Чань покачал головой – настолько все было очевидно. За картиной была еще одна узкая ниша и три ступеньки, ведущие вниз к двери.
* * *
Дверь открывалась внутрь, петли были хорошо смазаны и не произвели ни звука. Чань оказался еще в одном круговом коридоре с низким потолком, свет сюда проникал сквозь щели во внутренней стене, создавая впечатление трюма старого корабля и (точнее) самого чрева тюрьмы. Во внутренней стене находились камеры. Чань подошел к ближайшей – здесь ручки тоже были срублены, а двери зафиксированы в косяках с помощью болтов. Он повернул кружочек, закрывающий глазок, и ахнул.
Дальняя от него стена камеры представляла собой решетку, за которой открывалось пространство огромного зала. Ни одно другое место не навевало на Чаня такого ужаса – сатанинский собор из черного камня и поблескивающего металла.
В центре помещения возвышалась башня. Само помещение по всей высоте – от потолка до пола – было оплетено трубами и проводами, которые шли из стен к башне, напоминая механическое море, волны которого разбиваются о подножье стоящего на берегу маяка. Гладкая поверхность башни, словно оспинами, была усеяна глазками-отверстиями. Узник в одной из камер этого тюремного улья не мог знать – наблюдает за ним кто-нибудь из башни или нет. Чань знал, что в таких условиях заключенный невольно начинает вести себя так, как если бы за ним велось постоянное наблюдение, его привычки меняются, а мятежный дух неумолимо подавляется словно бы невидимой рукой. Чань хмыкнул, подумав о том, что это чудовищное сооружение абсолютно точно отвечает духу его нынешних владельцев.
Со своего места он не мог видеть основания башни и собрался было поискать точку обзора получше, но тут услышал металлическое клацанье и в одной из камер напротив заметил какое-то движение. В камеру с помощью приставной лестницы спускался человек. Тут раздались новые металлические звуки, источник которых был гораздо ближе и где-то справа от него. Прежде чем он успел установить, откуда именно исходит этот звук, раздался новый – прямо над ним, в той самой камере, в которую он смотрел. В потолке открылся люк, и в нем появились ноги человека в синей форме, нащупывающие ступени приставной лестницы, прикрученной к стене. В камеры в разных частях зала начали спускаться мужчины и женщины; первыми обычно появлялись мужчины, которые затем помогали спуститься дамам, иногда им передавали раскладные стулья, и они рассаживались в тюремных камерах, как рассаживаются в ложах театра. Помещение наполнилось нетерпеливым гулом зрителей, ожидающих, когда поднимется занавес. Человек в синей форме (наверно, какой-то моряк) весело поторопил следующего в люке. Что бы там ни затевалось, Чань со своего места никак не мог помешать этому. Хотя ему и удалось уже узнать многое, он ничуть не преуспел в обнаружении Селесты. Какое бы зрелище ни намеревался продемонстрировать собравшимся граф, Чань не сомневался, что Селеста должна стать его частью, и он подозревал, что в этот самый момент она спускается по центральной башне.
* * *
Он побежал, и в легкие его тут же вонзились тысячи маленьких иголочек. Чань сплюнул (крови теперь было еще больше) и снова отругал себя за глупость: нужно было убить графиню на месте, как только он ее увидел. Он подгонял себя в поисках какой-нибудь лестницы, какого-нибудь хода на главный уровень, который, по его представлениям, должен был быть где-то совсем рядом; он увидел этот ход в тот самый момент, когда услышал звук шагов, спускающихся прямо к нему. Спрятаться достаточно быстро у него не было возможности, а потому он разъял трость и, тяжело дыша, стал ждать; губы его алели от крови.
Через минуту перед ним предстал капитан Смит. Офицер увидел Чаня и остановился на лестнице как вкопанный, потом посмотрел наверх и быстро шагнул вперед.
– Господи милостивый, – прошептал он.
