Это был Аспич. На Свенсона они не обращали внимания, и он, боясь, что Элоизе не удалось бежать, обвел карьер взглядом – не обнаружится ли каких следов ее пленения? На другой стороне лестницы он увидел множество сшитых вместе полотен, укрывающих нечто размером с два железнодорожных вагона, только выше – какой-то усовершенствованный горняцкий бур. А если его укрыли, не означает ли это, что они завершили горные работы, что пласт синей глины истощился? Он снова перевел взгляд на печь, пытаясь разглядеть, чем там занят Лоренц, но его внимание привлек другой кусок мешковины, наброшенный на что-то, рядом с грудой поленьев для печи. У Свенсона комок подступил к горлу. Из-под материи торчала женская нога.
* * *
– А… он пришел в себя, – раздался голос сверху.
Он поднял глаза и увидел Гаральда Граббе, который, перевесившись через перила, смотрел на него холодным мстительным взглядом. Мгновение спустя к Граббе присоединился член королевского семейства, уставившийся на него словно на скотину, которую не собирался покупать.
– Прошу меня простить на минуту, ваше высочество. Я вам предлагаю внимательно следить за доктором Лоренцем, который сейчас наверняка продемонстрирует кое-что весьма занимательное.
Он поклонился, потом щелкнул пальцами, обращаясь к Фелпсу, который стал следом за своим хозяином спускаться по лестнице. Затянувшись еще раз своей сигарой, Аспич поспешил за ними, сабля его с каждым шагом стукалась о ступеньки. Свенсон свободной левой рукой отер рот, постарался отхаркаться как мог и сплюнул, потом повернулся навстречу Граббе, который как раз спустился с лестницы.
– Мы никак не думали, что вы восстанете из мертвых, доктор, – сказал он. – Не то чтобы мы слишком уж старались, вы понимаете, но уж если вам это удалось, то представляется не лишенным смысла побеседовать с вами о ваших действиях и о ваших союзниках. Где они – Чань и эта девица? Кому вы все служите, настойчиво пытаясь остановить то, чего вы не понимаете?
– Своей совести, министр, – ответил Свенсон голосом более хриплым, чем ему хотелось бы. Ему безумно хотелось спать. Кровь приливала к его руке, и он отвлеченно подумал, что скоро, когда его нервы вернутся к жизни, станет мучительно больно. – Яснее мне не выразиться.
Граббе посмотрел на него так, словно Свенсон никак не мог иметь в виду то, что сказал, а потому, видимо, говорит какими-то загадками.
– Где Чань и девица? – повторил он.
– Не знаю. Я даже не знаю, живы ли они.
– Зачем вы здесь?
– И как ваш затылок? – фыркнул Аспич.
Свенсон проигнорировал его, отвечая министру:
– А вы думаете – зачем? Ищу Баскомба. Ищу вас. Ищу моего принца, чтобы пристрелить его и избавить мою страну от позора. Уголки рта Граббе дернулись, обозначая подобие улыбки.
– Кажется, вы сломали руку этому человеку. Не могли бы вы вправить ему кости? Ведь вы же доктор, верно?
Свенсон посмотрел на Фелпса, увидел его умоляющий взгляд. Когда это случилось? Не меньше нескольких часов назад – и каждый шаг при свежем переломе причиняет бедняге невыносимую боль. Свенсон поднял свою привязанную руку.
– Это придется отвязать. Я, конечно, смогу сделать что-нибудь. У вас есть дерево для лубка?
– У нас есть гипс… или что-то в этом роде. Лоренц говорит, на руднике используют этот материал для крепежа. Полковник, проводите доктора и Фелпса. Если доктор хоть чуть-чуть отклонится от своего задания, я вам буду признателен, если вы снесете ему голову.
* * *
Они двинулись через карьер мимо импровизированного класса к Лоренцу. Свенсон не смог сдержаться – бросил на ходу взгляд в сторону мисс Пул, которая ответила ему ослепительной улыбкой. Она извинилась перед своими слушателями за маленький перерыв и направилась прямо к нему.
– Доктор! – сказала она. – Я не думаю, что нам доведется встретиться еще раз. Ну а если и доведется, то наверняка не так скоро. И уж конечно, не здесь. Мне сказали, – она метнула озорной взгляд в сторону Аспича, – что вы тут бог знает что учинили и чуть не прикончили нашего гостя! – Она покачала головой так, словно он был очаровательным проказливым мальчишкой. – Говорят, что враги нередко сходятся характерами, а разделяет их мировоззрение. Но я думаю, что мы все должны признать: мировоззрение – вещь весьма гибкая. Присоединяйтесь к нам, доктор Свенсон. Вы уж простите мне мою откровенность, но когда я впервые увидела вас в «Сент-Ройяле», то никак не могла подумать, что вы такой искатель приключений. Легенды о вас множатся каждый день, вы чуть ли не превзошли вашего несчастного друга Кардинала Чаня, который, насколько мне известно, больше не сможет конкурировать с вами в героических деяниях.
