Впрочем, прожив больше года среди скотоводов, Хизи, пожалуй, могла в этом не сомневаться.
Перкар еще раз попробовал поднять столб для изгороди, поскользнулся и тяжело сел на землю. Только бы снова не затошнило…
– Вставай и работай, Перкар, – жизнерадостно – и потому весьма зловеще – протянул Нгангата. – Все выйдет потом.
Издали раздался гулкий голос Тзэма:
– Я всегда интересовался, помогал ли тебе твой волшебный меч при похмелье.
– Не знаю, – простонал Перкар, обеими руками держась за голову. – Пока у меня был Харка, я ни разу не напивался. Хотел бы я, чтобы он оказался у меня сейчас, – вдруг помог бы.
– Попробуй лучше это лекарство, – ухмыльнулся Нгангата, поднимаясь на вершину холма. Внизу паслось с полсотни рыжих коров. Тзэм, обходя их, тоже двинулся вверх по склону, чтобы присоединиться к Перкару с Нгангатой.
– Что это? – Перкар подозрительно посмотрел на протянутый ему полукровкой мех.
– Вода, – ответил тот, покусывая стебелек травы. Перкар сделал несколько глотков. Это была холодная чистая родниковая вода, пахнущая дождем и тающими снегами. Перкар не сомневался, что от питья его вырвет, но все же продолжал пить и скоро обнаружил, что действительно чувствует себя лучше.
– Дай и мне, – пропыхтел Тзэм, и Нгангата передал мех в огромные руки великана. – Мы быстро разделаемся с этой изгородью, – продолжал он; язык соплеменников Перкара все еще давался ему с трудом.
– Благодаря вам с Нгангатой, – буркнул Перкар. – От меня сегодня мало пользы. – Он с любопытством взглянул на полукровку. – Надолго ты тут задержишься? – Он поколебался, но все-таки закончил: – Я не думал, что ты вообще сюда вернешься.
Нгангата расправил плечи и стал всматриваться в лес, словно решив, будто там кто-то прячется.
– Ну, должен же я был удостовериться, что ты не вляпался уже в какую-нибудь новую неприятность. Да и нужно проверить, правдивы ли песни.
– Песни?
– Да, – подтвердил Нгангата. – Вот в Моравте, например, поют, что Перкар – герой ростом вдвое выше любого мужчины. Мне хотелось посмотреть, так ли это.
Перкар зажмурился, но от этого голова затрещала еще сильнее, так что он снова приоткрыл веки.
– Не рассказывай мне о таких песнях. Нгангата сел рядом и коснулся его плеча.
– Я не стал бы тебя дразнить, – признался он, – но ты все еще мой должник. И к тому же, мне кажется, есть одна вещь в новых песнях, о которой ты захочешь знать.
– И что же это?
– Изменчивый… Река, которая когда-то была Изменчивым, теперь обрела новое имя.
– Новое имя для обновленной реки, – помимо воли вырвалось у Перкара. Юноша был взволнован. Пять лет назад он пообещал богине потока, что отомстит за нее; несмотря на все препятствия, свое обещание он выполнил, – и даже более того. – И как же ее теперь называют? Улыбка Нгангаты стала шире.
– Ага! Я так и думал, что это ты знать захочешь. – Он потер руки, откинулся на спину и стал смотреть на лениво проплывающие облака. Странные темные глаза подернулись голубой дымкой. – Ну так вот: менги зовут ее «Тудаан» – Весенняя река, потому что она несет новую жизнь. Многие из твоих соплеменников называют ее просто «Итани» – «Струящаяся богиня». Но у нее есть и еще одно имя.
Полукровка умолк на мгновение, словно прислушиваясь к лесной тишине.
– Ну? – недовольно буркнул Перкар.
– Ах… Многие зовут ее Анимираму.
Перкару нечего было сказать на это. Он повернулся и стал смотреть на деревья, окаймляющие долину, туда, где далеко-далеко на севере струились воды реки.
– Простите меня, – через несколько секунд поинтересовался Тзэм, – но я не понимаю, что это значит.
