Удерживать Хизи и управлять жеребцом одновременно он не смог, и когда Хизи удалось перекинуть ногу через луку седла и ударить Мха в лицо, он выпустил ее. Хизи оказалась на земле, и у нее мелькнула смутная мысль о том, как ей повезло: при падении она могла сломать шею или раскроить череп.
Мох развернул коня; на лице его было написано отчаяние. Но две стрелы пропели совсем рядом, и молодому менгу пришлось искать убежища среди бегущих скелетов.
Что могла сделать Хизи? Бежать было бесполезно. Нгангата доберется до нее слишком поздно, а Перкар был и вовсе далеко. Если она припадет к земле, может быть, стадо не растопчет ее?
Хизи поразилась собственному спокойствию. У нее было такое чувство, будто ее окутал холод потустороннего мира – озера. Но ведь у нее нет при себе барабана, так что это, должно быть, невозможно…
Хизи нахмурилась. Может быть, когда потусторонний мир так проявляет себя, как сейчас, ей и не понадобится барабан? Чтобы выяснить это, у нее оставалось всего несколько секунд. Заглянув в себя, Хизи не обнаружила страха, но зато в ней пробудился гнев, и рядом оказалась ее кобылица.
«Помоги мне», – обратилась к ней Хизи и хлопнула в ладоши – один раз, два, три. Бегущий впереди стада бык был уже так близко, что Хизи могла разглядеть потрескавшиеся кости его черепа, весь скелет под призрачной плотью. Хизи видела его внутреннюю сущность – пылающее золотым и черным пламя. Оттуда расходились нити, образующие сеть, и Хизи поняла, что на нее несутся не тысячи животных, а лишь один этот зверь, чьи рога готовы были поднять ее в воздух.
Хизи смутно различала Мха, с пронзительным улюлюканьем скакавшего сквозь призрачное стадо. Хизи подумала, что он сразу же упадет, но этого не случилось: он каким-то чудом увернулся от передних животных. Потом Хизи потеряла его из вида, и весь ее мир сосредоточился в одном: противостоящем ей боге. Все события замедлились, словно само время увязло в трясине. Подскакавший Нгангата наклонялся к ней с седла, протянув длинную руку; бык мчался на них, из-под его копыт разлеталась черная земля, в глазницах пылал желтый огонь. Хизи снова хлопнула в ладоши, и сам воздух содрогнулся; когда она развела руки, между ними простерлось озеро, и сквозь его поверхность рванулась кобылица, окрыленная силой, пульсирующей в пальцах Хизи. Бог-конь ударил бога-быка в сердце, и тот споткнулся; еще удар – и бык неожиданно упал. В этот же момент Хизи потянулась и рванула нити, тянущиеся к другим животным. Они легко порвались. Хизи издала победный клич, и тут Нгангата подхватил ее к себе на седло. Он успел развернуть коня, но стена костей обрушилась на них. Кобылица и конь Нгангаты упали, однако, даже оказавшись на земле, Хизи смеялась, испытывая какое-то темное наслаждение.
Перкар видел происходящее и свои зрением, и зрением Харки, хотя и не мог понять ничего, что говорили ему те и другие органы чувств. Он разглядел Хизи, стоящую прямо на пути быка и хлопающую в ладоши, как при какой-то детской игре; быка, кости которого были опутаны черно-золотыми душевными нитями, расходящуюся в стороны к другим животным светящуюся сеть. Потом что-то вырвалось из груди Хизи, словно молния, и это пульсирующее сияние ударило быка. Нгангата подскакал к Хизи, поднял ее на седло, и все стадо рассыпалось. Черепа отделились от хребтов, которые и сами рассыпались на составные части; ноги треснули в суставах, ребра разлетелись в стороны, как обломки сгнивших клеток. Однако кости не утратили инерции и, даже рассыпаясь, все еще стремились вперед сметающей все на своем пути черной волной. Этот вал накрыл его друзей, и они скрылись под обрушившимся гребнем. Перкар с хриплым криком погнал Тьеша вперед.