Свенсон вздрогнул при ее словах. К явному бешенству полковника Аспича, мисс Пул обняла Свенсона и цокнула языком, приблизившись к его лицу. От нее, как и от миссис Марчмур, пахло сандаловым деревом. От прикосновения ее нежных рук доктору Свенсону показалось, что мозги у него сейчас закипят. Она усмехнулась, чувствуя его неловкость.
– Вы мне теперь еще скажете, что вы спаситель и защитник женщин, – я уже наслышалась об этом сегодня вечером. Но смотрите, – она повернулась и махнула сидящей на скамье кузине Баскомба, которая тут же махнула ей в ответ, – вот вам Памела Хосторн, нынешняя хозяйка Тарр-Манор. Она довольна и счастлива.
– Она прошла ваш Процесс?
– Нет еще, но непременно пройдет. Пока она лишь попробовала первый вкус нашей мощной науки. Потому что это и в самом деле наука, доктор, и я надеюсь, что вы как человек науки ее оцените. Поймите, наука идет вперед, и точно так же должны идти вперед и нравственные принципы нашего общества. Иногда их тащат вперед те, кто обладает большим знанием, тащат, как непослушного ребенка. Ведь вы понимаете?
Доктор хотел грубо пресечь это жалкое подобие светского разговора, но мысли у него разбегались, и ему никак не удавалось придумать достойную отповедь. К тому же он боялся, что его вырвет от головокружения. Вместо этого он попытался улыбнуться.
– Вы очень убедительны, мисс Пул. Позвольте задать вам вопрос – ведь я иностранец и многого не знаю.
– Конечно.
– Кто этот человек?
Свенсон повернулся и кивнул в направлении высокой фигуры рядом с Граббе на лестничной площадке – тот оглядывал карьер, словно Римский Папа из семейства Борджа, ухмыляющийся с балкона в Ватикане. Мисс Пул снисходительно похлопала его по руке. Ему пришло в голову, что до Процесса ей не было свойственно такое высокомерие. Кем она представляла себе доктора Свенсона: ребенком, учеником, невеждой или цирковой собачкой?
– Это же герцог Сталмерский. Он, как вам известно, родной брат старой королевы.
– Я этого не знал.
– О да. Если королева и ее дети вдруг погибнут – да не допустит этого Господь, – трон унаследует герцог.
– Ну, это означало бы слишком много смертей.
– Пожалуйста, поймите меня правильно. Герцог – самый близкий родственник ее величества. В этом качестве он и сотрудничает самым тесным образом с существующим правительством.
– Похоже, он довольно тесно связан с мистером Граббе.
Она рассмеялась и хотела было произнести какую-то остроту, но тут ее бесцеремонно остановил Аспич:
– Хватит. Он здесь, чтобы подлечить руку, не более того. Она не обратила внимания на эту грубость и повернулась к Свенсону:
– Не очень приятная перспектива, доктор. На вашем месте я бы подумала о смене союзников. Вы даже не представляете, что теряете. А если вы этого не узнаете… что ж, тут нечего добавить.
Мисс Пул улыбнулась ему, соблазнительно кивнула и вернулась к своим слушателям. Свенсон посмотрел на Аспича, который проводил ее взглядом с явным облегчением. Доставляла ли она удовольствие Аспичу или Лоренцу в отдельных кабинетах «Сент-Ройяла»? Что касается Лоренца, то на этот счет у Свенсона не было сомнений; теперь Лоренц вроде бы целиком был поглощен своей работой. Свенсон увидел, что Лоренц вылил содержимое одного из сосудов в своем патронташе в металлическую емкость, которую его помощники собирались выплеснуть в разгоревшуюся печь. Свенсон спрашивал себя – в чем же суть этого химического процесса… казалось, что существует несколько четких этапов обогащения… чему они служили – преобразованию синей глины для различных целей? Он посмотрел на мисс Пул, спрашивая себя – где теперь ее синяя книга. Если бы ему удалось узнать это…
Его мысли опять прервал Аспич, дернувший его за затекшую руку в направлении мистера Фелпса, который, преодолевая боль, пытался снять свой черный плащ. Свенсон посмотрел на Аспича, собираясь попросить лубок и немного бренди, чтобы облегчить страдания человека, но тут в оранжевом свечении печи он увидел похожие на дикарские татуировки петлевые шрамы Процесса, уродовавшие кожу на лице Аспича. Как же он не заметил их раньше? Свенсон не мог сдержаться и громко рассмеялся.
