Да ничем. И мысль о том, что она может вытащить пистолет и уложить на пол своих врагов прямо здесь, в ресторане, приводила ее в восторг.
* * *
Она потрогала скатерть – материя была добротная, и ей это понравилось, не в меньшей мере пришлись ей по вкусу столовые приборы, которые, имея изящные формы, в то же время не были лишены и известного веса, что особенно важно для ножа, даже если тебе этот нож нужен только для того, чтобы разрезать булочку и намазать кремом ее горячий срез. Мисс Темпл пила чай этим утром, но с нетерпением ждала новой порции. Булочка, чай, фрукты и, если уж надо, немного консоме перед сном – больше ей для счастья ничего и не нужно. Сначала подали чай, и она придирчиво смотрела, как официант расставляет чайники, чашку и блюдце, а потом серебряное ситечко и серебряную тарелочку под ситечко, и маленький кувшинчик с молоком и маленькую тарелочку с ломтиками лимона. Когда все это было поставлено перед ней и официант, кивнув, удалился, мисс Темпл принялась переставлять все по своему вкусу. Лимон она отодвинула в сторону (потому что не любила чай с лимоном, но нередко с удовольствием заканчивала свою трапезу одним-двумя ломтиками, словно острой закуской, к тому же, поскольку за лимон было заплачено, она не видела причин, по которым должна отказываться от него). Поближе придвинула ситечко, молоко отодвинула на другую сторону, а чайники с заваркой и кипятком поставила так, чтобы они не мешали ей свободно встать, чего нередко требовал их вес, недостаточная длина ее рук и высота ее стула (независимо от того, доставала ли она, сидя на нем, до пола ногами или нет), если ей нужно было налить кипяток или заварку. Наконец она освободила место на столе и для ожидаемых ею с нетерпением булочек, фруктов, джема и густых сливок.
Она встала и налила в чашку немного заварки, чтобы посмотреть, достаточно ли она крепкая. Заварка была крепкая. Потом налила немного молока и снова взяла заварочный чайник и чуть-чуть наклонила его. Для первой чашки, если наливать осторожно, обычно удавалось налить заварку и без ситечка, потому что большинство чайных листьев лежало на донышке. У чая был идеальный цвет красного дерева, остыть он еще не успел, и над чашкой поднимался парок. Мисс Темпл села и отхлебнула глоточек. Чай был идеальный – такой здоровый, приятный напиток, что она даже подумала: вот хорошо было бы нарезать его каким-нибудь образом на ломтики и есть вилкой. Прошло еще две минуты, которые она провела душевно, прихлебывая чай, потом прибыла остальная часть ее заказа, и она опять с удовольствием отметила, что джем превосходный – консервированная вареная черника, а фрукты (нет, вы только подумайте!) – замечательный тепличный оранжевый манго, нарезанный и аккуратно уложенный на тарелочке ломтиками толщиной в палец. Она лениво подумала, сколько ей будет стоить этот чай, но потом прогнала эту мысль. Ведь она вполне могла не дожить до сегодняшнего утра. Так зачем лишать себя маленьких удовольствий, которых можно неожиданно лишиться?
* * *
Хотя мисс Темпл не забывала (когда вспоминала об этом) посматривать на входную дверь ресторана и поедать взглядом всех входящих, следующие двадцать минут она посвятила булочкам: намазывала на каждую половинку точно выверенный по толщине слой джема, а уже на него – должное количество сливок. Покончив с этим, она отодвинула булочки в сторону и занялась двумя ломтиками манго – нанизала по очереди на серебряную вилочку. После этого она допила первую чашку и снова встала, чтобы налить еще одну – на этот раз пользуясь ситечком и добавив равное количество горячей воды для разведения заварки, которая за это время настоялась еще крепче. Пригубив чай из чашки, она добавила в него немного молока и снова села; теперь она занялась половинкой булочки, каждый кусочек запивая глотком чая, пока половинка не исчезла полностью. Еще один кусочек манго – и она покончила со второй половинкой булочки, а когда пришло время налить еще чаю, на этот раз заварку пришлось развести горячей водой еще сильнее. И тут она обнаружила, что сбоку от ее стола стоит граф д'Орканц. К большому своему удовлетворению, мисс Темпл смогла весело ему улыбнуться и, преодолевая удивление, заявить:
– Ага, кажется, вы наконец прибыли.
