Как понял Перкар, Хизи делала быстрые успехи в своем знакомстве с миром богов – и неудивительно, ведь в ее жилах текла кровь самого могучего из них.
Тзэм с увлечением отделывал свою палицу. Он был неуклюж, но огонь оказывал ему помощь, и простое, но смертоносное оружие постепенно обретало форму.
– Я помню свой первый меч, – сказал остальным Перкар. Этим вечером он чувствовал успокоение. Он не был, конечно, счастлив, но и не был придавлен всей тяжестью мира. И воспоминания его были воспоминаниями юного паренька, только что признанного воином. – Ох, как же я его обожал! Он был так прекрасен!
– Что с ним случилось? – поинтересовался Тзэм.
– Я… обменял его на Харку. – Перкар не стал рассказывать, что меч, данный ему отцом, клинок, выкованный маленьким богом-кузнецом Ко, остался лежать рядом с телом первой жертвы, чья смерть на его совести. Но по крайней мере тот меч не осквернен убийством…
Перкар поднял глаза как раз вовремя, чтобы поймать предостерегающий взгляд, который Нгангата бросил на Тзэма. Опять он старается его защитить! Неужели они и правда считают Перкара таким неженкой?
А почему бы и нет? Разве его вспышки раздражения и дурное настроение не дали им основания так думать? Нужно быть более сильным, решил Перкар, играть бо льшую роль во всех делах. В конце концов, это его бог-Ворон посвятил в то, что им следует сделать.
– Долго нам еще ехать, Нгангата? Скоро мы доберемся до горы?
Нгангата задумался.
– Если мы будем двигаться с той же скоростью, не потеряем лошадей и все вообще будет идти хорошо – еще два месяца.
– Два месяца? – недоверчиво переспросил Тзэм, отрываясь от своей работы. – Разве мы тогда не пересечем границу мира?
Перкар и Нгангата усмехнулись.
– Нет, – ответил полуальва, – можно скакать еще девяносто дней, миновав гору, и так и не найти края света.
– А что же мы там найдем?
– Я не знаю, – сказал Перкар. – А ты, Нгангата?
– Большую часть этого времени заняло бы путешествие через Балат. Балат действительно огромный лес. За ним лежит Мор – пресноводное море. Дальше – горы, леса и равнины и, наконец, как я слышал, великий океан. Вот за ним, может быть, и находится край света, – я не знаю.
– Как далеко ты туда забирался? Я никогда тебя не расспрашивал об этом. – Перкар вытащил нож и принялся помогать Тзэму отделать его дубинку. Полуальва как будто уже не так сердился на Перкара; он снова начал разговаривать с юношей, чего не было несколько дней после его поездки в лагерь менгов.
– Я бывал на Море, но не дальше.
– Хотелось бы и мне когда-нибудь увидеть все это, – сказал Перкар.
Нгангата не поднял глаз от своей работы; его руки были по локоть в крови, он ловко разделывал ножом тушу антилопы.
– Я тоже хотел бы вновь увидеть Мор, – сказал он, и Перкар улыбнулся, почувствовав, что напряжение между ними ослабевает все больше.
– До чего же большой мир! – вздохнул Тзэм.
– Ну, зато за два месяца у нас будет время сделать из тебя воина.
– За два месяца до чего? – с подозрением поинтересовался великан.
Перкар отложил работу и взглянул в глаза великану.
– До того… Ну, до того, как мы доберемся до горы.
– И там нам придется сражаться?
Перкар развел руками:
– Честно скажу, не знаю. Но, возможно, и придется.
– Зачем?
Перкар почувствовал, как к нему понемногу возвращается прежняя уверенность в себе; в результате его слова прозвучали только несколько странно, а не как абсолютный абсурд.
– Ну, Тзэм, нам предстоит убить бога, а они редко относятся к такому с пониманием.
Огромная челюсть Тзэма угрожающе выдвинулась вперед; он неожиданно отбросил дубинку и яростно уставился на Перкара.