– Это значит «Богиня, которую он любил», – тихо ответил Нгангата.
Перкару не хотелось продолжать этот разговор.
– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал он более резко, чем намеревался. – Долго ли ты пробудешь здесь на этот раз?
Нгангата задумался:
– Сам не знаю. Несколько дней.
Перкар потер виски, не уверенный, что ему стоит обсуждать интересующий его вопрос сейчас, когда он так плохо себя чувствует. Но, с другой стороны, Тзэм и Нгангата оба находились рядом и никого больше поблизости не было.
– Послушай, Нгангата, и ты, Тзэм, тоже. Я думаю, что мне пора предъявить свои права на землю в новых долинах. Мне кажется, время пришло.
– Это хорошо, – кивнул Нгангата. – Ты и так слишком, долго ждал.
Перкар посмотрел на полуальву так внимательно, как только позволяли его налитые кровью глаза.
– Моя мысль такова, – начал он.
– Ох! – перебил его Нгангата. Перкар поморщился.
– Ты послушай. Я хочу, чтобы вы оба отправились со мной.
– Чтобы сделать всю работу, как я понимаю, – пророкотал Тзэм.
– Чтобы разделить со мной землю, – возразил Перкар. – Чтобы каждому досталось по трети моего надела.
Нгангата молча смотрел на него, взвешивая слова друга. Он-то понимал, что предлагает Перкар, даже если до Тзэма это еще не дошло.
– Как такое может быть? – тихо проговорил полукровка. – Наделы отводятся только членам клана. Мы с Тзэмом к клану не принадлежим.
– Я спрашивал об этом хранителя закона, – ответил Перкар, тщательно взвешивая слова. – Отец может вас усыновить. Тогда вы разделите землю со мной как братья. И ваш надел перейдет потом вашим сыновьям.
– Я могу владеть землей? Как это? – переспросил Тзэм; судя по его тону, великан решил, что ослышался. Перкар повторил свое предложение по-нолийски – чтобы быть уверенным: Тзэм все понял.
– У меня не будет сыновей, – глухим от сдерживаемых чувств голосом ответил Тзэм. – Такие, как я, не имеют потомства. Но…
– Это не имеет значения, – ответил Перкар. – Можешь оставить землю кому пожелаешь – она будет твоей.
– Но только после долгой и тяжелой работы, – добавил Нгангата. – Речь идет не о расчищенном пастбище. Перкар, я ведь охотник, следопыт, а не скотовод.
– Еще много лет большую часть провизии нам будет давать охота, пока стада наши не расплодятся, а деревья не будут вырублены. Даже если ты решишь только охотиться в своих угодьях, земля все равно останется твоей.
– Да, но мне ради этого придется стать твоим братом, – с отвращением сказал Нгангата.
Перкар изумленно поднял на него глаза: после всех этих лет такого он от друга не ожидал. Но тут он заметил, что полукровка с трудом сдерживает смех, и когда тот наконец фыркнул, понял, что на самом деле все в порядке. Его предложение принято.
– Разве тут не красиво? – спросил Перкар, обводя рукой раскинувшуюся перед ними долину. Хизи сначала подумала, что вопрос этот – риторический, но тут юноша повернулся к ней с сияющими глазами, ожидая ответа.
– Красиво, – согласилась она. Это действительно было так: раскинувшийся перед ними простор заставлял замирать сердце – не от благоговения, как некоторые места, которые она видела в Балате; долина была свежа и гостеприимна со своими каменистыми лужайками и качающимся под слетающим с окрестных гор ветром кустарником. Но в глазах Перкара, понимала Хизи, эта земля обладает еще и особой красотой; столь же полно оценить достоинства будущих пастбищ, как и многое другое, она не могла.
– Вот здесь я построю свою дамакуту, – заявил Перкар, показывая на невысокий холм, – а вон там будет первое пастбище. – Он взглянул на ровную лужайку, по которой извивался ручей.
– Это, наверное, разумно, – ответила Хизи, – хотя я ничего не смыслю в пастбищах.