– Что происходит? – прошипел Чань. – Что происходит наверху?
– Они считают вас убитым… я считал вас мертвым… Что ж, придется исправить ошибку!
Смит вытащил саблю и пошел вниз по лестнице, угрожающе размахивая клинком. Чань обратился к нему:
– Капитан… в большом зале…
– Я доверился вам, а вы убили моего человека, – проревел Смит. – Того самого, который спас вашу жизнь. Вы – предатель!
Он бросился вперед, и Чаню пришлось уворачиваться – при этом он наткнулся на стену. Капитан нанес удар, целясь ему по голове, Чань нырнул и перекатился через голову. Клинок царапнул штукатурку, выбив из нее белое облачко пыли.
Смит занес саблю для нового удара. В ответ (у Чаня не было ни малейшего шанса остаться в живых, начни он оказывать сопротивление) Чань встал во весь рост в центре коридора, раскинув в стороны руки, словно приглашая Смита убить его, и яростно прошипел:
– Можете меня убить! Но я вам говорю: я не убивал Ривса! Смит замер, кончик его сабли остановился в шаге от груди Чаня, но преодолеть это расстояние не составляло никакого труда.
– Спросите у ваших людей, черт бы их подрал! Они же там были! – шипел Чань. – Его застрелили из карабина… Его застрелил этот… как его… надсмотрщик… Бленхейм! Не будьте вы таким идиотом!
Капитан Смит молчал. Чань внимательно наблюдал за ним. Они стояли довольно близко друг от друга, и Чань, возможно, сумел бы отбить саблю тростью и достать капитана своим кинжалом. Если тот будет упорствовать в своей глупости, Чаню не останется ничего другого.
– Мне сказали… – Смит говорил очень медленно, – что вы воспользовались им как щитом.
– И кто же вам это сказал? Бленхейм?
Капитан не ответил, продолжая сверлить Чаня гневным взглядом. Чань нахмурился.
– Мы разговаривали – Ривс и я. Бленхейм увидел нас. Вы хоть осматривали тело? Ривса убили в спину.
Эти слова были для капитана полной неожиданностью, и Чань увидел, что Смит думает, силой воли смиряя свою ярость, склоняясь то к одному, то к другому. Еще через мгновение капитан опустил саблю.
– Я пойду и сам осмотрю тело.
Он бросил взгляд назад – на лестницу, потом на Чаня, выражение его лица изменилось, словно он его только что увидел и никакой вспышки гнева не было.
– Вы ранены, – сказал Смит, доставая платок и бросая Чаню, который подхватил его в воздухе, отер губы и лицо – сочувственное выражение на лице офицера свидетельствовало, что вид у Чаня хуже некуда.
И снова мысль о том, что он, возможно, умирает, охладила его решимость – в чем смысл, да и был ли он вообще когда-нибудь – смысл? Он посмотрел на Смита – порядочный человек, это видно, который сам все понимает, но ему не оставляет других возможностей его военная форма, любящие его солдаты… кто знает – жена, дети. Чаню вдруг захотелось закричать, что ничего этого он не хочет, что сама мысль об этой тюрьме вызывает у него отвращение, что у него вызывает отвращение даже доброта Смита. Точно так же вызывает у него отвращение и он сам за то, что полюбил Анжелику, за то, что нянчится с Селестой. Он отвел взгляд, чтобы не видеть встревоженных глаз капитана; вокруг него был роскошно-глумливый интерьер Харшморта. Он умрет в Харшморте.
– Да, ранен, но сделать с этим ничего нельзя. Мне жаль Ривса… но вы должны выслушать меня. Была похищена женщина… Та, о которой я вам говорил. Селеста Темпл. Они собираются что-то сделать с ней – какая-то сатанинская церемония… Я уже видел это… хуже смерти… Уверяю вас, она бы предпочла умереть.
Смит кивнул.