В груде рассыпавшихся костей лишь один скелет остался стоять: сам бык, застывший неподвижно.
К тому времени, когда Перкар доскакал до них, стало ясно, что Хизи и Нгангата не пострадали при столкновении с костями. Они оба уже поднялись на ноги, так же, как и конь Нгангаты. Перкар соскочил с Тьеша и, обнажив Харку, кинулся между друзьями и богом-быком.
Только тут он заметил, что Хизи хихикает. Нгангата еще не пришел в себя после падения.
– Как вы оба? – обеспокоенно спросил Перкар. – Кто-нибудь из вас ранен?
– Нет, – коротко ответил Нгангата.
– Со мной все в порядке, – сказала Хизи, переставая смеяться. – Оставь быка мне.
– Что ты хочешь сказать?
– Он теперь мой, – проговорила Хизи. Она прошла мимо Перкара к стоящей твари. Иллюзия плоти исчезла, теперь зверь был виден как черный скелет с пылающим внутри пламенем.
– Хизи, не надо! – крикнул Перкар, снова становясь между девочкой и чудовищем.
«Она знает, что делает, – сказал ему Харка. – Хотя я никогда в такое не поверил бы».
– Не поверил во что?
Хизи уверенно подошла к быку и похлопала его по лбу; гигантские рога простирались по бокам от нее, словно руки увечного великана. Скелет заколебался и рухнул, воздух задрожал от вырвавшегося на свободу пламени, которое, впрочем, тут же погасло.
– Что произошло? – тихо спросил Перкар Харку.
«Она его проглотила, – ответил меч. – Приняла в себя. Теперь в ее дамакуте два бога».
Хизи обернулась, не в силах подавить торжествующую улыбку. Позади нее простиралась полоса лишившихся жизни костей.
Нгангата первый нарушил странное и пугающее молчание.
– Где Мох? – спросил он.
Предсказатель Дождя был мертв – острый клюв демона-птицы разорвал ему сонную артерию. По обычаю менгов, спутники уложили его тело на плоский камень и оставили в добычу хищникам.
Следов Мха найти так и не удалось.
– Ему удалось скрыться, – наконец признал Перкар. – Интересно как?
Хизи наморщила лоб, вспоминая:
– Я видела, как он въехал в глубь стада и не упал.
– Все ясно, – сказал Братец Конь. – И птица, и это стадо – они посланы гааном, тем, которому Изменчивый навевает сны. Может быть, он в видении сообщил Мху прошлой ночью, что тот должен делать. – Старик покачал головой. – Это могучий колдун, ему подчиняются могучие духи.
– Один из них подчиняется теперь мне, – напомнила Братцу Коню Хизи. Старик не мог скрыть своего изумления – он явно не усомнился в словах Хизи. В Перкаре пробудилось беспокойство. Он вспомнил Хизи, полную силой Реки тогда в Ноле. Она ведь и тогда смеялась – точно так же, как несколько минут назад, остановив бога-быка и его призрачное стадо. Разве не должна была ее сила убывать по мере удаления от Реки? Может быть, сила не уменьшилась, а просто перестала подчиняться Изменчивому? Придется следить за Хизи еще внимательнее, чем раньше.
Однако после недолгого момента сардонического злорадства Хизи вновь стала самой собой.
– Не вижу смысла в том, чтобы его выслеживать, – сказал Нгангата в ответ на какие-то слова Ю-Хана, которых Перкар, задумавшись, не расслышал. – Он наверняка вернется к своему гаану – возможно, получив помощь того же сорта, что мы только что наблюдали.
Перкар кивнул:
– Правильно. Нам лучше двигаться дальше.
– Мох знает, куда мы направляемся, – сказала Хизи. – Он слышал наши разговоры насчет горы. Ему, может быть, и неизвестна наша цель, но он знает, каким путем мы двинемся.
– Вот как? – спросил Тзэм. – Я услышал об этом совсем недавно, принцесса.