Он явно ждал от нее чего-то другого.
– Кажется, мы не были представлены друг другу, – ответил граф.
– Не были, – сказала мисс Темпл. – Вы граф д'Орканц. А я Селеста Темпл. Вы не присядете? – Она указала на ближайший к нему стул – не тот, на котором лежала ее сумочка. – Не хотите ли чаю?
– Нет, спасибо, – сказал он, глядя на нее с любопытством и подозрительностью. – Позвольте узнать, зачем вы здесь?
– Фу, как это грубо – допрашивать даму. Если уж хотите поговорить… я не знаю, откуда вы, говорят, из Парижа, но, насколько я знаю, даже в Париже люди не такие грубые, а если и грубые, то не на такой манер… Будет гораздо лучше, если вы сядете. – Мисс Темпл шаловливо улыбнулась. – Если, конечно, вы не боитесь, что я вас пристрелю.
– Ну, если вам так угодно, – ответил граф. – Не хочу показаться… невоспитанным.
* * *
Он выдвинул стул и сел. Тело у него было такое крупное, что производило странный эффект – возникало впечатление, что он рядом и в то же время далеко, и хотя руки графа лежали на столе, лицо его казалось на почтительном расстоянии от них. Он был без своей шубы – в безукоризненном вечернем фраке, в крахмальной белой рубашке с сияющими синими запонками. Она увидела, что на его пальцах, внушающих трепет своими размерами и силой, было множество серебряных перстней и тоже с синими камнями. У него была густая, но аккуратно подстриженная бородка, откровенно чувственный рот и отливающие голубизной глаза. Вообще этот человек производил до странности мощное и крайне мужественное впечатление.
– А кроме чая вы бы ничего не хотели? – спросила она.
– Может, чашечку кофе, если вы не возражаете.
– В кофе нет ничего худого, – ответила мисс Темпл менторским тоном. Она подала знак официанту и, когда тот подошел, сообщила ему заказ, а потом повернулась к графу. – Что-нибудь еще?
Он отрицательно качнул головой. Официант поспешил на кухню. Мисс Темпл отхлебнула еще чаю и откинулась к спинке стула, правая ее рука легонько ухватила ремешок сумочки и переложила ее себе на колени. Граф д'Орканц внимательно посмотрел на нее, глаза его, лукаво сверкнув, скользнули в сторону ее невидимой руки.
– Похоже, вы ожидали меня, – сказал он.
– Я не ждала никого конкретно, но знала, что кто-нибудь из вас появится. Появились вы – я готова говорить с вами. Возможно, я бы предпочла кое-кого другого… то есть, возможно, у меня есть личный интерес кое к кому… но предмет разговора остается неизменным.
– И что же это за предмет?
Мисс Темпл улыбнулась.
– Видите ли, именно такой вопрос и задают глуповатой молодой женщине – именно такой вопрос задал бы мне поклонник, будучи убежден, что, дабы потискать меня на диване, сначала следует завязать со мной серьезный разговор. Если мы хотим получить какой-нибудь результат, граф, то лучше нам обоим говорить четко и ясно. Вы так не думаете?
– Я не думаю, что многие тискали вас на диване.
– Вы правы. – Она откусила булочку, сожалея, что ее трапеза была прервана, и отхлебнула глоток чаю. – Может быть, будет лучше, если вопросы стану задавать я?
Он улыбнулся – может, даже против своей воли, она этого не поняла – и кивнул.
– Как вам угодно.