– Почему я об этом ничего не знаю? О чем это ты говоришь? Я думал, мы пытаемся добраться до твоих соплеменников, Перкар, чтобы жить с ними. Я ничего не слышал ни о каком убийстве богов.
Перкар понял, что совершил ошибку; к тому же ему обязательно нужно было сначала поговорить с Хизи. Со времени своей болезни он был так погружен в собственные страхи и желания, что совсем утратил представление о цели, которую преследует их маленький отряд. Может быть, планы переменились даже после того, как он в последний раз говорил с Хизи: она, а не он, принимала решения, в большей мере, чем он, знала, что происходит. Может быть, планы и нужно пересмотреть. Доверять Караку опасно, и хотя Перкар сначала поверил, что предложенное богом-Вороном возможно, теперь его снова одолели сомнения. К тому же он никому не говорил – даже Нгангате, – что главная роль во всей затее отводится Хизи. У истока Изменчивого она – и только она – могла убить бога; ничего больше Чернобог Перкару не открыл. Но Карак говорил обо всем так, что победа над Рекой казалась легкодостижимой: все, что требуется, – добраться до горы.
Даже и это не такая уж легкая задача. Дорога через высокие плато и горные хребты опасна, всюду можно встретиться с менгами и с хищными зверями. И еще им предстоит пересечь земли, где идет война и гибнут люди – его родичи сражаются с соплеменниками Братца Коня. Как поведут себя старик и его племянники, когда отряд доберется до тех мест?
Нельзя забывать и о своеволии Хизи. Она может не захотеть помочь, когда узнает обо всем. Но чем дольше откладывать объяснение, тем сильнее она рассердится на него за скрытность.
И вот теперь Тзэм бросает на него грозные взгляды – потому что он снова стал говорить не подумав, снова совершил оплошность.
– Мы еще ничего не решили, Тзэм. Мы с Хизи еще не обсудили все как следует; так что, можно считать, она сказала тебе правду.
– Нет, я теперь вспомнил: она говорила что-то насчет горы еще там, в екте. Говорила, что она выбирает этот путь из-за того, что ты ей сказал. Только причину она мне так и не открыла.
– Может быть, она этого и не знает.
– Думаю, знает, – пробормотал Тзэм. – Думаю, она снова пытается защитить меня.
Прежде чем Перкар успел запротестовать, Нгангата тихо ответил Тзэму:
– Похоже на то. У этих двоих привычка «защищать» нас, верно?
– Если ты хочешь сказать – держать от нас в тайне свои намерения, то да, – согласился Тзэм. – Только я никогда не чувствовал себя от этого в безопасности.
Нгангата горько усмехнулся:
– И я тоже. Перкар, пожалуй, тебе надо бы поговорить с Хизи. Вы с ней, в конце концов, одного поля ягоды.
Перкар покраснел до корней волос.
– Можешь не напоминать мне о том, как я с тобой обходился. Ты же знаешь, мое мнение об альвах давно переменилось.
– Мы не о том говорим, – тихо сказал Тзэм. – Вы с ней одного поля ягоды потому, что оба думаете, будто держите весь мир на своих плечах.
– Ну, не тебе бы говорить такое.
– Нет, мир на плечах я никогда не держал, – только Хизи. Это была единственная ноша, которую я всегда хотел нести, и теперь я хочу, чтобы она вернулась обратно.
Нгангата так и продолжал заниматься, своим делом, не поднимая глаз. Перкар понял смысл сказанного великаном – то же самое он слышал от Нгангаты, только выраженное другими словами. Нгангата намеренно направил разговор в это русло. Чтобы напомнить ему? Перкар решил, что непременно при первой же возможности расскажет полуальве всю правду – так, как представлял ее себе.
– Я обязательно поговорю с Хизи, – сказал Перкар. – Мы вместе решим, что делать дальше.
– Меня беспокоят те решения, которые вы принимаете вдвоем.