Перкар снова взглянул на Хизи, и она удивилась промелькнувшему в его глазах выражению. Оно было очень похоже на страх.
– Пойдем пройдемся немного, – позвал ее юноша, спешиваясь.
Хизи смотрела, как он привязывает коня к дереву, потом неохотно соскользнула с Чернушки на землю.
– А куда исчезли Тзэм с Нгангатой? – спросила она. – Они же только что были тут.
– Они… э-э… отправились осматривать собственные наделы, ниже по долине, – заикаясь, ответил Перкар – и покраснел.
– А-а. – Почему-то Хизи испытала странное чувство – будто падает с высоты. – А куда идем мы?
– Просто гуляем, – ответил Перкар. – И нам нужно кое-что обсудить.
Судя по его тону, это было что-то серьезное, и комок в животе Хизи стал еще тяжелее. Ради обсуждения чего нужно было тащить ее за четыре дня пути от дамакуты его отца? Хизи раздражало, что Перкар снова что-то держит от нее в секрете. Например, он скрыл от нее, что предложил Тзэму землю. Хизи пришлось выпытывать эту новость у своего старого слуги. Во время поездки Перкар почти не разговаривал с Хизи, словно собственная скрытность стала кляпом у него во рту. Это качество Перкара Хизи хорошо знала и от всей души ненавидела – хотя молчаливость юноши была для нее привычна и даже иногда приятна. И теперь, когда наконец он собирался что-то ей открыть, Хизи была почти испугана. Неужели она боится искренности Перкара больше, чем уклончивости?
– Благодаря тебе Тзэм ужасно счастлив, – проговорила Хизи, чтобы сказать хоть что-нибудь и тем отсрочить признание Перкара.
– Это хорошо, – ответил тот. – Тзэм заслужил счастье.
– Конечно. – Так почему же Хизи Перкар казался вором, похитившим у нее старого друга?
– Сам ты тоже сделался счастливым, – продолжала она. – Я никогда еще не видела тебя таким.
– Каким?
– Я же говорю – счастливым. Возбужденным. Ты не можешь говорить ни о чем, кроме своей новой земли и будущей дамакуты. Я рада, что ты наконец решил отправиться сюда. И семья твоя тоже очень довольна. Только почему… – Хизи запнулась, внезапно забыв, что хотела сказать.
– Продолжай, – поторопил ее Перкар. Они вошли в лес, и теперь он повернулся к Хизи лицом и взглянул в глаза, ласково, но почему-то неуверенно.
– Почему так далеко? Нгангата говорит, что это самый дальний угол новых земель. Ближайшие соседи более чем в дне пути отсюда.
Перкар пожал плечами:
– Это ненадолго. Здешние земли скоро заполнятся поселенцами.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Правда заключается в том, – вздохнул Перкар, – что я больше не чувствую себя своим среди соплеменников. А Тзэм и Нгангата… – Голос его совсем стих.
– Тоже никогда не будут чувствовать себя как дома среди них? Ты это хочешь сказать?
– Да, – признался Перкар. – Но здесь мы можем все быть у себя дома. Все мы.
– Ты, Тзэм и Нгангата, имеешь ты в виду, – ответила Хизи, тщательно подбирая слова, чтобы дать ему понять, о чем именно он не упомянул.
Плечи Перкара поникли, и хотя губы его шевельнулись, он не издал ни звука. В явной растерянности он наклонился к Хизи, словно хотел свой ответ прошептать ей на ухо.
Вместо этого он ее поцеловал. Сейчас Хизи никак такого не ожидала. Год назад, может быть, но не сейчас. Никогда-то он ничего не может сделать правильно…
Но поцелуй почему-то стал казаться совершенно правильным – после того, как прошел первый момент паники. Поцелуй был нежным и теплым, и когда Перкар отстранился, Хизи, к своему изумлению, почувствовала разочарование.
– Я… э-э… давно хотел тебя поцеловать, – признался Перкар.
– Тогда почему же ты ждал до сих пор? – не смогла удержаться от горького вопроса Хизи.
В глазах Перкара отразилось удивление и досада.