Но тут принесли его кофе, и ей пришлось выдержать паузу, пока официант ставил чашку, чайник, молоко, сахар и раскладывал соответствующие ложки к ним. Когда официант ушел, она дала графу время попробовать напиток и с удовольствием отметила, что он предпочел пить черный кофе, что свело молчание к минимуму. Он поставил чашку и снова кивнул ей.
– Женщина… я полагаю вокруг вас так много женщин, – сказала она, – но я веду речь о женщине из борделя, об Анжелике. Насколько мне стало известно от доктора Свенсона, вас, кажется, искренне озаботили неудачные результаты вашего… эксперимента с нею в институте. Мне любопытно – и это, уверяю вас, не праздное, а профессиональное любопытство, – питали ли вы какие-либо искренние чувства к этой девушке до того или после того, как ваши действия погубили ее?
Граф сделал еще один глоток кофе.
– Вы не возражаете, если я закурю? – спросил он.
– Ну, если вам хочется, – ответила мисс Темпл, – хотя это отвратительная привычка.
Он мрачно ей кивнул, выудил из внутреннего кармана серебряный портсигар и, потратив несколько секунд на изучение его содержимого, вытащил маленькую, плотно свернутую, почти черную сигару. Засунув сигару в рот, а портсигар в карман, он достал спички, закурил, затянулся несколько раз, раскуривая сигару, пока та не разгорелась устойчивым красноватым сиянием, потом бросил спичку в блюдечко. Граф выдохнул клуб дыма, пригубил еще кофе и заглянул мисс Темпл в глаза.
– Вы, конечно же, спрашиваете из-за Баскомба, – сказал он.
– Вы так думаете?
– Безусловно. Он разрушил ваши надежды. Когда вы спрашиваете об Анжелике, женщине из низов, которую мы взяли в наше дело, которой предложили продвижение – социальное, материальное, духовное, – вы на самом деле интересуетесь вовсе не ею, а своим бывшим женихом. И в равной мере пытаетесь понять – я бы даже сказал, жаждете понять всей душой, – какой вклад он вносит в наше дело.
Глаза мисс Темпл вспыхнули.
– Вовсе нет, граф, я спрашиваю из любопытства, а от вашего ответа будет зависеть, получите вы воздаяние за свои дела по закону от рук беспристрастного правосудия или же подвергнетесь медленному, безжалостному, мучительному возмездию от рук потерпевших.
– Неужели? – насмешливо спросил он.
– Что касается меня… то мне важно лишь, чтобы ваш план не удался, чтобы вы не имели возможности реализовывать его, а это может в равной мере означать вмешательство закона, пулю или насильственное принуждение. Роджер Баскомб для меня ничего не значит. Но в то же время то, что я чувствую по отношению к вашей подружке, которая причинила столько зла мне, к этой… этой графине, другие чувствуют по отношению к вам в связи с Анжеликой. Поэтому я бы не стала спешить с утверждением, что смерть «какой-то там» женщины не будет иметь никаких последствий.
– Я вас понимаю.
– Думаю – нет.
* * *
Он не ответил, отпил кофе, потом поставил чашку и заговорил с усталостью в голосе, словно высказать даже такое короткое мнение составляло для него немалый труд:
– Мисс Темпл, вы весьма интересная молодая дама. Мисс Темпл закатила глаза.
– Боюсь, для меня эти слова из уст негодяя и убийцы ничего не значат.
– Ну вот, теперь я знаю ваше мнение обо мне. А позвольте узнать, кому же это я так досадил?
Мисс Темпл пожала плечами. Граф стряхнул пепел на край блюдечка, затянулся еще раз – его сигара заполыхала красным сиянием.
– Позвольте мне тогда высказать мои предположения. Это вполне может быть макленбургский доктор, потому что он и в самом деле моими стараниями был обречен на смерть, но я не вижу в нем того неустрашимого мстителя, о каком вы говорите… он слишком большой резонер… Или вы ведете речь об этом другом, которого я никогда не видел, – о наемном убийце? Он, скорее всего, слишком циничен. Или есть кто-то еще? Кто-нибудь из моего далекого прошлого?