– Говоря «вместе», я имел в виду нас всех, – уточнил Перкар. – Но сначала я должен поговорить с ней. А ты пока заканчивай свою дубинку! Что бы мы ни предприняли, беда нас найдет, и раз уж у нас зашел об этом разговор, я хочу, чтобы ты был вооружен. Многие враги обратятся в бегство от одного твоего вида, попомни мои слова.
Перкар бросил взгляд на Мха и ощутил шок: их пленник не спал и внимательно слушал все, что говорилось. Давно ли он проснулся? Слышал ли это его безмозглое заявление о намерении убить бога?
Может быть. Тем больше оснований не отпускать Мха. Когда они доберутся до земель родичей Перкара, можно будет оставить парня в плену у них. Возможно, удастся обменять его на пленников, захваченных менгами. Но нельзя позволить ему вернуться к тому гаану, что ищет Хизи, и сообщить о том, что он узнал. Перкар скорее убьет его, чем допустит такое.
Мох криво улыбнулся, словно прочел мысли Перкара. Может быть, он заметил что-то в выражении глаз юноши; однако улыбка выражала не страх, а скорее насмешку.
– Я отправлюсь в дозор, – тихо сказал Перкар. – Увидимся утром. – Потом по-нолийски добавил, обращаясь к Тзэму: – Следи за пленником, великан. Не знаю, что тебе о нем говорила Хизи, но он представляет для нее страшную опасность.
– Я знаю, что он ее выслеживал, – мрачно прорычал Тзэм. – Думаю, стоит опробовать на нем мою дубинку, когда я ее доделаю.
– Нет, – вздохнул Перкар. – Мы и так уже слишком много убивали, и впереди нас, наверное, ждет новое кровопролитие. Не стоит прибегать к этому без необходимости.
– Пожалуй.
– Доброй ночи, Тзэм. Будь осторожен: не дай дубинке обуглиться слишком сильно.
Тзэм взглянул на него, и в темных глазах отразился огонь костра.
– Надеюсь, мне удастся сделать все как надо.
На следующее утро свой разговор с Хизи Перкару пришлось отложить. Отряд поднимался на высокое плато, которое менги называли «Падающие Небеса», и дорога была и трудной и опасной: неподходящий момент для обсуждения важных дел.
Братец Конь, которого спросили об этом странном названии, объяснил, что, согласно легенде, когда-то небо треснуло и кусок его отвалился. На выветренный край этого осколка и взбирались теперь их кони; время и ветер превратили его в ступенчатый песчаниковый откос. Легче всего было подниматься на плато по руслам, проложенным высохшими теперь ручьями, но только к полудню путникам удалось найти промоину, достаточно широкую и ведущую в нужном направлении, чтобы подъем по ней можно было назвать более или менее нормальным путешествием. Братец Конь сообщил, что существуют и иные, более часто используемые тропы дальше к северу, но тогда опасность встретить других менгов будет гораздо больше, особенно теперь, когда разлетелись вести о начавшейся войне: молодые воины со всех концов степи начали стекаться к горам в надежде добиться славы в сражениях.
Так что пришлось еще несколько лиг пробираться по извилистому сухому руслу, пока наконец оно не расширилось, а камни снова не оказались покрыты плодородной почвой; перед путниками раскинулись просторы Падающих Небес.
– Теперь на нас все время будет лежать тень гор, – сказал Братец Конь, и так оно и оказалось: на севере и западе вздымались огромные пики. Дальше виднелись другие хребты, но Перкара поразили бескрайние степи, оставшиеся у них за спиной: хотя все последние дни путешественники двигались по холмам, даже самые крутые из них теперь, на расстоянии, не выделялись на этой поражающей воображение плоской равнине, уходящей за горизонт, где небо и земля сливались в размытых оттенках сине-зеленого и бурого.
Братец Конь остановил свою лошадь.