Хизи пожала плечами:
– И Перкар, и Чернобог оба настаивают на том, чтобы мы туда отправились. И я теперь больше не боюсь.
Услышав это, Братец Конь покачал головой.
– Принцесса, – сказал он, – то, что мы только что видели, потрясает. Ты остановила и приручила могущественного бога. Но как ни велика его сила, это ничто по сравнению с мощью богов горы, не говоря уже об Изменчивом. Изменчивый проглотит обоих твоих помощников, даже не заметив, и с аппетитом примется за нас.
– И все равно я не хочу провести остаток жизни, убегая и прячась от Мха и ему подобных. Перкар прав: нравится нам или нет, мы с ним должны пройти этот путь до конца.
– Предсказатель Дождя уже не пройдет этот путь до конца, – заметил Тзэм.
Перкар ощутил комок в горле, а лицо Хизи горестно сморщилось. Юноша нашел странное успокоение в том, что Хизи, только что победившая бога, так скорбит по погибшему человеку. Чтобы познать боль потери, она должна быть тем, кем кажется – тринадцатилетней девочкой. Перкар откашлялся, нарушив тишину, повисшую над путниками после слов Тзэма.
– Вы все видите, что теперь нас ожидает, – начал он. – Основа и уток этой ткани – мы с Хизи, остальные оказались вовлечены добровольно или помимо их воли. В любом случае ни один из вас не обязан бороться еще с одним богом, еще с одним гааном, участвовать еще в одном сражении. Ради нас уже отдал жизнь Предсказатель Дождя, да и другие тоже. Я не стану винить никого из вас или считать недостойными Пираку, если вы теперь нас покинете. Я даже прошу вас об этом. – Перкар взглянул на Хизи, и она одобрительно кивнула, решительно сжав губы. В этот момент Перкару захотелось обнять девочку, стать с ней словно единым стволом. Однако он этого не сделал – может быть, потому, что оказался не в силах…
Остальные бесстрастно смотрели на Перкара – все, кроме Тзэма, который явно был готов взорваться. Наконец Перкару ответил Братец Конь, хотя обратился он к Нгангате:
– Как долго эти двое выдержат в одиночку, а, полукровка? – Он прочистил горло и сплюнул на сухую землю.
Нгангата, казалось, задумался.
– Ну, давай прикинем, – наконец тяжело бросил он. – У них на двоих есть меч-бог, шаманский барабан и два бога-покровителя. Я ничего не забыл?
– Еще три менгских коня, включая Свирепого Тигра, – добавил Братец Конь.
– Да, конечно, их следует упомянуть. Я не вполне уверен… Ну, дней семь-восемь они продержатся.
Братец Конь не согласился:
– Нет. Я думаю, они будут так поглощены спорами или обидой друг на друга, а то и просто самодовольством, что свалятся с утеса, не глядя, куда едут, в первый же день.
Нгангата глубокомысленно кивнул:
– Да. Твоя оценка точнее.
После этого оба всадника только молча улыбались, глядя на Хизи и Перкара.
Перкар взглянул на девочку.
– Эти разговоры должны бы нас разозлить.
– Меня они и злят, – бросила Хизи. – Но, как я понимаю, для себя они все уже решили. – Она уперлась кулаками в бока и вопросительно взглянула на мужчин.
Тзэм гулко вздохнул:
– Если мы едем дальше, то не лучше ли двигаться? Пока Мох не сообщил всем здешним чудовищам, богам – или как их там, – где мы находимся.
– Мне нужно спеть песню в память Предсказателя Дождя, – тихо, но настойчиво проговорил Ю-Хан. – После этого мы можем отправляться.
– Ю-Хан… – начал Братец Конь, но его племянник бросил на него суровый взгляд.
– Мы можем отправляться, – повторил Ю-Хан и направился к телу родича. Вскоре все услышали тихое пение, и Хизи начала всхлипывать. Перкар почувствовал, как слезы жгут его глаза.
Вскоре путники снова двинулись через высокогорную равнину.