Он вздохнул, словно признавая тяжесть своих прегрешений, потом снова затянулся сигарой (мисс Темпл как завороженная смотрела на красную точку разгорающегося табака), словно для того, чтобы подзарядиться той дьявольской энергией, которая вела его по жизни.
– Так зачем вы пришли в «Сент-Ройял»?
Она, вполне довольная этой пикировкой, откусила еще немного булочки, запила глотком чая, а потом, еще не успев проглотить, тряхнула головой, отчего ее каштановые кудряшки разметались в стороны.
– Нет, я не стану отвечать на ваши вопросы. Меня один раз уже допрашивали – в Харшморте, и мне этого вполне хватило. Если хотите поговорить со мной, то только на моих условиях. Если нет – я вас не задерживаю, и вы узнаете, зачем я здесь, только когда это будет отвечать моим планам.
Она нанизала на вилочку последний ломтик манго, не дожидаясь его ответа, откусила и провела язычком по губкам, слизывая сок. Изысканный вкус манго заставил ее улыбнуться.
– Знаете, – сказала она, проглатывая ломтик манго, чтобы не мешал говорить, – этот манго великолепен, почти такой же, как плоды на плантации моего отца. Разница объясняется, я думаю, углом солнечных лучей, самой географией. Вы понимаете? Вокруг нас действуют громадные силы – а кто мы в этой игре? На что претендуем? Кому служим?
– Я восхищаюсь образностью ваших мыслей, – сухо сказал граф.
– А ответ у вас есть?
– Может быть, и есть. Как насчет… искусства?
– Искусства?
Мисс Темпл не поняла, что он имеет в виду, и потому прекратила жевать и подозрительно сощурилась. Уж не выследил ли он ее в галерее (а если да – то когда? Когда она в первый раз приходила туда с Роджером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
* * *
Она потрогала скатерть – материя была добротная, и ей это понравилось, не в меньшей мере пришлись ей по вкусу столовые приборы, которые, имея изящные формы, в то же время не были лишены и известного веса, что особенно важно для ножа, даже если тебе этот нож нужен только для того, чтобы разрезать булочку и намазать кремом ее горячий срез. Мисс Темпл пила чай этим утром, но с нетерпением ждала новой порции. Булочка, чай, фрукты и, если уж надо, немного консоме перед сном – больше ей для счастья ничего и не нужно. Сначала подали чай, и она придирчиво смотрела, как официант расставляет чайники, чашку и блюдце, а потом серебряное ситечко и серебряную тарелочку под ситечко, и маленький кувшинчик с молоком и маленькую тарелочку с ломтиками лимона. Когда все это было поставлено перед ней и официант, кивнув, удалился, мисс Темпл принялась переставлять все по своему вкусу. Лимон она отодвинула в сторону (потому что не любила чай с лимоном, но нередко с удовольствием заканчивала свою трапезу одним-двумя ломтиками, словно острой закуской, к тому же, поскольку за лимон было заплачено, она не видела причин, по которым должна отказываться от него). Поближе придвинула ситечко, молоко отодвинула на другую сторону, а чайники с заваркой и кипятком поставила так, чтобы они не мешали ей свободно встать, чего нередко требовал их вес, недостаточная длина ее рук и высота ее стула (независимо от того, доставала ли она, сидя на нем, до пола ногами или нет), если ей нужно было налить кипяток или заварку. Наконец она освободила место на столе и для ожидаемых ею с нетерпением булочек, фруктов, джема и густых сливок.