– У этого камня мы принесем жертвы господину Падающих Небес, – сказал он остальным, и Перкар кивнул, оглядывая простор, лежащий впереди. Несмотря на то что их окружали горы, высокое плато казалось даже более плоским, чем раскинувшиеся ниже степи. Оно скорее напоминало не кусок небес, а место, на котором небо какое-то время лежало, расплющив все, что оказалось под ним. Если хорошо подумать над рассказом старика, может быть, как раз и окажется, что именно это он и имел в виду. Перкар не лгал Тзэму, когда говорил, что плохо понимает менгский язык.
Братец Конь запел, и в воздухе стал чувствоваться резкий запах курения. Перкар хотел было присоединиться, но он не знал здешних богов и песни, которую полагалось им петь. Но теперь уже скоро!.. Несмотря ни на что, несмотря на опасения, которые вызывала у него перспектива оказаться среди родичей после всех совершенных им преступлений, мысли о пастбищах, принадлежащих отцу, о маленьких скромных хорошо знакомых богах – богах, чьи песни и чье происхождение он знал, – утешали Перкара. Еще шестьдесят дней, и он мог бы оказаться дома. На самом деле они туда не попадут: если ехать мимо дамакуты его отца, это задержит на много дней их продвижение к горе, а такого, как почему-то казалось Перкару, они не могут себе позволить. И все же мысль о родных краях взбодрила его, принеся не только раскаяние и печаль, но и радость.
Перкар заметил, что Хизи отделилась от остальных и уехала вперед, высматривая что-то на западе. Он направил Тьеша следом. К его огромному изумлению, Свирепый Тигр двинулся за ним. С тех пор как Перкар «усыновил» его, конь все время выказывал ему в лучшем случае презрение. Когда его вели в поводу Братец Конь или Ю-Хан, он послушно шел за ними, но никому не давал сесть на себя верхом. И вот теперь пожалуйста: конь бежал за Перкаром к Хизи, словно хотел послушать, о чем эти двое будут говорить. Перкар удивился поведению коня.
– Что там? – спросила Хизи, показывая на пыльное облако, которое гнал ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Тзэм с увлечением отделывал свою палицу. Он был неуклюж, но огонь оказывал ему помощь, и простое, но смертоносное оружие постепенно обретало форму.
– Я помню свой первый меч, – сказал остальным Перкар. Этим вечером он чувствовал успокоение. Он не был, конечно, счастлив, но и не был придавлен всей тяжестью мира. И воспоминания его были воспоминаниями юного паренька, только что признанного воином. – Ох, как же я его обожал! Он был так прекрасен!
– Что с ним случилось? – поинтересовался Тзэм.
– Я… обменял его на Харку. – Перкар не стал рассказывать, что меч, данный ему отцом, клинок, выкованный маленьким богом-кузнецом Ко, остался лежать рядом с телом первой жертвы, чья смерть на его совести. Но по крайней мере тот меч не осквернен убийством…
Перкар поднял глаза как раз вовремя, чтобы поймать предостерегающий взгляд, который Нгангата бросил на Тзэма. Опять он старается его защитить! Неужели они и правда считают Перкара таким неженкой?
А почему бы и нет? Разве его вспышки раздражения и дурное настроение не дали им основания так думать? Нужно быть более сильным, решил Перкар, играть бо льшую роль во всех делах. В конце концов, это его бог-Ворон посвятил в то, что им следует сделать.
– Долго нам еще ехать, Нгангата? Скоро мы доберемся до горы?
Нгангата задумался.
– Если мы будем двигаться с той же скоростью, не потеряем лошадей и все вообще будет идти хорошо – еще два месяца.
– Два месяца? – недоверчиво переспросил Тзэм, отрываясь от своей работы. – Разве мы тогда не пересечем границу мира?
Перкар и Нгангата усмехнулись.
– Нет, – ответил полуальва, – можно скакать еще девяносто дней, миновав гору, и так и не найти края света.
– А что же мы там найдем?