– Я не думал…
– Ну конечно. Ты не думал. – Хизи почувствовала, как в ней закипает гнев. – Ты не думал, что пока твоя мать старается выдать меня замуж за какого-то пастуха, которого я в глаза не видела, а все вокруг обсуждают твою свадьбу с коровьей принцессой, и Тзэм… – Хизи задохнулась, закусила губу, но все-таки продолжала: – Ты даже не подумал дать мне хоть намек на то, что ты думаешь и чувствуешь, – за целый год. – Хизи захлопнула рот, чувствуя, что и так уже сказала слишком много.
Перкар смотрел себе под ноги.
– Прости меня, – прошептал он. – Мне казалось, все и так ясно.
– Единственное, что мне ясно, – это что никто из твоих родственников не хотел бы видеть нас вместе.
– Но я же только что тебя поцеловал!
– Это может означать много разных вещей.
– И ты тоже меня поцеловала.
– И это тоже может означать много разных вещей. – Однако голос Хизи дрогнул, потому что Перкар снова придвинулся к ней.
– Для меня это значит одно, – прошептал он очень тихо, – что я тебя люблю.
Хизи собиралась саркастически ответить на его признание, сказать, что уже слишком поздно, – чтобы отомстить ему хоть немножко.
Но сказала она только «ох…».
Перкар развел руками.
– Вот и еще одна причина для того, чтобы забраться так далеко. Я люблю своих родителей, но не потерплю их попыток женить меня, а тебя выдать замуж. Самое главное, что я понял за прошедшие годы, – это что драгоценным бывает только то Пираку, которое ты сам нашел. И вопреки всему мне повезло: я нашел тебя. Это единственное, за что я благодарен Изменчивому.
Хизи зажмурилась, но слезы все равно хлынули из ее глаз.
– Прекрасное время ты выбрал для признания, – пробормотала она. – Как раз когда я решила уехать.
– Уехать! – ахнул Перкар, словно такая мысль никогда не приходила ему в голову. – Куда?
– Может быть, обратно в Нол, может быть, куда-нибудь, где я никогда не бывала. Сама не знаю – только прочь отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Перкар еще раз попробовал поднять столб для изгороди, поскользнулся и тяжело сел на землю. Только бы снова не затошнило…
– Вставай и работай, Перкар, – жизнерадостно – и потому весьма зловеще – протянул Нгангата. – Все выйдет потом.
Издали раздался гулкий голос Тзэма:
– Я всегда интересовался, помогал ли тебе твой волшебный меч при похмелье.
– Не знаю, – простонал Перкар, обеими руками держась за голову. – Пока у меня был Харка, я ни разу не напивался. Хотел бы я, чтобы он оказался у меня сейчас, – вдруг помог бы.
– Попробуй лучше это лекарство, – ухмыльнулся Нгангата, поднимаясь на вершину холма. Внизу паслось с полсотни рыжих коров. Тзэм, обходя их, тоже двинулся вверх по склону, чтобы присоединиться к Перкару с Нгангатой.
– Что это? – Перкар подозрительно посмотрел на протянутый ему полукровкой мех.
– Вода, – ответил тот, покусывая стебелек травы. Перкар сделал несколько глотков. Это была холодная чистая родниковая вода, пахнущая дождем и тающими снегами. Перкар не сомневался, что от питья его вырвет, но все же продолжал пить и скоро обнаружил, что действительно чувствует себя лучше.
– Дай и мне, – пропыхтел Тзэм, и Нгангата передал мех в огромные руки великана. – Мы быстро разделаемся с этой изгородью, – продолжал он; язык соплеменников Перкара все еще давался ему с трудом.
– Благодаря вам с Нгангатой, – буркнул Перкар. – От меня сегодня мало пользы. – Он с любопытством взглянул на полукровку. – Надолго ты тут задержишься? – Он поколебался, но все-таки закончил: – Я не думал, что ты вообще сюда вернешься.
Нгангата расправил плечи и стал всматриваться в лес, словно решив, будто там кто-то прячется.