– Я чувствую себя лучше, чем выгляжу… Я спустился по трубам… с этим запахом ничего нельзя поделать, – сказал Чань. Он протянул платок назад, увидел реакцию Смита и сунул его себе в карман. – Умоляю вас, пожалуйста, скажите мне, что происходит наверху.
Смит бросил взгляд вверх по лестнице, словно опасаясь кого-то, а потом быстро заговорил:
– К сожалению, я почти ничего не знаю… Я только-только прибыл в дом. Мы были снаружи – ждали появления полковника…
– Аспича?
– Да… произошла настоящая катастрофа… Они прибыли недавно… Какой-то несчастный случай с герцогом Сталмерским…
– Но большой зал заполняется зрителями – им будут демонстрировать какую-то церемонию! – сказал Чань.
– Я об этом не могу ничего сказать… тут повсюду группки людей, а дом очень большой, – ответил офицер. – Все мои солдаты заняты с людьми герцога… после приземления…
– Приземления?
– Я не могу вдаваться в подробности, но тут весь дом перевернули вверх тормашками…
– Тогда, может быть, еще остается надежда! – сказал Чань.
– Надежда на что?
– Мне нужно только пробраться наверх, и чтобы вы показали мне верное направление.
Чань видел, что Смит разрывается на части – с одной стороны, хочет помочь ему, а с другой – убедиться в правдивости его истории. Он подозревал, что появление Аспича может стать последней каплей, которая переполнит чашу терпения Смита и подстегнет его к мятежу.
– Наш перевод во дворец… – тихим голосом начал Смит, словно отвечая на вопрос Чаня, – сопровождался значительным повышением жалованья всем офицерам… Это было как спасение людям, которые многие годы провели за рубежом и были по уши в долгах… Я не удивлюсь, если вознаграждение обернется на самом деле ловушкой.
– Сходите взгляните на Ривса и поговорите с вашими людьми, которые были там. Они пойдут за вами. Ждите и будьте готовы… Когда время придет, поверьте, вы сами поймете, что надо делать.
Смит посмотрел на него без всякой уверенности. Чань рассмеялся (его смех скорее был похож на сухой кашель) и похлопал офицера по плечу.
* * *
– Поначалу дом кажется совершенно непонятным лабиринтом, – прошептал ему Смит, когда они поднялись по лестнице и вышли в коридор главного этажа. – В левом крыле находится большой бальный зал – сейчас там полно народу, – а в правом, куда ведет зеркальный коридор, расположены частные апартаменты – и там тоже полно народу. А еще в правом есть внутренний коридор, по которому можно пройти к винтовой лестнице – я по ней не поднимался, но в коридоре повсюду стояли макленбургские охранники.
– А в центре дома? – спросил Чань.
– Большой зал для приемов, кухни, прачечная, помещения для прислуги, управляющий домом Бленхейм и его люди.
– А где кабинет лорда Вандаариффа? – спросил Чань, размышляя. – В задней части дома?
– Да, – кивнул Смит, – но я там не был. Доступ в левое крыло ограничен – только для специальных гостей и самой доверенной прислуги. Драгун туда не пускают.
– Кстати, – сказал Чань, – а что вы вообще здесь делаете? Когда вы прибыли сюда из министерства? Смит горько улыбнулся.
– Эта история вас позабавит. Когда моих людей сменили на их постах, я получил приказ… от моего полковника срочно явиться в отель «Сент-Ройял». Мы спешно отправились туда – хотя, должен сказать, улаживание семейных скандалов обычно не входит в круг наших обязанностей, – но на пути нас встретила весьма нахальная дама, которая сообщила мне, что я должен сопровождать ее в этот дом.
– Миссис Марчмур, конечно же. Смит кивнул:
– Ее явно напугал какой-то тип. Абсолютный негодяй, как я понимаю.
– Похоже, мы ехали в одном поезде – я прятался в тендере.