ИНТЕРЛЮДИЯ
ПИСЬМО ГАНУ
Ган, прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз писала тебе. Луна дважды начала прибывать и дважды пошла на ущерб с тех пор, как мы были вынуждены покинуть деревню и отправились в путь по диким землям. Слишком много всего случилось, чтобы я могла это описать, к тому же мне придется быть краткой: нельзя писать, сидя в седле, а именно так я провожу большую часть времени.
Мир оказался более странным и более разнообразным, чем я считала возможным. Живя во дворце, я знала, что отгорожена от всего окружающего, что мой мирок мал, отрезан даже от городских улиц, но часть моего сознания так никогда полностью и не понимала, насколько же это крошечная вселенная. Может быть, та часть меня, которая порождена богом-Рекой – он способен воспринимать лишь себя и никогда не сможет понять того, что лежит за пределами его берегов, – была во мне сильнее, чем я думала.
Теперь я далеко от дворца, далеко от Нола и, к счастью, далеко от Реки. Вот уже пять десятков дней еду я со своими спутниками по необъятным равнинам, по крутым горам, по лесам, которые, как говорят, не сбрасывают листву даже в самый суровый сезон. Покинув Нол, я лишилась самого большого своего сокровища – библиотеки, но здесь я в определенном смысле нашла замену: новые знания и, как говорит один из моих друзей, тайну.
Открывшееся мне призвание состоит и из того, и из другого, и, должна признаться, пугает меня так же часто, как и восхищает, однако я научилась мириться с этим. Я стала тем, что менги называют «гаан», – человеком, который разговаривает с духами и богами, который уговаривает, а иногда и заставляет их делать то, что ему нужно. Для такого нужна сила, а я еще недавно считала, что буду счастлива, если вся моя сила останется далеко позади вместе с Рекой. Могущество, которое предлагал мне бог-Река, неизмеримо превосходит то, что я обрела теперь как шаманка, но цену, которую назначил бог-Река, я никогда не согласилась бы заплатить. Стать гааном обошлось мне много дешевле, так что такую плату я могу себе позволить. Обычно я заключаю сделки со своими слугами, и все они, кроме одного, служат мне потому, что сами этого хотят, а не потому, что должны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Мох развернул коня; на лице его было написано отчаяние. Но две стрелы пропели совсем рядом, и молодому менгу пришлось искать убежища среди бегущих скелетов.
Что могла сделать Хизи? Бежать было бесполезно. Нгангата доберется до нее слишком поздно, а Перкар был и вовсе далеко. Если она припадет к земле, может быть, стадо не растопчет ее?
Хизи поразилась собственному спокойствию. У нее было такое чувство, будто ее окутал холод потустороннего мира – озера. Но ведь у нее нет при себе барабана, так что это, должно быть, невозможно…
Хизи нахмурилась. Может быть, когда потусторонний мир так проявляет себя, как сейчас, ей и не понадобится барабан? Чтобы выяснить это, у нее оставалось всего несколько секунд. Заглянув в себя, Хизи не обнаружила страха, но зато в ней пробудился гнев, и рядом оказалась ее кобылица.
«Помоги мне», – обратилась к ней Хизи и хлопнула в ладоши – один раз, два, три. Бегущий впереди стада бык был уже так близко, что Хизи могла разглядеть потрескавшиеся кости его черепа, весь скелет под призрачной плотью. Хизи видела его внутреннюю сущность – пылающее золотым и черным пламя. Оттуда расходились нити, образующие сеть, и Хизи поняла, что на нее несутся не тысячи животных, а лишь один этот зверь, чьи рога готовы были поднять ее в воздух.