– Я не знаю, – сказал Перкар. – А ты, Нгангата?
– Большую часть этого времени заняло бы путешествие через Балат. Балат действительно огромный лес. За ним лежит Мор – пресноводное море. Дальше – горы, леса и равнины и, наконец, как я слышал, великий океан. Вот за ним, может быть, и находится край света, – я не знаю.
– Как далеко ты туда забирался? Я никогда тебя не расспрашивал об этом. – Перкар вытащил нож и принялся помогать Тзэму отделать его дубинку. Полуальва как будто уже не так сердился на Перкара; он снова начал разговаривать с юношей, чего не было несколько дней после его поездки в лагерь менгов.
– Я бывал на Море, но не дальше.
– Хотелось бы и мне когда-нибудь увидеть все это, – сказал Перкар.
Нгангата не поднял глаз от своей работы; его руки были по локоть в крови, он ловко разделывал ножом тушу антилопы.
– Я тоже хотел бы вновь увидеть Мор, – сказал он, и Перкар улыбнулся, почувствовав, что напряжение между ними ослабевает все больше.
– До чего же большой мир! – вздохнул Тзэм.
– Ну, зато за два месяца у нас будет время сделать из тебя воина.
– За два месяца до чего? – с подозрением поинтересовался великан.
Перкар отложил работу и взглянул в глаза великану.
– До того… Ну, до того, как мы доберемся до горы.
– И там нам придется сражаться?
Перкар развел руками:
– Честно скажу, не знаю. Но, возможно, и придется.
– Зачем?
Перкар почувствовал, как к нему понемногу возвращается прежняя уверенность в себе; в результате его слова прозвучали только несколько странно, а не как абсолютный абсурд.
– Ну, Тзэм, нам предстоит убить бога, а они редко относятся к такому с пониманием.
Огромная челюсть Тзэма угрожающе выдвинулась вперед; он неожиданно отбросил дубинку и яростно уставился на Перкара.
– Почему я об этом ничего не знаю? О чем это ты говоришь? Я думал, мы пытаемся добраться до твоих соплеменников, Перкар, чтобы жить с ними. Я ничего не слышал ни о каком убийстве богов.
Перкар понял, что совершил ошибку; к тому же ему обязательно нужно было сначала поговорить с Хизи. Со времени своей болезни он был так погружен в собственные страхи и желания, что совсем утратил представление о цели, которую преследует их маленький отряд. Может быть, планы переменились даже после того, как он в последний раз говорил с Хизи: она, а не он, принимала решения, в большей мере, чем он, знала, что происходит. Может быть, планы и нужно пересмотреть. Доверять Караку опасно, и хотя Перкар сначала поверил, что предложенное богом-Вороном возможно, теперь его снова одолели сомнения. К тому же он никому не говорил – даже Нгангате, – что главная роль во всей затее отводится Хизи. У истока Изменчивого она – и только она – могла убить бога; ничего больше Чернобог Перкару не открыл. Но Карак говорил обо всем так, что победа над Рекой казалась легкодостижимой: все, что требуется, – добраться до горы.
Даже и это не такая уж легкая задача. Дорога через высокие плато и горные хребты опасна, всюду можно встретиться с менгами и с хищными зверями. И еще им предстоит пересечь земли, где идет война и гибнут люди – его родичи сражаются с соплеменниками Братца Коня. Как поведут себя старик и его племянники, когда отряд доберется до тех мест?
Нельзя забывать и о своеволии Хизи. Она может не захотеть помочь, когда узнает обо всем. Но чем дольше откладывать объяснение, тем сильнее она рассердится на него за скрытность.
И вот теперь Тзэм бросает на него грозные взгляды – потому что он снова стал говорить не подумав, снова совершил оплошность.
– Мы еще ничего не решили, Тзэм. Мы с Хизи еще не обсудили все как следует; так что, можно считать, она сказала тебе правду.
