочь вздуть этого министерского деятеля. Впервые ему пришло в голову, что и Селесту, возможно, обуяло такое же желание – могла ли она пойти куда-то в другое место? Она оставила их, исполненная эмоций, после разговоров о ее потере. Но если она отправилась не к Баскомбу, то куда? Если верить ее словам (а он понимал, что делать этого не следует), то она выкинула Баскомба из своего сердца. Кто еще посягал на ее жизнь?
Чань обругал себя последним дураком и со всех ног поспешил в отель «Сент-Ройял».
На этот раз он не стал приближаться к парадному входу, сразу направившись к заднему, где люди в белых халатах из ночной кухонной смены тащили металлические короба, наполненные мусором и объедками. Он подошел к ближайшему, махнул рукой в сторону растущей груды коробов и резко спросил:
– Кто сказал, что это нужно грузить сюда? Где ваш управляющий?
Человек недоуменно посмотрел на него – они явно всегда ставили короба здесь, – но у Чаня был такой строгий и требовательный вид, что грузчик остановился и неуверенно сказал:
– М-мистер Альберт?
– Так! Где мистер Альберт? Мне нужно с ним немедленно поговорить!
Человек показал на входную дверь. К этому времени все остальные уже смотрели на них. Чань повернулся к ним.
– Отлично. Оставайтесь здесь. Мы решим, что с этим делать.
Он прошел в длинный служебный коридор и свернул за угол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132