– Ну, должен же я был удостовериться, что ты не вляпался уже в какую-нибудь новую неприятность. Да и нужно проверить, правдивы ли песни.
– Песни?
– Да, – подтвердил Нгангата. – Вот в Моравте, например, поют, что Перкар – герой ростом вдвое выше любого мужчины. Мне хотелось посмотреть, так ли это.
Перкар зажмурился, но от этого голова затрещала еще сильнее, так что он снова приоткрыл веки.
– Не рассказывай мне о таких песнях. Нгангата сел рядом и коснулся его плеча.
– Я не стал бы тебя дразнить, – признался он, – но ты все еще мой должник. И к тому же, мне кажется, есть одна вещь в новых песнях, о которой ты захочешь знать.
– И что же это?
– Изменчивый… Река, которая когда-то была Изменчивым, теперь обрела новое имя.
– Новое имя для обновленной реки, – помимо воли вырвалось у Перкара. Юноша был взволнован. Пять лет назад он пообещал богине потока, что отомстит за нее; несмотря на все препятствия, свое обещание он выполнил, – и даже более того. – И как же ее теперь называют? Улыбка Нгангаты стала шире.
– Ага! Я так и думал, что это ты знать захочешь. – Он потер руки, откинулся на спину и стал смотреть на лениво проплывающие облака. Странные темные глаза подернулись голубой дымкой. – Ну так вот: менги зовут ее «Тудаан» – Весенняя река, потому что она несет новую жизнь. Многие из твоих соплеменников называют ее просто «Итани» – «Струящаяся богиня». Но у нее есть и еще одно имя.
Полукровка умолк на мгновение, словно прислушиваясь к лесной тишине.
– Ну? – недовольно буркнул Перкар.
– Ах… Многие зовут ее Анимираму.
Перкару нечего было сказать на это. Он повернулся и стал смотреть на деревья, окаймляющие долину, туда, где далеко-далеко на севере струились воды реки.
– Простите меня, – через несколько секунд поинтересовался Тзэм, – но я не понимаю, что это значит.
– Это значит «Богиня, которую он любил», – тихо ответил Нгангата.
Перкару не хотелось продолжать этот разговор.
– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал он более резко, чем намеревался. – Долго ли ты пробудешь здесь на этот раз?
Нгангата задумался:
– Сам не знаю. Несколько дней.
Перкар потер виски, не уверенный, что ему стоит обсуждать интересующий его вопрос сейчас, когда он так плохо себя чувствует. Но, с другой стороны, Тзэм и Нгангата оба находились рядом и никого больше поблизости не было.
– Послушай, Нгангата, и ты, Тзэм, тоже. Я думаю, что мне пора предъявить свои права на землю в новых долинах. Мне кажется, время пришло.
– Это хорошо, – кивнул Нгангата. – Ты и так слишком, долго ждал.
Перкар посмотрел на полуальву так внимательно, как только позволяли его налитые кровью глаза.
– Моя мысль такова, – начал он.
– Ох! – перебил его Нгангата. Перкар поморщился.
– Ты послушай. Я хочу, чтобы вы оба отправились со мной.
– Чтобы сделать всю работу, как я понимаю, – пророкотал Тзэм.
– Чтобы разделить со мной землю, – возразил Перкар. – Чтобы каждому досталось по трети моего надела.
Нгангата молча смотрел на него, взвешивая слова друга. Он-то понимал, что предлагает Перкар, даже если до Тзэма это еще не дошло.
– Как такое может быть? – тихо проговорил полукровка. – Наделы отводятся только членам клана. Мы с Тзэмом к клану не принадлежим.
– Я спрашивал об этом хранителя закона, – ответил Перкар, тщательно взвешивая слова. – Отец может вас усыновить. Тогда вы разделите землю со мной как братья. И ваш надел перейдет потом вашим сыновьям.
– Я могу владеть землей? Как это? – переспросил Тзэм; судя по его тону, великан решил, что ослышался. Перкар повторил свое предложение по-нолийски – чтобы быть уверенным: Тзэм все понял.