– Такая мысль приходила мне в голову, – сказал Смит, – но я не мог послать туда человека – разве что по крыше, нам было запрещено проходить по черному вагону, обитому железом.
– И что в нем было? – спросил Чань.
– Не могу сказать – у миссис Марчмур был ключ, и она вошла туда одна. По прибытии в Орандж-Локс нас встретил мистер Бленхейм с телегами и экипажем. Он вошел в черный вагон со своими людьми, и под присмотром миссис Марчмур они вынесли…
– Что? – прошипел Чань, проявляя неожиданное нетерпение, но страшась услышать эти слова.
– Не могу сказать – все было закрыто холстиной. Может быть, еще один из их ящиков, а может быть, гроб. Но когда они его грузили, я отчетливо слышал, как Бленхейм призывал к осторожности, чтобы не разбить стекло…
* * *
Их прервал звук приближающихся шагов. Чань вжался в стену. Смит выступил вперед, и коридор огласился легко узнаваемым, властным голосом мистера Бленхейма:
– Капитан! Что вы здесь делаете, почему вы оставили ваших людей? Какие, сэр, у вас дела в этой части дома?
Чань не видел Смита, но слышал напряжение в его голосе.
– Меня послали найти мистера Грея, – ответил он.
– Послали? – язвительно спросил мистер Бленхейм. – Кто же это вас послал?
Наглость этого типа переходила все границы. Если бы Чань был на месте Смита и знал, что Бленхейм убил одного из его людей, то голова мажордома уже катилась бы по полу.
– Графиня, мистер Бленхейм. Может быть, вы таким же образом хотите допросить и ее?
Бленхейм проигнорировал этот выпад.
– Ну? И вы нашли мистера Грея?
– Нет, не нашел.
– Тогда почему вы все еще здесь?
– Как вы можете видеть, я ухожу отсюда. Если не ошибаюсь, вы положили тело моего человека в конюшни?
– Конечно – не хватало еще, чтобы гости хозяина спотыкались о труп.
– Вы правы. И тем не менее как его офицер я должен убедиться в причинах его смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
* * *
Дверь открывалась внутрь, петли были хорошо смазаны и не произвели ни звука. Чань оказался еще в одном круговом коридоре с низким потолком, свет сюда проникал сквозь щели во внутренней стене, создавая впечатление трюма старого корабля и (точнее) самого чрева тюрьмы. Во внутренней стене находились камеры. Чань подошел к ближайшей – здесь ручки тоже были срублены, а двери зафиксированы в косяках с помощью болтов. Он повернул кружочек, закрывающий глазок, и ахнул.
Дальняя от него стена камеры представляла собой решетку, за которой открывалось пространство огромного зала. Ни одно другое место не навевало на Чаня такого ужаса – сатанинский собор из черного камня и поблескивающего металла.
В центре помещения возвышалась башня. Само помещение по всей высоте – от потолка до пола – было оплетено трубами и проводами, которые шли из стен к башне, напоминая механическое море, волны которого разбиваются о подножье стоящего на берегу маяка. Гладкая поверхность башни, словно оспинами, была усеяна глазками-отверстиями. Узник в одной из камер этого тюремного улья не мог знать – наблюдает за ним кто-нибудь из башни или нет. Чань знал, что в таких условиях заключенный невольно начинает вести себя так, как если бы за ним велось постоянное наблюдение, его привычки меняются, а мятежный дух неумолимо подавляется словно бы невидимой рукой. Чань хмыкнул, подумав о том, что это чудовищное сооружение абсолютно точно отвечает духу его нынешних владельцев.