Хизи смутно различала Мха, с пронзительным улюлюканьем скакавшего сквозь призрачное стадо. Хизи подумала, что он сразу же упадет, но этого не случилось: он каким-то чудом увернулся от передних животных. Потом Хизи потеряла его из вида, и весь ее мир сосредоточился в одном: противостоящем ей боге. Все события замедлились, словно само время увязло в трясине. Подскакавший Нгангата наклонялся к ней с седла, протянув длинную руку; бык мчался на них, из-под его копыт разлеталась черная земля, в глазницах пылал желтый огонь. Хизи снова хлопнула в ладоши, и сам воздух содрогнулся; когда она развела руки, между ними простерлось озеро, и сквозь его поверхность рванулась кобылица, окрыленная силой, пульсирующей в пальцах Хизи. Бог-конь ударил бога-быка в сердце, и тот споткнулся; еще удар – и бык неожиданно упал. В этот же момент Хизи потянулась и рванула нити, тянущиеся к другим животным. Они легко порвались. Хизи издала победный клич, и тут Нгангата подхватил ее к себе на седло. Он успел развернуть коня, но стена костей обрушилась на них. Кобылица и конь Нгангаты упали, однако, даже оказавшись на земле, Хизи смеялась, испытывая какое-то темное наслаждение.
Перкар видел происходящее и свои зрением, и зрением Харки, хотя и не мог понять ничего, что говорили ему те и другие органы чувств. Он разглядел Хизи, стоящую прямо на пути быка и хлопающую в ладоши, как при какой-то детской игре; быка, кости которого были опутаны черно-золотыми душевными нитями, расходящуюся в стороны к другим животным светящуюся сеть. Потом что-то вырвалось из груди Хизи, словно молния, и это пульсирующее сияние ударило быка. Нгангата подскакал к Хизи, поднял ее на седло, и все стадо рассыпалось. Черепа отделились от хребтов, которые и сами рассыпались на составные части; ноги треснули в суставах, ребра разлетелись в стороны, как обломки сгнивших клеток. Однако кости не утратили инерции и, даже рассыпаясь, все еще стремились вперед сметающей все на своем пути черной волной. Этот вал накрыл его друзей, и они скрылись под обрушившимся гребнем. Перкар с хриплым криком погнал Тьеша вперед.
В груде рассыпавшихся костей лишь один скелет остался стоять: сам бык, застывший неподвижно.
К тому времени, когда Перкар доскакал до них, стало ясно, что Хизи и Нгангата не пострадали при столкновении с костями. Они оба уже поднялись на ноги, так же, как и конь Нгангаты. Перкар соскочил с Тьеша и, обнажив Харку, кинулся между друзьями и богом-быком.
Только тут он заметил, что Хизи хихикает. Нгангата еще не пришел в себя после падения.
– Как вы оба? – обеспокоенно спросил Перкар. – Кто-нибудь из вас ранен?
– Нет, – коротко ответил Нгангата.
– Со мной все в порядке, – сказала Хизи, переставая смеяться. – Оставь быка мне.
– Что ты хочешь сказать?
– Он теперь мой, – проговорила Хизи. Она прошла мимо Перкара к стоящей твари. Иллюзия плоти исчезла, теперь зверь был виден как черный скелет с пылающим внутри пламенем.
– Хизи, не надо! – крикнул Перкар, снова становясь между девочкой и чудовищем.
«Она знает, что делает, – сказал ему Харка. – Хотя я никогда в такое не поверил бы».
– Не поверил во что?
Хизи уверенно подошла к быку и похлопала его по лбу; гигантские рога простирались по бокам от нее, словно руки увечного великана. Скелет заколебался и рухнул, воздух задрожал от вырвавшегося на свободу пламени, которое, впрочем, тут же погасло.
– Что произошло? – тихо спросил Перкар Харку.
«Она его проглотила, – ответил меч. – Приняла в себя. Теперь в ее дамакуте два бога».
Хизи обернулась, не в силах подавить торжествующую улыбку. Позади нее простиралась полоса лишившихся жизни костей.
Нгангата первый нарушил странное и пугающее молчание.
– Где Мох? – спросил он.
Предсказатель Дождя был мертв – острый клюв демона-птицы разорвал ему сонную артерию. По обычаю менгов, спутники уложили его тело на плоский камень и оставили в добычу хищникам.
Следов Мха найти так и не удалось.
– Ему удалось скрыться, – наконец признал Перкар. – Интересно как?