– У меня не будет сыновей, – глухим от сдерживаемых чувств голосом ответил Тзэм. – Такие, как я, не имеют потомства. Но…
– Это не имеет значения, – ответил Перкар. – Можешь оставить землю кому пожелаешь – она будет твоей.
– Но только после долгой и тяжелой работы, – добавил Нгангата. – Речь идет не о расчищенном пастбище. Перкар, я ведь охотник, следопыт, а не скотовод.
– Еще много лет большую часть провизии нам будет давать охота, пока стада наши не расплодятся, а деревья не будут вырублены. Даже если ты решишь только охотиться в своих угодьях, земля все равно останется твоей.
– Да, но мне ради этого придется стать твоим братом, – с отвращением сказал Нгангата.
Перкар изумленно поднял на него глаза: после всех этих лет такого он от друга не ожидал. Но тут он заметил, что полукровка с трудом сдерживает смех, и когда тот наконец фыркнул, понял, что на самом деле все в порядке. Его предложение принято.
– Разве тут не красиво? – спросил Перкар, обводя рукой раскинувшуюся перед ними долину. Хизи сначала подумала, что вопрос этот – риторический, но тут юноша повернулся к ней с сияющими глазами, ожидая ответа.
– Красиво, – согласилась она. Это действительно было так: раскинувшийся перед ними простор заставлял замирать сердце – не от благоговения, как некоторые места, которые она видела в Балате; долина была свежа и гостеприимна со своими каменистыми лужайками и качающимся под слетающим с окрестных гор ветром кустарником. Но в глазах Перкара, понимала Хизи, эта земля обладает еще и особой красотой; столь же полно оценить достоинства будущих пастбищ, как и многое другое, она не могла.
– Вот здесь я построю свою дамакуту, – заявил Перкар, показывая на невысокий холм, – а вон там будет первое пастбище. – Он взглянул на ровную лужайку, по которой извивался ручей.
– Это, наверное, разумно, – ответила Хизи, – хотя я ничего не смыслю в пастбищах.
Перкар снова взглянул на Хизи, и она удивилась промелькнувшему в его глазах выражению. Оно было очень похоже на страх.
– Пойдем пройдемся немного, – позвал ее юноша, спешиваясь.
Хизи смотрела, как он привязывает коня к дереву, потом неохотно соскользнула с Чернушки на землю.
– А куда исчезли Тзэм с Нгангатой? – спросила она. – Они же только что были тут.
– Они… э-э… отправились осматривать собственные наделы, ниже по долине, – заикаясь, ответил Перкар – и покраснел.
– А-а. – Почему-то Хизи испытала странное чувство – будто падает с высоты. – А куда идем мы?
– Просто гуляем, – ответил Перкар. – И нам нужно кое-что обсудить.
Судя по его тону, это было что-то серьезное, и комок в животе Хизи стал еще тяжелее. Ради обсуждения чего нужно было тащить ее за четыре дня пути от дамакуты его отца? Хизи раздражало, что Перкар снова что-то держит от нее в секрете. Например, он скрыл от нее, что предложил Тзэму землю. Хизи пришлось выпытывать эту новость у своего старого слуги. Во время поездки Перкар почти не разговаривал с Хизи, словно собственная скрытность стала кляпом у него во рту. Это качество Перкара Хизи хорошо знала и от всей души ненавидела – хотя молчаливость юноши была для нее привычна и даже иногда приятна. И теперь, когда наконец он собирался что-то ей открыть, Хизи была почти испугана. Неужели она боится искренности Перкара больше, чем уклончивости?
– Благодаря тебе Тзэм ужасно счастлив, – проговорила Хизи, чтобы сказать хоть что-нибудь и тем отсрочить признание Перкара.
– Это хорошо, – ответил тот. – Тзэм заслужил счастье.
– Конечно. – Так почему же Хизи Перкар казался вором, похитившим у нее старого друга?
– Сам ты тоже сделался счастливым, – продолжала она. – Я никогда еще не видела тебя таким.
– Каким?