– В чем дело? – прорычал полковник.
– У вас лицо клоуна, – смело ответил Свенсон. – Вы знаете, когда я в последний раз видел Артура Траппинга, а он в это время, заметьте, лежал в гробу, у него было такое же лицо. Неужели вы думаете, что, если они улучшили ваши умственные способности, вы от этого перестали быть инструментом для достижения их целей?
– Помолчи, если не хочешь, чтобы я тебя убил!
Аспич подтолкнул его к Фелпсу, который подался в сторону, сморщившись от боли.
– Вы меня так или иначе убьете. Послушайте, у Траппинга были влиятельные друзья, он им был нужен. Вы на такую роль не можете претендовать – вы всего лишь полковник, и ваше возвышение должно продемонстрировать вам, как легко вас можно заменить. Собаки нужны, если вы собираетесь охотиться… Вы попали в рабство, полковник, и ваши улучшенные умственные способности должны были бы подсказать вам это.
Аспич наотмашь ударил доктора Свенсона в челюсть, и тот, охнув от боли, рухнул на землю. Свенсон моргнул, тряхнул головой. Он увидел, что Лоренц слышал звук удара и повернулся к ним, выражение его лица за очками разобрать было невозможно.
– Займись его рукой, – сказал Аспич.
* * *
На самом деле «гипсом» оказалась какая-то замазка для печи, но Свенсон решил, что она вполне подойдет. Кость была сломана ровно, и к чести Фелпса нужно было сказать, что он не потерял сознания, хотя Свенсону такая честь и представлялась сомнительной. Потому что если бы он потерял сознание, то им обоим наверняка было бы легче. А так человек дрожал от боли, пока Свенсон заворачивал его руку в гипс. Свенсон принес ему извинения за доставленные неудобства, заверив его, что ударить он хотел герцога, и Фелпс ответил, что, конечно, с учетом обстоятельств, все это вполне объяснимо.
– Ваш спутник… – начал было Свенсон, вытирая руки о тряпку…
– К сожалению, вы его прикончили, – ответил Фелпс, голос его от боли звучал как-то издалека – хрупко и надрывно, как сухая рисовая бумага. Он кивнул на мешковину.
Теперь, когда они были ближе, Свенсон увидел, что кроме женской ноги из-под материи торчал черный мужской ботинок. Как его звали – Старк? Груз убийства всей своей тяжестью лег на плечи доктора. Он посмотрел на Фелпса, словно тот должен был что-то сказать, и увидел, что его взгляд был где-то далеко, от боли в переломанных костях он кусал губу.
– Что ж, на войне как на войне, – презрительно ухмыльнулся Аспич. – Дело случая.
Взгляд Свенсона вернулся к укрытым телам – он отчаянно пытался вспомнить, какая обувь была на Элоизе. Неужели это ее нога? Сколько человек укрывает мешковина? Судя по объему, не меньше четырех. А то и больше. Он надеялся, что, схватив его, они не станут возвращаться в гостиницу или на станцию и ей каким-нибудь образом удастся уйти.
– Ну что, будет он жить? – раздался игривый голос доктора Лоренца, который отошел от своей печи, очки его были сняты и теперь висели на шее.
Он смотрел на Фелпса, но ответа ждать не стал. Глаза его скользнули по Свенсону – профессиональный оценивающий взгляд, в котором не было ничего, кроме такой же профессиональной подозрительности, – после чего обратились на Аспича, потом Лоренц махнул своим помощникам, которые последовали за ним от печи.
– Если мы хотим избавиться от улик, то сейчас самое время. Печь отлично разгорелась, и с этого момента температура в ней будет только понижаться; будем ждать и дальше – тела не сгорят полностью.
Аспич посмотрел в другой конец карьера и махнул рукой, привлекая внимание Граббе. Тот присмотрелся внимательнее, потом понял, что имеет в виду полковник, и одобрительно махнул в ответ. И тогда Аспич сказал помощникам Лоренца:
– Давайте.
Мешковину сдернули, помощники встали друг против друга парами. Свенсона шатнуло – сверху лежали две женщины с чердака, их кожа все еще отливала синевой. Под ними лежали Коутс и Старк и еще один человек, который показался ему знакомым по поезду, его кожа тоже сияла (книгу явно показывали и мужчинам). Он с ужасом смотрел, как два первых тела отнесли к печи, как открыли широкую засыпную дверь, откуда полыхнуло белым жаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132