Хизи наморщила лоб, вспоминая:
– Я видела, как он въехал в глубь стада и не упал.
– Все ясно, – сказал Братец Конь. – И птица, и это стадо – они посланы гааном, тем, которому Изменчивый навевает сны. Может быть, он в видении сообщил Мху прошлой ночью, что тот должен делать. – Старик покачал головой. – Это могучий колдун, ему подчиняются могучие духи.
– Один из них подчиняется теперь мне, – напомнила Братцу Коню Хизи. Старик не мог скрыть своего изумления – он явно не усомнился в словах Хизи. В Перкаре пробудилось беспокойство. Он вспомнил Хизи, полную силой Реки тогда в Ноле. Она ведь и тогда смеялась – точно так же, как несколько минут назад, остановив бога-быка и его призрачное стадо. Разве не должна была ее сила убывать по мере удаления от Реки? Может быть, сила не уменьшилась, а просто перестала подчиняться Изменчивому? Придется следить за Хизи еще внимательнее, чем раньше.
Однако после недолгого момента сардонического злорадства Хизи вновь стала самой собой.
– Не вижу смысла в том, чтобы его выслеживать, – сказал Нгангата в ответ на какие-то слова Ю-Хана, которых Перкар, задумавшись, не расслышал. – Он наверняка вернется к своему гаану – возможно, получив помощь того же сорта, что мы только что наблюдали.
Перкар кивнул:
– Правильно. Нам лучше двигаться дальше.
– Мох знает, куда мы направляемся, – сказала Хизи. – Он слышал наши разговоры насчет горы. Ему, может быть, и неизвестна наша цель, но он знает, каким путем мы двинемся.
– Вот как? – спросил Тзэм. – Я услышал об этом совсем недавно, принцесса.
Хизи пожала плечами:
– И Перкар, и Чернобог оба настаивают на том, чтобы мы туда отправились. И я теперь больше не боюсь.
Услышав это, Братец Конь покачал головой.
– Принцесса, – сказал он, – то, что мы только что видели, потрясает. Ты остановила и приручила могущественного бога. Но как ни велика его сила, это ничто по сравнению с мощью богов горы, не говоря уже об Изменчивом. Изменчивый проглотит обоих твоих помощников, даже не заметив, и с аппетитом примется за нас.
– И все равно я не хочу провести остаток жизни, убегая и прячась от Мха и ему подобных. Перкар прав: нравится нам или нет, мы с ним должны пройти этот путь до конца.
– Предсказатель Дождя уже не пройдет этот путь до конца, – заметил Тзэм.
Перкар ощутил комок в горле, а лицо Хизи горестно сморщилось. Юноша нашел странное успокоение в том, что Хизи, только что победившая бога, так скорбит по погибшему человеку. Чтобы познать боль потери, она должна быть тем, кем кажется – тринадцатилетней девочкой. Перкар откашлялся, нарушив тишину, повисшую над путниками после слов Тзэма.
– Вы все видите, что теперь нас ожидает, – начал он. – Основа и уток этой ткани – мы с Хизи, остальные оказались вовлечены добровольно или помимо их воли. В любом случае ни один из вас не обязан бороться еще с одним богом, еще с одним гааном, участвовать еще в одном сражении. Ради нас уже отдал жизнь Предсказатель Дождя, да и другие тоже. Я не стану винить никого из вас или считать недостойными Пираку, если вы теперь нас покинете. Я даже прошу вас об этом. – Перкар взглянул на Хизи, и она одобрительно кивнула, решительно сжав губы. В этот момент Перкару захотелось обнять девочку, стать с ней словно единым стволом. Однако он этого не сделал – может быть, потому, что оказался не в силах…
Остальные бесстрастно смотрели на Перкара – все, кроме Тзэма, который явно был готов взорваться. Наконец Перкару ответил Братец Конь, хотя обратился он к Нгангате:
– Как долго эти двое выдержат в одиночку, а, полукровка? – Он прочистил горло и сплюнул на сухую землю.