Со своего места он не мог видеть основания башни и собрался было поискать точку обзора получше, но тут услышал металлическое клацанье и в одной из камер напротив заметил какое-то движение. В камеру с помощью приставной лестницы спускался человек. Тут раздались новые металлические звуки, источник которых был гораздо ближе и где-то справа от него. Прежде чем он успел установить, откуда именно исходит этот звук, раздался новый – прямо над ним, в той самой камере, в которую он смотрел. В потолке открылся люк, и в нем появились ноги человека в синей форме, нащупывающие ступени приставной лестницы, прикрученной к стене. В камеры в разных частях зала начали спускаться мужчины и женщины; первыми обычно появлялись мужчины, которые затем помогали спуститься дамам, иногда им передавали раскладные стулья, и они рассаживались в тюремных камерах, как рассаживаются в ложах театра. Помещение наполнилось нетерпеливым гулом зрителей, ожидающих, когда поднимется занавес. Человек в синей форме (наверно, какой-то моряк) весело поторопил следующего в люке. Что бы там ни затевалось, Чань со своего места никак не мог помешать этому. Хотя ему и удалось уже узнать многое, он ничуть не преуспел в обнаружении Селесты. Какое бы зрелище ни намеревался продемонстрировать собравшимся граф, Чань не сомневался, что Селеста должна стать его частью, и он подозревал, что в этот самый момент она спускается по центральной башне.
* * *
Он побежал, и в легкие его тут же вонзились тысячи маленьких иголочек. Чань сплюнул (крови теперь было еще больше) и снова отругал себя за глупость: нужно было убить графиню на месте, как только он ее увидел. Он подгонял себя в поисках какой-нибудь лестницы, какого-нибудь хода на главный уровень, который, по его представлениям, должен был быть где-то совсем рядом; он увидел этот ход в тот самый момент, когда услышал звук шагов, спускающихся прямо к нему. Спрятаться достаточно быстро у него не было возможности, а потому он разъял трость и, тяжело дыша, стал ждать; губы его алели от крови.
Через минуту перед ним предстал капитан Смит. Офицер увидел Чаня и остановился на лестнице как вкопанный, потом посмотрел наверх и быстро шагнул вперед.
– Господи милостивый, – прошептал он.
– Что происходит? – прошипел Чань. – Что происходит наверху?
– Они считают вас убитым… я считал вас мертвым… Что ж, придется исправить ошибку!
Смит вытащил саблю и пошел вниз по лестнице, угрожающе размахивая клинком. Чань обратился к нему:
– Капитан… в большом зале…
– Я доверился вам, а вы убили моего человека, – проревел Смит. – Того самого, который спас вашу жизнь. Вы – предатель!
Он бросился вперед, и Чаню пришлось уворачиваться – при этом он наткнулся на стену. Капитан нанес удар, целясь ему по голове, Чань нырнул и перекатился через голову. Клинок царапнул штукатурку, выбив из нее белое облачко пыли.
Смит занес саблю для нового удара. В ответ (у Чаня не было ни малейшего шанса остаться в живых, начни он оказывать сопротивление) Чань встал во весь рост в центре коридора, раскинув в стороны руки, словно приглашая Смита убить его, и яростно прошипел:
– Можете меня убить! Но я вам говорю: я не убивал Ривса! Смит замер, кончик его сабли остановился в шаге от груди Чаня, но преодолеть это расстояние не составляло никакого труда.
– Спросите у ваших людей, черт бы их подрал! Они же там были! – шипел Чань. – Его застрелили из карабина… Его застрелил этот… как его… надсмотрщик… Бленхейм! Не будьте вы таким идиотом!
Капитан Смит молчал. Чань внимательно наблюдал за ним. Они стояли довольно близко друг от друга, и Чань, возможно, сумел бы отбить саблю тростью и достать капитана своим кинжалом. Если тот будет упорствовать в своей глупости, Чаню не останется ничего другого.
– Мне сказали… – Смит говорил очень медленно, – что вы воспользовались им как щитом.
– И кто же вам это сказал? Бленхейм?
Капитан не ответил, продолжая сверлить Чаня гневным взглядом. Чань нахмурился.
– Мы разговаривали – Ривс и я. Бленхейм увидел нас. Вы хоть осматривали тело? Ривса убили в спину.