– Я же говорю – счастливым. Возбужденным. Ты не можешь говорить ни о чем, кроме своей новой земли и будущей дамакуты. Я рада, что ты наконец решил отправиться сюда. И семья твоя тоже очень довольна. Только почему… – Хизи запнулась, внезапно забыв, что хотела сказать.
– Продолжай, – поторопил ее Перкар. Они вошли в лес, и теперь он повернулся к Хизи лицом и взглянул в глаза, ласково, но почему-то неуверенно.
– Почему так далеко? Нгангата говорит, что это самый дальний угол новых земель. Ближайшие соседи более чем в дне пути отсюда.
Перкар пожал плечами:
– Это ненадолго. Здешние земли скоро заполнятся поселенцами.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Правда заключается в том, – вздохнул Перкар, – что я больше не чувствую себя своим среди соплеменников. А Тзэм и Нгангата… – Голос его совсем стих.
– Тоже никогда не будут чувствовать себя как дома среди них? Ты это хочешь сказать?
– Да, – признался Перкар. – Но здесь мы можем все быть у себя дома. Все мы.
– Ты, Тзэм и Нгангата, имеешь ты в виду, – ответила Хизи, тщательно подбирая слова, чтобы дать ему понять, о чем именно он не упомянул.
Плечи Перкара поникли, и хотя губы его шевельнулись, он не издал ни звука. В явной растерянности он наклонился к Хизи, словно хотел свой ответ прошептать ей на ухо.
Вместо этого он ее поцеловал. Сейчас Хизи никак такого не ожидала. Год назад, может быть, но не сейчас. Никогда-то он ничего не может сделать правильно…
Но поцелуй почему-то стал казаться совершенно правильным – после того, как прошел первый момент паники. Поцелуй был нежным и теплым, и когда Перкар отстранился, Хизи, к своему изумлению, почувствовала разочарование.
– Я… э-э… давно хотел тебя поцеловать, – признался Перкар.
– Тогда почему же ты ждал до сих пор? – не смогла удержаться от горького вопроса Хизи.
В глазах Перкара отразилось удивление и досада.
– Я не думал…
– Ну конечно. Ты не думал. – Хизи почувствовала, как в ней закипает гнев. – Ты не думал, что пока твоя мать старается выдать меня замуж за какого-то пастуха, которого я в глаза не видела, а все вокруг обсуждают твою свадьбу с коровьей принцессой, и Тзэм… – Хизи задохнулась, закусила губу, но все-таки продолжала: – Ты даже не подумал дать мне хоть намек на то, что ты думаешь и чувствуешь, – за целый год. – Хизи захлопнула рот, чувствуя, что и так уже сказала слишком много.
Перкар смотрел себе под ноги.
– Прости меня, – прошептал он. – Мне казалось, все и так ясно.
– Единственное, что мне ясно, – это что никто из твоих родственников не хотел бы видеть нас вместе.
– Но я же только что тебя поцеловал!
– Это может означать много разных вещей.
– И ты тоже меня поцеловала.
– И это тоже может означать много разных вещей. – Однако голос Хизи дрогнул, потому что Перкар снова придвинулся к ней.
– Для меня это значит одно, – прошептал он очень тихо, – что я тебя люблю.
Хизи собиралась саркастически ответить на его признание, сказать, что уже слишком поздно, – чтобы отомстить ему хоть немножко.
Но сказала она только «ох…».
Перкар развел руками.
– Вот и еще одна причина для того, чтобы забраться так далеко. Я люблю своих родителей, но не потерплю их попыток женить меня, а тебя выдать замуж. Самое главное, что я понял за прошедшие годы, – это что драгоценным бывает только то Пираку, которое ты сам нашел. И вопреки всему мне повезло: я нашел тебя. Это единственное, за что я благодарен Изменчивому.
Хизи зажмурилась, но слезы все равно хлынули из ее глаз.
– Прекрасное время ты выбрал для признания, – пробормотала она. – Как раз когда я решила уехать.
– Уехать! – ахнул Перкар, словно такая мысль никогда не приходила ему в голову. – Куда?
– Может быть, обратно в Нол, может быть, куда-нибудь, где я никогда не бывала. Сама не знаю – только прочь отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80