Она встала и налила в чашку немного заварки, чтобы посмотреть, достаточно ли она крепкая. Заварка была крепкая. Потом налила немного молока и снова взяла заварочный чайник и чуть-чуть наклонила его. Для первой чашки, если наливать осторожно, обычно удавалось налить заварку и без ситечка, потому что большинство чайных листьев лежало на донышке. У чая был идеальный цвет красного дерева, остыть он еще не успел, и над чашкой поднимался парок. Мисс Темпл села и отхлебнула глоточек. Чай был идеальный – такой здоровый, приятный напиток, что она даже подумала: вот хорошо было бы нарезать его каким-нибудь образом на ломтики и есть вилкой. Прошло еще две минуты, которые она провела душевно, прихлебывая чай, потом прибыла остальная часть ее заказа, и она опять с удовольствием отметила, что джем превосходный – консервированная вареная черника, а фрукты (нет, вы только подумайте!) – замечательный тепличный оранжевый манго, нарезанный и аккуратно уложенный на тарелочке ломтиками толщиной в палец. Она лениво подумала, сколько ей будет стоить этот чай, но потом прогнала эту мысль. Ведь она вполне могла не дожить до сегодняшнего утра. Так зачем лишать себя маленьких удовольствий, которых можно неожиданно лишиться?
* * *
Хотя мисс Темпл не забывала (когда вспоминала об этом) посматривать на входную дверь ресторана и поедать взглядом всех входящих, следующие двадцать минут она посвятила булочкам: намазывала на каждую половинку точно выверенный по толщине слой джема, а уже на него – должное количество сливок. Покончив с этим, она отодвинула булочки в сторону и занялась двумя ломтиками манго – нанизала по очереди на серебряную вилочку. После этого она допила первую чашку и снова встала, чтобы налить еще одну – на этот раз пользуясь ситечком и добавив равное количество горячей воды для разведения заварки, которая за это время настоялась еще крепче. Пригубив чай из чашки, она добавила в него немного молока и снова села; теперь она занялась половинкой булочки, каждый кусочек запивая глотком чая, пока половинка не исчезла полностью. Еще один кусочек манго – и она покончила со второй половинкой булочки, а когда пришло время налить еще чаю, на этот раз заварку пришлось развести горячей водой еще сильнее. И тут она обнаружила, что сбоку от ее стола стоит граф д'Орканц. К большому своему удовлетворению, мисс Темпл смогла весело ему улыбнуться и, преодолевая удивление, заявить:
– Ага, кажется, вы наконец прибыли.
Он явно ждал от нее чего-то другого.
– Кажется, мы не были представлены друг другу, – ответил граф.
– Не были, – сказала мисс Темпл. – Вы граф д'Орканц. А я Селеста Темпл. Вы не присядете? – Она указала на ближайший к нему стул – не тот, на котором лежала ее сумочка. – Не хотите ли чаю?
– Нет, спасибо, – сказал он, глядя на нее с любопытством и подозрительностью. – Позвольте узнать, зачем вы здесь?
– Фу, как это грубо – допрашивать даму. Если уж хотите поговорить… я не знаю, откуда вы, говорят, из Парижа, но, насколько я знаю, даже в Париже люди не такие грубые, а если и грубые, то не на такой манер… Будет гораздо лучше, если вы сядете. – Мисс Темпл шаловливо улыбнулась. – Если, конечно, вы не боитесь, что я вас пристрелю.
– Ну, если вам так угодно, – ответил граф. – Не хочу показаться… невоспитанным.
* * *
Он выдвинул стул и сел. Тело у него было такое крупное, что производило странный эффект – возникало впечатление, что он рядом и в то же время далеко, и хотя руки графа лежали на столе, лицо его казалось на почтительном расстоянии от них. Он был без своей шубы – в безукоризненном вечернем фраке, в крахмальной белой рубашке с сияющими синими запонками. Она увидела, что на его пальцах, внушающих трепет своими размерами и силой, было множество серебряных перстней и тоже с синими камнями. У него была густая, но аккуратно подстриженная бородка, откровенно чувственный рот и отливающие голубизной глаза. Вообще этот человек производил до странности мощное и крайне мужественное впечатление.