Эти слова были для капитана полной неожиданностью, и Чань увидел, что Смит думает, силой воли смиряя свою ярость, склоняясь то к одному, то к другому. Еще через мгновение капитан опустил саблю.
– Я пойду и сам осмотрю тело.
Он бросил взгляд назад – на лестницу, потом на Чаня, выражение его лица изменилось, словно он его только что увидел и никакой вспышки гнева не было.
– Вы ранены, – сказал Смит, доставая платок и бросая Чаню, который подхватил его в воздухе, отер губы и лицо – сочувственное выражение на лице офицера свидетельствовало, что вид у Чаня хуже некуда.
И снова мысль о том, что он, возможно, умирает, охладила его решимость – в чем смысл, да и был ли он вообще когда-нибудь – смысл? Он посмотрел на Смита – порядочный человек, это видно, который сам все понимает, но ему не оставляет других возможностей его военная форма, любящие его солдаты… кто знает – жена, дети. Чаню вдруг захотелось закричать, что ничего этого он не хочет, что сама мысль об этой тюрьме вызывает у него отвращение, что у него вызывает отвращение даже доброта Смита. Точно так же вызывает у него отвращение и он сам за то, что полюбил Анжелику, за то, что нянчится с Селестой. Он отвел взгляд, чтобы не видеть встревоженных глаз капитана; вокруг него был роскошно-глумливый интерьер Харшморта. Он умрет в Харшморте.
– Да, ранен, но сделать с этим ничего нельзя. Мне жаль Ривса… но вы должны выслушать меня. Была похищена женщина… Та, о которой я вам говорил. Селеста Темпл. Они собираются что-то сделать с ней – какая-то сатанинская церемония… Я уже видел это… хуже смерти… Уверяю вас, она бы предпочла умереть.
Смит кивнул.
– Я чувствую себя лучше, чем выгляжу… Я спустился по трубам… с этим запахом ничего нельзя поделать, – сказал Чань. Он протянул платок назад, увидел реакцию Смита и сунул его себе в карман. – Умоляю вас, пожалуйста, скажите мне, что происходит наверху.
Смит бросил взгляд вверх по лестнице, словно опасаясь кого-то, а потом быстро заговорил:
– К сожалению, я почти ничего не знаю… Я только-только прибыл в дом. Мы были снаружи – ждали появления полковника…
– Аспича?
– Да… произошла настоящая катастрофа… Они прибыли недавно… Какой-то несчастный случай с герцогом Сталмерским…
– Но большой зал заполняется зрителями – им будут демонстрировать какую-то церемонию! – сказал Чань.
– Я об этом не могу ничего сказать… тут повсюду группки людей, а дом очень большой, – ответил офицер. – Все мои солдаты заняты с людьми герцога… после приземления…
– Приземления?
– Я не могу вдаваться в подробности, но тут весь дом перевернули вверх тормашками…
– Тогда, может быть, еще остается надежда! – сказал Чань.
– Надежда на что?
– Мне нужно только пробраться наверх, и чтобы вы показали мне верное направление.
Чань видел, что Смит разрывается на части – с одной стороны, хочет помочь ему, а с другой – убедиться в правдивости его истории. Он подозревал, что появление Аспича может стать последней каплей, которая переполнит чашу терпения Смита и подстегнет его к мятежу.
– Наш перевод во дворец… – тихим голосом начал Смит, словно отвечая на вопрос Чаня, – сопровождался значительным повышением жалованья всем офицерам… Это было как спасение людям, которые многие годы провели за рубежом и были по уши в долгах… Я не удивлюсь, если вознаграждение обернется на самом деле ловушкой.
– Сходите взгляните на Ривса и поговорите с вашими людьми, которые были там. Они пойдут за вами. Ждите и будьте готовы… Когда время придет, поверьте, вы сами поймете, что надо делать.