– Нет, я теперь вспомнил: она говорила что-то насчет горы еще там, в екте. Говорила, что она выбирает этот путь из-за того, что ты ей сказал. Только причину она мне так и не открыла.
– Может быть, она этого и не знает.
– Думаю, знает, – пробормотал Тзэм. – Думаю, она снова пытается защитить меня.
Прежде чем Перкар успел запротестовать, Нгангата тихо ответил Тзэму:
– Похоже на то. У этих двоих привычка «защищать» нас, верно?
– Если ты хочешь сказать – держать от нас в тайне свои намерения, то да, – согласился Тзэм. – Только я никогда не чувствовал себя от этого в безопасности.
Нгангата горько усмехнулся:
– И я тоже. Перкар, пожалуй, тебе надо бы поговорить с Хизи. Вы с ней, в конце концов, одного поля ягоды.
Перкар покраснел до корней волос.
– Можешь не напоминать мне о том, как я с тобой обходился. Ты же знаешь, мое мнение об альвах давно переменилось.
– Мы не о том говорим, – тихо сказал Тзэм. – Вы с ней одного поля ягоды потому, что оба думаете, будто держите весь мир на своих плечах.
– Ну, не тебе бы говорить такое.
– Нет, мир на плечах я никогда не держал, – только Хизи. Это была единственная ноша, которую я всегда хотел нести, и теперь я хочу, чтобы она вернулась обратно.
Нгангата так и продолжал заниматься, своим делом, не поднимая глаз. Перкар понял смысл сказанного великаном – то же самое он слышал от Нгангаты, только выраженное другими словами. Нгангата намеренно направил разговор в это русло. Чтобы напомнить ему? Перкар решил, что непременно при первой же возможности расскажет полуальве всю правду – так, как представлял ее себе.
– Я обязательно поговорю с Хизи, – сказал Перкар. – Мы вместе решим, что делать дальше.
– Меня беспокоят те решения, которые вы принимаете вдвоем.
– Говоря «вместе», я имел в виду нас всех, – уточнил Перкар. – Но сначала я должен поговорить с ней. А ты пока заканчивай свою дубинку! Что бы мы ни предприняли, беда нас найдет, и раз уж у нас зашел об этом разговор, я хочу, чтобы ты был вооружен. Многие враги обратятся в бегство от одного твоего вида, попомни мои слова.
Перкар бросил взгляд на Мха и ощутил шок: их пленник не спал и внимательно слушал все, что говорилось. Давно ли он проснулся? Слышал ли это его безмозглое заявление о намерении убить бога?
Может быть. Тем больше оснований не отпускать Мха. Когда они доберутся до земель родичей Перкара, можно будет оставить парня в плену у них. Возможно, удастся обменять его на пленников, захваченных менгами. Но нельзя позволить ему вернуться к тому гаану, что ищет Хизи, и сообщить о том, что он узнал. Перкар скорее убьет его, чем допустит такое.
Мох криво улыбнулся, словно прочел мысли Перкара. Может быть, он заметил что-то в выражении глаз юноши; однако улыбка выражала не страх, а скорее насмешку.
– Я отправлюсь в дозор, – тихо сказал Перкар. – Увидимся утром. – Потом по-нолийски добавил, обращаясь к Тзэму: – Следи за пленником, великан. Не знаю, что тебе о нем говорила Хизи, но он представляет для нее страшную опасность.
– Я знаю, что он ее выслеживал, – мрачно прорычал Тзэм. – Думаю, стоит опробовать на нем мою дубинку, когда я ее доделаю.
– Нет, – вздохнул Перкар. – Мы и так уже слишком много убивали, и впереди нас, наверное, ждет новое кровопролитие. Не стоит прибегать к этому без необходимости.
– Пожалуй.
– Доброй ночи, Тзэм. Будь осторожен: не дай дубинке обуглиться слишком сильно.
Тзэм взглянул на него, и в темных глазах отразился огонь костра.
– Надеюсь, мне удастся сделать все как надо.