– А кроме чая вы бы ничего не хотели? – спросила она.
– Может, чашечку кофе, если вы не возражаете.
– В кофе нет ничего худого, – ответила мисс Темпл менторским тоном. Она подала знак официанту и, когда тот подошел, сообщила ему заказ, а потом повернулась к графу. – Что-нибудь еще?
Он отрицательно качнул головой. Официант поспешил на кухню. Мисс Темпл отхлебнула еще чаю и откинулась к спинке стула, правая ее рука легонько ухватила ремешок сумочки и переложила ее себе на колени. Граф д'Орканц внимательно посмотрел на нее, глаза его, лукаво сверкнув, скользнули в сторону ее невидимой руки.
– Похоже, вы ожидали меня, – сказал он.
– Я не ждала никого конкретно, но знала, что кто-нибудь из вас появится. Появились вы – я готова говорить с вами. Возможно, я бы предпочла кое-кого другого… то есть, возможно, у меня есть личный интерес кое к кому… но предмет разговора остается неизменным.
– И что же это за предмет?
Мисс Темпл улыбнулась.
– Видите ли, именно такой вопрос и задают глуповатой молодой женщине – именно такой вопрос задал бы мне поклонник, будучи убежден, что, дабы потискать меня на диване, сначала следует завязать со мной серьезный разговор. Если мы хотим получить какой-нибудь результат, граф, то лучше нам обоим говорить четко и ясно. Вы так не думаете?
– Я не думаю, что многие тискали вас на диване.
– Вы правы. – Она откусила булочку, сожалея, что ее трапеза была прервана, и отхлебнула глоток чаю. – Может быть, будет лучше, если вопросы стану задавать я?
Он улыбнулся – может, даже против своей воли, она этого не поняла – и кивнул.
– Как вам угодно.
Но тут принесли его кофе, и ей пришлось выдержать паузу, пока официант ставил чашку, чайник, молоко, сахар и раскладывал соответствующие ложки к ним. Когда официант ушел, она дала графу время попробовать напиток и с удовольствием отметила, что он предпочел пить черный кофе, что свело молчание к минимуму. Он поставил чашку и снова кивнул ей.
– Женщина… я полагаю вокруг вас так много женщин, – сказала она, – но я веду речь о женщине из борделя, об Анжелике. Насколько мне стало известно от доктора Свенсона, вас, кажется, искренне озаботили неудачные результаты вашего… эксперимента с нею в институте. Мне любопытно – и это, уверяю вас, не праздное, а профессиональное любопытство, – питали ли вы какие-либо искренние чувства к этой девушке до того или после того, как ваши действия погубили ее?
Граф сделал еще один глоток кофе.
– Вы не возражаете, если я закурю? – спросил он.
– Ну, если вам хочется, – ответила мисс Темпл, – хотя это отвратительная привычка.
Он мрачно ей кивнул, выудил из внутреннего кармана серебряный портсигар и, потратив несколько секунд на изучение его содержимого, вытащил маленькую, плотно свернутую, почти черную сигару. Засунув сигару в рот, а портсигар в карман, он достал спички, закурил, затянулся несколько раз, раскуривая сигару, пока та не разгорелась устойчивым красноватым сиянием, потом бросил спичку в блюдечко. Граф выдохнул клуб дыма, пригубил еще кофе и заглянул мисс Темпл в глаза.
– Вы, конечно же, спрашиваете из-за Баскомба, – сказал он.
– Вы так думаете?
– Безусловно. Он разрушил ваши надежды. Когда вы спрашиваете об Анжелике, женщине из низов, которую мы взяли в наше дело, которой предложили продвижение – социальное, материальное, духовное, – вы на самом деле интересуетесь вовсе не ею, а своим бывшим женихом. И в равной мере пытаетесь понять – я бы даже сказал, жаждете понять всей душой, – какой вклад он вносит в наше дело.