Смит посмотрел на него без всякой уверенности. Чань рассмеялся (его смех скорее был похож на сухой кашель) и похлопал офицера по плечу.
* * *
– Поначалу дом кажется совершенно непонятным лабиринтом, – прошептал ему Смит, когда они поднялись по лестнице и вышли в коридор главного этажа. – В левом крыле находится большой бальный зал – сейчас там полно народу, – а в правом, куда ведет зеркальный коридор, расположены частные апартаменты – и там тоже полно народу. А еще в правом есть внутренний коридор, по которому можно пройти к винтовой лестнице – я по ней не поднимался, но в коридоре повсюду стояли макленбургские охранники.
– А в центре дома? – спросил Чань.
– Большой зал для приемов, кухни, прачечная, помещения для прислуги, управляющий домом Бленхейм и его люди.
– А где кабинет лорда Вандаариффа? – спросил Чань, размышляя. – В задней части дома?
– Да, – кивнул Смит, – но я там не был. Доступ в левое крыло ограничен – только для специальных гостей и самой доверенной прислуги. Драгун туда не пускают.
– Кстати, – сказал Чань, – а что вы вообще здесь делаете? Когда вы прибыли сюда из министерства? Смит горько улыбнулся.
– Эта история вас позабавит. Когда моих людей сменили на их постах, я получил приказ… от моего полковника срочно явиться в отель «Сент-Ройял». Мы спешно отправились туда – хотя, должен сказать, улаживание семейных скандалов обычно не входит в круг наших обязанностей, – но на пути нас встретила весьма нахальная дама, которая сообщила мне, что я должен сопровождать ее в этот дом.
– Миссис Марчмур, конечно же. Смит кивнул:
– Ее явно напугал какой-то тип. Абсолютный негодяй, как я понимаю.
– Похоже, мы ехали в одном поезде – я прятался в тендере.
– Такая мысль приходила мне в голову, – сказал Смит, – но я не мог послать туда человека – разве что по крыше, нам было запрещено проходить по черному вагону, обитому железом.
– И что в нем было? – спросил Чань.
– Не могу сказать – у миссис Марчмур был ключ, и она вошла туда одна. По прибытии в Орандж-Локс нас встретил мистер Бленхейм с телегами и экипажем. Он вошел в черный вагон со своими людьми, и под присмотром миссис Марчмур они вынесли…
– Что? – прошипел Чань, проявляя неожиданное нетерпение, но страшась услышать эти слова.
– Не могу сказать – все было закрыто холстиной. Может быть, еще один из их ящиков, а может быть, гроб. Но когда они его грузили, я отчетливо слышал, как Бленхейм призывал к осторожности, чтобы не разбить стекло…
* * *
Их прервал звук приближающихся шагов. Чань вжался в стену. Смит выступил вперед, и коридор огласился легко узнаваемым, властным голосом мистера Бленхейма:
– Капитан! Что вы здесь делаете, почему вы оставили ваших людей? Какие, сэр, у вас дела в этой части дома?
Чань не видел Смита, но слышал напряжение в его голосе.
– Меня послали найти мистера Грея, – ответил он.
– Послали? – язвительно спросил мистер Бленхейм. – Кто же это вас послал?
Наглость этого типа переходила все границы. Если бы Чань был на месте Смита и знал, что Бленхейм убил одного из его людей, то голова мажордома уже катилась бы по полу.
– Графиня, мистер Бленхейм. Может быть, вы таким же образом хотите допросить и ее?
Бленхейм проигнорировал этот выпад.
– Ну? И вы нашли мистера Грея?
– Нет, не нашел.
– Тогда почему вы все еще здесь?
– Как вы можете видеть, я ухожу отсюда. Если не ошибаюсь, вы положили тело моего человека в конюшни?
– Конечно – не хватало еще, чтобы гости хозяина спотыкались о труп.
– Вы правы. И тем не менее как его офицер я должен убедиться в причинах его смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132