На следующее утро свой разговор с Хизи Перкару пришлось отложить. Отряд поднимался на высокое плато, которое менги называли «Падающие Небеса», и дорога была и трудной и опасной: неподходящий момент для обсуждения важных дел.
Братец Конь, которого спросили об этом странном названии, объяснил, что, согласно легенде, когда-то небо треснуло и кусок его отвалился. На выветренный край этого осколка и взбирались теперь их кони; время и ветер превратили его в ступенчатый песчаниковый откос. Легче всего было подниматься на плато по руслам, проложенным высохшими теперь ручьями, но только к полудню путникам удалось найти промоину, достаточно широкую и ведущую в нужном направлении, чтобы подъем по ней можно было назвать более или менее нормальным путешествием. Братец Конь сообщил, что существуют и иные, более часто используемые тропы дальше к северу, но тогда опасность встретить других менгов будет гораздо больше, особенно теперь, когда разлетелись вести о начавшейся войне: молодые воины со всех концов степи начали стекаться к горам в надежде добиться славы в сражениях.
Так что пришлось еще несколько лиг пробираться по извилистому сухому руслу, пока наконец оно не расширилось, а камни снова не оказались покрыты плодородной почвой; перед путниками раскинулись просторы Падающих Небес.
– Теперь на нас все время будет лежать тень гор, – сказал Братец Конь, и так оно и оказалось: на севере и западе вздымались огромные пики. Дальше виднелись другие хребты, но Перкара поразили бескрайние степи, оставшиеся у них за спиной: хотя все последние дни путешественники двигались по холмам, даже самые крутые из них теперь, на расстоянии, не выделялись на этой поражающей воображение плоской равнине, уходящей за горизонт, где небо и земля сливались в размытых оттенках сине-зеленого и бурого.
Братец Конь остановил свою лошадь.
– У этого камня мы принесем жертвы господину Падающих Небес, – сказал он остальным, и Перкар кивнул, оглядывая простор, лежащий впереди. Несмотря на то что их окружали горы, высокое плато казалось даже более плоским, чем раскинувшиеся ниже степи. Оно скорее напоминало не кусок небес, а место, на котором небо какое-то время лежало, расплющив все, что оказалось под ним. Если хорошо подумать над рассказом старика, может быть, как раз и окажется, что именно это он и имел в виду. Перкар не лгал Тзэму, когда говорил, что плохо понимает менгский язык.
Братец Конь запел, и в воздухе стал чувствоваться резкий запах курения. Перкар хотел было присоединиться, но он не знал здешних богов и песни, которую полагалось им петь. Но теперь уже скоро!.. Несмотря ни на что, несмотря на опасения, которые вызывала у него перспектива оказаться среди родичей после всех совершенных им преступлений, мысли о пастбищах, принадлежащих отцу, о маленьких скромных хорошо знакомых богах – богах, чьи песни и чье происхождение он знал, – утешали Перкара. Еще шестьдесят дней, и он мог бы оказаться дома. На самом деле они туда не попадут: если ехать мимо дамакуты его отца, это задержит на много дней их продвижение к горе, а такого, как почему-то казалось Перкару, они не могут себе позволить. И все же мысль о родных краях взбодрила его, принеся не только раскаяние и печаль, но и радость.
Перкар заметил, что Хизи отделилась от остальных и уехала вперед, высматривая что-то на западе. Он направил Тьеша следом. К его огромному изумлению, Свирепый Тигр двинулся за ним. С тех пор как Перкар «усыновил» его, конь все время выказывал ему в лучшем случае презрение. Когда его вели в поводу Братец Конь или Ю-Хан, он послушно шел за ними, но никому не давал сесть на себя верхом. И вот теперь пожалуйста: конь бежал за Перкаром к Хизи, словно хотел послушать, о чем эти двое будут говорить. Перкар удивился поведению коня.
– Что там? – спросила Хизи, показывая на пыльное облако, которое гнал ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80