Глаза мисс Темпл вспыхнули.
– Вовсе нет, граф, я спрашиваю из любопытства, а от вашего ответа будет зависеть, получите вы воздаяние за свои дела по закону от рук беспристрастного правосудия или же подвергнетесь медленному, безжалостному, мучительному возмездию от рук потерпевших.
– Неужели? – насмешливо спросил он.
– Что касается меня… то мне важно лишь, чтобы ваш план не удался, чтобы вы не имели возможности реализовывать его, а это может в равной мере означать вмешательство закона, пулю или насильственное принуждение. Роджер Баскомб для меня ничего не значит. Но в то же время то, что я чувствую по отношению к вашей подружке, которая причинила столько зла мне, к этой… этой графине, другие чувствуют по отношению к вам в связи с Анжеликой. Поэтому я бы не стала спешить с утверждением, что смерть «какой-то там» женщины не будет иметь никаких последствий.
– Я вас понимаю.
– Думаю – нет.
* * *
Он не ответил, отпил кофе, потом поставил чашку и заговорил с усталостью в голосе, словно высказать даже такое короткое мнение составляло для него немалый труд:
– Мисс Темпл, вы весьма интересная молодая дама. Мисс Темпл закатила глаза.
– Боюсь, для меня эти слова из уст негодяя и убийцы ничего не значат.
– Ну вот, теперь я знаю ваше мнение обо мне. А позвольте узнать, кому же это я так досадил?
Мисс Темпл пожала плечами. Граф стряхнул пепел на край блюдечка, затянулся еще раз – его сигара заполыхала красным сиянием.
– Позвольте мне тогда высказать мои предположения. Это вполне может быть макленбургский доктор, потому что он и в самом деле моими стараниями был обречен на смерть, но я не вижу в нем того неустрашимого мстителя, о каком вы говорите… он слишком большой резонер… Или вы ведете речь об этом другом, которого я никогда не видел, – о наемном убийце? Он, скорее всего, слишком циничен. Или есть кто-то еще? Кто-нибудь из моего далекого прошлого?
Он вздохнул, словно признавая тяжесть своих прегрешений, потом снова затянулся сигарой (мисс Темпл как завороженная смотрела на красную точку разгорающегося табака), словно для того, чтобы подзарядиться той дьявольской энергией, которая вела его по жизни.
– Так зачем вы пришли в «Сент-Ройял»?
Она, вполне довольная этой пикировкой, откусила еще немного булочки, запила глотком чая, а потом, еще не успев проглотить, тряхнула головой, отчего ее каштановые кудряшки разметались в стороны.
– Нет, я не стану отвечать на ваши вопросы. Меня один раз уже допрашивали – в Харшморте, и мне этого вполне хватило. Если хотите поговорить со мной, то только на моих условиях. Если нет – я вас не задерживаю, и вы узнаете, зачем я здесь, только когда это будет отвечать моим планам.
Она нанизала на вилочку последний ломтик манго, не дожидаясь его ответа, откусила и провела язычком по губкам, слизывая сок. Изысканный вкус манго заставил ее улыбнуться.
– Знаете, – сказала она, проглатывая ломтик манго, чтобы не мешал говорить, – этот манго великолепен, почти такой же, как плоды на плантации моего отца. Разница объясняется, я думаю, углом солнечных лучей, самой географией. Вы понимаете? Вокруг нас действуют громадные силы – а кто мы в этой игре? На что претендуем? Кому служим?
– Я восхищаюсь образностью ваших мыслей, – сухо сказал граф.
– А ответ у вас есть?
– Может быть, и есть. Как насчет… искусства?
– Искусства?
Мисс Темпл не поняла, что он имеет в виду, и потому прекратила жевать и подозрительно сощурилась. Уж не выследил ли он ее в галерее (а если да – то когда? Когда она в первый раз приходила туда с Роджером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132