Нгангата, казалось, задумался.
– Ну, давай прикинем, – наконец тяжело бросил он. – У них на двоих есть меч-бог, шаманский барабан и два бога-покровителя. Я ничего не забыл?
– Еще три менгских коня, включая Свирепого Тигра, – добавил Братец Конь.
– Да, конечно, их следует упомянуть. Я не вполне уверен… Ну, дней семь-восемь они продержатся.
Братец Конь не согласился:
– Нет. Я думаю, они будут так поглощены спорами или обидой друг на друга, а то и просто самодовольством, что свалятся с утеса, не глядя, куда едут, в первый же день.
Нгангата глубокомысленно кивнул:
– Да. Твоя оценка точнее.
После этого оба всадника только молча улыбались, глядя на Хизи и Перкара.
Перкар взглянул на девочку.
– Эти разговоры должны бы нас разозлить.
– Меня они и злят, – бросила Хизи. – Но, как я понимаю, для себя они все уже решили. – Она уперлась кулаками в бока и вопросительно взглянула на мужчин.
Тзэм гулко вздохнул:
– Если мы едем дальше, то не лучше ли двигаться? Пока Мох не сообщил всем здешним чудовищам, богам – или как их там, – где мы находимся.
– Мне нужно спеть песню в память Предсказателя Дождя, – тихо, но настойчиво проговорил Ю-Хан. – После этого мы можем отправляться.
– Ю-Хан… – начал Братец Конь, но его племянник бросил на него суровый взгляд.
– Мы можем отправляться, – повторил Ю-Хан и направился к телу родича. Вскоре все услышали тихое пение, и Хизи начала всхлипывать. Перкар почувствовал, как слезы жгут его глаза.
Вскоре путники снова двинулись через высокогорную равнину.
ИНТЕРЛЮДИЯ
ПИСЬМО ГАНУ
Ган, прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз писала тебе. Луна дважды начала прибывать и дважды пошла на ущерб с тех пор, как мы были вынуждены покинуть деревню и отправились в путь по диким землям. Слишком много всего случилось, чтобы я могла это описать, к тому же мне придется быть краткой: нельзя писать, сидя в седле, а именно так я провожу большую часть времени.
Мир оказался более странным и более разнообразным, чем я считала возможным. Живя во дворце, я знала, что отгорожена от всего окружающего, что мой мирок мал, отрезан даже от городских улиц, но часть моего сознания так никогда полностью и не понимала, насколько же это крошечная вселенная. Может быть, та часть меня, которая порождена богом-Рекой – он способен воспринимать лишь себя и никогда не сможет понять того, что лежит за пределами его берегов, – была во мне сильнее, чем я думала.
Теперь я далеко от дворца, далеко от Нола и, к счастью, далеко от Реки. Вот уже пять десятков дней еду я со своими спутниками по необъятным равнинам, по крутым горам, по лесам, которые, как говорят, не сбрасывают листву даже в самый суровый сезон. Покинув Нол, я лишилась самого большого своего сокровища – библиотеки, но здесь я в определенном смысле нашла замену: новые знания и, как говорит один из моих друзей, тайну.
Открывшееся мне призвание состоит и из того, и из другого, и, должна признаться, пугает меня так же часто, как и восхищает, однако я научилась мириться с этим. Я стала тем, что менги называют «гаан», – человеком, который разговаривает с духами и богами, который уговаривает, а иногда и заставляет их делать то, что ему нужно. Для такого нужна сила, а я еще недавно считала, что буду счастлива, если вся моя сила останется далеко позади вместе с Рекой. Могущество, которое предлагал мне бог-Река, неизмеримо превосходит то, что я обрела теперь как шаманка, но цену, которую назначил бог-Река, я никогда не согласилась бы заплатить. Стать гааном обошлось мне много дешевле, так что такую плату я могу себе позволить. Обычно я заключаю сделки со своими слугами, и все они, кроме одного, служат мне потому, что сами этого хотят, а не потому, что должны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80